Статьи

Александр Свиридович Воронцов - в душе всё равно остаётся богучарцем, пусть и живет уже много-много лет он за сотни километров от родного края. С разрешения уважаемого Александра Свиридовича начинаем публикацию его замечательных стихотворений. 

Родился он 14 июня 1939г. в селе Радченское Богучарского района Воронежской области. С 1970 г. живёт в Тольятти. Ветеран труда, ветеран ВАЗа, на котором работал 29 лет, из них 25 лет инженером-конструктором. Имеет награды за трудовую деятельность.

Автор книг «Ты понимаешь, я - не идол», «Дымок», «Неизъяснимая нежность моя», «Трубач», «Что помнится крепче», «Метеорит», многожанровый двухтомник «Вначале была жизнь» и сборник песен «Сердце не знало оков».

Представлен в антологии «Писатели Самарского края в числе 100 авторов от середины Х1Х века до современности. Награждён «Гоголевской медалью» ЮНЕСКО.

Член Тольяттинской городского отделения Самарской писательской организации Союза писателей России.

Член Союза писателей России.

ПАМЯТЬ

Юг воронежского края,

Неглубокий чернозём,

Сторона моя родная,

Неоглядный окоём.

То простор слепит от блеска,

То в оврагах камыши,

Дрофы между перелесков

Бродят – больше ни души.

Ну еще гуляет стрепет,

Коршун вьётся над жнивьем…

Вспомнишь вдруг – и сразу трепет

В теле, в памяти – во всем.

Вспомнишь марево степное –

И видения встают:

Звук, увязший в летнем зное, -

Там полольщицы поют.

Иль бахча в ночной прохладе

И за пазухой арбуз,

И вопрос: а что как сзади

Сторож с палкой? Вот конфуз!

Или воз травы пахучей,

Дед кричит волам: "Цобэ!"

Вечер. В небушке – ни тучи,

Только месяц на трубе.

Или вот: пустая ложка,

В животе угрюмый вой.

Все несыты, даже Лёшка,

Даром, что отец живой.

И война все дальше, дальше

Отступает на закат.

Тяжко было, только фальши

Меньше было во сто крат…

Юг воронежского края,

Неглубокий чернозём,

Сторона моя родная,

Ненаглядный окоём!

2001 - 17.04.2002.

БОГУЧАР

Что ж вы медлите так, запылённые лошади!

Может быть, там скучают, тоскуют в ночи

Электрический свет, репродуктор на площади

И пронзившая небо игла каланчи.

Я приеду в степной город маленький простенький,

Что уютно лежит под белесой горой,

Где ныряют ручьи под горбатые мостики

И торопятся стать Богучаркой-рекой.

Я вернусь-окунусь в невозвратное прошлое,

Оплачу и свою и чужую вину

И пройдусь неспеша по булыжникам площади,

По которым отец уходил на войну.

Разбомблённый собор и руины училища

До сих пор не забыл я в своём далеке.

Ах ты, память моя – нет вернее чистилища!

Ах, как нежно желтеют кувшинки в реке!

Танцплощадка, горсад и косички, и бантики –

Сколько в городе было таинственных чар!

Я тебя не забыл, город детской романтики,

Может быть, и меня помнишь ты, Богучар…

01.09.2003

Отчего?

Отчего я люблю Богучар,

Отчего я в плену его чар,

Отчего по нему заскучал?

Оттого, что там мел и пески,

Оттого, что стоит у реки,

Оттого, что там все – земляки!

13.09.2008

Л.Н.

К У В Ш И Н К И

В южнорусской глубинке,

Где не знает вода суеты,

Расцветают в июне кувшинки,

Нежно-желтые чудо-цветы.

Богучарка-река улыбнется,

Примет первые брошки-цветы

И нарядная к Дону польется,

Не скрывая своей красоты.

Будут кланяться поясно лозы,

Умиленная верба всплакнет,

Только лишь непоседы стрекозы

Не замедлят свой танец-полет.

Эти чистой природы картинки

Заслонили кипящие дни,

Но сегодня я вспомнил кувшинки,

Те, что лилии белой сродни.

31.01.90.

С Н О В А

Снова Дон,

Снова краткая встреча,

Лишь вагон

Отразится в струе у моста,

Только звон

Вдруг разбудит поречье,

Только сердце узнает родные места.

Утра дар -

Над рекой полусонной

Легкий пар,

Как фата, и прозрачен и тих,

Только яр

Все стоит бастионом,

Только живы следы от разрывов былых.

Косогор

Поднимается в небо,

Рьяный хор

Заревых развеселых пичуг -

Мне укор:

Слишком долго здесь не был,

Слишком редко я родиной сердце лечу.

Снова Дон,

Снова тени былого,

Тихий стон

Той души, что как прежде чиста.

Слушай, Дон

Это верное слово:

Блудный сын твой вернется в родные места.

1992г.(?)

***

Не беда, что я поплачу

Где-то в поле на меже:

Если плачу, это значит -

Что-то есть еще в душе.

Это значит, что осталось

Чувство к родине своей,

Это значит, что усталость

От разлуки все сильней.

Это значит, что солома

Мне сейчас нужнее роз.

Это значит, здесь я - дома!

Потому не стыдно слез.

11.83г.

ГОРСАД

Родные дали – городок не забытый,

Родные дали – горсад под горой.

А я в медалях, врагом не убитый,

Брожу по саду предвечерней порой.

Аллеи всё те же, клёны лишь постарели,

Алеет вновь нежно за рекою закат.

И звучны, как прежде, соловьиные трели,

Лишь мы разминулись, где тебя отыскать?!

Оркестр играет - звуки чуть уловимы,

Кларнет воркует, басы ворчат.

Куда всё делось, - необъяснимо!

И всё сначала нам уже не начать.

На танцплощадке в танце кружатся пары,

Не ты ли это?! На миг обернись!

На танцплощадке я уже самый старый –

Здесь молодая опять ликует жизнь!

Аллеи всё те же, клёны лишь постарели,

Алеет вновь нежно над горою рассвет.

И звучны, как прежде, соловьиные трели,

Лишь мы не сойдёмся: нет тебя больше, нет!

Оркестр играет - звуки чуть уловимы,

Кларнет воркует, басы ворчат.

Куда всё делось, - необъяснимо!

И всё сначала мне уже не начать.

2008

Акт о злодеяниях немецких оккупантов в Богучарском районе Воронежской области. Составлен районной комиссией 10.01.1943г.

Для справки: в 1943 году в состав Богучарского района входила территория нынешних сельских поселений: Залиманского, Филоновского, Поповского, Луговского, Твердохлебовского, Подколодновского. И город Богучар, конечно.

Не первый раз уже поисковый отряд "Память" разыскивает родственников советских воинов, уроженцев села Журавка Богучарского района. Несколько дней назад к командиру отряда Новикову Николаю Львовичу обратился Горняков Виктор Михайлович - наш коллега поисковик из г.Севска Брянской области.

Будучи на кладбище советских воинов в восточно-германском городе Цвиккау, Виктор Михайлович увидел плиту с фамилией - Картузов и именем Егор. Найдя несколько персональных карточек этого солдата и сопоставив их информацию, Горняков установил, что на кладбище в г.Цвиккау захоронен наш земляк Гарбузов Егор Фёдорович, 1907 года рождения, уроженец села Журавка Богучарского района Воронежской области.

Из немецких документов известно, что Егор Фёдорович попал в плен в сентябре 1941 года под городом Глухов Сумской области Украины. Был угнан на территорию Германии, и находился в лагере для военнопленных шталаг IV B. Умер 29 декабря 1941 года и захоронен в немецком городе Цвиккау.

Жену воина звали Гарбузова Марфа Степановна. Проживала она в донском селе Журавка. 

Воин Гарбузов Егор Фёдорович по данным Богучарской Книги Памяти числится пропавшим без вести в январе 1943 года! Указано, что погиб на реке Дон. 

Вероятно, произошла путаница с другим Егором Гарбузовым, тоже из села Журавка, который в числе юных "донских добровольцев" в декабре 1942 года в составе 1-й стрелковой дивизии освобождал Богучарский район от итало-немецких войск и погиб в первые дни наступления.

Виктор Горняков просит откликнуться родственников солдата Гарбузова Егора Фёдоровича!

Обращаться просим:

- к командиру Богучарского поискового отряда "Память" Новикову Николаю Львовичу (п.Дубрава Богучарского района) по т.+7(47366)47112.

- в селе Журавка - к Пащенко Михаилу Фёдоровичу, нашему добровольному помощнику.

- на сайт Богучарского поискового отряда.

«Мы встретили в России замечательных людей…»

В начале сентября 2019 года в Богучарском районе Воронежской области побывала делегация из дальнего зарубежья. Туристы из Италии приехали не только полюбоваться красотами и достопримечательностями Богучарского края, но и посетить места, связанные с событиями Великой Отечественной войны.

Как правило, одним из обязательных пунктов маршрута гостей из этой средиземноморской страны является посещение известного далеко за пределами Воронежской области музея в поселке Дубрава Богучарского района. Побывали в нашем уникальном Дубравском музее итальянцы и в этот раз. Причём некоторые из них не в первый раз.

Создатель и бессменный руководитель музея Николай Львович Новиков (он же командир Богучарского поискового отряда «Память») нашёл время в своем жёстком графике и показал итальянской делегации богатую музейную экспозицию, часть которой посвящена теме бесславного «русского» похода 8-й итальянской армии.

Посещение итальянской делегацией музея в п.Дубрава.

По просьбе итальянцев Николай Новиков показал им места ожесточенных боёв, проходивших в декабре 1942 года, особенно туристы заинтересовались районом так называемого «Фригийского колпака» - это участок правобережья Дона между селом Красногоровка, «Рыжкиной» балкой и селом Абросимово. Несколько неожиданных встреч и историй случились во время посещения итальянцами правобережья Дона. Но обо всем по порядку…

Позиция уважаемого Николая Львовича по вопросу визитов итальянских делегаций к нам на Богучарщину давно известна, и сам Новиков не раз её озвучивал, в том числе и на страницах своей автобиографической книги «Память». И с разрешения Николая Львовича мы напомним нашим читателям: «Русский народ славится своим гостеприимством, и мы всегда рады гостям на нашей Богучарской земле. И туристы из Италии должны понимать, куда они приезжают, уважать традиции и устои жизни русского народа. Понимать, что в далеком 1942 году итальянских солдат на нашу землю никто не звал, и для русских людей они были оккупантами, пусть даже и относились итальянцы к местному населению лояльнее тех же самых немцев и венгров. И эта та самая «красная черта», преступать которую никто сейчас не в праве! Потому жители Богучарщины категорически против восхваления так называемых «геройств» и «подвигов» 8-й итальянской армии на нашей земле!»

По словам Николая Новикова, не было никаких проблем с этой итальянской делегацией! Общаясь с помощью переводчика, наши гости осуждали преступные действия режима Муссолини, отправившего тысячи молодых итальянцев на верную гибель.

Туристы с интересом рассматривают итальянские котелки, хранящиеся в музее.

Уже после отъезда делегации нам удалось связаться с организатором поездки. Им оказался 33-летний итальянец по имени Фабио. Интересный факт – Фабио Кальдера уже четыре года как живет в России, у него русская жена и две дочки. Так что связан синьор Кальдера с нашей страной очень и очень крепко. Престижная работа в популярном ресторане итальянской кухни в центре Москвы (Фабио один из лучших в нашей столице специалистов по итальянским сырам и сыропродуктам) – всё это не мешает ему находить время и для своего хобби – военной истории. При том, что никто из родственников Фабио не воевал в России. И уже во второй раз он привёз итальянскую делегацию в наши места.

Николай Новиков и делегация итальянцев до дворе Дубравской школы.

Фабио Кальдера и сообщил для нашего сайта: «Наше путешествие было прекрасным, фантастическая природа окружала нас, и главное, мы встретили в России замечательных людей…

Нас было 16 человек итальянцев. Кто-то был ранее в России, кто-то впервые побывал в Вашей стране. Целью нашей поездки было постараться проследить историю похода итальянцев России, побывать в тех местах, о которых мы только читали в книгах. К примеру, в районе «Фригийского колпака» и в «Долине смерти» (селе Арбузовка Ростовской области – прим. С.Э.) Мы очень хотели встретиться с русскими людьми, найти тех, кто помнил то страшное время. Мы прибыли в Россошь 1-го сентября. Там мы встретились с Алимом Морозовым (уроженцем Богучарского района – прим.С.Э.), известным писателем. Затем наш путь лежал в район Богучара. В селе Писаревка в войну находился дедушка человека, который был с нами в составе делегации. Зимой 1942 года в Писаревке располагались склады продовольствия и боеприпасов для частей 8-й армии. По приезду была встреча с местными жителями. Я не забуду взгляд старика, который, сказал, что он помнил итальянцев...».

В составе итальянской делегации у 12 человек родственники не вернулись из «русского» похода – кто-то погиб в боях, кто-то сгинул бесследно в бескрайней русской степи, кто-то умер в лагерях военнопленных морозной зимой 1942-1943 годов. А у приехавшей к нам итальянки Марии-Терезы Буччино отцу повезло вернуться домой из русского плена. В декабре 1942 года он воевал в составе пехотной дивизии «Pasubio», эта дивизия занимала оборону в районе так называемого «Фригийского колпака». Потому так стремилась туда синьора Буччино и другие члены итальянской делегации.

Район так называемого "Фригийского колпака". На месте бывшего опорного пункта итальянской обороны.

У туристов оказались с собой подробные карты и схемы расположения опорных пунктов итальянской обороны на высотах правого берега Дона. В боевых документах 8-й армии их называли «краеугольными камнями» (caposaldo).На картах и схемах боевых действийотмечены опорные пункты с вычурными названиями - Олимпо, Венера, Купидо, Марта. В декабре 1942 года они должны были остановить наступление частей Красной Армии. А сейчас только едва заметные холмики напоминают о местах расположения итальянских caposaldo. Почти все они ранее были известны богучарским поисковикам, потому Николаю Новикову и его помощнику Геннадию Шкурину не составило большого труда показать туристам эти самые caposaldo. А вот проехать к селу Абросимово получилось не сразу – виной тому ставшие непроезжими полевые дороги. Зато побывали туристы на знаменитой Каменной горе и в Монастырщине.

О посещении этого придонского села рассказал Фабио Кальдера: «В Монастырщине мы встретились с пожилой женщиной, она, узнав, что мы из Италии, вспомнила несколько строчек итальянской песни «Mamma». Будучи маленькой девочкой, она слышала, как эту песенку напевали итальянские солдаты. У всех нас были слёзы на глазах… А в Мешкове (станица Мешковская Ростовской области – прим. С.Э.) мы тоже встретились с пожилой женщиной, но она мало что могла вспомнить об итальянцах – ей тогда было только 4 года…».

Николай Новиков рассказал о встрече с Марией-Терезой Буччино, которая уже посещала музей в Дубраве в 2016 году. Три года назад она была в восторге от музея и тогда официально предлагала Николаю Львовичу сотрудничество, планируя создать в Италии музей дивизии «Pasubio». Настолько нам известно, музей этой дивизии был недавно открыт в итальянском городе Мантуя (и без какого-либо участия российской стороны). А жительница Милана госпожа Буччино поделилась своими впечатлениями об уже пятом посещении ею нашей страны:

«Первый раз я побывала в России в далёком 1994 году, и сразу поняла, что буквально влюбилась в русскую степь и в русских людей.

Почему именно район Дона? Я связана с этими местами, где более 70 лет назад произошли трагические события войны, через моего отца Адольфо Буччино. В совсем юном возрасте (ему исполнился 21 год) его отправили на «русский» фронт в дивизию «Pasubio». В район Богучара младший лейтенант Буччино прибыл в конце октября 1942 года, незадолго до начала наступления советских войск. Несколько недель он находился на передовых позициях дивизии в селе Абросимово, затем его перевели в штаб дивизии. А штаб находился как раз в Дубраве (Getreide), в здании старой школы. Там же располагался и лазарет дивизии «Pasubio». 19 декабря отец начал отступать вместе с дивизией, а 24-го числа попал в плен в Арбузовке. После пребывания в лагерях Тамбов, Оранки и Суздаль в 1946 году он вернулся домой в Италию.

Три года назад мы добирались до многих мест «Фригийского колпака» пешком, прилагая немалые усилия. Это осталось в памяти. На этот раз мы воспользовались автотранспортом, и легко достигали расположения итальянских «краеугольных камней», известных по воспоминаниям некоторых ветеранов 8-й армии. К сожалению, только издалека я увидела грандиозные руины церкви в Абросимово. И очень жаль, что в этом селе почти не осталось жителей…».

Небольшая ремарка: как рассказал Николай Львович, они очень долго пытались проехать в Абросимово, полевые дороги заросли почти метровой травой, все очень устали – жара была неимоверная, несмотря на начало календарной осени. Кто-то из итальянцев предложил пойти полями в Абросимово пешком и купить «в киоске» питьевой воды. На что Новиков ответил, что там не только киоска нет, но и людей почти не осталось… К большому сожалению, это некогда большее село почти обезлюдело.

М.-Т. Буччино продолжает рассказывать: «… Огромные эмоции лично для меня вызвало первое посещение Дубравского музея в 2016 году. Я тогда увидела на полках огромное количество предметов, даже повседневного использования, и думала об отце, который находился в Дубраве, и, вполне возможно, трогал какие-либо из этих экспонатов.

На этот раз я подготовилась к посещению музея, но сильные эмоции вновь с головой «накрыли» меня.

Хочу еще раз выразить огромную признательность и благодарность директору музея Николаю Новикову! Дубравский музей действительно представляет собой важный ориентир не только для россиян, но и для тех, кто в Италии пытается восстановить то, что произошло в годы 2-й мировой войны, как с исторической точки зрения, так и с точки зрения личного (семейного) исследования. Надеюсь на будущее сотрудничество между музеем в Дубраве и музеем дивизии «Pasubio», год назад открытом в городе Мантуя.

От имени всей нашей группы я также благодарю директора музея Новикова за изысканный арбуз, который он подарил нам и которым мы наслаждались во время ужина на борту баржи в незабываемый вечер, проведенный на Дону. Все это невозможно забыть, и потому мне не терпится вернуться в Россию в шестой раз…».

