Статьи

Шёл июль 1944 года. Красная Армия, тесня германские войска, с боями выходила к западной границе Советского Союза. Свой путь от калужского города Мосальска и до белорусского Витебска прошла 90-я гвардейская стрелковая дивизия 1-го Прибалтийского фронта.В 95-м гвардейском отдельном истребительном противотанковом дивизионе этой дивизии воевал наш земляк – гвардии красноармеец Максим Трофимович Ковалев, уроженец села Залиман Богучарского района.

Воевал геройски, его гимнастерку украшала солдатская награда – медаль «За отвагу». Получил её Максим Трофимович летом 1943 года за бои на Курской дуге. 6-го июля 1943 года 90-й гвардейской дивизии пришлось выдержать атаку около 150 немецких танков на свои позиции в районе деревень Раково и Подымовка Белгородской области. Это был так называемый «южный фас» Курской дуги. Вот, выдержка из наградного листа номера орудийного расчета Максима Ковалева: «6 июля 1943 года, будучи ездовым, своевременно и под непрерывным огнем противника снабжал подразделения боеприпасами. Несмотря на окружение танков, вывел в сохранности вверенных ему лошадей и повозку. Помогал раненым в оказании первой помощи и эвакуации их в госпиталь. Достоен награждения медалью «За отвагу».

А через год, в середине июля 1944 года, части 90-й гвардейской стрелковой дивизии вели бои на «Двинском направлении», в районе, где сходятся границы Латвии, Литвы и Белоруссии. Здесь около деревеньки Яунмальгаузе 16-го июля 1944 года принял свой последний бой артиллерист Максим Ковалёв. В тот день два полка дивизии в 13-00 начали наступление на населенные пункты Анжелишки и Яунмальгаузе.

М.Т.Ковалев. Фото из семейного архива Н.М.Колодяжной

Противник из района Снегишки пытался несколько раз контратаковать наступающие советские войска. Позиции, которые занимала батарея Максима Трофимовича, атаковало до батальона вражеской пехоты при поддержке танков и самоходных орудий «Фердинанд». Бой был жарким: отражая атаки наседающих немцев, выбывали из строя бойцы орудийного расчета. Самоходки противника подходили все ближе, за ними перебежками двигались серые фигурки автоматчиков. Максим Трофимович, заменив наводчика, подпустил наступающих гитлеровцев на расстояние 100 метров. Огнем орудия отважный воин подбил вражеские самоходку и танк, и уничтожил до взвода немецкой пехоты. В этом бою наш земляк пал смертью храбрых у орудия, но не пропустил противника.

23-го июля командованием противотанкового дивизиона Максим Трофимович Ковалев был представлен к награждению Орденом Отечественной войны 1-й степени посмертно. И приказом по 22-му гвардейскому стрелковому корпусу от 4-го сентября 1944 года награжден «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, и проявленное при этом доблесть и мужество».

К сожалению, в архивах Министерства обороны пока не удалось разыскать точные сведения о месте захоронения героя. А на родине, в Богучарском районе, Максим Трофимович Ковалев, 1903 года рождения, согласно Книги Памяти считается без вести пропавшим в августе 1944 года. Супругу его звали Анна Харитоновна, после войны она проживала в селе Залиман. О судьбе своего мужа Анна Харитоновна до конца своих дней так ничего и не узнала.Потомки Максима и Анны Ковалевых живут в хуторе Галиевка и в селе Залиман Богучарского района. Разыскать их помогли работники администрации Залиманского сельского поселения, за что им огромная благодарность.

В доме у жительницы Галиевки Надежды Максимовны Колодяжной - родной дочки Максима Ковалева, на видном месте висит старая фотография в деревянной рамке. Действительно, «нет в России семьи такой, где не памятен свой герой. И глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят…»- на снимке её отец в военной форме, такой молодой! О героическом подвиге своего отца Надежда Максимовна с мужем Василием Петровичем узнали совсем недавно – в мае 2015 года. Еще одним пропавшим без вести солдатом Великой Отечественной стало меньше…

Солорев Э.А. поисковый отряд «Память» г.Богучар

Далекий уже 1985 год. В построенной несколько лет назад школе небольшого богучарского села идет урок: молодая учительница рассказывает детишкам о подвиге двадцати восьми героев-панфиловцев. Девочки слушают, затаив дыхание. Мальчишкам, конечно же, интереснее рассматривать картинку в учебнике – на ней советские солдаты ведут неравный бой: на заснеженном поле горят танки с крестами, боец с перебинтованной головой бросает из окопа связку гранат.

Звучат слова учительницы, которые на всю жизнь останутся зарубкой в памяти ребят: разъезд Дубосеково, Волоколамское шоссе и знаменитая фраза политрука Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва!»
Закончив свой рассказ, учительница спросила у притихших учеников:
- Вопросы есть? Один из мальчишек поднял руку:
- Светлана Ивановна, а если они все погибли, то как же тогда узнали слова Клочкова?
- Эти слова передал военному корреспонденту тяжело раненный боец перед смертью!
Прошли годы. Нет уже страны, в которой родились те ребята. Выросло новое поколение, не лучше и не хуже предыдущего. Просто они другие! Для многих из них 2-я Мировая война - это американский фильм "Спасти рядового Райана"… А как же спасти нашу память? Ведь с экранов телевизоров, со страниц печатных изданий нас пытались убедить, что подвиг двадцати восьми воинов 316-й стрелковой дивизии генерала Панфилова - всего лишь продукт советского мифотворчества. Сталинский пиар!

316-я стрелковая дивизия была сформирована летом 1941 года преимущественно из уроженцев Казахстана и Киргизии. Тем удивительнее было узнать, что среди 28 воинов, принявших неравный бой с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года, оказался и наш земляк, уроженец села Стеценково Воронежской области Дмитрий Митрофанович Каленик (Калейников).
В 1910 году, когда родился Дмитрий Митрофанович, село Стеценково входило в состав Богучарского уезда, сейчас - это Россошанский район. В центре села Стеценково Герою Советского Союза Д.М. Каленику в 1970 году установлен бюст. Благодаря стараниям учителя-краеведа из Новой Калитвы Ивана Ивановича Ткаченко факт участия нашего земляка в бою у Дубосеково стал известен еще в 60-е годы. Тогда и выяснилось, что из-за искажения фамилии в наградных документах и по учету потерь Центрального архива Министерства обороны Дмитрий Митрофанович учтен как Калейников.
В поисках лучшей доли семья Каленика в 20-х годах переехала в Казахстан. Там Дмитрий женился: супругу его звали Александра Николаевна. В Красной Армии отслужил по призыву в 1932 - 1935 годах.
До начала войны работал председателем сельпо в колхозе имени Буденного Гвардейского района Талды-Курганской области. В июле сорок второго призвали в Красную Армию Кугалинским РВК и направили в Панфиловскую дивизию.
Вот что говорит о нем краткий биографический словарь "Герои Советского Союза": "...Стрелок 2-го батальона 1075-го стрелкового полка (316-я стрелковая дивизия, 16-я армия, Западный фронт) красноармеец Дмитрий Каленик 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково Волоколамского района Московской области в составе группы истребителей танков под командованием политрука В.Г. Клочкова и сержанта И.Е. Добробабина участвовал в отражении многочисленных атак танков и пехоты противника. Пал смертью храбрых в этом бою. Всего группа, вошедшая в историю битвы под Москвой и Великой Отечественной войны, как 28 героев-панфиловцев, уничтожила восемнадцать вражеских танков. Похоронен в братской могиле у деревни Нелидово Волоколамского района Московской области. В посмертный наградной лист его фамилия была записана на иной удобозвучный лад - Калейников".
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1942 года "за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм красноармейцу Калейникову Дмитрию Митрофановичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза...".
Противниками и сторонниками канонической версии подвига 28 панфиловцев сломано немало копий. Отсутствие информации об этом бое в советских и немецких документах, а также материалы расследования, проведенного в 1948 году Военной прокуратурой Советского Союза, преподносятся как доказательство того, что боя 28 гвардейцев в реальности просто не было. Воспоминания выживших участников боя, а их оказалось шестеро, которые подтверждают свое участие в бое у разъезда Дубосеково, не принимаются в расчет. Мол, выжившие бойцы - лица заинтересованные.

Да и сам факт того, что они вдруг возникли из небытия, по мнению противников, еще раз говорит о пропагандистском характере официально принятой версии подвига, от начала и до конца придуманной корреспондентами и главным редактором газеты "Красная звезда" Давидом Ортенбергом. Именно с публикаций военных корреспондентов Владимира Коротеева и Александра Кривицкого началось "раскручивание" этой истории. Да и список фамилий 28 воинов 316-й Панфиловской дивизии впервые опубликовала "Красная звезда" 22 января 1942 года в статье "О 28 павших героях".
Главное, на что ссылаются не признающие официальную версию - найденная в недрах Государственного архива РФ справка - доклад Главного военного прокурора СССР генерал-лейтенанта юстиции Н.П. Афанасьева "О 28 панфиловцах" от 10 мая 1948 года. В ней приводятся показания бывшего командира 1075-го стрелкового полка Ильи Васильевича Капрова:
"...Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было - это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах... Никакого политдонесения по этому поводу я не писал... В конце декабря 1941 года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент "Красной звезды" Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Глушко и Егоровым. Тут я впервые услыхал о 28 гвардейцахпанфиловцах. В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками... Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович (командир 4-й роты. - Э.С.), который вел с ним разговоры на эту тему, никаких документов о бое 28 панфиловцев в полку не было и не могло быть. Меня о фамилиях никто не спрашивал. Впоследствии, после длительных уточнений фамилий, только в апреле 1942 года из штаба дивизии прислали уже готовые наградные листы и общий список 28 гвардейцев ко мне в полк для подписи. Я подписал эти листы на присвоение 28 гвардейцам звания Героя Советского Союза. Кто был инициатором составления списка и наградных листов на 28 гвардейцев - я не знаю".
Вот что показал на допросе корреспондент Александр Кривицкий: "Капров мне не назвал фамилий, а поручил это сделать Мухамедьярову (комиссар 1075-го полка) и Гундиловичу, которые составили список, взяв сведения с какой-то ведомости или списка. Таким образом, у меня появился список фамилий 28 панфиловцев, павших в бою с немецкими танками у разъезда Дубосеково. Приехав в Москву, я написал в газету "подвал" под заголовком "О 28 павших героях"; подвал был послан на визу в ПУР. При разговоре в ПУРе с т.Крапивиным он интересовался, откуда я взял слова политрука Клочкова, написанные в моем подвале: "Россия велика, а отступать некуда - позади Москва", - я ему ответил, что это выдумал я сам".

Вроде бы все предельно ясно. Если командир полка утверждает, что боя не было, значит, его действительно не было. Да и признание Кривицкого о многом говорит. Только что-то здесь не стыкуется! Не верится, что Верховный Совет СССР мог наградить высшей наградой страны 28 человек только на основании газетной статьи! А в 1941-1942 годах награждали наших воинов очень скупо. Хотя формально порядок был соблюден: имеются подписанные командиром и комиссаром части наградные листы. Да и полковник Капров сначала подписывает наградные листы и до 1948 года "купается" в славе как командир 28 героев-панфиловцев, а затем на допросе в прокуратуре утверждает, что бой - не что иное, как вымысел.
А после того как материалам расследования не дал ход главный идеолог страны А.А.Жданов, продолжает поддерживать официальную версию подвига.
И уже после войны Александр Кривицкий оставил воспоминания: "Мне было сказано, что если я откажусь от показания, что описание боя у Дубосеково полностью выдумал я, и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых панфиловцев перед публикацией статьи не разговаривал, то в скором времени окажусь на Печоре или Колыме. В такой обстановке мне пришлось сказать, что бой у Дубосеково - мой литературный вымысел". Могло ли быть такое? Вполне, если вспомнить, в какое время происходили эти события: из людей "выбивали" нужные признания. Сколько есть примеров, когда люди оговаривали себя, признаваясь и не в таких прегрешениях.
Тогда возникает вопрос: зачем в 1948 году Военной прокуратуре покушаться на один из символов мужества и стойкости Красной Армии? За год до этого выяснилось, что сержант Иван Евстафьевич Добробабин, один из 28 панфиловцев, был ранен во время боя у Дубосеково и попал в плен. Ему удалось бежать из плена и добраться до своей родной деревни Перекоп Харьковской области, где он поступил на службу в полицию.
Как утверждал впоследствии сам Добробабин, стал он полицаем по заданию партизан. После освобождения Украины, пройдя проверку в особом отделе, Добробабин был призван в ряды Красной Армии.
Иван Евстафьевич храбро воевал до Победы, награжден орденами и медалями. Но в 1947 году его арестовали за измену Родине, и когда выяснилось, что он числится среди 28 героев-панфиловцев, к делу и привлекли Военную прокуратуру. После всех разбирательств в июне 1948 года Добробабина приговорили к 15 годам лишения свободы.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 февраля 1949 года Добробабин (Добробаба) Иван Евстафьевич был лишен звания Героя Советского Союза, с лишением права на государственные награды: медали "За оборону Москвы", "За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 19411945 гг.", "За взятие Будапешта", "За взятие Вены". Освободился Добробабин в 1955 году, жил в Ростовской области.

Такими художник увидел панфиловцев в бою.

Сторонники канонической версии подвига героев-панфиловцев, в первую очередь ветераны Великой Отечественной войны, посчитали себя оскорбленными. Так, в сентябре 2011 года газета "Советская Россия" опубликовала статью Маршала Советского Союза Дмитрия Тимофеевича Язова "Бесстыдно осмеянный подвиг": "...Оказалось, что не все "двадцать восемь" оказались погибшими. Что из этого? То, что шестеро из двадцати восьми названных героев, будучи раненными, контуженными, вопреки всему выжили в бою 16 ноября 1941 года, опровергает тот факт, что у разъезда Дубосеково была остановлена танковая колонна врага, рвавшаяся к Москве? Не опровергает. Да, действительно, впоследствии стало известно, что в том бою погибли не все 28 героев.

Так, Г.М. Шемякин и И.Р. Васильев были тяжело ранены и оказались в госпитале. Д.Ф. Тимофеев и И.Д. Шадрин ранеными попали в плен и испытали на себе все ужасы фашистской неволи. Непростой была судьба Д.А. Кужебергенова и И.Е. Добробабина, также оставшихся в живых, но по разным причинам исключенных из списка Героев и до настоящего времени не восстановленных в этом качестве, хотя их участие в бою у разъезда Дубосеково в принципе не вызывает сомнений, что убедительно доказал в своем исследовании доктор исторических наук Г.А.Куманев, лично встречавшийся с ними.

Как бы то ни было, подвиг 28 героев-панфиловцев в годы войны сыграл исключительную мобилизующую роль. Он стал примером стойкости для защитников Сталинграда и Ленинграда, с их именем наши бойцы отражали яростные атаки врага на Курской дуге.
Главный редактор газеты "Красная звезда" Давид Иосифович Ортенберг на допросе в Военной прокуратуре в 1948 году сообщил следующее: "Вопрос о стойкости советских воинов в тот период приобрел особое значение. Лозунг "Смерть или победа", особенно в борьбе с вражескими танками, был решающим лозунгом. Подвиги панфиловцев и являлись образцом такой стойкости". Важно представлять себе ситуацию на советско-германском фронте середины ноября 1941 года... Немецкие войска стояли у порога столицы, стоял вопрос о существовании не только государства, но и целого народа. Защитникам Москвы нужны были такие поднимающие боевой дух статьи.
То, что бой в районе разъезда Дубосеково 16 ноября был, лично для меня сомнений не вызывает. Еще раз процитирую полковника Капрова: "...К 16 ноября 1941 г. полк, которым я командовал, был на левом фланге дивизии и прикрывал выходы из г. Волоколамска на Москву и железную дорогу... Четвертой ротой командовал капитан Гундилович, политрук Клочков... Занимала она оборону Дубосеково — Петелино. В роте к 16 ноября 1941 г. было 120—140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1 км от позиции 4-й роты... К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 г. немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона.
Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10-12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 56 немецких танков, и немцы отошли...

Немецкая карта, на которой указано расположение 316-й стрелковой дивизии в районе Волоколамска

Около 14:00-15:00 немцы открыли сильный артиллериский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15-20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40—45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа; меня спасла насыпь железной дороги.
Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4-я рота; во главе с командиром роты Гундиловичем уцелело человек 20—25, остальные все погибли".
Главное же доказательство реальности героического боя Панфиловской дивизии - то, что немецкие танковые дивизии, растеряв свою пробивную мощь, так и не дошли до Москвы. ...Чем больше я узнаю о Великой Отечественной войне, тем больше поражаюсь стойкости и мужеству наших солдат. Мне не важно, что панфиловцы подбили на самом деле, может быть, меньше танков, чем принято считать, или политрук Василий Клочков вместо всем известных слов из советского школьного учебника прокричал более короткую и емкую фразу. Главное, что они погибли не зря! Задержав противника на 4 часа, воины 316-й Панфиловской дивизии позволили командованию Западного фронта перегруппировать свои силы и в конечном итоге остановить немецкое наступление на Москву.

«Был озабочен очень воздушный наш народ —

К нам не вернулся ночью с бомбёжки самолет...»

Несколько лет назад богучарскому фотографу и краеведу Николаю Фёдоровичу Дядину попала в руки старая фотография. Время не пощадило карточку, и Николаю пришлось приложить максимум умения, чтобы отреставрировать покрытый сетью трещинок снимок. На нём - трое молодых военных, один из которых в лётном шлеме. На реверсе фотографии проступила четко различимая подпись: «21-1-1942г. Кирсаново. На долгую и добрую память, вспоминайте и не забывайте. Шахунов М. Зименков Н. Агафонов М.»

На снимке М.Шахунов, Н.Зименков и М.Агафонов

Такие фото, присланные с фронтов Великой Отечественной, как бесценные реликвии бережно хранятся в семейных альбомах. Но у этого снимка – своя особая история.

– Многие богучарцы знают, что я занимаюсь коллекционированием и реставрацией старых фотографий, — начал рассказ Николай Дядин. - Так вот, один мой знакомый принес мне эту карточку и сообщил, что нашёл её прямо на улице. Я потом обошел с ней находящиеся рядом с местом находки дома, но никто из хозяев так и не признал фотографию своей.
Николай Дядин смог установить одного из воинов на снимке: им оказался Михаил Андриянович Шахунов, 1919 года рождения. В районной Книге памяти о нём имеется такая запись: «Старшина, в марте 1944г. погиб в бою на Чёрном море».

Скупые строки биографии

С помощью жителей села Радченское Николай разыскал женщину, которая до войны хорошо знала Михаила. Ксения Семёновна Шахунова и сообщила Николаю, что воин в летном шлеме (на снимке) — это и есть Михаил Шахунов, ее земляк, уроженец села Радченское. Умерла Ксения Семеновна совсем недавно, в марте 2014 года.
А в январе 2015 года Николай Дядин передал копию фотографии в Богучарский поисковый отряд «Память» с просьбой отыскать сведения о боевом пути и обстоятельствах гибели Михаила Шахунова.

Сейчас очень сложно найти сведения о довоенной жизни не вернувшихся с фронта воинов. Ведь почти не осталось людей, помнящих события тридцатых и сороковых годов ХХ века. «Детям войны» уже под восемьдесят. Семейные архивы если и пережили пять месяцев оккупации, редко у кого сохранились.
Так и остался бы белым пятном довоенный период жизни Михаила, если бы не его родственники. Жительница села Радченское Ольга Петровна Васильева поведала мне свою родословную: «Моя бабушка, Мария Андрияновна Ревина — это родная сестра Михаила Шахунова. Прабабушку мою звали Анастасия Петровна. Их семья жила в селе недалеко от речки. Анастасия Петровна работала рядом на лодочной переправе, а мой прадед Андриян был механиком в местном колхозе «Серп и Молот». У бабушки Марии были еще сёстры, Варвара и Татьяна, и братья, Иван и Захар. Они так же, как и Михаил, не вернулись с войны».

Из документов Центрального архива Министерства обороны России (ЦАМО), размещенных в сети Интернет в свободном доступе, стало известно, что Михаил в 1938 году вступил в ряды ВЛКСМ, а в 1939 году его призвали в Красную Армию.

– Дед Михаил был очень волевым и даже упрямым, всегда добивался своей цели. Как мне рассказывала бабушка, он очень хотел попасть в авиацию. Никто его не заставлял туда идти. В Каменске Ростовской области он отучился в летной школе.

Михаил был очень красивым, видным парнем спортивного телосложения. И радченские девчата на него засматривались, - продолжила рассказывать Ольга Петровна.

- Дружила я с одной женщиной - Ксенией Семеновной Шахуновой, она часто ходила ко мне, и рассказывала о своей жизни. Ксения Семеновна и призналась как-то мне: «Любовь у нас была с Михаилом! Очень я его любила!». Разлучила их проклятая война!

На фото Анастасия Петровна Шахунова

(фото из архива Ольги Васильевой с.Радченское)

Под крымскими звёздами

С августа сорок первого Михаил Шахунов воюет в Действующей армии. А с мая 1942 года – в авиации дальнего действия (АДД), в 325-м бомбардировочном авиационном полку (325-м БАП). Полк был оснащен «небесными тихоходами» – бомбардировщиками ТБ-3. На момент начала войны эти огромные четырёхмоторные самолеты уже считались устаревшими, и уступали немецким бомбардировщикам по своим характеристикам, прежде всего, скоростным. На таких воздушных кораблях и пришлось летать стрелку-радисту Михаилу Шахунову.
Основная задача стрелка-радиста – бесперебойное обеспечение самолета радиосвязью. Свою радиостанцию Михаил знал на «отлично», по его вине не было случаев «отказа материальной части и отсутствия связи при выполнении боевых заданий».

Огнём из крупнокалиберного (12,7 мм) авиационного пулемета системы Березина Михаил помогал воздушным стрелкам экипажа отбивать атаки вражеских самолетов, а также обстреливать наземные объекты противника. Так, 1 мая сорок второго при выполнении боевого задания по бомбёжке скопления войск противника в районе города Старая Русса он огнем своего пулемета «потушил» три прожектора, и вместе с воздушными стрелками экипажа отбил атаку налетевших немецких истребителей.
А 6 июня 1942 года, возвращаясь с боевого задания, обнаружил автоколонну противника и обстрелял ее из пулемета, в результате чего фашисты не досчитались трёх автомашин.
С мая 1942 года 325-й БАП использовался командованием АДД для снабжения крымских партизан. Летчики на парашютах ночью сбрасывали партизанам боеприпасы и продовольствие. А вот решить проблему вывоза больных и раненых на Большую землю оказалось очень сложно — небольшие самолеты- "кукурузники" других авиационных соединений не могли взять в обратный путь много раненых, а большегрузные самолеты ТБ-3 слишком рискованно было сажать на небольшие площадки.

Самолёт бомбардировщик ТБ-3

Но командир одного из экипажей, Фёдор Андреевич Жмуров, твёрдо решил попробовать посадить свой воздушный корабль на один из партизанских аэродромов и вывезти сколько возможно раненых. В состав экипажа вошёл и стрелок-радист Михаил Шахунов.

В ночь с 21 на 22 июля 1942 года «небесный тихоход» ТБ-3 оторвался от аэродрома и взял курс на полуостров. Вот как описывает случившееся в ту ночь Иван Гаврилович Генов, один из руководителей партизанского движения Крыма, в своей книге «Дневник партизана»:
«22 июля 1942 г. ночью на одну из наших площадок прибыл самолет. Экипаж блестяще посадил большегрузную машину. Началась посадка раненых и больных. Руководил ею старший бортмеханик Михаил Мац. С болью в душе глядел он на своих «пассажиров», которых на руках вносили внутрь самолета.
— Достаточно, — сказал ему командир корабля Жмуров. — Посадили 22 человека. Больше нельзя... Перегрузимся...
Мац понимал это, но невозможно было выдержать обращенных к нему молящих взглядов измученных недугом людей. Посадка продолжалась. Загрузили кабины штурмана и стрелка-радиста, задние и передние плоскостные переходы, проходы между отсеками бомболюков.
Вдруг послышался крик: «Немцы! Немцы!» Вскоре донеслись звуки автоматных очередей.
— Приготовиться к взлету! — отдал команду Жмуров.
Костры, которые горели при посадке, уже погасли. В суматохе их оставили без пригляда.
— Куда лететь? — спросил пилот Маца. — Кругом темь. Ничего не видно.
— Сейчас спрошу, — ответил Мац.
Встреченный им партизан показал направление, предупредив:
— Держитесь правее. Влево — скала.
Взревели мощные моторы. Колеса плавно покатились по земле. Самолет уже поднимался в воздух, как вдруг страшный удар потряс машину — левым колесом задели скалу. Машину удалось посадить. Это сделал Жмуров, хотя у него были перебиты обе ноги. Экипаж своими силами вынес партизан. В это время появился командир района Иван Кураков.
— Фрицы совсем рядом, — сказал он, — самолет надо сжечь!
Жаль было машину, но иного выхода не оставалось».

Михаил Шахунов снял с самолета рацию, а воздушные стрелки – всё вооружение. Через минуту гигантский костер запылал в крымских горах. С болью смотрел Михаил Шахунов на пылающие останки своего воздушного корабля.
- Что теперь нас ждёт?
Из тяжелых раздумий лётчиков вывели звуки пулеметных и автоматных очередей. Враги были на подходе.

На снимке командир крымских партизан Иван Генов (второй слева) с лётчиками

(источник фото http://krymology.info)

Так началась партизанская жизнь Михаила Шахунова, полная опасностей и лишений. Снятые с самолета пулеметы уже очень скоро пригодились партизанам. После падения Севастополя 4 июля 1942 года немецкое командование решило уничтожить отряды крымских партизан. Освободившиеся от боёв в Крыму две немецкие дивизии и горно-стрелковая бригада получили задачу – двигаться в район Керчи и по пути прочесать лес от Севастополя до Феодосии, и, таким образом, очистить тыл от партизан. 24 июля ровно в 8.00 началось наступление.

Партизаны идут на задание

Командир одного из отрядов Иван Юрьев сделал в тот жаркий день такие записи в своём дневнике:

«8.00. В бой вступили все наши боевые группы. Противник наступает со всех сторон...

8.30. Отбиваем уже третью атаку. Потери у немцев огромные, но они идут, как ошалелые. Держись, «курилка», это еще только начало.

9.30. Более двухсот солдат бросил противник против группы Яши Крыма. Партизаны пустили в ход пулемет, снятый с самолета. Это так ошеломило немцев, что они бросились бежать, устилая землю своими трупами. 10.00. Отбили пятую атаку. Особенно хорошо идут дела в группе Гриши Рыженко. Здесь немцы залегли. Офицер пытался поднять своих солдат и даже охрип от крика. Его «успокоил» Рыженко, прошив очередью из своего ручного пулемета.

11.00. Обстановка осложняется. Противник обложил нашу высоту со всех сторон. Но партизаны дают ему жару. Пропуская вражеских солдат, то та, то другая наша группа обрушивает на них огонь с тыла. Молодцы, ребята!