P.S. Во время посещения Богучарского района итальянцам был передан найденный поисковиками у села Абросимово жетон сержанта 8-й итальянской армии Джузеппе Венеция (Giuseppe Venezia).

Добрый день. Я ищу место захоронения моего дедушки. Бралин Нургожа, призван с Оренбурской обл, Беляевского р-он, село Буранчи, (призван с Беляевского рвк) захоронен село Журавушка., Воронежской области, скажите. можете ли вы как-то уточнить эту информацию и указать (показать) место захоронения?

sazda57@yandex.ru

Добрый день. Я ищу место захоронения моего дедушки. Бралин Нургожа, призван с Оренбурской обл, Беляевского р-он, село Буранчи, (призван с Беляевского рвк) захоронен село Журавушка., Воронежской области, скажите. можете ли вы как-то уточнить эту информацию и указать (показать) место захоронения?

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 2683с

«2» января 1943г.Москва, Кремль

О строительстве новой железнодорожной линии Калач – Богучар

(поселок Подколодное на левом берегу Дона – Строительство № 213).

Государственный Комитет Обороны постановляет:

1. Обязать НКПС (т.ХРУЛЕВА) немедленно приступить к строительству новой железнодорожной линии Калач – поселок Подколодное (на левом берегу Дона), протяжением 70 километров. Строительные работы для открытия движения закончить в двухмесячный срок. Строительство вести по облегченным техническим условиям военного времени.

2. Для обеспечения строительства рельсами разрешить НКПС произвести разборку следующих подъездных путей к промышленным предприятиям Воронежской области: Металлургический завод «Свободный сокол», ст. Чугун. – рельсов 15 км, стрелочных переводов 15 шт.; Новолипецкий металлургический завод, ст.Казинка – рельсов 25 км, стрелочных переводов 30 шт.; Завод № 61НКБ, ст.Казинка рельсов 5 км., стрелочных переводов 5 шт., Каменный карьер (бездействующий) 276 км перегона Чугун – Липецк – рельсов 3 км, стрелочных переводов – 5 шт.; Сырский рудник Наркомчермета, ст.Липецк – рельсов 25 км., стрелочных переводов 55 шт.

Обязать Наркоматы, в ведении которых находятся указанные ветви, в пятидневный срок передать их НКПС для разборки.

3. Обязать Воронежский Облисполком в десятидневный срок выделить и направить на строительство № 213 10 тыс.рабочих изместного населения в пункты по указанию начальника строительства.

4. Обязать Наркомторг и Госплан СССР в 1-м квартале 1943г. дополнительное количество продовольственных товаров на 10 тыс. человек по нормам НКО № 3 для привлекаемой к строительству рабочей силы.

5. Обязать НКПС (т.ЩУРОВА) отгрузить к 15 января 1943г. для строительства № 213: шпал – 130 тысяч шт., переводных брусьев – 100 комплектов, круглого леса – 3500 куб.м., пиломатериалов – 800 куб.м., гидролеса – 1000 куб.м., мостовых брусьев – 500 куб.м.

6. Обязать Наркомчермет (т.Тетевосян) отгрузить целевым назначением для строительства № 213 к 15 января 1943 года: сортового железа – 150 тонн, гвоздей 5 т., проволоки – 70 т., крючьев телеграфных – 9 тыс.шт., лопат железных – 10 тыс.штук.

7. Обязать Главнефтеснаб при СНК СССР (т.Широкова) отгрузить к 15 января 1943г. целевым назначением для строительства № 213: бензина – 150 тонн, керосина – 50 т., дизтоплива – 75 т., лигроина 75 тн.

8. Обязать Наркомлегпром (т.Лукина) отгрузить до 15/1-43г. НКПСу ботинок кожаных 1000 пар, валенок 2000 пар, телогреек и шаровар 2000 комплектов.

9. Обязать Наркомхимпром отгрузить до 15/1-43г. НКПСу карбид-кальция 3 тн. и кислорода 400 балонов.

10. Обязать НКПС (т.Хрулева) обеспечить первоочередное продвижение направляемых на строительство материалов и оборудования.

11. Разрешить финансирование строительства производить без проектов и смет за счет сметы чрезвычайных расходов НКПС.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО

КОМИТЕТА ОБОРОНЫ                                                                                    И.СТАЛИН

О строительстве новой железнодорожной линии Калач – Богучар

(поселок Подколодное на левом берегу Дона – Строительство № 2013).

Представляю проект постановления Государственного комитета Обороны о строительстве новой железнодорожной линии Калач – район Богучара (до поселка Подколодное на левом берегу Дона).

Длина линии от Калача до Подколодное – 70 километров. Объем земляных работ составляет около 900 тыс. кубометров.

На линии необходимо построить 3 моста отверстием от 50 до 70 метров.

В дальнейшем, как показано на карте, эта линия может быть продлена до соединения с Ю.Восточной жел.дорогой у ст.Кантемировка, с устройством переправы через реку Дон у Богучара.

Для обеспечения строительства линии рельсами необходимо разобрать отдельные неиспользуемые подъездные пути промышленных предприятий Воронежской области.

Строительство линии Калач – Подколодное может быть осуществлено в двухмесячный срок силами Управления военно-восстановительных работ НКПС с привлечением местного населения.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР

ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ                                                                         А.ХРУЛЕВ

Схема планируемой железной дороги (приложена к письму Хрулева в адрес И.Сталина).

Источник: РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 119. Л. 147–151

Указ Президента Российской Федерации от 08.07.2019 № 327 "О проведении в Российской Федерации Года памяти и славы".

Источник: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201907080031

Уважаемые жители Воронежской области!

В 2020 году наша страна отметит 75-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Полным ходом идёт подготовка к этому великому празднику. Президентом Российской Федерации В.В. Путиным даны поручения Правительству РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества. Работа предстоит очень и очень серьёзная. И с нею не справиться без участия простых людей, неравнодушных к истории своей Родины!

Примеров такой народной инициативы у нас на Богучарщине очень много. В непростые для людей и страны 1990-е годы по предложению поискового отряда «Память» и при поддержке простых жителей Богучарского района были приведены в порядок братские захоронения в селах Каразеево, Медово, поселке Дубрава, обустроено захоронение в селе Вервековка. За каждый собранный на благие цели рубль мы тогда отчитались перед людьми.

Многие богучарцы и жители Воронежской области знают о памятных знаках, установленных богучарскими поисковиками: на окраине села Залиман на месте боя 8-й роты 1-й стрелковой дивизии, у бывшего хутора Оголев, у автодороги Расковка – Травкино в память погибших лётчиков. Весной 2019 года на выезде из с.Залиман был установлен памятный знак в честь подвига юного минёра Жени Седова.

Всего этого бы не было без Вашей помощи и поддержки!

Из истории нам известно, что на Руси всегда было принято строить храмы на пожертвования прихожан. Для погибших героев Отечества лучший храм - это наша ПАМЯТЬ о них, отлитая в бронзу…

Совсем недавно стараниями поискового отряда «Память» жители Богучарского района Воронежской области узнали о подвиге, совершенном советским воином при прорыве обороны противника на Осетровском плацдарме в декабре 1942 года. Сержант Сергей Кузьмич Кирсанов предвосхитил подвиг Александра Матросова, бросившись грудью на амбразуру вражеского пулемета, он отдал жизнь «за други своя». К сожалению, воин не был награждён, и почти никто не знал об этом великом подвиге самопожертвования. Поисковой работой установлены обстоятельства подвига, а зимой этого года удалось разыскать в Нижнем Новгороде родственников Героя. Они приезжали к нам в Богучар 9 мая 2019 года.

Недалеко от того места, где погиб сержант Кирсанов С.К., а это в районе поворота на село Дерезовка с федеральной автотрассы М-4 «Дон», на территории Филоновского сельского поселения Богучарского района Воронежской области к юбилею Великой Победы планируется установка памятника Герою Отечества. Инициатива поискового отряда «Память» поддержана администрацией Богучарского муниципального района, и мы вправе надеяться и на финансовую помощь со стороны местных властей.

Стоимость работ довольно серьёзная – порядка 300 тысяч рублей. Но мы надеемся, что с Вашей помощью, уважаемые жители Воронежской области, необходимая сумма будет собрана и Память Героя будет увековечена! Призываем администрации муниципальных образований, предприятия и организации, частных предпринимателей также не оставаться в стороне!

Все собранные средства, будут использованы строго по целевому назначению, мы будем отчитываться перед людьми за каждый потраченный рубль.

Как известно, любую дорогу осилит идущий, и мы верим, что идея поискового отряда «Память» об установке памятника Герою Отечества будет совместно нами осуществлена!!!

Средства на установку памятника сержанту Кирсанову просим Вас перечислять на специально открытую банковскую карту:

Счет получателя: 40817810413001861864

Номер карты 4276 1300 1450 1195

Получатель: Новиков Николай Львович

Банк получателя: Центрально-Черноземный Банк ПАО Сбербанкг. Воронеж

ИНН 7707083893

КПП 362002001

БИК 042007681

корсчет 30101810600000000681

Телефоны Н.Л. Новикова: +7(47366)4-71-12, +7(951)866-56-31.

С уважением, командир Богучарского поискового отряда «Память»Н.Л. Новиков

«05» июля 2019г.

Найден на месте боя...

В январе 1943 года жители села Красногоровка Усенко Варвара Семеновна и Фёдоров Владимир Иванович нашли тело погибшего красноармейца Смирнова Виктора Владимировича. Варвара Семеновна написала письмо матери солдата - сообщила ей тяжёлую весть.  Ему было-то всего 18 лет... Из документов стало известно, что Виктор Смирнов служил во 2-м пулеметном батальоне 113-го гвардейского стрелкового полка 38-й гвардейской стрелковой дивизии. 

Донесение Радченского РВК от 17.05.1951 года. Хранится в ЦАМО РФ.

https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=69792497&p=1

По какой-то причине фамилии воина нет на плитах братской могилы в Красногоровке... И в Книге Памяти Московской области Смирнов Виктор Владимирович учтен как пропавший без вести в декабре 1942 года. Почему так получилось, вряд ли получиться узнать...

Призвали Виктора 21 августа 1942 года "по мобилизации". В тот же день в составе команды новобранцев прибыл из Красно-Пресненского РВК на СПП Московского городского военкомата. 

Далее был направлен в Тульское пулеметное училище. После окончания которого попал в 38-ю гвардейскую стрелковую дивизию... Вместе с Виктором Смирновым проходил ускоренное обучение и Николай Кутепов, о судьбе которого мы ранее рассказывали. Вместе они попали в 113-й полк. Кутепов также принял свой первый бой у хутора Оголев к северо-востоку от Красногоровки... Война для Кутепова закончилась тяжёлым ранением под Миллерово, а Виктор Смирнов погиб в первые дни наступления ...

Братская могила в с.Красногоровка Богучарского района Воронежской области

Глазами солдата. Воспоминания Владимира Сычёва.

С разрешения Александра Лушникова публикуем предоставленные им выдержки из фронтовых воспоминаний В.Н. Сычева, в декабре 1942г. служившего связистом в 100-м гвардейском стрелковом полку 35-й гвардейской стрелковой дивизии. 

От Богучарского поискового отряда "Память" - только небольшие комментарии и несколько фотографий...

"...30 ноября 1942 года наш 100-й гвард. стр. полк, согласно приказу командира дивизии, закончил боевую подготовку и в ночь на второе декабря походным порядком двинулся в направлении станицы[1] Верхний Мамон, где в то время по левому берегу р. Дон проходил передний край нашей обороны. На этом участке фронта нашим войскам противостояли соединения 8-й Итальянской армии. Марш к фронту, как правило, совершался в ночное время. График марша был составлен так, что мы утром обязательно останавливались в каком-нибудь населенном пункте. За ночь мы обязательно проходили 30-35 км.

К сожалению, основной тяговой силой у нас в звене рота-батальон-полк была лошадь. Это обстоятельство в значительной степени сковывало нашу маневренность. Однако, не смотря на определенные трудности, связанные с недостатком повозок (саней), график движения выполнялся примерно 8-го или 10-го декабря, точно не помню, меня вызвал к себе командир нашего взвода связи.

Командир взвода поинтересовался, где я родился, сколько окончил классов и главное - могу ли я обращаться с лошадью и ездить на ней верхом. Получив ответы на все предоставленные вопросы, он приказал мне явиться к командиру полковой роты связи ст. лейтенанту Казачкову[2]. Казачков задал мне те же вопросы, что и командир нашего взвода. Выслушав меня, ротный приказал мне явиться к старшему роты — ст. сержанту Доценко, получить у него коня и все необходимое для верховой езды, затем прибыть на пункт сбора донесений полка (ПСД) и войти в подчинение его начальника. Выполнив все, что мне было приказано, я прибыл на ПСД и доложил о своем прибытии его начальнику. Поинтересовавшись моей биографией, он видимо остался ею доволен и приказал мне находиться в роте связи, никуда без его разрешения не отлучаться. Примерно через двое суток штаб полка и подразделения стрелковых батальонов прибыли в большое село Нижние Гнилуши, где и разместились в ожидании дальнейших указаний.

На фото военных лет В.Н. Сычев. Источник: http://www.35-gv-sd.ru/

Утром 13 декабря меня вызвал к себе начальник ПСД, вручил мне пакет и выделил сопровождающего рядового из взвода конной разведки полка, человека кавказкой национальности, скорее всего осетинец. Вручая мне пакет, начальник ПСД приказал: "Пакет надо сегодня же доставить в штаб дивизии, который находится в станице Верхний Мамон на берегу Дона". Там у нас на правом берегу Дона, имелся небольшой плацдарм, отвоеванный у противника еще летом этого года.

От Нижних Гнилуш до Верхнего Мамона примерно 2,5-3 км. Мы были остановлены военным патрулем. Начальник патруля - в звании лейтенанта, проверил наши документы, подсказал мне, как найти штаб дивизии. Однако, учитывая, что станица издалека, но все же просматривается с противоположного берега противником и иногда подвергается обстрелу артиллерией итальянцев. Поэтому, чтобы не демаскировать расположение штаба дивизии разрешил продолжать путь лишь мне одному.

На полном галопе я доскакал до ближайших домов станицы. Укрыл коня и уже пешком дошел до штаба дивизии. Сдав пакет начальнику ПСД, и получив расписку о приеме пакета, я тем же порядком вернулся к своему сопровождающему. Однако сразу же выяснилось, что продолжать дальше путь обратно в Нижние Гнилуши верхом на коне я не могу, потому что вся нижняя часть моего тела превратилась как бы в нарывающий чирей. Больше всех болели мышцы бедер и лодыжек. Это - следствие того, что я не тренировался в длительной езде верхом на коне. Мобилизовав себя и свой организм на выполнении приказа, я до поры до времени не ощущал этих болезненных проявлений. Но стоило мне только расслабиться после выполнения приказа, как все вылилось наружу. Кроме того, стало так же ясно, что и пешком-то я могу передвигаться с большим трудом. Так, попеременно, то пешком, то верхом на коне, мы в обратном направлении прошли около 15 км и въехали во двор одного казачьего дома. Хозяин дома — казак, примерно 50-летнего возраста буквально на руках снял меня с коня. Хозяева дома сытно нас накормили и напоили наших коней. 14 декабря в первой половине дня мы добрались до штаба нашего полка. Сдав пакет, точнее конверт от пакета с росписью нач. ПСД полка, я сразу же обратился к командиру роты связи с просьбой освободить меня от обязанностей конного посыльного ПСД полка, добавив при этом, что готов служить там, куда направит меня командир роты, в т.ч. и обратно во взвод связи третьего батальона.

Ротный с удивлением выслушал меня, спросил что произошло, а затем, переговорив по телефону с начальником ПСД полка, приказал мне передать коня и другое имущество сержанту из первого линейного взвода и прибыть в распоряжение командира 3-го линейного взвода, отвечавшего за связь штаба полка с третьим стрелковым батальоном и полковой батареей 120 мм минометов.

15 декабря 1942 года мы вплотную приблизились к Верхнему Мамону, расположившись в небольшом хуторе 3-4-х км от станицы. Вместе с тем мы с тревогой узнали из сообщений Совинформбюро, что оперативная обстановка в районе Сталинграда, где велись бои по уничтожению 6-й полевой и основных сил 4-й танковой армии немцев, осложнилась. Противник сумел, за относительно короткий срок в районе ж/д станции Котельниково создать армейскую группу «Гот» в составе трех танковых, четырех пехотных дивизий и 12 декабря перешел в наступление ж/дороги Тихорецк - Сталинград, с целью деблокирования окруженной в районе Сталинграда немецких войск.

Следует добавить, что к 15 декабря противник в направлении Сталинграда продвинулся на 45 км. Столько же осталось ему пройти до окруженных войск. И еще: все немецко-фашистские войска, действовавшие в районе Сталинграда, в том числе и окруженные, были сведены в группу армии «Дон» под командованием генерал-фельдмаршала Э. Манштейна. Манштейн в фашистском рейхе считался лучшим полководцем Вермахта. В этих условия Советское Верховное Главнокомандование несколько изменило замысел предстоящей операции. Соединения нашей 1-й гвардейской армии вместо удара в южном направлении должны были нанести удар из района станицы Верхний Мамон на юго-восток и во взаимодействии с войсками 3-й гвардейской армии окружить и уничтожить основные силы 8-й Итальянской армии и оперативной группы «Холлидт», а затем наступать на Морозовск.

Естественно, все эти перемены в планах нашего Верховного Командования, мы рядовые красноармейцы не знали, и знать не могли. Но потому, как вели себя наши командиры в звене полк-дивизия, отдавая подчас противоречивые приказы, догадывались, что не все у нас идет по плану.

16 декабря 1942 года, не смотря на плотный утренний туман, мешавший вести наблюдаемый прицельный огонь, началась 1,5 часовая артиллерийская подготовка. На головы врага обрушились тысячи снарядов и мин. Огонь был настолько мощным, что даже у нас на расстоянии 4,5-5 км от переднего края дрожала земля, стоял сплошной мощный гул. Во второй половине туман стал рассеиваться, и в воздухе появилась наша авиация. Эскадрильи штурмовиков и бомбардировщиков обрушивали свой бомбовой груз на позиции итало-немецких войск и на их ближайшие тылы.