15.00. Все еще держимся. Отбили восьмую атаку...»
После ожесточенных трехдневных боев партизанам удалось вырваться из окружения.

Семьдесят один день пробыл Михаил Шахунов в партизанском отряде. Вместе с партизанами участвовал в боевых операциях. На его личном счету — десять убитых фашистов.
Большой проблемой для партизан стало отсутствие еды. Вместе со всеми голодали и летчики жмуровского экипажа. Иван Генов вспоминал: «28 июля 1942 г. Потеря баз сказывается. Мы перешли на «подножный» корм. Щавель, крапива и дикий лук — наша единственная еда.

Крымские партизаны идут на боевое задание. Фото из Госархива Республики Крым

На получение продовольственной помощи с Большой земли надежд мало. Самолеты не летают. 4 августа 1942 г. Мы сидели под большим буком, когда мимо нас два бойца провели под руки своего товарища.

— Ранен? — спросил я. Партизаны не ответили. Только один из них как-то безнадежно махнул рукой.
— Отощал, — сказал сидевший возле меня Кураков. — Результат хронического недоедания. Таких в каждом отряде 10-20 человек. Они уже не могут передвигаться самостоятельно. Если нам в ближайшее время не подбросят продуктов с Большой земли, костлявая рука голода всех передушит».
У партизан оставался только один выход из создавшегося непростого положения: с оружием в руках добывать продовольствие у противника и местных предателей. Для этого в каждом отряде формировались специальные «интендантские» группы из добровольцевпартизан. В состав одной из таких групп вошёл и наш земляк Михаил Шахунов. На его счету и несколько самостоятельных операций по доставке так необходимого партизанам продовольствия. До момента вывоза из отряда партизан 2-го района Михаил вёл себя мужественно, и командование партизанского движения Крыма составило о нем хороший отзыв.
Когда через год, в августе 1943 года, командование 325-го БАП представляло Михаила к ордену Красного Знамени, в наградном листе были отмечены и его партизанские подвиги.
Всего Шахунов до представления к высокой награде совершил 14 боевых вылетов по доставке боеприпасов и продовольствия крымским партизанам, за что получил грамоту от имени Президиума Верховного Совета Крымской АССР.

Вывезли Шахунова и его товарищей на Большую землю однополчане - летчики 325-го БАП. Заместитель командира эскадрильи капитан Георгий Васильевич Помазков с 11-го по 16 сентября 1942 года на своём ТБ-3 каждую ночь из Адлера летал к партизанам, но садиться не рисковал, помня о печальной судьбе самолета Фёдора Жмурова. Продовольствие сбрасывали на парашютах. Жизни многих партизан были спасены благодаря Помазкову. Впервые за 50 дней партизаны поели хлеб. Но оставались раненые, которых надо было срочно вывезти.
325-й БАП улетел под Сталинград, но четыре самолета в последнюю минуту удалось выпросить у члена Военного совета фронта Лазаря Кагановича, и они задержались в Адлере.
Один из самолетов был более поздней модификации, командовал экипажем лейтенант Николай Павлович Маляров. Именно этот самолет ТБ-3ФРН решили сажать на партизанском аэродроме, и 27 сентября 1942 года к партизанам прилетал самолет У-2 с штурманом 325-го БАП Николаем Семеновичем Фетисовым на борту.

Руководители партизан встретили гостя холодно:
— Какова цель вашего прилета?
— Посмотреть площадку.
— Смотрели ее не раз, а что толку? Кормите обещаниями, а столько раненых скопилось. Катаетесь зря, только место в самолете занимаете!
Фетисов спокойно выслушал упрёки и объяснил, что капитан Помазков решил посадить ТБ-З ФРН. На этом воздушном корабле легче будет взлететь с горной площадки.

Капитан Г.В. Помазков со своим экипажем

(из архива Натальи Атроховой (г.Севастополь)

- В случае нормальной погоды ждите нас 29-го в 21.30, - сказал на прощание Николай Фетисов.
Наступило долгожданное 29 сентября. Когда стрелки часов показали 21.25, послышался слабый гул, и в небе мигнули навигационные огни. Аэродромная команда партизан зажгла костры. Экипаж сбросил гондолы с грузом, и на земле возникло тоскливое предчувствие, что и сегодня посадки не будет. Маляров повел самолет на север, оставляя за собой линию горевших на площадке костров. За его спиной появился капитан Помазков и тронул Малярова за плечо. Тот уступил ему место.
Сделав разворот, самолет пошел на новый заход, уже ориентируясь на огненную дорожку костров. Все, казалось, шло хорошо. ТБ-3 уже катился под небольшой уклон, покачиваясь на неровностях, и перед самой остановкой вдруг содрогнулся и замер, накренившись на правое крыло. Выключены все моторы, и наступила тишина.
Штурман Фетисов взял с собой группу партизан, и они начали выгрузку продовольствия. Вскоре возник человек в комбинезоне — борттехник Сугробов и что-то шепнул Помазкову на ухо. Тот сразу же направился к самолету.
— Камнем покрышку пробило! — указал он на дыру с кулак в покрышке. Помазков сунул руку в отверстие, и она ушла туда по локоть.
— Запасная покрышка в Адлере есть? — поинтересовался Помазков, но Сугробов отрицательно покачал головой.
— Машину здесь на пару суток оставить можно? — обратился он к партизанам.
— Ни в коем случае! Уже завтра здесь будут каратели!
Оставалось два выхода: либо сжечь самолет, либо попытаться взлететь. Летчик повернулся к Сугробову:
— Как думаешь, Егорыч, на ободе оторвемся?
— Посадки на одном колесе бывали, а вот про взлет слышать не приходилось…
Помазков обернулся к Малярову:
– Может, удастся при разбеге поставить машину на одно колесо элеронами?
— А левое крыло подзагрузить! — добавил Фетисов.
— Сколько человек сможем загрузить в левое крыло?
— Человек двадцать…
Лететь согласилось 23 человека, в том числе и Михаил Шахунов. Помазков с Маляровым заняли прежние места.
— Николай, — сказал Помазков, — будем взлетать «дуэтом»: ты жми на педали и поднимай хвост, а я буду ставить самолет на левое колесо и «играть» газами.
Когда промелькнули последние костры, и корабль погрузился во мрак ночи, единственным ориентиром оказалась висевшая над горой крупная звезда. Прерывать полет уже было поздно, и Помазков включил форсаж всем четырем моторам. Они неистово взревели, из патрубков посыпались искры, летчиков начало заметно вдавливать в сиденья, и тогда они взяли штурвалы на себя — корабль взмыл и на некоторое время вроде бы завис, покачиваясь с крыла на крыло.
В это время Фетисов выпустил ракету, и летчики увидели за бортом черный провал — самолет летел! Маляров почувствовал, как у него по спине побежала струйка холодного пота, а Помазков освободил руку от перчатки и перекрестился.
Когда самолет делал круг, от него отвалилась изжеванная покрышка. Уже над Чёрным морем отказал один из моторов. Но Помазков нашел силы привести корабль на адлерский аэродром и посадить ночью на одно колесо. Партизанская «командировка» Михаила Шахунова благополучно завершилась.

В экипаже капитана Ганюшкина

После Крыма Михаил Шахунов вернулся в родной 325-й БАП. Определили его в экипаж орденоносца Николая Саввича Ганюшкина. О мастерстве и удачливости командира воздушного корабля в полку ходили легенды. Так, в мае 1942 года экипаж, в котором летал Ганюшкин, после выполнения задания возвращался на свой аэродром. День был пасмурный. Небо затянуло плотной серой облачной массой. ТБ-3 спокойно шел на высоте 100 метров над Таманским побережьем. И вдруг из облаков выскочили три фашистских истребителя.

Пользуясь внезапностью, «фокке-вульфы» подожгли ТБ-3 и тут же снова скрылись в облаках. Только благодаря высокому летному мастерству и большой выдержке командира корабля горящую машину удалось посадить на береговую черту.
14 июля 1942 года, возвращаясь после бомбёжки важного для гитлеровцев завода в Мариуполе, Ганюшкина атаковали два «мессершмита» над Керченским проливом. Первые атаки были успешно отражены воздушными стрелками. Но кончились патроны, и фашистские истребители подошли вплотную, открыли огонь из пулеметов и пушек на поражение.
ТБ-3 загорелся, и экипажу пришлось прыгать с парашютами. Всю ночь шестеро летчиков плавали в волнах Азовского моря. Утром их подобрал советский рыболовный баркас и доставил к своим.

На фото Михаил Шахунов, 1942 год

(из архива Натальи Плохих с.Радченское)

Зимой 325-й БАП действовал на Сталинградском направлении — добивая окруженную группировку Паулюса. Экипажи полка бомбили вражеские аэродромы в Тацинской и Гумраке, наносили удары по скоплениям техники противника.
В ночь на 26 января 1943 года полки 54-й авиадивизии дальнего действия бомбили станцию Касторная. Бывший штурман 325-го БАП Александр Иванович Черешнев вспоминал: «25 января наступило резкое похолодание.
Во второй половине дня мороз достигал 35 градусов. Все кругом побелело. Только на аэродроме выделялись темно-зеленые бомбардировщики. На стоянках кипела работа.
Технический состав под руководством старшего инженера полка Максима Георгиевича Попкова готовил машины к боевому вылету. А на командном пункте, в землянке, за длинными столами сидели летчики, штурманы и, развернув карты, внимательно слушали командира.
— По данным разведки, — говорил командир полка подполковник Сабуров, — на узловую железнодорожную станцию Касторная каждую ночь прибывают вражеские эшелоны с техникой и живой силой. Там сильная зенитная оборона, ночью барражируют истребители, в основном «Мессершмитты-110». Наша задача — нанести по Касторной бомбардировочный удар. Бомбовая нагрузка — 2800 килограммов на самолет.

Вскоре бомбардировщики начали взлетать, поднимая снежную бурю. Взяв курс на запад, они один за другим скрылись в ночной темноте. На линии фронта шла ожесточенная перестрелка. Наши беспрерывно «долбили» передний край противника. Гитлеровцы огрызались. Их счетверенные пулеметные установки посылали в черное небо длинные полосы огня.
Слева вспыхнул прожектор, его луч приближается к нам. Командир моего корабля Петр Медведев приглушает моторы, валит машину вправо. Наш бомбардировщик разворачивается, в окно кабины вижу пожары. Но засматриваться некогда, самолет подходит к району бомбометания. Впереди на нашей высоте вспыхивают светящиеся авиабомбы. Это наши осветители сделали свое дело. Открываю бомболюки, подаю команду летчикам: «На боевой!» Капитан Медведев «зажал» рули: курс, скорость и высота строго расчетные. Цель медленно ползет по курсовой черте прицела.
Вижу длинные эшелоны. Два из них горят, в третьем что-то рвется… Впереди три огненных языка лизнули черное небо. Машина вздрогнула и сразу же выровнялась. Переношу руки на рычаг бомбосбрасывателя. И вдруг вместо цели вижу белое полотно. Что такое? Тут же понял: купол парашюта. Кого-то сбили, гады!» И уже после боя все узнали, что в ту ночь не вернулся экипаж капитана Трушкина.
Весной и летом 1943 года 325-й БАП действовал в районе Курского выступа. Экипаж капитана Ганюшкина отличился в этих боях. 22 апреля 1943 года самолеты 325-го авиаполка совершили массированный налет на железнодорожную станцию Орел. Над городом в эту ночь не затухали огненные зарницы. Вражеские зенитки посылали в небо тысячи снарядов. Но экипажи выполнили поставленную командованием задачу.
3 июня 1943 года экипаж Ганюшкина разбомбил вражеские эшелоны на железнодорожном узле Оптуха. Огромный пожар на станции наблюдался другими экипажами за десять километров при подходе к цели. Следующей ночью, получив задание бомбардировать станцию и склады в городе Карачеве, капитан точно вывел самолет на станцию. Девять авиабомб попали в цель. «Ну, дела! Ночь была! Все объекты разбомбили мы дотла!» Этими словами из ставшей очень популярной в годы войны песни «Бомбардировщики» можно было заменять боевые донесения экипажей авиаполка.
20 июня 1943 года при бомбардировании живой силы и техники противника в городе Почепе «зверствовала» вражеская зенитная артиллерия. Бомбардировщику ТБ-3 Михаила Шахунова пришлось сделать на цель два захода.
В окно своей кабины Михаил увидел два разгорающихся в темноте ночи пожара. Самолеты ложились на обратный курс.
А через шесть дней полк бомбил скопление вражеских войск на станции Навля, расположенной в 50 километрах южнее Брянска. В эту ночь с боевого задания не вернулся экипаж флагманского воздушного корабля первой эскадрильи, на котором командиром летал майор Кацюржинский. На борту самолета в эту ночь находился подполковник Сабуров — командир 325-го полка. Он летал на проверку действий экипажа в боевых условиях. В июле 1943 года командование полком принял гвардии майор Афонин.

На фото А.И.Черешнев

К сентябрю 1943 года полк вооружили новыми самолетами Ли-2. Александр Черешнев вспоминал: «В новой машине мне многое нравилось. Оборудование штурманской кабины расположено удобнее, чем на ТБ-3. Прямо перед лицом штурмана смонтирован электросбрасыватель: стоит нажать кнопку, и бомбы полетят вниз. Удобно было работать и с членами экипажа: радист сидел сзади меня, летчики чуть впереди, а между ними бортмеханик. Переговоры не требовали специальных аппаратов и устройств. Два мотора с воздушным охлаждением вынесены далеко от пилотской кабины, поэтому разговаривать было легко: мы хорошо слышали друг друга…».