Во второй половине дня 16 декабря в сражении была введена и наша 35 гв. стр. дивизия, наш 100-й гвар. стр. полк еще в ходе артиллерийской подготовки вошел в Верхний Мамон и занял позицию во втором эшелоне дивизии. Передовой отряд дивизии со средствами усиления опрокинул[3] разрозненные и деморализованные подразделения итальянцев, видимо, вторых эшелонов соединений, которые пытались оказать сопротивление, и перешел в их преследование. Итальянские солдаты не сумевшие сесть в автотранспорт стали в панике разбегаться по оврагам и балкам, но там они, как правило, находили свою смерть от холода и голода.

С наступлением темноты, мы бегом по мосту перешли на правую сторону Дона - на территорию нашего плацдарма, с которого наши войска перешли в наступление. Далее, в походных колоннах мы прошли траншеи нашего переднего края и траншеи оборонительной позиции итальянских войск. По хорошо накатанной дороге, в тех же походных колоннах, стали быстро продвигаться в юго-восточном направлении. Шли всю ночь, останавливаясь лишь на короткие привалы и, несмотря на крепкий мороз сразу же засыпали.

К утру 17-го декабря, мы вышли в степные просторы Дона. Куда не посмотришь, взору всюду открывалась покрытая снегом, изрезанная оврагами и балками степь, без единого деревца. Кое-где просматривались так же и невысокие холмы. Утро встретило нас ясной солнечной погодой и крепким декабрьским морозом. Дорога, по которой двигался наш полк, извивалась между небольшими холмами и довольно глубокими оврагами, образуя в отдельных местах узкости - дефиле, которые было трудно обойти. Поднявшись на ближайший от дороги небольшой холм, я посмотрел назад. Моему взору представилась незабываемая на всю жизнь картина. По всем основным колонным путям, устроенных еще итальянцами, проселочным дорогам сплошным потоком шли колонны наших войск, шла пехота и артиллерия, двигались обозы. Однако все это, к сожалению, передвигалось на конной тяге.

Не заставила себя долго ждать и немецкая авиация, Эскадрильи пикирующих бомбардировщиков Ю-87 появились над колоннами наших войск. Немцы пытались ударами с воздуха нанести поражение нашим войскам, задержать их движение на юго-восток, дать возможность деморализованным итало-немецким войскам привести себя в порядок, наладить управление войсками и занять новые оборонительные позиции. Поэтому цель их бомбовых ударов, на данном этапе, были как раз эти дефиле. Примерно в середине дня около из одного из дефиле застал меня налет фашистских бомбардировщиков. Справа по ходу движения нашей колонны находился небольшой холм, слева от дороги - глубокий овраг с крутыми откосами. У подножья холма в 20-25 метрах от дороги находилась огневая позиция крупнокалиберного пулемета системы ДШК, приспособленного для ведения огня по воздушным целям. Позиция пулеметчиков была обнесена снежным валом высотой 70-80 см.

Пикировщики, а это были Ю-87, шли строем пеленга. За маневрами немецких самолетов в бинокль наблюдал командир расчета, судя по знакам различия — сержант. Как потом выяснилось, это был закаленный в боях воин, очевидно служивший в армии еще до войны. Когда левый в пеленге пикировщик стал сваливаться на левое крыло и переходить на курс бомбометания, намереваясь, очевидно, сбросить свой груз прямо на это дефиле, все, естественно, бросились прочь от этого дефиле, укрываясь в многочисленных воронках от авиабомб наших или немецких, сказать, точно не могу.

Я, тем часом, тоже укрылся в одной из больших воронок в 40-50 метрах от огневой позиции пулемета. На дне воронки уже был солдат. Он в страхе укрыл руками свою голову и что-то тихо говорил. Но меня раздирало любопытство, что же будет дальше, как будет действовать расчет ДШК? Увидев, что пикировщик взял курс на дефиле, он тоже бросился в вырытые рядом ровики, но был поднят командой: «к пулемету!». Сам же командир стоял рядом с пулеметом, внимательно наблюдая за маневром фашистского пилота. Затем, как я хорошо помню, последовала поданная им команда: «по самолету прицел постоянный, целишься в голову машины, короткими очередями огонь, огонь!».

Напоровшись на струю трассирующих пуль, фашистский летчик, немного отклонился от курса и сбросил свой груз преждевременно. Бомбы взорвались в 100-120 метрах от дефиле. Другой фашистский летчик повторил маневр первого, но тоже безуспешно, а вот третий Ю-87, очевидно, получил повреждение, сбросил бомбы далеко от дефиле на низкой высоте ушел на юго-запад. Другие фашистские летчики не стали испытывать свою судьбу, а может быть и по другим причинам, принялись бомбить и обстреливать из своих бортовых пулеметов все то, что находилось и стояло на дороге: артиллерийские орудия, повозки с имуществом и пр. Я не могу сказать точно, какие потери в личном составе понес тогда наш полк, но точно знаю, что была повреждена повозка, в которой размещалась полковая радиостанция.

Тяжелое ранение получил ездовой, убита запряженная в повозку лошадь. Подвиг сержанта-командира расчета ДШК, спасшего от гибели десятки солдат запомнился мне навсегда.

Примерно через час возобновилось и наше движение. Больше авиация немцев в этот день в небе над нами не появлялась.

Во второй половине дня 17-го декабря слева от нас, в прорыв образованный частями нашего корпуса, был введен 24-й танковый корпус нашей армии. Командир корпуса генерал-майор Богданов[4]. Это было великолепное зрелище. Увеличивая скорость, поднимая гусеницами танков, особенно на поворотах, столбы дыма и снега промчались мимо нас 150 танков в основном Т-34, а так же много другой техники. Из башен танков гордо подбоченясь, высунувшись по пояс, стояли командиры машин. Мы все были чрезвычайно рады появлению наших доблестных танкистов, уходящих в рейд по тылам врага, и приветствовали их взмахом своих рук.

Советские танки в районе Осетровского плацдарма. Декабрь 1942г.

Автор фотокорреспондент газеты "Правда" А.Устинов

Наконец и мы дождались того дня, когда на нашей улице был праздник. Как потом нам стало известно, корпус принес много бед немецко-фашистским захватчикам. Совершив почти 300 км марш по тылам врага, сметая все на своем пути, танкисты на рассвете 24-го декабря внезапно для противника атаковал станицу Тацинская и ж/дорожную станцию того же названия. В районе ж/д станции Тацинская находился крупный аэродром немцев, где базировалось более 300 вражеских самолетов различного назначения, и уничтожил их. Кроме того, танкисты в районе аэродрома захватили большие склады с продовольствием, горючим, боеприпасами и другим военным имуществом.

Рассвет 24-го декабря для большинства гитлеровских летчиков и обслуживающего персонала аэродрома, безмятежно почивавших в своих убежищах, был последним в их в жизни. Оставшиеся в живых, гитлеровские захватчики на всю жизнь запомнят рассвет 24-го декабря 1942 года.

Следует так же сказать, что Тацинская была одной из ближайших к Сталинграду немецких баз снабжения, с которой противник по воздуху снабжал окруженную в районе Сталинграда 6-ю Армию Паулюса.

Поэтому, потеря в одночасье более 300 самолетов, из которых большинство были грузовые 3-х моторные Ю-52 и большого количества опытных летчиков, для врага оказалась очень тяжелой. Это был выдающийся успех наших доблестных танкистов. История второй мировой войны не знает подобных примеров с таким результатом. После ввода в сражение 17-го танкового корпуса в направлении г. Кантемировка, 18 и 25 т.к., слева от нас в направлении г. Морозовск фронт обороны остатков 3-й Румынской армии, так и фронт обороны 8-й Итальянской армии рухнул окончательно. Учитывая благоприятно сложившуюся обстановку, не имея перед собой организованного противника, соединения нашего 4-го гв. стр. корпуса, стали стремительно продвигаться на юго-восток, а 18 и 25 т.к. заходить во фланг и тыл оперативной группе «Холлидт».

В середине дня 18-го декабря наш полк, вслед за танкистами, вошел в хутор Твердохлебово[5]. У въезда в хутор справа у самой дороги, у дома, штабелем лежали трупы немецких и итальянских офицеров. На самом верху штабеля, лежал труп немецкого офицера в звании не ниже подполковника, так как на его мундире имелись витые серебряные погоны. Наш взвод разместился в доме, который находился, примерно, в 400-450 м от церкви[6] – обязательного атрибута казачьих станиц и хуторов. Уладив свои дела в доме, я вышел на улицу хутора и обратил внимание на солдата, тащившего в вещевом мешке что-то тяжелое, из которого шел пар. Я спросил солдата, почему у него из вещевого мешка идет пар. Солдат ответил, что в церкви горит склад итальянских мясных консервов и, что там еще можно кое-что взять. Не мешкая ни минуты, я со всех ног бросился к церкви. Вбежав в нее, я увидел большой конусообразный штабель железных банок. Штабель горел небольшим, синим пламенем. Вокруг штабеля суетились солдаты, выхватывая из него еще не треснувшие банки.

С большим трудом, обжигаясь, из горящего штабеля мне удалось выхватить 10 или 11 банок, и я выскочил на улицу. И как оказалось - вовремя.

В это время курсом на хутор шла девятка пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Отбежав от церкви на 250-300 метров, я с опаской стал наблюдать за маневрами «Юнкерсов», гадая, куда же проклятые фрицы сбросят свой смертоносный груз. Тем часом от девятки «Юнкерсов» отделились три машины и взяли курс прямо на церковь. Один за другим они с горизонтального полета, сбросили по три-четыре бомбы, но промахнулись. Бомбы взорвались в 40-50 метрах от церкви. Отбомбившись, «Юнкерсы» пристроились к остальным машинам, и ушли на юго-восток. Почему они не стали бомбить хутор, нашпигованный нашими солдатами, для меня стало загадкой.

Подкрепившись итальянскими консервами, кстати, довольно хорошими, и тем, что нам дали из походной кухни, мы снова двинулись в путь. Дорога при выходе из хутора, круто шла вниз в большой овраг. Когда мы спустились вниз на дно оврага, то нашему удивлению не было предела. На дне оврага большой беспорядочной кучей стояли и лежали на боку много штабных автобусов. Наверху этой кучи взгромоздился наш легкий танк Т-70. Это было потрясающее зрелище. Вокруг автобусов там и сам валялись открытые чемоданы с предметами туалета и белья. Очевидно, в пылу боя за хутор, наш танк, преследуя удиравших в панике штабных офицеров, сам свалился на эти автобусы. К удивлению, трупов солдат и офицеров около автобусов не было.

В целом, это было потрясающее зрелище, которое мне за все время пребывания на фронтах Великой Отечественной войны видеть больше не прошлось. И еще: лежавшие штабелем у въезда в хутор трупы итальянских и немецких офицеров, вероятно, и были хозяевами этих штабных автобусов.

Утром на другой день, наш полк после форсированного марша вошел в хутор Широкий…

[1] Село Верхний Мамон, районный центр Воронежской области.

[2] Старший лейтенант Казачков Алексей Михайлович, в декабре 1942 года командир роты связи 100 гв сп.

[3] Непосредственно в прорыве итальянской обороны подразделения 35 гв сд 16-17 декабря 1942г. не участвовали, так как дивизия находилась во втором эшелоне наступавших частей 1-й Гв.армии.

[4] Командовал 24 тк генерал-лейтенант танковых войск Баданов Василий Михайлович

[5] Село Твердохлебовка Богучарского района Воронежской области.

[6] Церковь Михаила Архангела, построена в 1833 году.

Отчет о проведении разминирования.

Весной 1943 года, когда фронт откатился на запад, перед партийным и хозяйственным руководством районов Воронежской области встала нешуточная проблема обеспечения проведения посевной компании. Поля были буквально нашпигованы смертоносными боеприпасами – минами, гранатами, неразорвавшимися снарядами. Принимали участие в разминировании, подвергая свои жизни опасности, подростки Богучарского, Радченского и Верхнемамонского районов. Тема эта долгое время на местном уровне замалчивалась, и, по словам недавно ушедшего из жизни воронежского журналиста Эдуарда Ефремова – замалчивалась она сознательно. По этой, или какой-то другой причине, практически отсутствуют или не введены в оборот документы - отчеты о проведении с участием подростков разминирования в 1943 – 1944 годах.

Известно, что разминированием особо сложных участков, к примеру, горловины Осетровского плацдарма (участок Красное Орехово – Гадючье – Филоново – Тихий Дон), где пять месяцев проходила линия фронта, занимались профессионалы – специальные инженерные части Красной Армии. При разминировании несколько минёров подорвались на боеприпасах, и это взрослые люди, прошедшие специальную подготовку, а что же тогда говорить о подростках, выходивших на минные поля после ускоренных курсов…

Удалось найти документ о проведении разминирования подразделениями 27-й отдельной инженерной бригады специального назначения. Представляем «Выписку из журнала боевых действий» 146-го батальона инженерных заграждений (146-го биз), проводившего «разградительные» работы на территории Воронежской области весной и летом 1943 года. Документ хранится в Центральном архиве Министерства обороны РФ (Фонд 31816, Опись 0105142с, Дело 1).

За 10.07.1943г. в «Журнале…» имеется такая запись: «На основании приказа по 27 оибсн от __ за № __ 1-я рота в составе 2-х взводов в количестве 54 человек во главе с командиром роты лейтенантом Смирновым, производила работы по разминированию в районе селений Филоново, Красное-Ореховое, Казинка, Николаевка и др. Лосевского, Павловского и Богучарского районов Воронежской области. Разминирование производилось исключительно сплошным прощупыванием.

Разградительные работы производились в спокойной обстановке. Естественные условия сложные – наличие заболоченных участков, густая высокая трава, занесённость слоем ила (песка) от 0,30 до 0,50 м. Наряду с этим, минные поля как отечественные, так и противника, располагались по пойме р.Дон. В результате весеннего половодья отдельные мины находились вне системы минных полей.

Бессистемность, глубокое залегание мин, густая трава, заболоченность – значительно усложняло процесс работ. Работы по разминированию производились каждым взводом самостоятельно, ответственным по первому взводу был младший лейтенант Шудрович, по второму взводу лейтенант Ведмицкий.

Наградной лист красноармейца 146 биз Солямина Ф.В. Источник: ЦАМО РФ

За период разградительных работ с 1.06.43г. по 5.07.43г. каждый взвод снял и обезвредил нижеследующее количество мин и неразорвавшихся боеприпасов:

Взвод младшего лейтенанта Шудровича обезвредил:

П.Т.М. (противотанковых мин – прим. С.Э.) отечественных – 2152 шт.

П.П.М. (противопехотных мин – прим. С.Э.) отечественных – 4612 шт.

П.П.М. противника - 38 шт.

Сюрпризов - 1246 шт.

М.З.Д. (мин замедленного действия – прим. С.Э.) -3 шт.

П.О.М.З.(противопехотных осколочных мин заграждения – прим. С.Э.) - 3 шт.

Артснарядов и минометных мин - 5800 шт.

При этом затрачено 558 человеко/дней.

Взвод лейтенанта Ведмицкого обезвредил:

П.Т.М. отечественных – 1779 шт.

П.П.М. отечественных – 120 шт.

Сюрпризов - 546 шт.

Авиабомб - 8 шт.

Артснарядов и минометных мин - 2425 шт.

Итальянских гранат - 10754 шт.

При этом затрачено 680 человеко/дней.

Наилучшие образцы работ по разминированию показали следующие младшие командиры и красноармейцы, обезвредившие по 1000 и более мин:

сержант Абаимов, старший сержант Остриков, младший сержант Красноперец, красноармеец Солямин, младший сержант Харочкин, красноармеец Душекенов, сержант Мурзин, старший сержант Соловьев.

Взвод лейтенанта Ведмицкого производил работы по разминированию минных полей противника. На данной территории находилось значительное количество итальянских гранат, которые обезврежены. Часть гранат была установлена как сюрпризы.

Во время работ по разминированию во взводе младшего лейтенанта Шудровича имелось два случая ранения: ранение получили красноармеец Сланов и красноармеец Бженников.

Во взводе лейтенанта Ведмицкого имелся один случай ранения и один случай смертельный: ранение получил красноармеец Серый, погиб от взрыва гранат красноармеец Хуцешвили…».

За проведение «разградительных» работ в районе Красное Орехово - Филоново многие воины 146-го биз по представлению командира батальона майора Якова Григорьевича Давыдова были отмечены боевыми наградами.

Молодой красноармеец Рустен Сланов, 11 июля 1943 года получил тяжёлое ранение: в тот день с утра и до обеда минёр снял и обезвредил на поле около сотни противотанковых и противопехотных мин. Использовать миноискатель смысла не было, так как поле буквально «звенело» от находящихся в земле осколков. И Сланов положился на проверенный метод – прощупывал землю. В одном месте под щупом взорвалась мина, от её взрыва боец потерял обе ноги, был буквально изрешечен осколками. 14 месяцев он пробыл в госпитале, и остался инвалидом 1-й группы. В ноябре 1947 года был награжден Орденом Отечественной войны I степени.

Сведений о месте гибели и захоронения минёра Хуцешвили найти пока не удалось.

В работах по разминированию Богучарского края принимали участие и другие инженерные и саперные части Красной Армии. Так, в мае 1943 года правобережье Дона освобождали от мин и снарядов воины 68-го армейского инженерного батальона. 28 мая подорвался на мине при выполнении боевого задания командир отделения сапёров старший сержант Андрей Симонович Жилкин, уроженец Аннинского района Воронежской области. В декабре 1942 года его наградили орденом Красной Звезды за бои на Северном Кавказе. Погиб же старший сержант Жилкин совсем недалеко от родных мест – у села Красногоровка Богучарского района.

Он был чистого слога слуга… Памяти Эдуарда Ефремова.

Не могу поверить и смириться с тем, что уходят самые лучшие…Замечательный человек, прекрасный журналист и публицист, всё, к чему бы он ни прикасался, было отмечено печатью большого Таланта. Богучарцы и верхнемамонцы безмерно благодарны Ефремову за то, что он в далёких 1980-х первым вывел на всесоюзное обсуждение тему участия подростков в разминировании 1943 – 1945 годов. Благодаря Эдуарду Петровичу не были преданы забвению имена юных Героев Отечества: Жени Седова, Жоры Зайцева, Ивана Татаренкова, Ивана Павленко, Юрия Близнюкова, Василия Полтавского и многих, многих других.