Пиши на мой адрес – полевая почта

… Шла жестокая кровопролитная война, гибли молодые совсем ребята, которым хотелось любить и быть любимыми. Война – войной, а молодость брала своё. Неженатые старались найти себе девушек для переписки, просили сослуживцев поделиться адресами сестёр, одноклассниц, просто знакомых до войны девушек. На адреса воинских частей также приходили от девушек подарки, чаще всего – вышитые кисеты и связанные заботливыми девичьими руками теплые носки и рукавицы «для самых лучших солдат», с просьбой дать адресок для переписки.
Вместе с Михаилом в 325-ом авиаполку служил воздушный стрелок сержант Василий Хрипунов - его земляк из Воронежской области. Родился Василий в селе Пчельники Березовского (сейчас – Рамонского) района. Василий и Михаил вместе летали в экипаже Ганюшкина.
В марте 1943 года Василий получил серьезное ранение при посадке поврежденного самолета. Медицинская комиссия признала Хрипунова негодным к летной работе. Но Василий остался в своей части на должности начальника почтового отдела. Видимо, просматривая входящую корреспонденцию однополчан, он и узнал почтовый адрес Ксении Шахуновой. Между молодыми людьми завязалась обычная для того времени переписка.
«Здравствуйте, Ксения! Извините, что нарушаю покой Вашего сердца, но я все же должен написать. Спешу вам сообщить, что скромный подарок, который вы послали в часть 1-го Мая, был передан мне командованием авиаэскадрильи. За что разрешите вас поблагодарить за ваше уважение к Сталинским соколам. Я этот скромный подарок принял с полной уверенностью и заверил командование, что я оправдаю это в действительности. У меня еще больше разгорается ненависть к проклятому врагу. Не жалея жизни, сил и не считаясь с любыми трудностями, будем продолжать громить врага с воздуха, разрушая его коммуникации, ж.д. узлы, живую силу, технику и аэродромы противника. Тем самым обеспечим нашим доблестным наземным войскам продвижение вперед.
Возложенную на наш полк командованием авиации дальнего действия задачу выполняем отлично. И не далек тот час, когда враг полностью будет уничтожен на нашей родной земле, и за все злодеяния, которые совершили фашистские мерзавцы, они будут расплачиваться своей собственной кровью...
До свидания, Ксения! Ваш земляк Василий Леонтьевич Хрипунов»;

На снимке Ксения Шахунова (1940-е годы)

(фото из архива Аллы Жуковской г.Богучар)

«25-9-43г. …Ксенечка, кратко о себе. В данный момент здоровье хорошее, настроение тоже неплохое. Продолжаем громить врага, тем самым обеспечиваем продвижение наших наземных войск. Ксенечка, вы интересуетесь моей биографией — уроженец я Воронежской области Березовского района. Недалеко от вас, почти земляки. Возраст — 24 года, холост... Если есть какие у Вас сомнения относительно меня, то можете написать Мише Шахунову. Он все напишет относительно меня, он хорошо знает, что я из себя представляю. Мы с ним долго вместе были, вместе летали и т.д. …. Пишите на мой адрес - полевая почта 15424»б»; «19-12-43г... Спешу сообщить, что в настоящее время нахожусь на с-западном фронте, жизнь проходит нормально, по-фронтовому, настроение отличное. Но только одно плохо, что в данный момент выбыл из авиации по состоянию здоровья, и нахожусь в пехотном подразделении...»;
«09-2-44г... Ксенечка, ты в своем письме пишешь, что послала мне фото. Верю, но я до сего времени не получил все письма, которые ты писала по адресу полевая почта 15424»б». Они находятся у Шахунова Михаила... Но с ним связь до настоящего времени не установлена. Какая причина — не известно. От всех товарищей по полку получаю, а от него нет. Вероятно, болеет. Но я все же установлю, и все ваши письма должны поступить по адресату...»
Фронтовые письма из личного архива незадолго до своей смерти Ксения Семёновна передала в музей поискового отряда «Память».

Среди пожелтевших от времени «треугольников» удалось найти только одно письмо от Михаила: «Здравствуй, Ксеня! Прими мой горячий привет и тысячи наилучших пожеланий в твоей жизни! Ксеня, твоё письмо я получил, за которое очень благодарен. Стало ясно из твоего письма, что девушки не так весело проводят время, в частности, и ты. Да, это точно, и я охотно верю. Но что касается на счет переписки, ну, что же, я не против… О себе — я живу хорошо, здоровье пока замечательное. Мои дела, специальность, по-моему, тебе известны. Если что неясно, то пиши. Опиши все подробно, пропиши все новости, передавай привет всем девушкам, подругам.
Пока! С приветом, твой (подпись), целую крепко, крепко жму руки. 19-5-43г.»
Удивительную историю об одном из писем Михаила Шахунова рассказала жительница села Радченское Прасковья Михайловна Фабрицкая.
- Помню, мы с друзьями, такими же детишками 10-12 лет, как и я, купались на речке возле радченской мельницы. Там вода всегда была тёплая, и мы все дни «пропадали» на речке. А бабушка Настя Шахунова работала рядом на переправе. Вдруг видим, летит низко-низко самолет. Он сделал несколько кругов над домом, где жили Шахуновы. Мы все — и детишки, и взрослые – стали смотреть на этот самолет: что он дальше будет делать? Из самолета вдруг что-то выпало и быстро полетело к земле. Как потом мы узнали, таким способом летчик, сын Анастасии Шахуновой, передал письмо своим родным. Мы все кинулись искать письмо, а нашла его внучка Анастасии Петровны. К письму Михаил привязал тяжёлую гайку, чтобы его не унесло ветром. Потом старшие рассказывали нам, что было написано в письме: «Дорогая мама, я жив и здоров. Сесть не могу, потому что гружённый бомбами, нашу часть переводят на другой фронт». Все наше село в тот день радовалось за семью Шахуновых».
Последний полет

В декабре 1943 года полк перелетел на аэродром у города Великие Луки. Планировалась наступление советских войск на Ленинградском фронте. Войскам очень нужна была поддержка авиации, ведь за два с половиной года противник создал в этом районе глубоко эшелонированную систему обороны. И уже 15 января 1944 года летчики 325-го БАП бомбили укрепленный район противника в Красном Селе. Через несколько дней этот важный узел немецкой обороны был взят нашими войсками.

Частям и соединениям, отличившимся при штурме, было присвоено наименование Красносельских. В том числе и 325-му авиаполку. 10 февраля из 54-й авиадивизии поступил приказ нанести бомбовый удар по Котке - финской военно-морской базе. Вылетевшие на задание экипажи полка сбросили авиабомбы на цель и благополучно вернулись на свой аэродром.
Наши войска с тяжелыми боями продвинулись до старой эстонской границы. Упорные наземные и воздушные сражения завязались в районе Нарвы. Около месяца 325-й полк бомбил этот важный узел сопротивления в системе немецкой обороны. Экипажам приходилось по три раза в ночь вылетать на бомбардировку.
В ночь с 19 на 20 марта 1944 года вылетел к Нарве и экипаж капитана Николая Саввича Ганюшкина. Кроме него на борту воздушного корабля находились штурман капитан Василий Авдеевич Алырщиков, штурман-стажер младший лейтенант Иван Данилович Сыпченко, второй пилот младший лейтенант Григорий Андреевич Лямцев, бортовой техник Андрей Илларионович Поздняков, воздушный стрелок старший сержант Николай Александрович Зеленов и наш земляк, стрелок-радист старшина Михаил Андриянович Шахунов. С боевого задания экипаж не вернулся.
- Полк бомбил Нарву несколько раз. Но 20 марта радость успеха была омрачена. Тяжело терять людей, с которыми вместе жили, летали на боевые задания. Три года войны сделали нас близкими, родными, - вспоминал Александр Черешнев.
А 21 марта полк опять вылетел в район Нарвы бомбить войска противника, отступавшие северо-западнее города. В этот день зенитная артиллерия противника бездействовала. Экипажи отбомбились с малой высоты по намеченным площадям. Когда полетели второй раз, немцы успели установить пулеметы, прожекторы. Однако это не помешало выполнить задание. Внизу наблюдались взрывы и пожары.
«Это за экипаж Ганюшкина!» - произносил каждый из участников вылета. Лётчики отомстили врагу за смерть своих боевых товарищей.

Эпилог

Без участия людей, неравнодушных к истории своей Родины, не получилось бы этого материала о боевом пути Михаила Шахунова. Огромное спасибо крымчанам за предоставленные из Государственного архива Республики Крым копии архивных документов: Наталье Атроховой из Севастополя – внучке Героя Советского Союза Я.М. Фадеева, «партизанского» летчика, Сергею Николаевичу Ткаченко – известному крымскому историку и писателю.
Отдельная благодарность жителям села Радченское и города Богучара: Наталье Викторовне Плохих, Ольге Петровне Васильевой, Алле Жуковской, Николаю Фёдоровичу Дядину – за фотографии из личного архива. Командиру Богучарского поискового отряда «Память» Николаю Львовичу Новикову – за сохраненные им фронтовые письма - бесценные документы ушедшей эпохи. Благодаря всем этим людям Михаил Шахунов спустя 71 год «вернулся» из своего последнего полета.
Были использованы книга с воспоминания бывшего штурмана 325-го авиаполка Александра Ивановича Черешнева «Люди мужества», воспоминания крымского партизана Ивана Гавриловича Генова, материалы и факты, опубликованные в книге писателя Владимира Полякова «Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно», а также рассекреченные документы ЦАМО РФ.
Помните и никогда не предавайте забвению тех, кто спас мир от фашизма!

Солорев Эдуард, поисковый отряд "Память"

Алексеевка хутор. влад. Основан сразу после отмены крепостного права. Назван в честь первопоселенцев. В 1859 году в хуторе было 27 дворов 123 мужского и 118 человек женского населения. В 1885 году сельскому обществу принадлежало 297 десятин земли. К 1900 году было 40 дворов 105 мужского и 112 женского пола. В хуторе одно общественное здание. В пользовании сельского общества 301 десятина земли. Жители села имели фамилии Копенкины, Хаустовы, Чередниковы, Нечега, Ноженко. Находился в 3-х км от села Новоникольское. В хуторе была большая пасека. В 50 -е годы жители села переехали в Новоникольское.

Барсуки (Барсуков, Дикалов). Хутор казачий. В 1859 году в хуторе был хлебный магазин, конная рушка и 7 ветряных мельниц. В 1873 году в хуторе проживало 159 мужчин призывного возраста. В 1886 году Барсуковское общество имело 117 десятин земли.К 1900 году 69 двора 23 мужского пола 241 женского пола. Сельское общество имело 1241 десятин земли. Население малороссы. Недалеко расположен памятник археологии. Курганная группа в урочище на юго-восток от с. Луговое урочища "Барсуковое" эпоха бронзы,(выявлены в 1985 году А.А. Бойковым), находка амфоры средневековья в 2001 году). По легенде пан Дикалов, уроженец Писаревской слободы обосновал небольшой хуторок при балке "Барсуковой" центре которого небольшой пруд сохранившийся до наших дней. Многие жители села носили фамилию Дикалов. Жители села построили небольшую церковь. Впоследствии хутор переименован в Барсуки. Свое второе название он получил так потому, что в этих местах водилось много барсуков. В 1908 году в Барсуки было уже 613 жителей и в школе обучался 61 ученик. Среди уроженцев села Курганский Федор Иванович ор.1905 года рождения .Умер в 1961 году. Знал украинский язык. Примерно в начале 20-х в составе семьи и видимо односельчан отправился на свободные земли в северный Казахстан или Южный Урал. Среди репрессированных: Дихнов Никифор Осипович – 1888 г.р. с. Барсуки, репрессирован в 1930 г. Богучарским РИК, раскулачен – имел кузню, пасеку, семья выслана в Красноярский край; Коцкий Яков Матвеевич родился в 1905 г., Хлебороб. Арестован 12 июля 1930 г. Приговорен: 9 сентября 1930 г. 5 лет; Тонконогов Александр Яковлевич. Приговор: спецпоселение.; Тонконогов Павел Николаевич. Родился в 1901 . Арестован 2 сентября 1932 г. Приговорен: 26 октября 1932 г. Приговор: 5 лет, потом Тройка НКВД ДАССР 11 октября 1937 г. Приговор: лиш. св.; Дихнов Никифор Осипович Родился в 1888 г., Воронежская обл., Богучарский р-н, х. Барсуково, приговор спецпоселение. В хуторе Барсуки имелась 4 - летняя школа, клуб, кузня. Одной из первых учителей школы была Глафира Алексеевна Завгородняя. В 1929 году был создан колхоз "Вызов", первым председателем был избран Дроговозов Игнат Корнеевич. После него колхозом руководил Матвеев, затем Наумченко Д.С. Впоследствии с 1932 года вошел в совхоз "Барсуковский", а в 1954 году колхоз «Вызов» присоединили к колхозу «40-й стрелковой дивизии».В 1965 году приживало 92 человека.

Батовка (Щекин, Плесный - 3)В 1885 году хутор частного владельца Батовского Павла Андреевич, в честь него и получил второе название. У самого владельца было 9 десятин земли и платил он за нее 1 рубль 8 копеек земского сбора. Расположен при балке Плесной , население малороссы. На 1900 год 10 дворов 34 мужского и 37 женского населения. Сельское общество имело 47,2 десятин земли. В 1928 году в хуторе было 30 хозяйств. По переписи населения 2010 года в Батовке проживало 69 мужчин и 70 женщин.(на данный момент Батовка еще существует)

Веселье хутор недалеко от хутора Теплинка. При речке Левая Богучарка. Свое название получил по яру Веселый. Был свой пруд. Жители малороссы. В 1859 году было 12 дворов, 40 мужского и 53 женского населения. К 1900 году было 12 дворов 40 мужского и 55 женского пола. Большая часть были зажиточные крестьяне, часть раскулачена. К 1938 году хутор прекратил свое существование.