К сожалению, я не был лично знаком с Эдуардом Петровичем. Он редко в последние годы приезжал в наш небольшой городок, тому, наверное, были свои причины: тут и возраст, и пошаливавшее здоровье, а главное, что те мальчишки 1943 года, которые «шли по минному полю», и которые стали для него настоящими друзьями, ушли от нас навсегда…

11 апреля, когда Эдуард Петрович в качестве почётного гостя приезжал к нам в Богучар на чествование участников разминирования, я так и не решился к нему подойти. Теперь очень об этом жалею… Да, наших гостей после завершения праздника сразу взяли «в оборот» организаторы мероприятия – понимаю, банкет и всё такое. Но можно было мне подойти и высказать своё уважение…

Через несколько дней удалось списаться в социальных сетях с Эдуардом Петровичем. Пусть там, на небесах, он простит меня за публикацию части нашей переписки. Я просил его поделиться впечатлениями о мероприятии «Улица младшего сына», а также сообщил ему о том, что в архивах найдены документы, которые позволят взглянуть на «минёрскую» тему по-новому.

А Эдуард Петрович, как будто предчувствуя что-то, ответил: «Не знаю... Во мне пока одни эмоции. Хорошо ли плохо ли, мы своё отгрохали. Вряд ли осилю новое написание, поэтому и сдал документы, статьи, письма... Не успеваешь другое завершить - много интересного материала. 

Тогда была журналистика, и мы влезали на свой страх и риск в любые темы...».

15 июня 2019 гола сердце Эдуарда Ефремова перестало биться…

Вечная ему Память!

Продолжение...

Истребители. Часть 2-я. Аэроузел Радченское

28 декабря 1942 года части 207-й истребительной авиадивизии начали перебазироваться поближе к фронту, «ушедшему» на запад. Новым местом базирования были выбраны аэродромы аэроузла Богучар – Радченское. 5-й гвардейский и 867-й авиаполки перелетели на аэродром на юго-западной окраине села Радченское. 814-й авиаполк – на аэродром у села Купянка.

Цитирую книгу «Гвардейцы в воздухе»: «…29 декабря полк перелетел на аэродром, расположенный на правом берегу Дона, на окраине небольшого районного центра Радченское. Печальная картина предстала перед нами. Полуразрушенные, обгорелые дома с выбитыми окнами и выломленными дверями.

Группа солдат из БАО (батальона аэродромного обслуживания – С.Э.) и наши мотористы вставили рамы и двери, установили чугунные печки-«буржуйки», наспех сколотили из досок нары — и неприхотливое жилье готово. Хорошо после холодного дня согреться в тепле. В крайнем домике села оборудовали летную и техническую столовую — можно и «подзаправиться»…

Полк продолжал ежедневную боевую работу по прикрытию наземных войск в районах Чертково, Гартмашевки, Стрельцовки, Миллерово.

Схема действия частей 3-го сак 20.12.1942 - 16.01.1943г. Источник ЦАМО РФ

- Как же вы не заметили? Мы же сегодня над моей Украиной дрались…

Эту знаменитую фразу командира эскадрильи Титаренко из кинофильма «В бой идут одни «старики», его прототип мог сказать ещё тогда, в декабре 1942 года. Когда лётчики 5-го авиаполка били врага в небе Ворошиловградской области Украинской ССР.

А враг ещё был силён и хитёр. Немецкие истребители-«охотники» использовали подлую тактику: нападали из-под тишка, били на взлёте. Не было спокойной жизни лётчикам 5-го гв иап и на Радченском аэродроме. 

29-го декабря 1942 года группа из 4-х «мессеров» совершила налет на аэродром. В завязавшейся в небе карусели немецким истребителям удалось подбить советский Як-1, и безнаказанно уйти. А в 15-00 немецкий бомбардировщик Хе-111 сбросил на аэродром восемь авиабомб. К счастью, бомбы упали в 400 метрах от летного поля – и обошлось без потерь.

- Какое училище?

- Оренбургское… Ускоренный выпуск.

- Ясно… Взлет-посадка…

Для многих молодых неопытных летчиков, а их в 207-й иад было около 40%, первые боевые вылеты становились последними. О трагической судьбе лейтенанта Петра Борсука из 5-го гв. иап рассказали ветераны полка в книге «Гвардейцы в воздухе»: «…4 января 1943 года командир полка приказал Игорю Шардакову и недавно прибывшему в полк молодому летчику лейтенанту Петру Борсуку перегнать два самолета с тылового аэродрома на аэродром Радченское.

Утром 5 января они вылетели на Ла-5. Но приемники на заданную на этот день радиоволну не настроили, полет продолжали без должной осмотрительности.

В районе Богучара на большой высоте за ними увязались два «мессера» — «охотники», которые при подходе к нашему аэродрому, прикрываясь солнцем, стали заходить в хвост самолета лейтенанта Борсука для атаки. И когда Шардаков уже приземлился, в эфир с наземной радиостанции немедленно понеслось предупреждение летчику о грозящей ему опасности. По тревоге пошли на взлет две пары самолетов дежурного звена. Но... уже поздно. Атака со стороны солнца, сзади, справа на пикировании была скоротечной, наш самолет загорелся. Пламя перекинулось на мотор и кабину.

Он рухнул на восточной окраине деревни. Взрыв бензобаков поднял вверх столбы густого черного дыма, который тут же заволок чистое нёбо. К месту пожара нельзя было подойти ближе чем на пятнадцать-двадцать шагов. Полыхал огонь, рвались снаряды. Наконец удалось с большим трудом извлечь из обломков обугленное тело Петра Борсука.

На фото командир 5-го гв. иап В.А. Зайцев

В тот же день командир полка Зайцев долго беседовал со всеми, детально анализируя причины трагической гибели летчика. Разобрал различные способы наблюдения за воздушной обстановкой при следовании к цели, при ведении группового боя, при выходе из него и возвращении на аэродром. Предупреждал, что опаснее всего для воздушного бойца неосмотрительность. Есть люди, которые храбро дерутся, умело маневрируют в воздушном бою, метко поражают противника. Но вот бой заканчивается, враг бежит, и молодой летчик, упоенный победой, забывает об осторожности. Только этого и ждет фашистский «охотник». Выйдя из боя и спрятавшись в облаках, он ищет случая, чтобы «из-за угла» ударить того, от кого только что бежал. Надо быть готовым в любую минуту к встрече с врагом.

Опытный истребитель чувствует в полете всю глубину неба, как говорят, видит на все триста шестьдесят градусов. Вот тогда он может своевременно принять разумное решение, упредить внезапную атаку.

— Кто не умеет видеть в воздухе, тот не истребитель, а летающая мишень, — этими словами закончился подробный разбор.

Гибель Петра Борсука многому научила летчиков, послужила уроком не только полку, но и всей дивизии. И надолго запомнилась всем...».

- Я сбил. Я сбил, товарищ командир!

В тот день в воздушных сражениях боевые товарищи Петра Борсука отомстили за его гибель - сбили четыре немецких «Юнкерса». Вылетев около 10-00 утра с Радченского аэродрома, группа из четырёх Ла-5 совместно с четырьмя Як-1 867-го авиаполка в районе Зориновки встретили 13 бомбардировщиков «Ю-87» под прикрытием 5-ти истребителей Ме-109. Наши лётчики смело вступили в бой. Отличился гвардии капитан Николай Павлович Дмитриев, с дистанции 100-150 м. сбивший немецкий «Юнкерс», который с дымящим мотором резко ушёл к земле.

Гвардии старший лейтенант Василий Никитович Гринёв с дистанции 50 м. атаковал сверху другого «Ю-87», сбил его. Развернувшись вправо, сразу же атаковал подвернувшего Ме-109ф, но безрезультатно.

Рисунок. Ла-5 в воздухе. Источник: http://airaces.narod.ru/

В ходе стремительного боя в хвост нашему Ла-5 «зашёл» немецкий «Юнкерс». Гвардии лейтенант Василий Алексеевич Шумилин бросился на выручку, меткой очередью заставил «немца» спикировать на землю.

В этом же бою лейтенант Фёдор Митрофанович Червоткин из 867-го иап сбил четвёртого Ю-87, который упал в районе к западу от города Великоцка. Потерь с нашей стороны не было.

Другая группа в составе 4-х Ла-5 из 5-го гв. иап и 4-х Як-1 из 867-го авиаполка в районе Чертково заметили на небольшой высоте немецкий «Хеншель-126». Первым атаковал противника старшина 867-го авиаполка Александр Васильевич Парфенов. «Немец» стал отстреливаться, на подмогу Парфёнову поспешили два самолёта Ла-5. Подбитый Парфёновым «Хеншель» стал пикировать вниз, один из членов его экипажа выбросился с парашютом, по приземлении был схвачен нашими наземными войсками.

До середины января 1943 года 5-й гв. иап вел воздушные бои и прикрывал штурмовку аэродрома в Гартмашевке – там был наглухо заблокирован немецкий гарнизон. После освобождения района Гартмашевки на близлежащие аэродромы у сёл Штеповка и Викторовка Кантемировского района перебазировались части 207-й авиадивизии. А Радченский аэродром продолжал использоваться советскими авиачастями.

- В жизни бывают минуты, когда человеку никто, никто не может помочь!.. Рождается сам и умирает сам.

На фото летчик 5-го гв. иап Ф.Е. Горчаков, погиб 23.01.1943г. в с.Радченское

23 января 1943 года на юго-западной окраине села Радченское потерпел крушение истребитель Ла-5, за штурвалом которого находился Фёдор Егорович Горчаков. Лётчик 5-го гв. иап совершал тренировочный полёт, но не справился с управлением. В донесении о потерях 207-й иад указана причина катастрофы - «потеря пространственной ориентировки». Пилот погиб и был захоронен недалеко от аэродрома на окраине села.

- Когда кончится война, вернемся мы сюда. Пройдем по этим местам… кто останется в живых…

- И позовем лучший симфонический оркестр. Выйдет дирижер. Я подойду к нему и скажу…

- Пусть они нам сыграют…

- Нет, ты знаешь… я сам… Скажу: извини, маэстро, дай я… и как врежем «Смуглянку»… от начала и до конца.

- Война — это все преходяще. А музыка вечна!

Истребители. Часть 1-я. Аэроузел Краснофлотское.

В далёком 1974 году на киноэкраны Советского Союза вышел фильм кинорежиссёра Леонида Быкова «В бой идут одни «старики». Этот кинофильм о военных буднях лётчиков-истребителей по праву считается одним из лучших советских фильмов о Великой Отечественной войне. Он быстро разошёлся на цитаты, стал любимым уже для нескольких поколений зрителей на территории бывшего СССР.

Но мало кому известно, что у героев фильма – гвардии капитана Титаренко с позывным «Маэстро» и лётчиков его «поющей» второй эскадрильи - были свои реальные прототипы. Образ командира эскадрильи, прекрасно сыгранный Леонидом Быковым, «срисован» с двух лётчиков 5-го гвардейского истребительного авиаполка (5-го гв. иап) – командира эскадрильи Ивана Павловича Лавейкина (Героя Советского Союза) и командира звена Виталия Ивановича Попкова (дважды Героя Советского Союза). Ветераны полка впоследствии и рассказали Леониду Быкову множество интереснейших историй, включенных режиссёром в окончательный сценарий кинокартины. Кстати, молодые лётчики из фильма: «Ромео», «Смуглянка» и «Кузнечик» - тоже имели своих реальных прототипов.

На фото лётчики 5-го гв. иап В.И. Попков (слева) и И.П. Лавейкин (справа). 1943г.

А тот факт, что лётчики-истребители 5-го гв. иап в составе 207-й истребительной авиадивизии 3-го смешанного авиакорпуса 17-й воздушной армии обеспечивали наступление советских наземных войск в ходе операции «Малый Сатурн» - известен только узкому кругу военных историков и любителей авиации. И базировался 5-й гвардейский авиаполк в декабре 1942 года на аэродромах в Петропавловском районе Воронежской области и в селе Радченское Богучарского района, куда перелетел в середине января 1943 года после освобождения от врага правобережья Дона.

Наш рассказ о тех героических днях, и о лётчиках 5-го гвардейского истребительного авиаполка…

На территории Петропавловского района Воронежской области относительно недалеко от линии фронта располагался имевший важное значение аэроузел Краснофлотское. Полевые аэродромы располагались у сёл Краснофлотское, Березняги, Новотроицкое и хутора Огарев. На этих аэродромах базировалась советские истребительные авиаполки. Штурмовая и бомбардировочная авиация дислоцировалась на удаленных от фронта аэродромах Калачеевского аэроузла, в Таловском районе и в Бутурлиновке.

Схема базирования частей 3-го сак на 16.12.1942г. Источник: ЦАМО РФ.

Из книги о боевом пути 5-го гв иап «Гвардейцы в воздухе»: «…В начале ноября (1942г. – С.Э.) в полк пришел короткий приказ: прибыть во второй запасной авиаполк на одной из станций Горьковской области за получением новых самолетов.

Приказ не обсуждался, но все без исключения — командир полка, летчики, техники — волновались за судьбу наземных войск, которые вдруг лишались прикрытия. Когда предстояло покидать на некоторое время фронт, одолевало чувство какой-то вины.

На аэродром прилетел новый полк на «яках». Фронт не оголялся. Но все равно летчики нервничали, хотя и понимали, что их ждет учеба, новый, более современный истребитель.

Из запасного авиаполка к нам прибыли Александр Мастерков, Анатолий Беляков, Иван Сытов, Николай Сверлов, Александр Орлов, Александр Пчелкин, Александр Остапчук, Николай Анцырев. Большинство из них были летчиками-инструкторами в авиаучилищах, имели хороший налет, написали не один десяток рапортов, пока не попали в действующую армию.

Командир полка Василий Александрович Зайцев и его заместитель по политчасти внимательно познакомились с каждым вновь прибывшим. Так было заведено. С первой же минуты новички ощущали отеческую заботу. Им подробно рассказывали историю полка, внушали уважение к овеянному славой Гвардейскому полковому знамени. При получении назначения в эскадрильи их торжественно представляли личному составу.

Зайцев любил откровенные беседы с рядовыми гвардейцами. Рассказывал им о подвигах Соколова, Онуфриенко, Нюнина, Мочалова. Ведь почти с каждым из прославленных летчиков он сам летал, видел их в бою.

Молодые летчики брали схемы и знакомились с проведенными боями. Постигали новые тактические приемы. А пока в полку шло доукомплектование.

Командирами эскадрилий стали обстрелянные в воздушных схватках Николай Киянченко, Иван Лавейкин и Николай Дмитриев…

На фото командиры эскадрилей 5-го гв.иап Н.П. Дмитриев (слева) и Лавейкин И.П. (справа). Источник фото: airforce.ru

…Теперь нам предстояло овладеть новым самолетом Ла-5 — скоростным, маневренным истребителем. Он как бы символизировал непрерывное движение нашей техники вперед. По мощности мотора и огня Ла-5 превосходил немецкие истребители. Летный и технический состав принялся осваивать машину.

Занимались, не жалея сил. Только бы скорее, скорее... Полк готовился к новым боям, новым победам.

По ежедневным сводкам Информбюро было очевидно, что под Сталинградом готовится решительное сражение. И переброска полка была связана с этим. Командование торопило быстрей овладеть грозным истребителем, слетаться парами, отстреляться.

Со временем и погодой не считались. 15 декабря 1942 года полк в составе 207-й истребительной авиационной дивизии 3-го смешанного авиационного корпуса 17-й воздушной армии приступил к боевой работе в средней излучине Дона.

16 декабря войска Юго-Западного фронта перешли в наступление. В первые часы операции авиация не смогла поддержать войска, которые, встретив упорное сопротивление противника, продвигались медленно. Но в середине дня, когда распогодилось, эскадрильи штурмовиков и бомбардировщиков под прикрытием истребителей обрушили бомбовые удары на оборону противника и его тыл…».

В действительности же, истребительные авиаполки 207-й иад начали свою работу по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков только с 19 декабря 1942 года, по прибытию на аэродромы Краснофлотского узла.

Лётчики 5-го гв. иап в течение 19 декабря 1942 года перегоняли самолёты Ла-5 с аэродрома Нижне-Каменка на аэродром у села Новотроицкое Петропавловского района. К концу дня полк перегнал 20 самолётов. На соседний аэродром в Березнягах садились истребители Як-1 814-го истребительного авиаполка.

Но следующий день 20 декабря по погодным условиям оказался «нелётным». Полки 207-й авиадивизии занимались восстановлением материальной части. И только 21-го числа истребители 5-го гв. иап совершили свои первые разведывательные вылеты в район Чертково, Кутейниково, Сетраковский.

- Ну как у тебя там? Как у тебя там, Маэстро?

- Нормально... Падаю...

25-го декабря авиаполк выполнял задачу по прикрытию наземных войск, наступавших по направлениям: Богучар – Мешковская – Волошино – Красновка. С самолётами противника в тот день летчики полка в воздухе не встретились. Не удалось провести и штурмовку немецкого аэродрома в Гартмашевке – так как бомбардировщики противника к моменту подлёта истребителей Ла-5 к Гартмашевке уже покинули зону аэродрома. Но без происшествий в тот день обойтись не удалось: лётчик 2-й авиаэскадрильи и ведомый Виталия Ивановича Попкова гвардии младший лейтенант Александр Иванович Пчёлкин из-за неисправности материальной части произвёл вынужденную посадку в 4-х километрах к юго-западу от села Новотроицкое. К счастью, пилот Пчёлкин (впоследствии – Герой Советского Союза) остался жив.

На фото лётчик 5-го гв. иап А.И. Пчёлкин

А впереди лётчиков ждали новые бои, первые победы над немецкими асами и гибель боевых товарищей…

- Между прочим... Где мои сто грамм за сбитый?

- Я непьющий. Но - дело принципа!

Так описывается один из воздушных боёв авиаполка в районе села Новая Калитва Россошанского района в книге «Гвардейцы в воздухе»: «Первым в полку счет сбитых вражеских самолетов на Юго-Западном фронте открыл гвардии старший лейтенант Игорь Шардаков. Встретив при патрулировании в районе Новая Калитва четыре Me-109, он смело атаковал ведущего группы. Остальных связали боем гвардейцы Виталий Попков и Николай Макаренко. После первой меткой атаки Шардакова вражеский самолет на высоте триста метров перевернулся на спину и врезался в землю. Опасаясь разделить участь ведущего, три Me-109 удрали…».

Этот бой произошел 26-го декабря 1942г. В «Журнале боевых действий» 207-й иад за 26-е декабря есть такая запись: «… в 15-10 на высоте 1500 м. над целью встретили 5 Ил-2, которых начали прикрывать. Ил-2 штурмовали западную окраину Н.Калитва и мост через реку Калитва. Во время штурмовки на высоте 400 м. к Ил-2 подошло 2 Ме-109 и атаковали их. 3 Ла-5, заметив «мессеров», атаковали их и навязали им воздушный бой. В результате лейтенант Шардаков сбил один Ме-109, который упал в районе Новая Калитва. В это время к месту боя подошли еще два Ме-109, которые сходу атаковали Емелина. Лейтенант Емелин был сбит и врезался в землю. Остальные Ла-5 стали атаковать «мессеров», но они боя продолжать не стали и ушли курсом на запад…».

Лейтенант 5-го гв. иап Емелин Алексей Яковлевич считается пропавшим без вести 26-го декабря 1942 года…

- Будем жить!

На фото лётчик 5-го гв.иап И.А.Шардаков

В «Журнале боевых действий» 207-й иад указано, что в тот же день 26.12.1942г. не вернулись из боевого задания два летчика 5-го гв. иап - Бикмухаметов и Жаров. О воздушном бое и гибели уроженца Казани Ибрагима Бикмухаметова, на счету которого был удачный таран немецкого истребителя, совершенный смелым лётчиком в августе 1942 года, рассказывается в книге «Гвардейцы в воздухе»: «…Во второй половине дня наша пара самолетов во главе с заместителем командира третьей эскадрильи гвардии старшим лейтенантом Бикмухаметовым заметила в районе Богучара трех фашистских истребителей.

— Прикрой, атакуем! — передал Ибрагим по радио.

С первой же атаки был сбит Me-109. Но сверху на отважную пару свалилась еще четверка фашистских истребителей.

Самолет ведущего нашей пары подбили, летчика ранили. Он не выходил из боя, пока машина слушалась рулей. Неожиданно мотор стал давать перебои. Спасти машину во что бы то ни стало! И летчик пошел на вынужденную посадку с убранными шасси. Но неудачно. Так погиб Бикмухаметов...

Схема последнего боя И.Ш.Бикмухаметова  у села В.Мамон. Источник: ЦАМО РФ

Трудно забыть скромного пилота, награжденного тремя боевыми орденами. Жизнь его оказалась слишком короткой. В полку хорошо знали его биографию. Работал в Казани на заводе синтетического каучука, одновременно учился в городском аэроклубе. Потом учеба в Борисоглебской военной летной школе.

Похоронили его в деревне Верхний Мамон, недалеко от места вынужденной посадки…».

Из «Отчета о боевой работе 207-й истребительной авиадивизии за декабрь 1942г.»: «… 26.12.1942 во время прикрытия наземных войск в районе Верхний Мамон на 500 м. наши 2 ЯК-1 (старший лейтенант Бикмухомедов и лейтенант Жданов) были внезапно атакованы 3 Ме-109. Первую атаку произвели со стороны солнца спереди под углом 40 градусов в строю пеленг и с первой же атаки подбили самолет Жданова.

На фото летчик 5-го гв. иап И.Ш.Бикмухаметов

Бикмухомедов после первой же атаки ушел с набором высоты для занятия выгодной позиции. Ме-109 также ушли вверх и повторили атаку сверху сзади. При второй атаке один Ме-109 проскочил Жданова и преследовал Бикмухомедова. Жданов, несмотря на свой подбитый самолет, атаковал в хвост с дистанции 200-150 м., но в это время был сам атакован остальными 2 Ме-109: одним сверху, вторым снизу сзади. Самолет Жданова загорелся и пилот выбросился на парашюте с высоты 150 м. на своей территории, прибыл в часть. Самолет сгорел. По показанию наземных частей пилот Бикмухамедов продолжал бой с 2 Ме-109 и был сбит в районе Верхний Мамон. Пилот погиб, самолет разбит. Решающее значение в этом бою сыграла внезапность атаки со стороны противника и недостаточная бдительность со стороны наших экипажей…». 

Удалось установить, что ведомым Ибрагима Бикмухаметов в тот день был лейтенант Борис Сергеевич Жданов. Он получил ранение…

Продолжение следует...

НЕ ЗАБЫВАЙ О НИХ, РОССИЯ...

В садах, в цветах и в свежих пашнях,

В колосьях наклоненной ржи,

Я вижу их – в бою упавших,

Отдавших жизнь свою за ЖИЗНЬ!

Я вижу их – широкоплечих,

Ремнём подтянутых парней

Лежать оставшихся навечно

На Богучарщине моей!

У Осетровского плацдарма

И белых дерезовских круч –

Простые парни, наши парни –

Рассвета нынешнего луч!

Не от того ли здесь, в Придонье

Как много лет тому назад

Седые женщины в ладонях

Вдруг прячут влажные глаза.

И не о них ли эти списки

Родных имен безмолвный ряд

На серых плитах обелисков

Вы, люди, слышите – кричат.

Кричат, кричат в рассветной сини

Как блеск разбуженных ручьёв.

Не забывай о них, Россия,

Они – дыхание твоё…

Автор Н.Л. Новиков

ГЕНЕРАЛЫ_

РЕЙССИГ - АЛЬФТАН Алексей Карлович (22.12.1813, Силезия - 6.4.1885,Богучар, похоронен в Соборе, центр города) генерал-майор (23.3.66), генерал-лейтенант (14.2.79), командир 11-го Уланского Чугуевского полка дислоцировался в Богучаре (1877-78) участвовал в сражении под Плевной, в деле при д. Осиково и Кавачицы (1877), командир 12-го гусарского Ахтырского полка (1868-72), командир 6-й запасной кавалерийской бригады (7.11.72-19.2.76), скончался в своем имении Анненское Бобровского уезда, художник С.В. Иванов сделал зарисовки для своих будущих картин и набросок «Похороны генерала» (9.4.85); жена (20.1.48) София Шарлотта Эмилияурождённая Теслефф (13.3.1825, Выборг - 28.3.1867, Богучар); сын Владимир Алексеевич (29.4.1860, Бежецк - 19.12.1940, лютеранское кладбище Гельсингфорса Финляндии) генерал-майор (6.12.1905), генерал-лейтенант (15.1.15), генерал от инфантерии Русской императорской армии (16.4.16), начальник отдела РОВС (1916-22), председатель Союза русских военных инвалидов в Финляндии (1917-39); брат Аполлон Карлссон Альфтан штабс-капитан, землевладелец, фабрикант стекла; отец Карл Вильхельм Альфтан (13.8.1789, Выборг - 11.7.1866, Виролахти) статский советник.

ЛИСАНЕВИЧ Иван Алексеевич (08.05.1840, слобода Березовка Богучарского уезда - 13.08.1915, город Петроград), государственный деятель, действительный статский советник.(генерал-майор). Из дворян. Окончил физико-математических факультет Московского университета (1861). Мировой посредник Богучарского уезда (1864-1865), председатель Богучарской уездной земской управы (1865-1872, 1893-1894), Воронежской губернской земской управы (1872-1893). Способствовал становлению уездного и губернского земства. Вице-губернатор Уральской области (1894-1900; город Уральск, ныне в Казахстане). Предводитель дворянства Богучарского уезда (1904). Член Государственного Совета по выборам от Воронежского земства (с 1906). Специалист в области коннозаводства.

ШУРИНОВ Александр Петрович (24.11.1815 д. Локтевая села Паниковца Засосенского стана Елецкого уезда Орловской губернии-1885 с. Шуриновка Богучарского уезда) Закончил Москов­ский университет и в 1844 году Александр Петрович женится на Хариной Любови Платоновне, младшей дочери титулярного советника Харина Платона Стефановича, помещика Воронежской губернии. Брак был освящён в приходской церкви слободы Морозовки Острогожского уезда 25 августа 1844 года. Пожалован тёмно-бронзовой Медалью на Андреевской ленте в память войны 1853-1856 годов. Действительный статский советник с 15 января 1866 года. Этот гражданский чин соответствовал в то время военному чину генерал-майора. Известно, что в 1867 году Александр Петрович занимал должность Богучарского уездного предводителя дворянства В последующем довольно часто Шуриновы избирались Богучарскими уездными предводителями. Незадолго до 1905 года Шуриновка стала возглавлять новообразованную Шуриновскую волость. Занимался коневодством.

УРСУЛ Алексей Иванович (12.02.1858, слобода Старая Меловая Богучарского уезда - 04.03.1910, город Санкт-Петербург, похоронен в слободе Старая Меловая), государственный и общественный деятель, действительный статский советник (генерал-майор). (1904). Из дворян. Окончил Воронежскую военную гимназию (1876), Николаевское кавалерийское училище (1878). Служил в лейб-гвардейском Драгунском полку (1878-1882). Непременный член Богучарского уезда по крестьянским делам присутствия (1884-1891). Заместитель начальника 2-го участка Богучарского уезда (1891-1895). Председатель Богучарской уездной земской управы (1895-1902). Одновременно почетный мировой судья Богучарского уезда (1885-1902). Непременный член Воронежского губернского присутствия (1901-1902). Председатель губернской земской управы (1902-1908). Участник земских съездов 1904 года. Председатель Воронежского отдела «Союза 17 октября». Депутат III-й Государственной Думы (с 1907). Входил во фракцию октябристов. Член комиссий: по государственной обороне, по местному самоуправлению, об изменении законодательства о крестьянах. ПредседательВоронежской учёной архивной комиссии (1903-1908).

БЕЛОКОНЕВ Константин Кириллович – уроженец села Терещково Богучарского уезда (1913 – 1994), генерал – майор запаса, профессор, кандидат военных наук. Лауреат премии им. М. В. Фрунзе. кавалер четырех орденов Красного знамени, Отечественной войны второй степени и двух орденов Красной звезды, имеет медали за «За оборону Кавказа», за «Боевые заслуги»и другие.

ГОЛУБОВ Анатолий Ефимович (16.4.1908, с. Марковка Богучарского уезда – 29.1.1978, Москва), генерал-майор авиации (1949), Герой Сов. Союза (29.6.1945), заместитель командира авиадивизии «Нормандия-Неман».

ГОРОДНЯНСКИЙ Авксентий Михайлович (1.3.1896, сл. Талы Богучарского уезда – 27.5.1942, Барвенковский плацдарм, похоронен в Харькове), генерал-лейтенант (1942), командующий 13-й армией Брянского, затем Юго-Западного фронтов (1941), участвовал в Елецкой наступательной операции, командующий 6-й армией Юго-Западного фронта (1941 - 1942).

ЛЮТОВ Иван Степанович (28.8.1923, сл. Криница Богучарского уезда – 1997, Москва), генерал-лейтенант (1972), профессор Военной академии Генерального штаба (1972 – 1985), заместитель начальника штаба Объединенных Вооруженных Сил Варшавского Договора (1985 – 1991).

ЕФИМОВ Александр Николаевич (6.2.1923, сл. Кантемировка Богучарского уезда – 31.8.2012, Москва), маршал авиации (1975), дважды Герой Сов. Союза (26.10.1944, 18.8.1945), заслуженный военный летчик СССР (1970), доктор военных наук, профессор Лауреат Государственной премии СССР (1984); все дети продолжают прославленную военную династию сыновья стали учеными: Виталий генерал-лейтенант авиации, зам. начальника военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского, Игорь полковник, Дмитрий подполковник, дочь Нина окончила Московский авиационный институт, внук Александр подполковник.

ЖИЛИН Павел Андреевич (5.3.1913, с. Воробьевка Богучарского уезда – 6.2.1987, Москва), генерал-майор (1946), генерал-лейтенант (1968), доктор исторических наук (1956), профессор (1961), проректор Академии общественных наук при ЦК КПСС (1964 - 1966), начальник Института военной истории МО СССР (1967 - 1987), член-корреспондент АН СССР (1968), председатель Комиссии историков СССР и ГДР (1978 - 1983), вице-президент Международного комитета истории Второй мировой войны (1983 - 1987), почётный Гражданин города Вязьмы (1985).

ЖУКОВСКИЙ Сергей Яковлевич. Генерал – полковник. Родился 7 Октября 1918 года на хутор Перещепный Воронежской области. К концу войны выполнил более 500 успешных боевых вылетов, записал на свой боевой счёт 28 воздушных побед — 13 самолётов сбил лично и 15 в составе группы. Был представлен к звания Герой Советского Союза.). Был представлен к званию ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.

КРАСНОЛУЦКИЙ Митрофан Петрович (21.5.1906, сл. Калач Богучарского уезда – 11.3.1987, Киев), генерал-майор авиации (1954), Герой Сов. Союза (16.1.1942), в воздушном бою 12.8.1941 тараном уничтожил вражеский истребитель, после чего произвел посадку на своем аэродроме, с 1957 в запасе, жил и работал в Воронеже, позже – в Киеве; в Калаче установлен бюст (1995г.).

КИРИЛЛОВ Иосиф Константинович (1905 – декабрь 1993) – генерал-майор, Почётный гражданин г. Рославля Смоленской области и г. Могилёва Белорусской ССР. Воевал в 40-й Богучарской дивизии, 103 Богучарский полк. Был представлен к званию ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. Родился в селе Полтавка Богучарского уезда.

КРАВЦОВ Олег Петрович, генерал майор (генерал – лейтенант?). генерал-майор КГБ СССР (1967), офицер КГБ СССР. Родился в 1938 году в с. Полтавка Богучарского района. Закончил Полтавскую начальную школу. Ташкентское Суворовское военное училище МВД СССР (ТшСВУ) (1956 г.). Окончил Академию генерального штаба (1966). Служил в Западной группе войск в Германии (1966-77). Начальник отдела связи Дальневосточного округа (1984-85), начальник от­дела связи при Президенте (1991-1995).начальник аналитического отдела Министерства обороны России (1995-99).

САЛАМАХИН Тимофей Михайлович (1.2.1922, с. Рудаевка Богучарского уезда - 3.12.2014, Москва) генерал-майор (1980), кандидат технических наук (1955), доктор технических наук (1963), профессор (1967), действительный член Российской академии ракетных и артиллерийских наук (1993), Заслуженный деятель науки и техники РСФСР
(1980), окончил: 7 классов Рудаевской неполной средней школе (1936), Богучарское педагогическое училище им Н.К. Крупской (1939), ускоренный курс Московского военно-инженерного училища (1941), Московскую высшую офицерскую инженерно-минную школу (1944), Военно-инженерную академию им. В.В. Куйбышева (1952); призван Ровеньским РВК Воронежской области (15.6.40), командир корпусного инженерно-саперного батальона Юго-Западного фронта (1941), начальник штаба армейского инженерно-саперного батальона (1942) организовывал переправу через р.
Оскол в Купянске, одновременно подготавливал к взрыву и взорвал четыре моста на р. Оскол, командир отряда заграждений 38-й армии (1942-43), создавал предполье оборонительного рубежа по р. Красная (1943), старший помощник начальника 1-го Отделения штаба инженерно-сапёрной Режицкой бригады (1943-45), участвовал в испытаниях оружия при подземных взрывах на р. Чаган на Семипалатинском полигона (1965), слушатель, адъюнкт, преподаватель кафедры минно-взрывного дела и заграждений, старший преподаватель, заместитель начальника кафедры и начальник кафедры, профессор кафедры Военно-инженерной академии им. В.В. Куйбышева (1945- 93) учёный в области исследований механического действия взрыва и боевой эффективности инженерных боеприпасов, руководитель и участник разработки основ теории заграждений и боевой эффективности инженерных боеприпасов, руководил созданием пособия по ведению боевых действий в условиях наземной минной войны для войск в Афганистане (1982-83), в первых рядах ликвидаторов на Чернобольской АЭС (3-17.5.1986), автор более 190 трудов, из них 6 монографий и 3 учебников, подготовил 45 кандидатов наук и 5 докторов наук (1967-87); награждён орденами: Отечественной войны 1-й ст. (3.5.45,11.3.85), 2-й ст. (25.11.44), Трудового Красного Знамени, Красной Звезды; «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 3-й ст.

ЛИХАЧЕВ Пётр Алексеевич (1905, Богучар – 15.1.1983, Москва) генерал-майор юстиции (19_?_), доброволец РККА (1919), участвовал в подавлении басмачества в Восточной Бухаре (1922-24), уничтожал банду Мустафакула (1925), служил: на Дальнем Востоке (1941-45), Лихачев П.А. принимал участие в реабилитации известных советских военачальников, репрессированных в 1930-х — Тухачевского, Якира, Корка, Уборевича и др

ЛЮТОВ Иван Степанович (28.8.1923, сл. Криница Богучарского уезда – 1997, Москва), генерал-лейтенант (1972), профессор Военной академии Генерального штаба (1972 – 1985), заместитель начальника штаба Объединенных Вооруженных Сил Варшавского Договора (1985 – 1991)

ЦЫБУЛИН Николай Иванович – генерал-майор КГБ СССР. уроженец села Залиман. Богучарского района. Окончил Богучарскую среднюю школу в 1941 году. Он закончил Ленинградское пожарно-техническое, училище. После окончания училища его направили в Алма-ату, где он служил не по специальности возил новобранцев на восток, в Находку/.Затем его перевели в Гурьев, но кадров не хватало и его перевели в Москву. Он служил в пожарном отряде связистом. В 1957 году во время проведения Международных спортивных игр все войска МВД были мобилизованы на поддержание правопорядка. Здесь его заметил КГБ. Он был направлен в отдел по снабжению при КГБ. Там он постепенно дослужился до начальника Управления КГБ, получил звание генерала. Во время путча в 1991 году ему было предъявлено обвинение, что он обеспечивал группу «Альфа», находившуюся в тот момент в клубе КГБ на Лубянке, продовольствием. Но у него нашлось алиби он в тот момент занимался организацией похорон кого-то из начальства. В конце 1991-го года он ушел в отставку по болезни. До 1998 года он лечился в хороших клиниках, но безуспешно видимо что с кровью было. В 1998 году он умер

Выдержки из воспоминаний ветерана Александра Борисовича Немчинского о боях в районе села Дерезовка в декабре 1942 года

...Зашагал, увязая в снегу, декабрь 1942 года. Зима наступила необычно холодная для тех мест.