Высокий хутор (др.вл) при пруде Высоком. Жители села малороссы. При балке Лебединский яр. Высоковское сельское общество с 1885 по 1900 год имело 36 десятин земли. К 1900 году 16 дворов, 42 мужского и 35 женского населения. До 50 - х годов здесь жили лесник и пасечник со своими семьями Лаптуров и Мачулин. Пасека насчитывала 135 пчелосемей. Мачулин уехал в 1959 году, а в 1966 году Лаптуров уехал в Лебединку. Пасека просуществовала до 1992 года. Последним там работал Погорелов Иван Андреевич.
Голый (Степной), хутор каз. Заселен великороссами. Расположен был в 12 км от Сельского Совета в с. Твердохлебовка. Если в 1859 году в хуторе было 32 двора и 97 мужчин и 105 женщин, то в 1900 году имелось 70 дворов 194 мужского и 219 женского пола. В хуторе было семь ветряных мельниц и деревянный хлебный магазин. Расположен у вершины Сухого яра и колодцах. В 1886 году Голянское сообщество имело 109 десяти земли. Часть жителей села была репрессированы, среди них; Дихнов Иван Егорович. Родился в 1883 г., Воронежская обл., Богучарский р-н, х. Голый; Приговор: спецпоселение: Дихнов Кирилл Иванович. Родился в 1911 г., Воронежская обл., Богучарский р-н, хут. Голый; рабочий. Арестован 10 декабря 1941 г. Приговорен: 10 января 1942 г. Приговор: ВМН. (На фото обелиск х. Голый. Стоит Роман Дъячков)Уроженка села Раиса Леонидовна Бундуковская, 1932 года рождения, жила в хуторе Голый Воронежской области Богучарского района. В июне 1942 года в их хутор пришли немцы, затем итальянцы. В октябре 1942 года десятилетнюю Раису угнали в плен вместе с больной мамой. В Германию отправить их не успели, так как советские войска начали освобождать нашу землю от фашистов в феврале 1943 года. Но месяцы, проведенные в неволе, страх, голод и холод остались в памяти у Раисы Леонидовны на всю жизнь. Среди погибших в ВОВ, БЕЗУГЛОВ Алексей Владимирович (медальон). Родился: 1915 г., РСФСР, Воронежская обл., Богучарский р н, Дубровский с/с, хутор Голый. Призван Синявинским РВК. Красноармеец. Семья: Безуглова Ирина Матвеевна — мать, адрес тот же. Найден: июль 1990 г., Новгородская обл., Маловишерский р н, Малая Вишера. Захоронен: 1.8.1990 г., Новгородская обл., Маловишерский р н, г.Малая Вишера, гражданское кладбище. Отряд: Экспедиция «Долина», г.В.Новгород. В 1959 году колхоз "Победа", а в 1972 году входил в колхоз "Родина".

Греков, Томилинка(Плесная 2-я),Томилина. хутор принадлежал И.В. Грекову в 1885 году. Заселена великороссами. На картах обозначен с 1822 года. Из села Томилинка Рязанской губернии Екатериной II генералу Ивану Васильевичу Грекову были выделены крепостные крестьяне. На 1900 год в хуторе было 30 дворов 101 мужчина 88 женщин. Плесковское 2-е общество имело 179 десятин земли. В хуторе была церковь, два общественных здания, две мелочные лавки и одна винная лавка. Раз в год проводился базар. Церковь закрыта в 1930 году. Сейчас осталось два полуразрушенных дома.

Греков,(Плесный 3-я)(деревня Поповой в 1885 году) Шуриновской волости. Жолобов Тарас в 1910 году имел ветряную мельницу. хутор при колодцах. В 1900 году 22 двора 64 мужского и 66 женского пола.

Греков,(Плесный 4-я)(деревня Щекиной в 1885 году)принадлежал Елене Васильевне Грековой. хутор при колодцах. В 1900 году 33 двора 60 мужского и 66 женского пола.

Желобок Расположен в 5 км от Медовского сельского совета, при урочище Желобок, при речке Левой Богучаре. Население великороссы бывшие государственные крестьяне. в 1859 году был один деревянный хлебный магазин. На 1900 год в хуторе 28 дворов 94 мужского и 94 женского населения. Криничанское сельское общество Красноженовской волости имело 642,7 десятин земли. Имелась одна водяная мельница. В 1908 году в Желобке проживало 227 человек. В хуторе в 30 - годы были репрессированы: Ганзюков Демьян Леонтьевич , 1882г. р. Место рождения: с.Желобок хлебороб. Арестован 22.10.30. Осужден 11.12.30 . Приговор: 3 года. Ганзюков Егор Леонтьевич , 1898г. р. Место рождения: с.Желобок хлебороб. Арестован 23.10.30. Осужден 11.12.30 . Приговор: 3 года.; Наумченко Иван Яковлевич , 1874г. р. Место рождения: х.Желобок единоличник. Арестован 24.10.29. Осужден 10.02.30 . Приговор: 10 лет лишения свободы. В 1942 году в селе Бугаевка и в хуторе Желобок того же района по подозрению в связи с партизанами расстреляно 16 человек. Колхоз имени Димитрова в 1959 году. В 2012 году в районе х.Желобок найдена Бармица - кольчужная часть шлема, закрывающая шею половецкого воина.

Жохов.(Жоховка) Расположен в двух км от с. Шуриновка у реки Левая Богучарка и 6 км от Липчанского сельского совета. Заселен малороссами. Первые упоминания о хуторе относятся к 1885 году. В 1900 году хутор насчитывал 10 дворов 29 мужчин и 21 женщину. Недалеко были расположена сторожка Жоховка где приживала семья из одного мужчины и одной женщины, которые имели две десятины земли. Были выселки их хутора Белолюба (Жоховка) где проживало в двух дворах 8 мужчин и 6 женщин, это были дачи Боголюбовой Ольги Викентеевны. Боголюбова имела 4 д.з.(десятин земли) усадебной, 18 д.з. луговой и 246 д.з. прочей, а платила в 1885 году земского сбора 35 рублей 47 копеек. Всего существовало по Токмакову 6 Жоховых. Пузанов Иван Данилович с наследниками имел в хуторе 9 десятин земли и платил 1 рубль 8 копеек земского сбора. Сельскому обществу принадлежало 42 десятины земли. Середина Мария Александровна имела 60 десятин земли и платила 7 рублей 20 копеек земского сбора. Крестьянин из слободы Расковка Удовенко Григорий Андреевич имел у хутора 50 десятин земли и платил с нее 6 рублей земского сбора. Успенский Алексей Филиппович имел 60 десятин земли и платил с нее 7 рублей 44 копейки земского сбора. В последствии заселен выходцами из села Дерезовка по фамилии Остробородовы. А так же жители по фамилиям: Безугловых, Сибиркиных, Сыроваткиных, Васютиных, Томиновых, Моруновых. Среди репрессированных: Кривобородов Григорий Алексеевич 1883 г.р. с. Жоховка. Репрессирован в 1930 году Богучарским РИК, Ракулачен, выслан в Иркутскую область, пос.Мама с семьей. Умер в Иркутской области в 1964 году; Кривобородов Тимофей Никитович Родился в 1887 г., Воронежская обл., Радченский р-н, с. Жоховка; Приговор: спецпоселение; Кривобородова Мария Тимофеевна. Родилась в 1922 г., Воронежская обл., Радченский р-н, с. Жоховка; Приговор: спецпоселение. Уроженец села Кривобородов Роман Тимофеевич (5.02.1930 - 2001 г.) - кандидат технических наук. Окончил Томский политехнический институт (1953), инженер-технолог. Кандидат технических наук С 1957 г. работал на Стерлитамакском содово-цементном комбинате (ОАО «Сода»): начальник лаборатории, с 1958 г. – технический руководитель и с 1961 г. – начальник цементного производства, с 1962 г. – начальник ПТО, с 1963 г. – главный инженер, в 1966–1969 гг. – директор. Заслуги Р.Т. Кривобородова (на фото слева) в деле развития отечественной цементной промышленности отмечены высокими правительственными наградами – орденами Ленина и Знак Почета, многими медалями. На 1959 год хутор входил в колхоз "40 лет Октября". В 1965 году в хуторе проживало 24 человека.

Казменков, Казьменков (Ольховый, Ольховатый) Ольховхутор каз. при реке Дон. 10 км. от центра сельского Совета в с. Залиман. Возник в середине XVIII века. В документах упоминается с 1779 года Расположен в красивом месте у ольховых зарослей. По правую сторону Черкасского тракта. В 1859 году было 15 дворов 40 мужчин и 40 женщин. В 1873 году было 74 мужчины. Сельское общество в 1885 году имело 13 десятин усадебной и 10 десятин луговой земли. Земский сбор составлял соответственно 4 рубля 69 к. и 2 рубля 35 к. Купеческий сын Тушканов Алексей Максимович имел в хуторе 2 десятины земли и платил с нее 72 копейки земского сбора. 1895 году, в хуторе, с 11 января по 20 февраля была эпидемия лихорадки 18 человек заболело 8 умерло. К 1900 году 37 дворов 121 мужского и 124 женского пола имелось два общественных здания. По переписи 1916 года в селе проживало 88 ревизионных душ мужчин, в наличии обложенных натуральной повинностью бичевания на Дону было 65 мужчин. В декабре 1929 году был создан колхоз им.Кагановича, первый председатель колхоза Резников Е.А.Мелиоративному товариществам х. Ольхова в 30 -е годы было присвоено имя Андрея Платонова. Который был организатором по рытью колодцев в хуторе и мелиорации полей . В 1959 году колхоз "Красный Дон". На реке Дон в 1942 году, в районе хутора Ольхов, прямо на середине, образовался длинный островок отделенный от берега неширокими бродами. На этом островке постоянно находилось наше боевое охранение, где был оборудован наблюдательный пункт.В годы Великой отечественной войны хутор был полностью уничтожен. К 1965 году в хуторе проживало 77 человек. В 1972 году колхоз им. Калинина. Сейчас на месте хутора остался заброшенный колодец, возле которого и сейчас сохранились деревья тютины, красной и белой.

(на фото: Мельница стояла до середины 60 - х годов, обычно такие кресты ставили на могилах казаков)

КИМпоселок фермы "КИМ" (3-е отделение совхоза). Расположен в 10 км от центра Луговского сельского совета. Появился в начале 20-х годов. В поселке строились квартиры на три жильца и общежитие. В школу дети и клуб ходили в х. Барсуков. В совхозе выращивали крупный рогатый скот, была молочная ферма. В КИМовском лесу было много ландышей, а в пруду было много рыбы. До войны управляющим был Забарин Никифор. После войны многие переселились в Травкино. Колхоз им. 40 -й Богучарской дивизии в 1959 году.

Лофицкий (Плесный 4-й) хутор бывший во владении Лофицких. На 1900 год 13 дворов 38 мужского и 35 женского населения. Жители малороссы. Сельское общество имело 60,8 десятин земли.

Оголев (Заичкин, Занчин, Боков) хутор казачьий при реке Дон по правую сторону Черкасского тракта. В 1996 г. отряд археологической экспедиции ВГПУ под руководством В.Д. Березуцкого исследовал два кургана в урочище «Крутая Балка» на высоком правом берегу Дона у бывшего хут. Оголев. Курганы содержали погребения сарматов I-II вв. Погребенных сопровождали лепная и гончарная посуда, украшения. В 1859 году в хуторе было 12 дворов 70 мужчин и 65 женщин. Был два деревянных хлебных магазина и три ветряные мельницы. В 1885 году Оголевское сельское общество имело 18 десяти пахотной и одну десятину луговой земли с которой собирался земский сбор, соответственно 6 рублей 55 к. и 36 копеек. В 1900 году было 44 двора 137 мужского и 122 человека женского пола. Работала одна водяная мельница. У оврага Шевчукова был выселок Дъяченковский, где жили двое мужчин и три женщины, а так же был сторож в лесу принадлежавший Богучарскому Банку, где жили один мужчина и одна женщина. В основ жители малороссы. В 1927 году жители села вошли в колхоз Красный Дон". Жители хутора занимались полеводством. Было 3 животноводческие фермы. В 1972 году хутор покинули последние жители.В 1959 году еще был колхоз "Красный Дон". Родина Виноградова Якова Савельевича (12.10.1915 – 11.02-1944), во время Великой Отечественной войны отличился в боях на Днепре. Звание Героя Советского Союза присвоено в 1943 г. Погиб в 1944 г. Похоронен в с. Шубины Ставы Лысянского района Черкасской области. В с. Красногоровке установлен памятник-бюст Герою, автор скульптуры – Дементьев A.M. Одна из улиц города Богучара названа в честь Героя. См. Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь в 2-х т. Т. 1. М.: Воениздат, 1987, стр. 266,. В 1942 году хутор был освобожден 38 сд одним стрелковым батальоном 11.12.В 1965 году приживало 113 человек.

Попасный. Хутор каз. расположен у оврага "Пасковом" и одноименном колодце. Принадлежал Марковской волости. Имел 65 дворов 114 мужского 168 женского населения в 1859 году. В хуторе было три общественных здания и школа грамоты. Во время ВОВ 43 солдата не успевшие выйти со своими войсками жили у жителей. В Мышкином лесу была землянка в которой они прятались. В последствии были расстреляны немцами. На территории хутора действовал комсомольский партизанский отряд. В хуторе располагалось правление колхоза, было 8 амбаров и свиноферма. В которой содержалось до 800 голов. Последней учительницей в начальной школе была Грибанова Мария Ивановна, которая в последствии работала в Лебединской школе. В 50 - е годы хутора не стало. Уроженец хутора Михаил Грибанов (Богучаров) (род.1931 году) Известный писатель и партийный деятель.