Западнее Сталинграда войска Донского, Сталинградского и Юго-Западного фронтов уже сомкнули кольцо вокруг 6-й армии Паулюса. А севернее от Воронежа до Вешенской линия фронта проходила по Дону.

На снимке А.Б. Немчинский. Послевоенное фото

У Верхнего Мамона наш передний край находился на левом низком берегу Дона. Правый берег, занятый противником, возвышался над нами.

Ветер гнал снежный поземок вдоль замерзшего русла и гудел там, как в трубе. А Дон? Его и не видно. Скованный [9] льдом, покрытый слоем уплотненного ветром снега, он казался поляной, связывающей оба берега.

Все знали, что перед нами занимали оборону итальянцы. Кое-кто уточнял, называя по показаниям пленного, пехотную дивизию «Коссерия». Бойцы сокращенно звали противника — италы.

Альпийские стрелки из 8-й итальянской армии относительно мало беспокоили нас. Они не мешали ходить нам во весь рост между левобережных кустов, говорить в полный голос и даже изредка подъезжать на пароконных санях с минами к обрыву берега.

Жизнь была точно регламентирована. По утрам италы вели получасовой вялый обстрел. Его называли доппайком. Затем наступала пауза. К полудню они посылали в нашу сторону обеденную порцию металла, к ужину — вечернюю.

Иногда появлялись итальянские узкокрылые самолеты, сбрасывавшие маленькие прыгающие бомбы типа осколочной гранаты, метко прозванные крыльчатками.

Наша артиллерия и минометы также приурочивали огневые налеты к периодам раздачи пищи у итальянцев. В это время противник покидал насиженные блиндажи и был наиболее уязвим. Такие артналеты назывались у нас пожеланием приятного аппетита.

Длинными зимними ночами итальянцы беспокойно пускали осветительные ракеты. Особенно ярко освещали район Дерезовки — небольшой деревни на высоком утесе — выступе правого берега. Здесь был опорный пункт противника. Италы почти непрерывно пускали автоматные и пулеметные очереди в темноту ночи, словно предупреждая нас, что они не спят. Наши стрелковые подразделения, занимавшие траншеи по восточному берегу Дона, в ночное время тоже повышали бдительность, внимательно всматриваясь в темноту, опускавшуюся на донской лед. Изредка и с нашей стороны запускали ракеты, строчили короткими очередями из пулеметов.

— Италы хотя и тихий противник, но ухо держи востро! Так-то! Известно, что в тихом омуте черти водятся, — наставлял нас комбат...

А по вечерам, когда в штабной землянке собирались командиры и после постановки задачи оставалось время до выхода на минные поля, все просили техника-лейтенанта [10] А. С. Черкашина спеть. Он ловко перебирал струны гитары и на цыганский манер начинал:
Здесь у Тихого Дона,
У садочков Мамона,
Снег серебряный лег
У крутых берегов.
Лишь огонь монотонный
И чуть слышные стоны
Выдают притаившихся
Близко врагов...
* * *

...210-й отдельный батальон инженерных заграждений, или сокращенно БИЗ, был молод. Его сформировали только два месяца тому назад. Из 360 человек, положенных по штату, в наличии было пока менее половины. В инженерно-минных ротах насчитывалось лишь по 40–45 человек и вместо трех взводов существовало только по два.

Молодых бойцов было очень мало. Большинству же минеров давно перевалило за сорок. Народ все мастеровой: плотники, механики, слесари... Люди опытные и надежные. С ними было легко. Часто сами давали дельные советы. Командиров понимали с полуслова. Но возраст давал о себе знать...

— В мои-то годы, сынок, ползать и без мины тяжело, — пожаловался мне однажды один из них. — В военкомате сказывали — на строительство мостов, а тут вон куда дело повернуло...

Еще месяц назад большинство наших бойцов не знали, как подойти к мине. Да и командирам подразделений недоставало практического опыта. Но война чего только не заставит делать...

Днем учились и отдыхали. Ночью минировали берег Дона. Несколько человек подорвалось. Остальные постепенно постигли все тонкости и особенности своего нового, опасного ремесла.

Образцы своих мин и методы их установки все знали твердо. А вот с изучением мин противника было сложней. Мы освоили тогда только немецкие противотанковые ТМи да противопехотные SМи-35. В батальоне имелись их образцы. Другие же мины, в том числе итальянские, были известны нам только по скупым информациям штаба [11] фронта, а о некоторых типах мин мы даже и не подозревали.

И немудрено — во всех армиях мины относятся к секретному, даже совершенно секретному оружию. Они должны являться неожиданностью для противника не только по месту установки, но и по конструкции. Минер, сталкиваясь с неизвестной ему миной, не может ее разминировать без риска для жизни...

На занятиях командиры взводов и рот особое внимание уделяли мерам безопасности. Старички, как называл их наш комбат, уже накопившие опыт за многие бессонные ночи, охотно дополняли своих командиров:

— Мина требует заботы, как малое дитя. Здесь терпение и любовь — прежде всего...

— А бывает, что мина хуже самой капризной старухи: не знаешь, с какого боку и подойти...

Старички тщательно готовились к каждому выходу. Я это сразу заметил, едва меня поселили во взводной землянке второй роты.

— Что рано поднялись? — обратился к ним замполит роты В. Н. Назаров, сдерживая добрую улыбку на худощавом лице. — Отдыхали б еще часа три.

— Начать рано — сердце радо! — отшутился полный и веселый красноармеец П. Н. Бовин — душа взвода. — А как там в Сталинграде дела? Не слыхать ли чего нового, товарищ замполит?

— Дела горячие! Окружение такое, что не снилось Гитлеру. Он, правда, пытается пробиться с внешнего фронта, да уж дудки. Времена не те! Даже Канны теперь померкнут.

— А это что за зверь такой? — поинтересовался Бовин.

— Канны-то? Селение в Италии. Возле него Ганнибал разгромил римскую армию. Давно это было, Павел Николаевич, вот вы и забыли. Больше двух тысяч лет прошло — не шутка!.. — улыбнулся Назаров.

— И в Сталинграде жарче, чем у нас, говорите? — допытывался Бовин.

— Чудак ты, Паша, как я посмотрю, — вмешался в разговор Уваров. — Сводки читаешь, а говоришь такое! Да у нас по сравнению со Сталинградом — сейчас просто санаторий...

— Правильно говорит Уваров, — подтвердил лейтенант. [12] — Но и нам, товарищи, дел хватает. Скоро на минирование выходить. Да я вижу, вы уже готовитесь.

— Точно, готовимся, товарищ замполит. Осталось еще чеки проверить. Сами понимаете, не на картошку собираемся, — налегая на «о», не спеша пояснил пожилой минер С. Д. Уваров.

— Подготовочка!.. Вы же сами, товарищ лейтенант, стращали, что минеру ошибаться нельзя, — добавил Бовин, потряхивая седеющей головой.

Разговоры стихли. Каждый вернулся к прерванному делу. Кто проверял пружины и чеки взрывателей, кто строгал перочинными ножами пеналы для детонаторов, кто снимал смазку с корпусов взрывателей. Время выхода на минирование приближалось. Кто-то из бойцов тихо затянул знакомую песню:
Минерами мы не родились,
Но как же без мин на войне...

...На минирование трогались с наступлением темноты. До переднего края было немногим больше километра — минут тридцать ходу. Я вышел на задание со взводом Щербака.

Мины везли сперва на легких салазках. Потом салазки оставляли в кустах и спускались в ход сообщения. Каждый из минеров брал с собой по две мины. Остальные подносили специально выделенные для этого старички, которым было уже трудно ползать по-пластунски.

В ходе сообщения и в траншее тесно — не разойтись.

— Эй, пехота, дай дорогу! Вишь, мины несу. А то взлетим вместе, — попугивали минеры неповоротливых пехотинцев.

Взрыватели и минные детонаторы, без которых не срабатывала взрывчатка мин, находились у командиров отделений и взводов. Детонаторы старались держать подальше от мин...

8 декабря мы минировали участок пологого спуска к Дону, доступного для танков. Узкий серп луны к середине ночи совсем скрылся. Только зоркие глаза привыкших к темноте минеров позволяли ориентироваться на местности.

Ядреный декабрьский мороз норовил вместе с ветром забраться за ворот и в рукава полушубка. [13]

— Не вздумайте в рукавицах снаряжать мины, хоть и холодно, — предупредил своих бойцов сержант А. М. Щербак. — Наша работа ювелирная. Смажьте вот пальцы гусиным жиром: в Мамоне достал у хозяйки.

Андрей Маркович Щербак заменял тогда командира взвода. Его крупная, атлетического сложения фигура выделялась среди других. Широкое лицо было серьезным и приветливым одновременно. Говорил он спокойно и весомо:

— Ну, жир не всем, конечно, а только снаряжающим. Отрывать лунку и ставить мину в снегу — удобнее в рукавицах... Направления установки всем понятны? Теперь насчет глубины...

Сержант посмотрел в мою сторону, чуть сдерживая улыбку: мол, испытаем новичка. И спросил:

— А что, товарищ лейтенант, на какую глубину ставить мины сегодня?

Вопрос простой. А как ответить точнее? Мучительно стал вспоминать занятия по минному делу в академии. Тут-то и почувствовал отсутствие практического опыта...

— Все зависит от плотности и глубины снежного покрова... А вы-то сами как думаете?

— По такому снегу — сантиметров тридцать с трамбовкой, пожалуй, — ответил, улыбаясь, Щербак.

Пришлось только согласиться с опытным сержантом...

Рассредоточившись по отделениям, минеры выбрались из траншеи и поползли, подтаскивая за собой мины. Граница минного поля находилась метрах в двадцати от первой нашей траншеи. Устанавливались противотанковые мины ЯМ-5 — ящик-мина. Минеры же называли их в шутку ямками, а установку и особенно снятие этих мин — игрой в ящик. «Смотри играй, да не сыграй в ящик!» — было принято говорить у них.

В условиях эвакуации промышленности из западных районов эти мины стали незаменимыми из-за простоты их изготовления. В суровом сорок втором продолговатые деревянные ящики для мин делали и на деревообрабатывающих заводах и в полукустарных мастерских. Ящик являлся корпусом мины. В него закладывались два брикета аммонита и толовая шашка, а в боковое отверстие вставлялся упрощенный взрыватель с минным детонатором. [14]

Игра слов «сыграть в ящик» имела особый смысл при минировании ящик-минами. Но фраза эта не отражала действительного положения дел. В случае взрыва пяти килограммов взрывчатого вещества от человека или группы людей ничего не оставалось...

На снаряжение мин, естественно, выделялись самые опытные и надежные сержанты и красноармейцы. В то время нередко и сами командиры взводов выполняли эту операцию.

Особое внимание уделялось предохранительным чекам и минным детонаторам МД.

— Эти эмдэшки — сердце мины. Они жизнь взрыву дают, — поясняли новичкам бывалые минеры.

— С детонатором не шути! Бывает, что и от щелчка срабатывает. Ты его — в пенал: тогда и ему и тебе спокойней...

Прошло уже часа три с начала минирования. Минеры парами стали возвращаться в траншею. Все растирали окоченевшие на морозе пальцы, приплясывали, присаживаясь на корточки, закуривали самокрутки.

Итальянцы открыли беглый артиллерийско-минометный огонь.

— Проснулись, черти. Неужели засекли?..

Но разрывы слышались и правее, и левее минного поля, и в глубине, за нашей траншеей.

— Федор Пузанов не вернулся. Где запропастился — бог знает. Ведь полз уже к траншее, — докладывали бойцы.

— Надо искать. Не италы ведь утащили. Может, при артналете...

— Скоро светать будет. — Сержант Щербак с беспокойством поглядывал на небо: — Кто пойдет в поиск?

Идти вызвался В. И. Ерац, худощавый, тридцатипятилетний красноармеец с приятным лицом, неизменно выражавшим легкое удивление. И минеры и пехотинцы внимательно следили за ним из траншеи:

— Ох, не напоролся бы сам на мину...

Прошло мучительных полчаса.

— Вот он, никак тащит Федора...

Несколько пар рук приняли в траншею красноармейца Ф. А. Пузанова. Оказалось, при артобстреле он был контужен, потерял сознание и свалился в овражек на краю минного поля, неподалеку от траншеи. [15]

— Замерз бы, наверно, среди мин, если бы не Виктор, — только и выдавил из себя Пузанов.

Среди бойцов роты Виктор Иванович Ерац держался незаметно и скромно, но в минуты опасности как бы преображался и был всегда впереди. Он много минировал и разминировал на Дону, в Марковке, в Харькове. В марте 1943 года во время уличных боев за Харьков получил ранение. И здесь его вытащил из-под огня приближавшегося немецкого танка Федор Пузанов.

После двух месяцев скитаний по госпиталям Ерац прислал на мое имя весточку. До сих пор хранится у меня пожелтевшая, написанная карандашом открытка, датированная 18 мая 1943 года:
Письмо от известного Вам бойца Ераца Виктора Ивановича. Добрый день или вечер, многоуважаемый товарищ лейтенант. Я вам шлю свой добрый привет, и товарищам, и Щербаку А. М. И передаю низкий поклон Пузанову Федору за то, что он меня спас от смерти, когда я был ранен. Я нахожусь теперь в запасном госпитале. Скоро вернусь. И пока до свидания с вами. Остаюсь жив. Того и вам желаю.

Мы ждали возвращения Ераца в роту, но так и не дождались. Очевидно, его направили в другую часть.
* * *

Комбат сдержал слово. Он не допустил меня к командованию ротой, но и откомандирование мое в бригаду все откладывал. Когда была высказана просьба ускорить решение о моем использовании, он долго колол меня взглядом, а затем отшутился:

— Не торопитесь, академик, поперед батьки в пекло! Решим все в свое время...

На фото Д.С. Жигалов

Вскоре после того в ротную землянку зашел Д. С. Жигалов, плотно сбитый, очень приятный лейтенант, исполнявший обязанности адъютанта батальона. Дружески похлопав меня по плечу, он сказал:

— На комбата не обижайтесь. Он вас в минном карантине хочет выдержать. Это точно!..

Я взволнованно спросил, почему Мысяков пренебрегает предписанием замкомбрига. Дмитрий Степанович задумался и, улыбаясь, ответил:

— До бога — высоко, до начальства — далеко, а до врага — рукой подать! Наберитесь терпения. Я думаю, [16] вас просто испытывают, как новичка. А что касается взаимоотношений нашего комбата с начальством — тут дело непростое. Человек он отчаянной смелости. И, мне кажется, вообще ничего и никого на свете не боится...

За несколько дней до наступления на Дону меня вызвали в штаб.

— Ну как, товарищ академик, — в глазах комбата бегали бесенята, — не желаете ли прогуляться к итальянцам? Есть случай отличиться! Вот так-то!

Готовилась командирская разведка инженерного оборудования переднего края противника. С наступлением темноты семь человек в белых маскхалатах вышли к первой нашей траншее у кромки берега.

— На лед не пустим! Нет команды, — вздернул было автомат командир стрелкового взвода.

Но команда догнала нас. Стремительными перебежками мы быстро преодолели 120–140 метров донского льда. С трудом отдышались. Тягуче завывал ветер. Прислушались. Сердце отстукивало каждую секунду: мы были на берегу, занятом противником.

— Ну как, академик, страшно? — спросил комбат.

— Страшновато, — признался я.

И от этого короткого, но откровенного диалога все вроде почувствовали какое-то облегчение.

Участок, выбранный для разведки минновзрывных заграждений, находился между двумя опорными пунктами противника: Дерезовкой и безымянным хутором. Он не занимался альпийскими стрелками и плохо простреливался фланговым огнем. Мы вошли во впадину, напоминавшую амфитеатр, склоны которой были покрыты деревьями. Выглянувшая из-за туч луна позволила хорошо рассмотреть местность. Со щупами и миноискателем ступали мы в строгом порядке, след в след. Теперь смерть находилась под ногами.

Луч фонарика скользнул по проволоке. Но Жигалов случайно наступил на нее...

— Ми!.. — только и успел крикнуть он.

Остолбенев, мы ждали взрыва. Но его не последовало.

Сержант Щербак, затаив дыхание, вслушивался в звуки в наушниках миноискателя. То усиливающиеся, то затихающие сигналы вдоль оси обнаруженной проволоки показывали, что рамка миноискателя то приближается к [17] мине, то удаляется от нее. Наконец сержант нагнулся и обозначил на снежной корке место расположения мины.

Что это за мина? В чем секрет ее конструкции? Каковы особенности разминирования? Ничего не было известно. А снять ее надо было не подрывая и в полном комплекте доставить как образец в батальон.

Жигалов жестом показал Щербаку, чтобы тот отошел. Затем, сбросив рукавицы, осторожно саперным ножом вырезал затвердевшую белую корку и пальцами стал разгребать снег. Перерезав кусачками проволоку и очистив мину, он стал внимательно осматривать цилиндрический металлический корпус. Пальцы лейтенанта не то от холода, не то от внутреннего напряжения чуть вздрагивали.

— Дима, пусть Щербак обезвредит, — вполголоса сказал комбат.

Но Жигалов только покачал головой, провел ладонью по лицу и опять склонился над своей опасной находкой.

Вскоре он передал нам итальянскую противопехотную мину. Она имела сантиметров шестнадцать в высоту и около десяти в диаметре. В корпусе сверху виднелись небольшие «окна». Верхний взрыватель был уже вывинчен Жигаловым, но сбоку оказался выступ, напоминавший второй взрыватель, который тоже предстояло извлечь...

С помощью щупов и миноискателя обнаружили еще с десяток мин, скрытых под снегом: пластмассовых и металлических, нажимного и натяжного действия. Стали снимать и эти образцы.

— Хватит! — комбат вытер обильно выступивший на лбу пот. — Пора возвращаться. Так-то...

Благодаря этой разведке удалось выяснить, что итальянцы не переставили мины по-зимнему. Часть из них вмерзла в грунт, остальные под слоем снега оказались схваченными ледяной коркой. И хотя возможность взрыва отдельных экземпляров не исключалась, в целом минное поле серьезной опасности не представляло.

И в этом тоже итальянцы не приспособились к русской зиме.
* * *

А на нашем берегу началось накапливание войск. Артиллерия и пехота все прибывали и прибывали. Маскировались [18] в кустах. Машины укрывали в оврагах. Разворачивали утепленные палатки. Стало тесно...

Все только и говорили о Сталинграде. На ходу делились последними новостями о тяжелых боях. Котельниковский, река Аксай-Есауловская, населенный пункт Верхне-Кумский — эти названия то и дело упоминались в разговоре. С особым волнением обсуждали положение на плацдармах в самом городе. Сталинградские события приковали к себе всеобщее внимание.

И вот пришел наш черед...

210-й БИЗ стал снимать часть мин, которые были поставлены нашими же руками, устраивать проходы в остающихся минных полях и огораживать их проволокой, чтобы не подорвались свои. Одновременно мы готовили щиты для переправы войск по льду Дона.

Мы, конечно, не могли еще знать замысла предстоящей операции, однако догадывались, что она связана с битвой за Сталинград. И действительно, наша 6-я армия под командованием генерал-майора Ф. М. Харитонова, оказалась той самой правофланговой армией, которая способствовала отражению попыток гитлеровцев пробиться к своей окруженной, тоже 6-й, армии Ф. Паулюса.

В ночь на 16 декабря 1942 года в батальоне никто не спал. Заканчивались последние приготовления к наступлению. В 8 часов утра заговорила артиллерия, и от ее могучего голоса полтора часа содрогался морозный воздух.

В полосе 267-й стрелковой дивизии, в оперативном подчинении которой находился наш батальон, форсирование Дона планировалось севернее Дерезовки. Лед там достигал уже 35–40 сантиметров. Но возле берегов был значительно тоньше. Многочисленные пробоины очень ослабляли несущую способность ледяного покрова. Две роты нашего батальона с началом артиллерийской подготовки сразу взялись наводить колейную переправу для легких танков.

Сначала итальянцы, ошарашенные воем непрерывно летящих артиллерийских снарядов, не подавали признаков жизни. И наша работа по укладке щитов продвигалась быстро. Комбат бегал вдоль полосы щитов и поторапливал бойцов:

— Давайте, братцы, скорей! Стыкуйте щиты поаккуратней. Не посрамите себя и на переправе! Вот так-то... [19]

Но едва по уложенным на лед щитам двинулись легкие танки, а пехота рассыпавшимися цепями пошла правее и левее прямо по льду, молчавший до тех пор противник открыл огонь. На нашем берегу задымились воронки, оставляя вокруг копоть словно от потухших костров. На льду начали падать пехотинцы, а потом и минеры, пропускавшие по щитам танки.

Один из итальянских снарядов угодил прямо по щитовой колее. Два щита разлетелись в щепки, соседние были откинуты в стороны. На оси переправы образовалась полынья. Танки остановились.

— Голиков! — закричал изо всех сил комбат. — Давай запасные лаги и щиты! Что залегли?! Под лед не спрячетесь! Передний край — край жизни. Здесь за жизнь надо биться.

Младший лейтенант В. И. Голиков вместе с несколькими бойцами бегом потащил импровизированную упряжку к разрушенному участку переправы. Рядом шлепнулась и разорвалась вражеская мина. Один из старичков только охнул и свалился в пробоину.

— Держи за ноги! — крикнул младший лейтенант и сам окунулся с головой в ледяную воду. Ему с трудом удалось схватить за полушубок и вытащить на поверхность чуть не ушедшего под лед раненого.

Прошло еще минут пять. Огонь врага ослабел, но не прекращался, а пробоина скрылась под длинным сплошным накатом из бревен.

Танки с нетерпеливо фыркающими двигателями вновь пошли на правый берег Дона. А Голиков, торопливо вытирая широкое лицо и мокрые волосы, уже покрывавшиеся серебристым ледяным налетом, упрямился:

— Да ладно. Не уйду, пока танки не пропущу!..

В это время наша 2-я рота уже проделывала проходы в минных заграждениях на берегу противника, вблизи того места, куда я ходил в разведку. Эту работу возглавил замполит В. Н. Назаров — командир роты находился в госпитале.

— Пробивай удлиненными смелей! Проверим проход после. Не бойсь! Выше неба не взлетим! — кричал он молоденькому худощавому младшему лейтенанту В. И. Быкову.

Вслед за подрывами удлиненных зарядов — толовых шашек, прикрепленных к узкой доске-лыже, двигались [20] минеры с миноискателями и щупами, обезвреживая в проходах немногие уцелевшие мины.

По огороженным проходам благополучно перебрались через минные поля итальянцев около десятка наших танков. Но тут вдруг, у самого вражеского берега, один из танков сошел со щитов и провалился гусеницами под разбитый лед. Движение на переправе вновь застопорилось. Зато правее нас, в полутора километрах, колейная переправа, оборудованная дивизионными саперами, обеспечила безостановочное движение и танков и артиллерии.

А слева, примерно в двух километрах, действовал 207-й отдельный батальон инженерных заграждений. Утром 16 декабря 1942 года под прикрытием артиллерийской подготовки он приступил к укладке щитов на лед. Часть огневых точек, расположенных в обрывах противоположного берега, не была подавлена. Противник открыл сильный пулеметный и минометный огонь. Батальон сразу же понес потери в личном составе.

Спустя несколько часов 207-й БИЗ перебросили на строительство свайного моста у деревни Дерезовка. Здесь он работал совместно с 15-м отдельным мосто-понтонным батальоном. Несмотря на сильный огонь противника, мост длиной 160 метров и грузоподъемностью 40 тонн был закончен к намеченному сроку — к рассвету 17 декабря.

Семьдесят три человека потеряли наши соседи от огня противника во время строительства переправы и моста. Это была почти половина боевого состава их батальона.

Несколько меньше потерял в тот день и наш 210-й БИЗ. В. В. Киселеву пришлось вывести на лед даже ездовых из хозчасти: они помогали фельдшерам подбирать раненых.

Пробегая мимо меня, помпохоз на минутку остановился, перевел дыхание и крикнул:

— Вот вам, батенька, и тихий Дон! Похоже на ад, только вместо кипящей смолы — ледяная вода... А люди делают свое дело, им хоть бы что!..

* * *

Источник:

http://militera.lib.ru/memo/russian/nemchinsky_ab/...

Георгиевский кавалер. Часть 2-я.

Заканчивался 1915-й – тяжелый год для Российской империи: фронт откатывался на восток, были оставлены Польша и Галиция. Патриотический угар первого года войны давно прошёл. Изменилось настроение и в русской армии. Из воспоминаний Георгия Кульчицкого, опубликованных в сентябре 1973 года в парижском журнале «Военная быль»[1] № 124: «Прапорщиками были все, кто имел 4-классное и выше образование, призвали и студентов, имевших по закону отсрочку от призыва, и таким образом офицерский состав демократизировался и потерял свой замкнутый, классовый состав. Ни офицерский состав, ни прапорщики, ни солдаты не блистали военными знаниями, оружия и боеприпасов не хватало, сколько-нибудь талантливых полководцев не было. Чего же можно было ожидать? Все видели, что творится, и молчали. В памяти был ещё свеж позор русско-японской войны, а один из её «героев», генерал Куропаткин, был назначен командующим фронтом… Старый мир медленно, но верно разваливался на наших глазах, но сильна ещё была, казалось несокрушимая, вера в «три кита» — «Вера, Царь и Отечество». А на фронтах народ воевал «большой кровью», противопоставляя немецкой превосходящей технике свою грудь. Несмотря ни на что, русский солдат воевал с доблестью прославленных суворовских орлов…».

Быстро пролетели три месяца учёбы, и 19-го января 1916 года телеграммой № 1630 командующего Казанским военным округом генерала от инфантерии Сандецкого фельдфебель Фома Домашов был произведён в прапорщики с зачислением по армейской пехоте. Назначение новоиспечённый младший офицер получил не на фронт, а в 109-й запасной пехотный батальон – в Челябинск[2], куда и направился 24-го января.

Обычно время пребывания в запасном полку ограничивалось двумя-тремя месяцами, после чего человек направлялся на фронт в составе маршевого пополнения. Но как сложилась дальнейшая судьба Фомы Домашова в мировой войне, и в какую часть русской армии он был направлен, к сожалению, пока остаётся неизвестным.

Владимир Поликарпович Домашов, родной внук Фомы Алексеевича, живёт и работает в Минске. Так сложилось, что в 1947 году его отец Поликарп Фомич уехал жить в Белоруссию – на родину своей жены Лидии Станиславовны. Там и родился Владимир. Своего деда он видел считанное число раз, но остались воспоминания – Фома Алексеевич рассказывал внукам о своей интересной жизни.

Владимир Поликарпович поведал об одном из таких не придуманных случаев: «Мой дед был не из робкого десятка. Один раз, когда дед Фома шёл по городу Калачу (это было в 1916 году, когда он пришёл в отпуск, положенный Георгиевскому кавалеру), на противоположной стороне улицы шёл генерал, и он не отдал честь моему деду. Оказывается, что в царское время все офицеры вплоть до генералов должны были первыми отдавать честь кавалеру четырёх Георгиевских крестов. Фома подошёл к генералу и спросил, почему он не отдал ему честь. Фома Алексеевич сказал: «Я вас поведу в комендатуру». Генерал извинился и сказал, что не заметил его. Так они мирно разошлись».

Кстати, и внучатый племянник Домашова – Павел Иванович Коржов из села Прогорелое тоже вспоминает, что в семье говорили о четырёх «Георгиях» Фомы Домашова. Видимо, недостающий до банта полного Георгиевского кавалера крест 2-й степени он получил уже после того, как завершил свое пребывание в запасном батальоне.

«Комиссар» Фома

Наплевать, наплевать, надоело воевать,

Ничего не знаю, моя хата с краю.

Моя хата маленька, печка да завалинка,

Зато не казённая, а своя законная…[3]

Но не получилось остаться «с краю» вернувшемуся с фронта домой Фоме Домашову. В годы братоубийственной гражданской войны его судьба во многом повторяла непростую судьбу Григория Мелехова. Как и главный герой «Тихого Дона», Фома, выросший на вольной донской земле, долго выбирал между старым и новым миром. Но в конце концов принял «красную» сторону – и сражался за неё «комиссар» Фома (так его долгие годы называли в селе Прогорелое) не щадя своей жизни.

Из воспоминаний внучатого племянника Коржова Павла Ивановича: «Фома Алексеевич был самым младшим ребенком в семье. Моя бабушка Варвара и Фома Алексеевич – были родными братом и сестрой. Она-то постарше него была, точно знаю, что 1887 года рождения. А был ещё старший брат Семён.

Когда в 1971 году умерла моя бабушка, я ездил в город Калач за Фомой Алексеевичем (он тогда жил в Калаче), привозил его на похороны в Прогорелое и отвозил обратно. Тогда он мне по дороге много чего рассказал о своей жизни.

Про 1-ю мировую он говорил только то, что пришел с неё с четырьмя «Георгиями» на груди. Где и как он воевал, за что получил свои награды – дед мне не рассказывал.

Первый отряд ЧОН, сформированный в г. Калач Воронежской губернии. Источник: Историко-публицистический альманах «Лубянка». – 2009, 19 июля, № 11.

В начале 1920-х годов он «комиссарил» в соседнем Калаче. Был в наших краях такой известный бандит Николай Комов (он же Комёнок), так за его бандой и гонялся Фома Алексеевич. Случай интересный был: начальство поручило ему поехать в село Новотроицкое (там жила семья Николая Комова – жена и трое маленьких детей), арестовать и взять в заложники комовскую семью, конфисковать имущество и привезти всё в Калач.

- Приезжаю в Новотроицкое, - вспоминал дед Фома, - нахожу комовский двор. Захожу - пустая хата, оборванные чумазые дети. Вижу, что голодные. Может, это было специально так подстроено, но что-то защемило во мне. У самого такая же семья осталась в Прогорелом, время-то голодное было… Ну, пожалел я их! Стою, молчу, не знаю, что и сказать.

А молодая хозяйка спрашивает: - Дядьку, а чего вы приехали?

- Скажи Николаю, что приезжал Фома Алексеевич! – и быстро вышел из хаты.

- И за мою доброту турнули меня потом с «комиссаров», и вернулся я домой в Прогорелое, - усмехнулся тогда Фома Алексеевич».

О похожей истории рассказал и родной внук – Владимир Домашов: «Дед Фома в первые годы советской власти был начальником милиции в уездном городе Калач. Рассказывал нам, как воевал с бандами. Однажды бандиты окружили броневик, в котором находился дед с несколькими милиционерами. Броневик остановился из-за поломки двигателя. Окружённые отстреливались почти до последнего патрона. Под покровом ночи Фома и его подчинённые с шашками и револьверами с боем прорвались через окружение, оставив броневик, который в те времена для Советской власти представлял большую ценность.

За то, что Фома оставил броневик, его и сняли с должности начальника милиции. Если бы не этот случай, мой дед Фома далеко бы продвинулся по службе…».

А, может, виной тому твёрдый, если не крутой, нрав Фомы Алексеевича. Была у него твёрдая жизненная позиция, в том числе и по вопросу ношения царских наград. Старожилы села Прогорелое вспоминали об одном случае. Даже во время службы в советской милиции «комиссар» Фома не снимал своих Георгиевских крестов. Как-то, гоняясь по округе за бандитами, Домашов наткнулся на конный разъезд красных. Увидев увешанного крестами Фому Алексеевича, те окружили его.

- Ты кто такой?

Домашов предъявил своё удостоверение сотрудника милиции.

- А что с царскими крестами ходишь? – спросил его командир разъезда, возвращая документы.

- Я их заслужил, - спокойно ответил Фома Алексеевич.

- Ты бы снял эти кресты, - посоветовал Домашову красный командир. - А то зарубят тебя наши ненароком.

- Да кто кого ещё зарубит!

С бандой атамана Комёнка (в советских источниках его называли Каменёк) очень долго не могли справиться советская милиция и отряды ЧОН (части особого назначения). Банда действовала на территории нынешних Петропавловского, Калачеевского и Бобровского районов Воронежской области. Будучи местным жителем, Комёнок хорошо знал все укромные места и безопасные тропы, потому и казался неуловимым. Днём милиционеры искали и тревожили бандитов, а ночами те совершали свои ответные вылазки.

Наверное, Домашов мог подписаться под словами Михаила Шолохова: «Гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами. Всё шло, как положено. Приходилось бывать в разных переплётах...».

Павел Иванович Коржов вспоминал: «Как-то во время одного из редких приездов в Прогорелое, будучи в своём дворе, Фома Алексеевич услышал крик:

- Фома! Беги, кажись, Комёнок едет! Дед бегом за село на мельницу, думал там спрятаться. Но бандиты стали его искать, и нашли. Привязали к лошади и приволокли в село.

- Кого вы привезли? - спросил подручных Комёнок.

- Кого? Самого Фому Алексеевича!

- Отвяжите его, я добро помню, - приказал атаман. Он не стал убивать деда, который пощадил его, Комёнка, семью в Новотроицком».

Феодора Ивановна Домашова с сыном Поликарпом. Фото из семейного архива В.П. Домашова (г.Минск)

Сколько же пришлось вынести жене Фомы Домашова – Феодоре Ивановне! На её руках трое малых детей, хозяйство. А мужу приходилось тайком по ночам пробираться к семье. Ведь у бандитов были свои «глаза и уши» в Прогорелом. Как-то зимой, когда он под покровом ночи пришёл в родное село к своей жене, бандитам стало об этом известно. Перед рассветом они хотели схватить сонного «комиссара», но он чудом успел убежать по льду озера около села и спрятался в камышах. Бандиты схватили Феодору и повели её к проруби.

- Говори, в какую сторону побежал Фома? А не скажешь – утопим, – пригрозили бандиты.

- Да не видела я, - в слезах отвечала им Феодора Ивановна.

Один из бандитов был родом из села Прогорелое. Он-то и пожалел её и не стал оставлять сиротами детишек. Такое, вот, тогда было время…

О гибели атамана Комёнка сообщается в «Сводке результатов деятельности по борьбе с бандитскими шайками Воронежской губернии за 1922 год:

… 5. В июне месяце ликвидирована банда неизвестного наименования в количестве 13-ти человек, оперировавшая в районе Ровенской волости Острогожского уезда и производились операции против банды Жукова, Каменка и Белой Шайки общей численностью в 55 всадников, оперировавшие в Калачеевском и Богучарском уездах.

… 8. В октябре месяце чекистскими мерами произведено разложение известной с 1920 года неуловимой банды Каменька, разновременно насчитывавшей в своих рядах до 15 всадников и оперировавшей в Калачеевском и Богучарском уездах. Из этой банды 3 бандита явились добровольно; сам Каменок 22 октября убит, а остальные бандиты рассеялись и скрываются от преследования милиции.

В настоящее время на территории Воронежской губернии банд с политической окраской ни одной не имеется. Уголовные же шайки и одиночные грабители существуют в следующих районах губернии:

…5) В Калачеевском уезде в районах Ново-Троицкой волости укрываются рассеявшиеся остатки бывшей банды «Каменка», убитого 22 минувшего октября.

Для поимки и уничтожения означенных уголовных шаек надлежащим уездуполномоченным даны предписания в контакте с милицией и войсками ЧОН в месячный срок очистить районы от этих банд...» [4].

Но остатки банды, которую после гибели атамана возглавил некий Шевченко, ещё долго не давали спокойно жить населению южных районов Воронежской области. В месячной разведсводке губернского штаба ЧОН за март 1924 года говорится: «К 1 апреля по губернии числится всего одна банда Шевцова-Шевченко… в Калачеевском уезде, в районе Петропавловской и Березняговской волостей, что в 35-40 вёрст юго-восточнее города Калача»[5]. Но вскоре и эта банда было уничтожена.