Попов (Плесный) хутор на 1900 год было 8 дворов 24 мужского и 20 женского населения. Сельское общество имело 38,5 десятин земли. Население малороссы. В 1885 году купец из Богучара Останков Алексей Федорович имел в хуторе 7 десятин земли и платил с нее 2 рубля 70 копеек земского сбора. Спешнева Елизавета Петровна имела в хуторе 543 десятины земли и платил с нее 64 рубля 13 копеек.

Плесный (деревня принадлежала С.В. Грекову в 1885 году) хутор при колодцах по правую сторону речки Левая Богучарка. На 1900 год 7 дворов 26 мужского и 24 женского пола.

Перекрестов находился в в семи километрах от села Лебединка на границе с Ростовской областью. Считается, что его основали жители села Нижний Мамон в 20 - е. Первые поселенцы имели фамилии ЖиляковыЮ Ельцины, Павловы. Грибановы, Чернышовы, Мартыновы. Хуторяне входили в колхоз "Мировая революция" Имелась колхозная ферма и пасека. Один из жителей хутора говорил "Ехали на волю, а попали на горю". В 30 годы в хуторе были репессированны:Колядин Павел Максимович. Родился в 1883 г., Воронежская обл., Богучарский р-н, х. Перекрестов; Приговор: спецпоселение; его сын Колядин Дмитрий Павлович, 1915 г.р. х.Перекрестов Богучарского района Первоплесновского СС. Репрессирован в 1931 году, выслан на спец.поселение в Иркутскую область по 1950 год вместе с родителями. В 1965 году приживало 28 человек.

Плесцо. Свое название получило по одноименной речке.В ходило в Шуриновскую волость. В 1900 году выселки состояли из двух дворов в которых проживало 8 женщин и 8 мужчин. К 1929 году уже хутор состящий из 19 дворов. После Великой отечественной войны жители переехали в села Осиковка, Лебединку и город Чертково. Последним жителем села был Фатьянов Михаил Яковлевич, которые в 1957 году переехали в с. Лебединка. На месте хутора, возле речки Плесцо до 80 - х годов находилось огородничество совхоза "Первомайский".

Сармин. Хутор образовался в период коллективизации и раскулачивания. Наиболее большие семьи и зажиточные крестьяне не имевшие холопов ушли на выселки о образовали хутор. С собой они забрали и деревянные срубы (мылись) из которых построили дома. Назван по фамилии первопоселенца и впоследствии председателя колхоза имени Дмитрова. Хутор располагался в 14 км от центра Медовского сельского совета. Переехали семьи Шевцовых, Масликовых, Полковниковы и другие. Жители хутора малороссы. Один из первых жителей Бережной Александр Агафонович (род 1901г. в селе Красноженово).(На фото слева)В селе было много деревьев: ивы, вербы. В хуторе был размещен колхозный сад, фермы. Свои быки и лошади. На степных склонах у хутора на Помеловой горе росли два вида тюльпанов: тюльпан Шренка и тюльпан змеелистный, сон трава и "горы". Школа была размещена в маленьком доме, поэтому ученики занимались в две смены. Одна из первых учительниц Бережная Лидия Герасимовна (На фото) уроженка хутора. Школу посещали и дети из 106 совхоза. В хуторе имелась избы читальня, где размещался клуб и показывали кино. Магазина не было и за товаров ездили в Криницу. Колхозники в личном хозяйстве держали отары овец и коров. Было много колодцев. На полях колхоза сеяли зерновые и свеклу. Излюбленным занятием у мужчин была охота. Охотились на лис, волков, сусликов и бобров, шкуры сдавали в Зоготконтору. Недалеко располагался Васильевский пруд. Перед войной в хуторе было около 60 домов. Одна большая улицы, которая упиралась в огороды и колхозный сад. Работали две бригады. Уроженец хутора Бережной И.А. (09.11.1922 - 2001)участник ВОВ, лейтенант награжден медалью "За отвагу". В 1985 году Орден "Отечественной войны II степени". На фронте с 12.11.1941 по 26.02.1943. Воевал на Брянском фронте. Уволен по ранению. В 1965 году хутор прекратил свое существование. Часть жителей переехала в Красноженово, Терешково, Галиевку.

Солонцы (выселок х. СВИНУХИ) На 1859 год в выселках 27 дворов 79 мужчин и 74 женщины. В годы Великой Отечественной воны фашистские оккупанты полностью уничтожили выселки.

Сухой Лог Хутор каз. Заселен великороссами. Известно, что в хуторе жил Абрам Анников с большой семьей. До войны было около 20 дворов. Во время войны в здании начальной школы жил генерал штабы 8 - итальянской армии. Прекратил свое существование в начале 60 - х годов XX века.

Хлебный. Хутор каз. расположен в верховье речки Сухой Донец, при балке Хлебной. В 1859 году в хуторе было 12 дворов 45 мужского и 55 женского населения. В хуторе было три ветряные мельницы и деревянный хлебный магазин. 10 км от Медовского сельского совета. На 1900 год 30 дворов, 135 мужчин и 126 женщин. В декабре 1-я стрелковая дивизия 1942 г. при поддержке 18-ого танкового корпуса, с боями освободила села: Дубрава, Малеванное, Медово, Каразеево, и хутор Хлебный. В 1959 году колхоз "Красный октябрь".

Фридрих Энгельс хутор. находился в 12 км от Плесновского сельского совета в 1959 году. Жители хутора входили в колхоз "Заветы Ленина". Ориентировочно было около 10 дворов. В колхозе была большая пасека (сведения еще не все).

Никаноровка хутор бывших государственных крестьян в 1859 году имел 29 мужчин и 48 женщин, а так же хлебный магазин. обозначен на карте 1928 года. Имел около 25 дворов. Уроженец села Кравцов Андрей Васильевич агроном Общество сельского хозяйства жил в хуторе в 1908 году.

Материал подготовил Евгений Романов.

Весной 2013 года мне посчастливилось принять участие в военной реконструкции на окраине села Залиман. На том самом месте, где в июле 1942 года отход отступающих частей Красной Армии к донской переправе прикрывали бойцы 8-й роты 1-й стрелковой дивизии. И тогда, сидя с винтовкой в старом окопе, решил для себя, что нужно сделать всё возможное, чтобы стали известны имена погибших на этом месте воинов. И спасибо всем, кто помогал богучарским поисковикам спустя многие годы узнать фамилии, имена простых бойцов и командиров, навсегда оставшихся на этой безымянной высоте.

Солорев Эдуард.

В апреле 2013 года, где-то за месяц до Дня Победы, командир богучарского поискового отряда «Память» Николай Львович Новиков пригласил меня принять участие в военной реконструкции.

- За наших будешь! – улыбнулся в седые усы Николай Львович, увидев моё удивление. - Форму военную тебе подберем. Репетиция – в субботу. Сбор возле городского Дома ветеранов к десяти часам утра - поедем на место боя 8-й роты. Там и проведем 8 мая реконструкцию. Будут все наши поисковики!
«Диагноз» знакомые мне поставили сразу:
- Видно, в детстве ты в «войнушку» не наигрался!
Но, подъехав к месту сбора, увидел не только молодых пацанов. Мужики под пятьдесят о чем-то горячо спорили: «Я тебе говорю - это итальянская…»
Таких, не наигравшихся, в прохладный апрельский день собралось более двадцати человек. Мне сразу вспомнились строки песни Игоря Растеряева:

…мы из тех мальчишек, что в садиках советских,

после запеканки, подтянувши шорты,

начитавшись книжек, шариковой ручкой рисовали танки....

К своему стыду, я тогда почти ничего не знал о 8-й роте.

На фото поисковик из Богучара Николай Дядин

- Найти место боя нам помогла книга нашего земляка, писателя Михаила Грибанова «Отцовские рассказы про войну», в ней есть описание боя на высоте между Залиманом и Галиёвкой в июле сорок второго – рассказал мне перед репетицией реконструкции знакомый поисковик Николай Алексеевич Дядин из Богучара.
Я сел в его автомобиль, и мы поехали по объездной дороге к Дону.

- В старых окопах несколько лет назад мы нашли останки шести наших солдат, очень много оружия и боеприпасов. У одного бойца – красноармейскую книжку. Она была в очень плохом состоянии, удалось только прочитать: «8-я рота 1-й стрелковой дивизии». Теперь надо написать запрос в Подольский архив, чтобы уточнить состав 8-й роты! Ведь все её бойцы погибли на той высоте, прикрывая переправу в Галиёвке! – Николай свернул влево на Грушевое. Несколько минут подъёма по разбитой грунтовке – и мы остановились у небольшой лесополосы.

- Всё, приехали! Вот здесь их и нашли! Валунами обозначили места, где мы «подняли» бойцов! – Дядин показал на еле заметные теперь окопы. Отсюда, с высоты, всё было как на ладони – залитые весенним разливом луга, богучарские села на донском берегу, извилистое русло речки Богучарки, окраина Залимана.
- Хороший обзор, удобная позиция для обороны! – я посмотрел с высоты глазами солдата-окопника.
Мы подошли к памятному знаку – большому камню. «Здесь в июле 1942 года ценой своей жизни прикрыли отход частей Красной Армии бойцы 8-й роты 1-й стрелковой дивизии», - значилось на нем. И ни одной фамилии на плите…

Николай Львович Новиков во время репетиции реконструкции боя 8-й роты.

Репетиция реконструкции была в полном разгаре. По сценарию, оставшиеся в живых защитники высоты поднимались в свой последний рукопашный бой. Но что-то не ладилось.
- Не верю! – как великий режиссёр Станиславский Николай Новиков «метал громы и молнии». - Ребята, стойкости побольше! Что вы падаете все сразу? Люди придут посмотреть реконструкцию, да и фильмснимать будут – а вы ничком попадали и лежите! Представьте себя на месте тех бойцов, из сорок второго!
И каждый из нас, наверное, серьёзно задумался: а смог бы я, так же, как они, тогда подняться в атаку?
И какая же это несправедливость, что герои, погибшие здесь на высоте, остаются для нас неизвестными!

Книжка красноармейца

Повезло: фамилию первого бойца удалось установить уже в конце апреля. Как это часто бывает, помог случай. Еще в 2006 году, с помощью Воронежского центра судебной экспертизы, удалось частично прочесть найденную красноармейскую книжку. Фамилия – либо «Васильев», либо «Касимов», отчество – «Харитонович», год рождения – 1897-й, 8-я рота, и номер винтовки, выданной 27 июня 1942 года. К сожалению, «вследствие плохого физического состояния бумаги и полного угасания записей» полностью прочесть книжку эксперты не смогли.
Центральный архив Министерства обороны сообщил, что без указания точной фамилии, имени бойца, военкомата, откуда он призывался, навести справку не представляется возможным. Очень много однофамильцев – Васильевых и Касимовых.
Поиск в базе Мемориала результатов также не дал.
- Может, попробовать найти бойца по номеру выданной ему винтовки? - предложил Новиков Львович.
Он не терял надежды установить хозяина найденной книжки.

На фото красноармейская книжка после специальной обработки

Спасибо Интернету - помощь пришла из братской Белоруссии.
«Отсканируйте красноармейскую книжку и отправляйте нам снимок по электронной почте!» – прислал сообщение Александр Дударёнок, командир поискового отряда «Батьковщина» из Минска.
Новиков передал мне книжку утром 26 апреля: «Семь лет у меня в музее под стеклом пролежала!..»
И я долго не решался ее раскрыть, боялся – а если она рассыплется? Но всё-таки отправил. А вечером пришел ответ от Александра. Огромное ему спасибо! Он смог прочесть записи в книжке, используя возможности «Фотошопа». Теперь мы точно знали, кому принадлежал найденный документ: Герасимову Ивану Харитоновичу, призванному Богдашкинским РВК Куйбышевской области - 3-й батальон, 8-я рота. На оттиске печати стало различимо «412-й стрелковый полк 1-й стр. дивизии». Всё сошлось…

Жаркий июль сорок второго…

Пыльными дорогами Богучарщины отходили к донским переправам войска Красной Армии. Уходили на восток мирные жители, не желавшие оставаться «под немцем», угонялся скот. Фашистская авиация непрерывно бомбила переправы, сея смерть и разрушения.
Где наши войска? Где немецкие? Точной картины не представляли тогда и в Ставке Верховного Главнокомандующего. Красноречивое тому подтверждение – директива Ставки от 14 июля 1942 года «Военному Совету Сталинградского фронта о недостатках в его деятельности»: «Ставка считает нетерпимым и недопустимым, что Военный совет фронта вот уже несколько дней не дает сведений о судьбе 28, 38 и 57-й армий и 22-го танкового корпуса. Ставке известно из других источников, что штабы указанных армий отошли за Дон, но ни эти штабы, ни Военный совет фронта не сообщают Ставке, куда девались войска этих армий и какова их судьба, продолжают ли они борьбу или взяты в плен. В этих армиях находились, кажется, 14 дивизий. Ставка хочет знать, куда девались эти дивизии…»

А 14 июля в газете «Красная Звезда» вышла статья Ильи Эренбурга «Отечество в опасности!» Известный прозаик и публицист писал: «…Немцы подошли к Богучару. Они рвутся дальше – к солнечному сплетению страны – к Сталинграду. Они грозят Ростову. Они зарятся на Кубань, на Северный Кавказ… Угроза нависла над всей страной. На берегах Дона, в южной степи сибиряк защищает Сибирь и уралец Урал. Казах сражается за свою степь и армянин за свои горы. Немецкий клинок впился в южные просторы России. Бойцы Красной Армии выбьют клинок, отгонят немцев…»
На следующий день из вечернего сообщения Совинформбюро страна узнала, что «после ожесточенных боев наши войска оставили города Богучар и Миллерово». В действительности, немцы заняли Богучар раньше – 10 июля.
Чтобы не допустить переправы противника через Дон, Ставка Верховного Главнокомандующего приказала дивизиям 5-й резервной армии занять позиции на восточном берегу реки. 1-й Стрелковой дивизии определили участок обороны на участке Гороховка – Сухой Донец, одновременно с задачей закрепиться на западном берегу по высотам от Филоново до Галиёвки на так называемой полосе предполья.
Батальоны зарывались в землю. А мимо них шли и шли к переправам наши отступающие войска...

Продолжение следует...

Июльское утро сорок второго было ясным и солнечным, местное радио передало, чтобы все оставались на рабочих местах. Детей повели в ясли, служащие пошли на работу. Часть жителей ушла с отступающими войсками. Многие вышли из города и спрятались в оврагах. Татьяна как всегда пришла на работу в райисполком, по дороге встретила Гончарову Машу, которая вела дочку в ясли, та упорно сопротивлялась. Тревожное лицо подруги еще больше испортило настроение. Угрожающий ветер дул в лицо, из головы не выходила мысль, что делать с архивом. Проблема была в том, что во время эвакуации большую часть документов вывезли, но остались церковные Метрические книги. В книгаххранилась практически все информация о богучарцах, когда родился, когда женился и кто умер. Куда их девать она не знала.

В здании бывшей земской управы, где хранился архив, было неуютно, на полу листы бумаги, было пыльно и душно. Пытаясь, навести порядок в архиве, за час до обеденного перерыва Татьяна вышла на улицу. Внезапно услышали и гудение немецкого самолета свист. Посыпались бомбы. По площади в это время шла девушка лет семнадцати. Татьяна крикнула ей: «Ложись!» и сама упала на землю закрыв голову руками. Одна из них упала рядом с ними. Земля содрогалась. Подняв голову увидела, что девушка лежала на земле с оторванной головой. Стало жутко и страшно. Немецкая авиация начала бомбить город, в котором остались одни старики и дети.

Бомбежка продолжалась около часа. Затем все стихло. За окном потемнело, было видно, как горело здание педучилища, над ним подымался черный дым. Свет погас, замолчало радио. Выйдя на улицу Театральную, ужаснулась, в небе над городом стояло темно - оранжевое солнце. В воздухе стоял запах гари, над зданиями языки пламени. Там где мимо Богучарского собора недавно шли колонный отступающих солдат было непривычно пусто.

Опустошенная и очумевшая от страха и ужаса Татьяна шла по городу. Горели разбомбленные здания,на площади Павших стрелков все усеяно мусором, газетами. У разрушенного здания НКВД, на углу, где стояла водосточная бочка, лежал раненный в живот младший лейтенант и просил воды.

На дороге остановился проезжающий автобус, из которого выскочил майор и крикнул на Татьяну: «Срочно вызывай скорую помощь, не видите, офицер ранен».

- Какая скорая не видите все разбомбили, сколько трупов кругом, -ответила Татьяна.

- Да я тебя сейчас расстреляю, - закричал майор и выхватил пистолет.

В это время снова раздался гул самолетов. Татьяна ничего не ответила и побежала на другую сторону улицы. Раздались взрывы, бомбили на улице Карла Маркса. После налета, автобус уехал, младший лейтенант остался лежать у бочки, но уже не подавал признаков жизни.

Кругом слышались стоны и крики. У разрушенного здания яслей, весь двор, усеянный телами взрослых и детей, клочками пеленок. Во дворе почерневшие лица, воздевающие к небу руки и проклинающих фашистов.

Дом, в котором жила Татьяна, уцелел. Улицы города стали словно чужие. К концу дня в город начали возвращаться люди. Непривычно долгой казалась ночь. Слышался плач людей, звездное небо закрывала черно – белая мгла.

Рано утром по улице пошли колонны немецких и итальянских солдат. Солдаты заходили в каждый дом, людей выгоняли на улицу. Слышались крики, одиночные выстрелы и лай собак. Было страшно выходить на улицу.

На улице 1- Маядетдом заняли под казармы, а бывшая земская управа сталанемецким штабом. Уже через неделю в городе прошли сходы горожан, были выбраны старосты и бургомистр - бывший учитель, в школе его дразнили ИванСер, он когда - то учил Татьяну. Женщин на выборы бургомистра и старост не пригласили, пришло человек сорок мужчин которые «одобрили» его кандидатуру. Вскоре стало известно, что Николай Бондарев с улицы Урицкого и братья Ермоленко были и избраны старостами.

Однажды Татьяна увидела в центре города Пушкареву Катькуона шла под ручку с немецким офицером. До оккупации она работала в райкоме комсомола. Небольшого роста с черными глазами она всегда вела себя заносчиво. При встрече с ГончаровойМашей та рассказала, что Катьку Пушкареву то же видели вместе с немцами и в управе.

Вскоре в городе началась облавы. Заходили вдома, где жили родственники командиров Красной Армии и коммунистов, искали членов семей красных командиров. Татьяна подумала, -как об этом узнали каратели? Не из Метрических ли книг, но там этих сведений нет.

В начале июля начались вызыватьк бургомистру в управу. Началась регистрация населения города. В управе, куда пришла Татьяна, в зале на втором этаже за столом сидели бургомистр и четыре старосты. До войны здесь часто выступала в «Синей блузе» читаласкетч. Вспомнились строки:

«Мы синеблузники, мы профсоюзники,
Мы не баяны-соловьи -
Мы только гайки в великой спайке
Одной трудящейся семьи...»

В ходе опроса стали выяснять принадлежность к ВКП (б) и ВЛКСМ. «Почему они спрашивают, ведь все они знали, что я работала в райисполкоме», - мысленно спрашивала себя Татьяна. После опроса заставили оставить в длинном списке оттиск большого пальца правой руки.

Спустившись по черной чугунной лестнице на первом этаже, решила зайти в архив. Дверь была не заперта. В кабинете за столом сидел полицай - Андрей Ермоленко и судорожно курил. Когда – то они учились с ним в одном классе. Татьяна остановилась у входа и спросила: «Андрей, как ты мог?» Тот отрывисто и виновато ответил: «Жить всем хочется, ИванСер заставил. Ты же видела, вся управа из учителей».

«Наши прейдут, что будешь делать? Тебя же расстреляют!», - продолжила Татьяна.

«Сам знаю, что расстреляют. Тогда видно будет, думаешь, по своей воле тут сижу, - Андрей встал из – за стола, - иди отсюда пока немцы не пришли».

За спиной Андрея стояли стеллажи, на которых пылились Метрические книги. Татьян не удержалась и сказала: «Ты хоть книги прибери отсюда, спрячь тут же все сведения о богучарцах».

«Иди уже, - смягчился Андрей, - приберу».

Татьяна долго не могла заснуть. Ее все «мучили» вопросы: «Почему стали они предателями?Что это страх перед смертью? Жадность к деньгам и власти над людьми? Как жить дальше, ведь победа будет за нами?»

Уже на следующее утро после регистрации возле управы, где раньше вывешивали афиши к фильмам, повестили объявление, согласно которому все трудоспособное население вызвалось на работу к пяти часам утра. За невыход на работу, невзирая на причины, виновным угрожали арестом.

Около афиши с объявлениями стояла соседка Минакова Светлана. Она спросила: «Ты ничего не слышала, говорят ночью в городе была облава?»

«Да нет, вроде ничего, - ответила Татьяна, - у нас поселили какого - то немецкого офицера, к ним не приходили»

«На Дзержинской и Театральной чернорубашечники прошли по домам и набили полный автобус женщин и детей, говорят, повезли по Старобельскому тракту в сторону Кантемировки», - продолжила Светлана.

Когда началась эвакуация Татьяна несколько раз подходила к председателю райисполкома Алексею Дубровскому и просила забрать архив. Тот отмахивался: «Да не до бумаг сейчас, людей надо вывести, скот, технику…»

В конце июля все трудоспособное население «погнали» на работы. Таков был «Новый порядок», которыйоккупанты поддерживали массовым террором, практикуя телесные наказания и расстрел. Часто в яру за Богучаром немцы расстреливали тех, кто нарушал этот порядок.

Сначала горожане рыли окопы в соседнем селе Галиевка, потом насыпали бруствер для укрытия самолетов в селе Купянка. Весь август возили на бортовых машинах в село Дьяченково убирать подсолнечник и пшеницу. Техники было мало, почти все приходилось делать вручную.

В один из дней на двух лимузинах к полю приехали немцы. Вместе с ними была и Катька Пушкарева. Выйдя из машины она показала рукой полицаю, который нас охранял, на Свету Минакову и Нину Резникову. Девчат забрали и увезли в город. Больше мы их не видели.

Тимка Блощицын, что жил по соседству на улице Белогубовой, рассказал Маше, что выдел как их расстреляли, в яру за зданием тюрьмы. Нину расстреляли вместе с ее сыном Валерой.

Зима пришла рано в конце октября выпал снег. Накануне октябрьских праздников по городу появились листовки. Они были написаны на листке из тетради детским подчерком. Одну наклеили прямо на забор у дома Татьяны. Ей удалось прочитать только строки: «… Режьте провода, поджигайте немецкие склады и дома с немцами…», в это время из двора вышел отец и сорвал ее, спрятав в карман.

Отцу уже было за шестьдесят, он держал пасеку даже во время войны. Немцы его не трогали. Почти весь мед они забирали, но все же часть оставалась, что позволило им не умереть с голоду.

С отцом и матерью они жили в подвальном помещении дома, туда же перенесли книги и часть разобранной мебели. На втором этаже поселился немецкий офицер с денщиком. Тот вел разгульный образ жизни. Часто посещал казино, которое было расположено по улице Кирова, выше от дома Татьяны. Туда захаживали и богучарские девки легкого поведения.

18 декабря началась спешная эвакуация. Немцы в панике убегали. По грому приближающейся канонады со стороны села Перещепное стало понятно - конец «Новому порядку».Всю ночь слышались автоматные очереди. Крики, вспышки, земля загудела от взрывов снарядов. Уже рано утром в городе начались бои. Вся семья Татьяны перебралась в подвал.

Ближе к полудню все стихло. По улице Володарского недалеко от дома солдат сбивал табличку на колодце, на которой указано «Брать воду можно только немцам». Еще висели вывески над банком и фотографией, а перед городским советом вбитая в грязь вывеска на русском и немецком языке «Местная комендатура». На улицы как будто после кошмарного сна выходят горожане. Едут машины, идут красноармейцы. Дороги в ямах от взрывов снарядов. На пожарной каланче над мертвыми, разрушенными и занесенными снегом домами яркое полотнище красного кумача.

На третий день всех горожан вызвали на регистрацию. Зайдя в здание райисполкома, бывшей земской управы, Татьяна заглянула в архив, Метрических книг там не было. Поднимаясь по черной чугунной лестнице, подошла к залу, который охраняли два автоматчика. В коридоре среди людей увидела Катьку Пушкареву, которая стояла в стороне, опустив голову. Почему – то вспомнился июль сорок второго, только за столом уже сидели председатель райисполкома Алексей Дубровский, секретарь райкома партии Белицкий и еще несколько военных.

После выяснения личности спросили, начальник Богучарского НКВД Масиков Михаил, спросил: «Куда делись Метрические книги?». Она рассказала, что просила спрятать их Андрея Ермоленко и он должен знать, куда они делись. На что Дубровский сказал: «Ермоленко сейчас арестован и находится в тюрьме, попробуй с ним поговорить». Татьяна уже хотела уходить, как вспомнила про Пушкареву. «Алексей Григорьевич, - обратилась она к Дубровскому, - там, в коридоре стоит Катька Пушкарева, она жила с итальянцами и выдала наших девчат Свету Минакову и Нину Резникову». Дубровский вызвал солдат и они прямо из коридора под руки увели Пушкареву.

Михаил Масиков выписал пропуск и поздно вечером Татьяна пошла в тюрьму. В народе его называли острогом. Начальнику тюрьмы она рассказала о необходимости поговорить с Андреем, тот организовал ей встречу.

В отдельную комнату привели заключенного, его невозможно было узнать. Все лицо было в кровоподтеках и синяках, сам он был бледный как лунь, одна рука висела.

Андрей не узнал ее и разговаривал, как она его не упрашивала, рассказать, где делись Метрические книги. Охранник сказал: «Завтра вечером приходи, мы его в чувства приведем». Но и на следующий день Андрей молчал. Только на третий день, когда она уже собралась уходить, он вдруг сказал: «Татьяна это ты?» Она обернусь и сразу спросила: «Где метрические книги?»

- Во дворе, в конюшне на чердаке, ответил Андрей.

Ночью долго не могла заснуть. Рано утром Татьяна пошла к Масикову и все ему рассказала. Вместе они пошли в конюшню, которая располагалась во дворе земской управы. На чердаке аккуратными стопками лежали Метрические книги.

«Не подвел»,- подумала она об Андрее.

В архиве райисполкома Татьяна Варлыгина работала после войны до самой пенсии. И всякий раз, выдавая справки горожанам об их родственниках, невольно вспоминала эту историю с Метрическими книгами.