Интересный факт: оказывается, у Домашовых ещё с дореволюционного времени в собственности были своя маслобойка, молотилка и даже небольшая мельница за селом, которую во время коллективизации Фома передал колхозу. Остатки этой мельницы сохранились и до сих пор. Благодаря этой мельнице Феодора с детьми худо-бедно выживали, когда её муж воевал в 1-ю мировую и гражданскую войны. Жители близлежащих сёл и хуторов привозили на мельницу молоть зерно, а за работу расплачивались небольшим количеством зерна.

Но первые годы после коллективизации были очень голодные. Из воспоминаний Павла Ивановича Коржова: «Где-то в конце 20-х – начале 30-х годов был страшный недород и голод – люди буквально пухли, а дети, те особенно страдали от недоедания. Дед вместе с сестрой - моей бабушкой Варей - ездили к казакам менять тканое полотно на хлеб.

- Заехали в какой-то казачий хутор в районе станицы Казанской, заходим во двор, сестра и спрашивает у казачки: - Можно ли поменять полотно на хлеб? Я же остался у повозки, - рассказывал дед.

Казачка вдруг как взбеленилась: - Хохлы, такие - разэтакие, когда же вы нажрётесь-то! Убирайтесь отсюда!

- Меня такое зло взяло. Встали перед глазами наши голодные детишки. Я подошёл и ударил её нагайкой. Просто какое-то помутнение было. Мы быстро собрались и уехали из хутора.

- Отъезжаем от хутора, молчим. Умом понимаю, что просто так нам это не обойдётся, мы же не у себя дома, а в Ростовской области, «в казаках». Надо быстрее прятаться, точно будет погоня. Увидели деревянный мост через ярок, подъехали под него, стоим. Слышим топот коней, точно, нас ищут. Слава Богу, не нашли. Благополучно мы вернулись домой…».

Потихоньку жизнь стала налаживаться. Своих троих детей Фома и Феодора Домашовы вырастили, выучили, подняли на ноги. Дочка Лукерья и старший сын Поликарп стали учителями, а средний сын Стефан – агрономом, работал в колхозе села Новый Лиман Петропавловского района.

Как сообщил Павел Иванович Коржов: «В Великую Отечественную войну Фома Алексеевич не воевал. У него, как у хорошего механизатора, наверное, была «бронь». Мужики из Прогорелого и Нового Лимана почти все ушли на фронт, так дед учил работе на тракторе молодых девчат».

Фома Алексеевич Домашов. 1967г.

Из воспоминаний Владимира Поликарповича Домашова: «Долгое время дед Фома работал механизатором в колхозе. Целыми днями и ночами вместе со своим старшим сыном Поликарпом посменно пахали на тракторе. До призыва в армию в начале 1930-х мой отец Поликарп Фомич около трёх лет работал в колхозе трактористом. Он мне рассказывал, как однажды чуть не погиб от тракторного колеса. Во время ночной работы он заснул за рулём. Проснулся от толчка: трактор остановился на краю поля. Это и спасло ему жизнь. Голова свисала вниз и была в паре сантиметров от железного колеса.

В годы войны Фома Домашов пахал землю, сеял зерно, убирал урожай для фронта. Его жена Феодора Ивановна участвовала в укладке булыжниками дороги от села Прогорелое до села Новый Лиман. Работали на дороге почти одни женщины, причём, стоя на коленях. Эта тяжёлая работа потом негативно сказалась на её здоровье. В возрасте после 60-ти лет бабушка Феодора почти не могла ходить».

Фому Алексеевича Домашова, как активного участника гражданской войны, в 1967 году наградили Орденом Красной Звезды - к 50-летию Октябрьской Революции. На склоне лет он переехал в город Калач Воронежской области. Там и ушёл из жизни 9-го июня 1975 года. Судьба его Георгиевских крестов остаётся неизвестной…

[2] Распределение запасных, пехотных и стрелковых полков и батальонов, находящихся в распоряжении Военного министерства, по гвардейский, гренадерским, пехотных, стрелковым и пограничным дивизиям и бригадам : К 1 марта 1916 г. - [Петроград] : Б.и., [1916]. - 20 с.; 18.

[3]«Песня Бумбараша», слова Ю.Кима, музыка В.Дашкевича.

[4] Шамаев В.Г. «Падение бандитизма отмечается как следствие успешной борьбы с ним агентуры ЧОН» // Историко-публицистический альманах «Лубянка». – 2009, 19 июля, № 11.

[5] Литвинов Р.Н. Отряды ЧОН. Очерки истории Воронежских частей особого назначения. Воронеж, 1968.

Георгиевский кавалер. Часть 1-я.

Не знали, не ведали молодые родители Алексей и Фёкла Домашовы из слободы Прогореловой Березняговской волости Богучарского уезда, какая судьба ждет их новорожденного сына. Младшенького своего, появившегося на свет 1-го июля 1891 года (далее - все даты по старому стилю), нарекли они именем Фома. И что же могло ожидать крестьянского сына из небогатой семьи? Только работа за копейки от зари и до зари. Ан-нет! Не зря же назвали его в честь Святого Апостола Фомы из Галилеи. Тот, расплачиваясь за свое неверие в Воскресение Христово, нёс свет христианской веры в дальние страны и веси – Персию, Месопотамию, Индию. Как и библейский Апостол Фома, побывал «за морями, за горами» в Персидском государстве и Фома Домашов. Пришлось ему побывать, пусть и не по своей воле, и на Кавказе, и на западных рубежах государства Российского. Но везде, куда судьба бы не забросила в лихие годы Фому Домашова, он с честью нёс звание русского воина.

Операция «по принуждению к миру».

А ведь судьба Фомы Домашова могла сложиться по-иному. Но не сложилась, и виной тому – жребий. Да, да – обычный жребий! Сейчас в это трудно поверить, но в начале 20-го века в Российской империи вопрос, идти молодому человеку в постоянные войска или в ополчение, решался жребием. При том, что в государстве существовала всеобщая воинская повинность. И согласно «Уставу о воинской повинности», утвержденному ещё императором Александром II в 1874 году, «защита престола и отечества есть священная обязанность каждого русского подданного. Мужское население без различия состояний подлежит воинской повинности»[1]. Так-то оно так, но во все времена в нашей стране армия была преимущественно крестьянской.

К жребию ежегодно призывались молодые люди, которым к 1-му января того года, когда набор производился, минуло двадцать лет от роду. Проходил призыв с 1-го ноября по 15-е декабря. Срок действительной службы составлял в сухопутных войсках 6 лет, а затем еще 9 лет отслуживший числился в запасе. А в ополчении же человек состоял до 40 лет, и за этот период не более 2-х раз призываясь на кратковременные военные сборы. Так что, разница действительно была.

И к тому же, Фома к своим 20-ти годам уже успел обзавестись семьей. В 1911 году супруга Феодора родила ему сына Поликарпа. Но пришлось положиться на волю жребия. Вытянув который, обняв на прощание родных, новобранец Фома Домашов в декабре 1912 года отправился служить в 205-й пехотный Шемахинский полк Русской императорской армии (РИА).

К тому времени Шемахинский полк уже больше года находился в Персии (Иране), участвуя в миротворческой операции в северной части этой страны. Российское руководство было вынуждено ввести свои регулярные войска для поддержания мира и спокойствия и разъединения противоборствующих группировок внутри очень неспокойного в те годы Персидского государства. Но официально эта операция «по принуждению к миру» войной не считалась. Но была таковою де-факто: в ходе стычек с курдами и мусульманскими фанатиками (фидаями) погибали русские солдаты и офицеры.

И вот, 30-го марта 1913 года в составе очередного маршевого пополнения к месту прохождения службы прибыл и наш земляк Фома Домашов, и сразу был зачислен в полковую учебную команду. 205-й Шемахинский полк входил в так называемый сводный Казвинский отряд под командованием генерал-майора Василия Давидовича Габаева (Габашвили). Следует отметить, что основные бои и потери отряда пришлись на период начала ввода русских войск – ноябрь-декабрь 1911 года, а также на первую половину 1912 года. А в 1913 году, когда в Персии стало относительно спокойнее, русские пехотинцы и казаки стояли гарнизонами в городах, патрулировали улицы, охраняли дороги и караванные пути. К началу Великой Войны 1914-1918 годов практически все части Русской императорской армии были выведены с территории Северного Ирана.

Сводный Казвинский отряд в Персии. Источник: П.Н. Стрелянов (Калабухов) Казаки в Персии. 1909 - 1918 гг. - M.: ЗАО Центрполиграф, 2007.

Успел ли поучаствовать ли в каких-либо боевых операциях «Персидской компании» рядовой солдат Фома Домашов? Это остаётся неизвестным. Сам Фома Алексеевич мало что потом об этом рассказывал…

В его «Послужном списке»[2] отмечено только то, что 21-го августа 1913 года он получил нагрудный знак «За отличную стрельбу 3-й степени». Награждались этим знаком нижние чины, победители полковых соревнований по стрельбе из винтовки. В 1913 году он, как и все нижние чины полка, получил «на грудь» светло-бронзовую медаль в память 300-летия Царствования Дома Романовых.

В ноябре 1913 года Домашов завершает свое пребывание в полковой учебной команде, пройдя полный курс, и перед ним открывается перспектива карьерного роста. Конечно, в офицеры царской армии крестьянскому сыну быстрый путь был закрыт, но плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. И уже к началу 1-й мировой войны Фома Домашов дослужился до звания старшего унтер-офицера 205-го пехотного Шемахинского полка. Чтобы было понятно, звание младшего или старшего унтер-офицера в Русской императорской армии условно соответствовало сержантско-старшинскому составу в советской, а затем и в современной российской армии.

«Брали русские бригады Галицийские поля…»[3]

Предчувствие неминуемой войны витало в воздухе. Внешне благополучная и спокойная Европа оказалась пороховой бочкой. И хватило одного выстрела в Сараеве[4], чтобы эта бочка взорвалась. События развивались стремительно - и вскоре в большую войну оказались втянуты почти все европейские государства. А в августе 1914 года германские и австро-венгерские войска вторглись на территорию Российской империи.

205-й пехотный Шемахинский полк к началу войны находился на Кавказе, в месте своей постоянной дислокации – на территории современного Азербайджана. Полк входил в состав 52-й пехотной дивизии 3-го Кавказского армейского корпуса. В начале августа 1914 года три пехотных батальона шемахинцев (1-й, 2-й и 4-й батальоны) направились к месту предстоящих сражений – в Польшу.

Фома Домашов не участвовал в первых августовских боях Шемахинского полка – его 3-й батальон оставался на Кавказе. И только 4-го ноября в составе своего батальона Домашов присоединился к полку.

На следующий день свежий 3-й батальон шемахинцев бросили в бой. С 5-го по 21-е ноября 1914 года Фома Домашов в составе своего батальона отважно сражался с австрийцами у польских деревень-местечек Миров, Шиповицы, Буков, Яново и Бернардов. Старший унтер-офицер тогда, конечно же, не знал, что бои за эти населенные пункты являлись частью стратегической Лодзинской операции. 21-го ноября у деревни Яново Фому Алексеевича первый раз ранило. А многие его земляки навечно остались в чужой земле: нижние чины Никита Ларин, Ефим Ливенцев, Алексей Миронов из Твердохлебовской волости, Афанасий Сорокин из села Нижний Бык, и другие. Им не повезло…

Больше двух месяцев лечился Фома Домашов в госпитале. 28-го января 1915 года он вернулся в свой полк. До 20-х чисел февраля 205-й пехотный полк сражается на передовой. Затем его отводят в тыл на отдых и пополнение.

Литография времён войны 1914-1918г.г. Источник: https://gwar.mil.ru

22-го февраля 1915 года Фома Алексеевич получил своего первого «Георгия» 4-й степени за № 158532. К шемахинцам в тот день пожаловало вышестоящее начальство: свои Кресты получили и другие воины, отличившиеся в недавних боях. За что наградили Домашова, к сожалению, остаётся неизвестным. В «Послужном списке» сухо указано – «за мужество и храбрость».

В 20-х числах апреля 1915 года ситуация на Юго-Западном фронте приняла для русских войск угрожающий характер. Немецкие и австро-венгерские части нанесли сильный удар в районе польского города Горлица в направлении на крепость Перемышль. Впоследствии эта операция получила название Горлицкой, и её основным итогом стала потеря русскими Галиции, а впоследствии, и Польши. Основной удар наступающего противника приняли на себя части 3-й армии Юго-Западного фронта. Командование фронта приказало частям 3-го Кавказского армейского корпуса контратаковать. Но части корпуса, в том числе и 52-я пехотная дивизия, стали прибывать к месту немецкого прорыва частями. Так же и вводились в бой. 205-й полк сдерживал натиск противника в районе железнодорожной станции Биеч, с тяжёлыми боями отходя к рубежу реки Сан. Где командование Юго-Западного фронта планировало задержать немецкое наступление.

О героизме частей 52-й дивизии в ночном бою 26 апреля в своих мемуарах сообщает генерал русской армии Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич: «... Бой в III Кавказском корпусе носил крайне ожесточенный характер: многие части неоднократно переходили в контратаку; во многих местах дело доходило до штыковой свалки. Правофланговая (9-я) дивизия, а за ней и 21-я дивизия - вынуждены были отойти; левофланговая (52-я) дивизия удерживала в течение дня свое расположение и частично переходила в контратаку. Потери в людях были весьма значительны…»[5].

Выбывали в боях поднимавшие солдат в штыковые атаки унтер-офицеры, фельдфебели и прапорщики. Для восполнения убыли 2-го мая 1915 года Фома Домашов производится в фельдфебели. В бою за деревушку Шерцы 13-го мая его ранят во второй раз, и он снова выбывает на два месяца. По возвращении из госпиталя Фома Алексеевич получает сразу два Георгиевских креста: 15 июля – 3-й степени № 13405, и 24 июля - 1-й степени № 6462.

Крестом 1-й степени его лично наградил от Имени Государя Императора в день годовщины войны Великий Князь Георгий Михайлович[6]. Награждён фельдфебель Домашов на основании пункта 4-го статьи 67 Георгиевского Статута. Для ясности приведу выдержку из Статута: «О том, за какие подвиги на поле брани награждаются Георгиевским Крестом… 67. Неисчислимы и разнообразны воинские доблести победоносного Российского воинства; посему, дабы отличить отменные подвиги, достойные награждения Георгиевским Крестом, от обычных, а начальникам, при удостоении к оному, дать в руководство примеры, включающие признаки истинно выдающихся отличий, по точному смыслу коих или применительно к коим они обязаны постановлять свои решения, определяется следующее: достойны награждения Георгиевским Крестом: … 4) Кто, при взятии занятого неприятелем укрепленного места, примером отличной храбрости ободрит своих товарищей и увлечет их за собою…»[7]. Заслужил своего «Георгия» Фома Домашов, поднимая в атаку солдат, залёгших под вражеским огнём.

До конца августа 1915 года Фома Алексеевич принимает участие в составе своего полка в сражениях под городом Млава и на реке Буг, у крепости Брест-Литовск.

18-го сентября 1915 года фельдфебеля 205-го пехотного Шемахинского полка Фому Домашова командируют в комендатуру города Витебска «на предмет отправления в школу прапорщиков». Эти краткосрочные военные учебные заведения создавались для подготовки офицерского состава, огромные потери которого в период мировой войны нужно было как-то восполнить.

Одним из главных условий зачисления в школы прапорщиков являлось наличие высшего и среднего образования. А Фома Домашов окончил всего-то три класса Прогореловской церковно-приходской школы. Но 20-го октября 1915 года его зачислили в Оренбургскую школу прапорщиков, как и многих других отличившихся на фронте солдат, унтер-офицеров и фельдфебелей. Фронту нужны были офицеры! А, может, протекцию Фоме Алексеевичу составил начальник Оренбургской школы прапорщиков полковник Фёдор Кириллович Игнатов, который знал сообразительного унтера, к тому же Георгиевского кавалера, по совместной службе в Шемахинском полку.

Тихий провинциальный Оренбург был в ту пору переполнен молодыми военными – первыми кавалерами местных барышень. В городе, кроме школы прапорщиков, дислоцировались ещё несколько запасных батальонов, юнкерское казачье училище, кадетский корпус. О жизни и нравах офицеров Оренбургского гарнизона вспоминал прапорщик Георгий Иосифович Кульчицкий, в одно время с Домашовым он служил в 104-м запасном батальоне: «Кадровое офицерство смотрело на прапорщиков свысока, как на временное, на время войны, явление, между тем как на плечи этих прапорщиков легло всё бремя войны, и не случайно Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич сказал как-то, что он воюет с одними только прапорщиками...».

Оренбургская школа подготовки прапорщиков пехоты. 1916 г. Начальник школы полковник      Ф.К. Игнатов 6-й слева во втором ряду. Источник: http://ria1914.info

Конечно, Фома Домашов, крестьянский сын, не мог не слышать ставших известными в годы Великой войны поговорок: «Курица – не птица, прапорщик – не офицер», и ещё более обидной - «Был вчера я конюхом - звали все Володею, а теперь я прапорщик – Ваше Благородие!» Но, и об этом часто вспоминали участники 1-й мировой войны, многие кадровые офицеры, так называемая «белая кость», при первой возможности старались «попасть» в госпиталь – на лечение. А воевать и командовать приходилось … унтерам и прапорщикам.

Продолжение следует...

[2] Российский Государственный Военно-исторический архив, Фонд 409, Опись 1, Дело 60919.

[3] Слова из популярной солдатской песни времён 1-й мировой войны. Авторы песни неизвестны.

[4] Убийство 28 июня 1914 года эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника австро-венгерского престола, и его жены герцогини Софии Гогенберг в Сараеве сербским гимназистом Гаврилой Принципом, формально послужило поводом к началу 1-й мировой войны.

[5]Потеря нами Галиции в 1915 году : [в 2 ч.] / М. Бонч-Бруевич. - М.-Л., 1920 - 1926.

[6]Георгий Михайлович Романов (1863г. – 1919г.), внук русского императора Николая I.

[7]Статут императорского военного ордена святого великомученика и победоносца Георгия, принадлежащего к сему ордену Георгиевского Креста и причисляемых к тому же ордену Георгиевского оружия и Георгиевской медали : [издание дополненное по 15 июля 1915 г.]. - 4-еизд., доп. - Пг. : Тип. Б. Д. Брумера, 1915. - 110, [2] с.