Р.S. Эту историю рассказал мне Титаренко Николай - сын Татьяны Варлыгиной, там не менее многие имена и фамилии были изменены

Первый бой, он трудный самый

В Богучарском историко-краеведческом музее хранятся документы, собранные Степаном Николаевичем Станковым – председателем совета ветеранов 58-й гвардейской стрелковой дивизии. Благодаря помощи тогдашнего директора музея Аллы Максимовны Сахно удалось среди воспоминаний участников боёв, фотографий ветеранов дивизии найти выдержки из документов Центрального архива Министерства обороны. Информации по июльским боям в них немного, да и та довольно противоречивая.
Попробуем восстановить хронологию событий первой половины июля 1942 года.
Во второй половине дня 5 июля 3-й стрелковый батальон 412-го стрелкового полка в составе 7-й, 8-й и 9-й рот занял позиции на участке Филоново – Галиёвка. Батальоном командовал старший лейтенант Фёдор Иванович Комарчев. Заместителем командира был старший лейтенант Николай Семёнович Губанов, а комиссаром – Василий Иванович Егоров.

Известно также, что для усиления огневой мощи защитников плацдарма командир дивизии выделил пулеметный батальон под командованием Тасолтана Моисеевича Битарова. В последствии Губанов и Битаров стали Почётными гражданами Богучара.

Переправу у села Журавка прикрывала 9-я рота. Боевое охранение выдвинули на восточную окраину Богучара, где установили связь с отходившим танковым батальоном под командованием майора. Из трех оставшихся танков в боях с наступающим противником два были подожжены, а один, не имея боеприпасов, удалось переправить на левый берег Дона.
10 июля разведчики сообщили о сосредоточении в Богучаре до роты пехоты противника с мотоциклами и семью танками. На следующий день противник перешел в наступление, на участке 3-го батальона он наносил главный удар в направлении на Галиёвку. Трижды переходил в атаку. Все атаки отбиты.
12 июля силой до 75 машин, мотоциклов с 10 танками при поддержке двух артиллерийских батарей немцы атаковали 3-й батальон, нанеся главный удар на Грушевое, были отбиты четыре атаки противника.

Бой в районе Богучара, июль 1942

Следующий день оказался самым тяжелым для защитников плацдарма. Их силы были на исходе. Яростно отбивались и пали смертью храбрых командир 7-й роты Бекетов, пулемётчики М.С.Кедров и Гришков. Вражеский танк раздавил пулемётчика Королёва. Героически сражались, прикрывая отход 9-й роты на левый берег, Нестеренко, Кривушин и Гончаренко. Батальоном в этот день командовал заместитель командира полка по строевой части майор Николай Нестерович Добриянов. Вероятно, комбат Комарчев выбыл по ранению. Информации о боевых действиях с 14 по 16 июля найти не удалось.

Уже в 2015 году, когда стали доступны ранее засекреченные документы времен Великой Отечественной войны, удалось найти донесение штаба 63-й Армии № 003 от 15 июля 1942 года:

"...1 сд занимает прежние позиции:

3/412 сп (имеется в виду 3-й батальон 412 полка - С.Э.), оборонявший богучарский тет-де-пон, под давлением противника силой до 2-х пехотных батальонов, усиленных танками, понес значительные потери, оставил Грушевка, Галиевка, и к исходу 14.7 занял оборону на левом берегу р.Дон..."

А вот как описывает события июля 1942-го Федор Максимович Беспалов – в те трагические дни командир отделения саперного взвода 412-го Стрелкового полка:
«На Дон наш 412-й стрелковый полк прибыл вечером и расположился на левом берегу в районе населенных пунктов Журавка и Подколодновка... 3-й батальон перебросили на правый берег к селу Филоново. Он должен был преградить путь к переправе….Мой саперный взвод расположился в Журавке, но вскоре нас перевели в соседнюю Подколодновку, где взвод и стоял до начала декабрьского (1942 г.) наступления на Богучар.
По прибытии на Дон стрелковые батальоны стали закапываться в землю, так как с каждым днем артиллерийская канонада становилась слышней, а ночью все ярче светилось зарево на западе….
В то время в батальонах и ротах часто можно было видеть командира дивизии полковника Семёнова. Алексея Ивановича я запомнил высоким, подтянуто-стройным человеком. Ходил он с палочкой, прихрамывая на правую ногу. Еще чаще мы видели майора Добриянова – заместителя командира полка. Беседуя в окопах с солдатами, он ободрял их перед предстоящей встречей с противником.

На фото командир 1-й сд А.И. Семёнов

В июле война пришла и к нам на Дон. Я не помню числа, когда это произошло. Знаю, что погода стояла жаркая, сухая и безветренная. Солнце с самого утра палило нещадно, а солдаты, обливаясь потом, отрывали окопы, строили огневые точки, совершенствовали хода – сообщения и стрелковые ячейки.
Накануне прихода немцев всю ночь через Дон переправлялись отступающие наши войска. А утром появились немцы. Шли они походным порядком, без разведки и боевого охранения. Они были уверены, что на правом берегу наших войск нет. За два дня до этого такой же самоуверенный обер-ефрейтор на мотоцикле один приехал ловить рыбу, и его схватили наши солдаты.

В штабе дивизии он нагло заявил: «Вы уже завоеваны, армия ваша уничтожена, сопротивление бесполезно. Лучше будет, если я вас сдам в плен. Мне дадут крест, а вам сохранят жизнь».
И вот, гремя амуницией и оружием, с гортанными криками и беспрестанным ором, идут они к Дону, к переправе, чтобы с ходу форсировать реку. Вот уже до реки осталось два – три километра. И вдруг тишину утра разорвал артиллерийский гром. По колонне противника ударила полковая артиллерия и минометы с левого берега. Открыли огонь минометы и пулеметы, приданные третьему батальону. Неся большие потери, немцы принялись рассредоточиваться.
Стреляя на ходу, они продолжали движение вперед. Ещё не обнаружив хорошо замаскированные окопы 3-го батальона, противник оказался под шквальным огнем стрелкового и минометного оружия… Первая атака захлебнулась. Оставив на поле боя десятки убитых и ранных, нападавшие отошли. Однако часа через два, после короткой артподготовки, они повторили атаку, но уже под прикрытием танков. Наши солдаты из 3-го батальона, пережив нервное напряжение первой встречи с врагом, приготовились к новой атаке.
И когда немцы, прячась за танками, приблизились к нашим окопам, то их встретил дружный огонь из всех видов оружия и гранаты… Поддержанные артиллерийским огнем с левого берега, используя ПТР, гранаты и бутылки с зажигательной смесью, наши бойцы подбили несколько танков, обратив остальные в бегство вместе с пехотой. В этот день противник предпринял еще две атаки, но все они были отбиты с большими для него потерями. Наши тоже понесли большие потери, но своих позиций не оставили.
Ночью, по приказу командования, батальон, забрав всех убитых и раненых, а также всю боевую технику, переправился на левый берег.
На следующий день немцы захватили позиции, оставленные третьим батальоном, но форсировать Дон не решились…»

Надо понимать, что воспоминания ветеранов Великой Отечественной, оставленные ими в 70-80-е годы прошлого века, а именно такие хранятся в Богучарском краеведческом музее, следует воспринимать с некоторой поправкой. Не обо всем тогда могли они открыто говорить.
И не очень понятно, принимал ли Федор Максимович участие в боях на правобережном плацдарме? Или вместе со своим саперным взводом находился за Доном в Подколодновке? И как стало ясно, не всех убитых и раненых бойцов 3-го батальона смогли забрать при отступлении на левый берег Дона.
Многие навсегда остались в полуразрушенных окопах на плацдарме. Что подтверждают рассекреченные ныне документы: удалось найти донесение о потерях 1-й Стрелковой дивизии в июльских боях. В нем список из двадцати восьми бойцов 3-го батальона 412-го Стрелкового полка, погибших на плацдарме 13 июля, и «оставленных на поле боя, занятом противником».
Сейчас невозможно точно установить, в каком месте оставили наших погибших бойцов, но, в любом случае, память о них должна быть увековечена!

Окопная правда

Уже в 90-е годы появились «не приглаженные» воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны. Этой окопной правде нет цены, в отличие от «трудов» многочисленных очернителей истории. В 1998 году газета «Местное время», которая выходит в Димитровграде Ульяновской области, опубликовала статью Дмитрия Михайловича Кузина с воспоминаниями рядового роты противотанковых ружей 1-й Cтрелковой дивизии Геннадия Фёдоровича Болотнова:

Участник боев на Богучарщине Г.Ф.Болотнов. Фото Д.М.Кузина

«4 июля 1942 года наш батальон занял оборонительные укрепления на правом берегу реки Дон в районе Богучара. Разведка боем наступающих немецких войск, которой те прощупывали нашу оборону, оказалась внезапностью. Несколько дней батальон сдерживал атаки пехоты противника, затем немцы ввели в бой танки.
Свою первую и единственную победу над «стальной крепостью» я помню очень хорошо. Немецкий танк неожиданно вынырнул сзади со стороны реки, как-то проскочив по кромке берега в тыл к обороняющимся. Обернувшись, увидел вблизи ясно и отчетливо вражескую махину с немецкими крестами. Пулеметы «плевались» огнем, пушка хищно раскачивалась в поиске подходящей цели. Не успевая перекинуть и установить на сошках ПТРС на другой стороне траншеи, навскидку прицелился из тяжелого 20-килограммового ружья и выстрелил в борт танка несколько раз подряд. Танк загорелся и уткнулся передком в ров траншеи рядом со мной.
Моя личная победа мало чем могла помочь – батальон находился в тяжелом положении. Боеприпасов не хватало, подкрепления не было, а немцы напирали. Замком полка Добриянов в этих условиях принял единственное разумное решение: «Отступить!» И солдаты устремились к реке.
В этот момент рядом с Добрияновым разорвалась мина, и осколок ударил его в шею. Бросив в воду противотанковое ружье, мы с товарищем подхватили командира, и вместе с остатками батальона начали переправляться с раненым через Дон. Многие солдаты под вражеским обстрелом утонули в реке. «Кто плавал хорошо, тот спасся».
На следующий день, на другом берегу, комиссар части построил остатки батальона (64 человека) и начал нас отчитывать: «Как вы могли, предатели и трусы, оставить позиции и бросить оружие!? Да я вас всех расстреляю!» Раненый Добриянов, который лежал рядом и все это слышал, подозвал к себе комиссара, посмотрел ему в глаза и тихо сказал: «Замолчи, я не знаю такой войны, где бы оружие было важнее бойца!» Благодаря его вмешательству никто не пострадал…»
Согласно донесению 1-й Стрелковой дивизии майор Добриянов получил ранение 13 июля. Удалось найти воспоминания очевидцев тех событий – жителей пригородного села Залиман. Из письма Михаила Грибанова, автора «Отцовских рассказов про войну», который в 1942 году жил в селе Залиман:
«… Во второй половине июля 42-го залиманские ребята обследовали места боев, в том числе у кирпичного завода и у оврага Лейкова. Запомнилась, прежде всего, общая картина боя: окопы, трупы, разбитая пушка-сорокопятка… В память врезался «овраг в овраге» Лейкова, где в дикую жару находились раненые бойцы. Мы ничего не брали, так как могли нарваться на немецкий расчет дальнобойщиков, которые дислоцировались в байраке. А вот ребята постарше, в том числе и мой брат Василий, пробирались тайком на «поле боя».
Брат нашел письмо Вани Инюшина (или Июшина) своему отцу Николаю, который воевал в наших местах (за Залиманом). Сын тоже фронтовик, писал отцу из госпиталя (Челябинская область, ст.Аргаяш, п/я 39) … Мы хотели после освобождения найти через госпиталь домашний адрес Вани Инюшина, но все оказалось бесполезным….»
Выдержки из дневника Василия Алексеевича Грибанова: 19 августа 1942 г. Среда. «… Сегодня выехали косить пшеницу яровую на Шпиль. В обеденный перерыв пошли в Лейково, где наши занимали оборону. В три ряда тянутся окопы от яра. Мы осматривали яр. О, ужас! Сколько здесь душ священных, боровшихся за священное дело, погибло. Они уже почти не похожи на людей. Один лежит почти совсем на спине… правая рука его лежит через грудь и держит связанную шинель, левая – винтовку. Другой стоит в окопе (окоп в полный рост) и целится из винтовки. Вот они – русские люди. Мертвый – поражает врага…
… В одном окопе, вырытом во весь рост, я нашел письмо, вот его содержание: «11 июня 1942 г. Письмо от Вашего сына Ивана Николаевича Инюшина своему родному папаше! Добрый день или вечер, дорогой папаша!!! Папаша! Во первых строках моего письма разрешите Вам передать свой горячий чистосердечный командирский привет, также желаю Вам всего хорошего в Вашей жизни на долгие годы. Папаша, я Вам сообщу о своей жизни и здоровье. Здоровье мое пока хорошее, чувствую сам себя хорошо, сейчас нахожусь раненый в госпитале. Ранен я в правую руку, но рана уже подживает, скоро опять выпишут, и опять поедем на фронт громить фашистскую гаду.
Когда приеду в часть, тогда я Вам сообщу… Папаша, наверное, нам с Вами повидаться скоро не придется, а может быть, совсем не увидимся, но я, все-таки, думаю - увидимся… Пока, до свиданья!»

…Погибли и «оставлены на поле боя, занятом противником» 13 июля 1942 года: Шевцов Поликарп Степанович, 1898, рядовой; Козловский Алексей Владимирович, 1910, рядовой; Горбунов Владимир Владимирович, 1918, ст.сержант; Степухин Петр Максимович, 1904, рядовой; Ефименко Иван Павлович, 1918, старший сержант; Сердюк Тихон Александрович, 1918, мл.сержант; Мустапаев Саляр Шахутдинович, 1923, сержант; Жданов Василий Афанасьевич, 1921, рядовой; Мишнев Василий Андреевич, 1923, рядовой; Алшаров Нурлугова Хауч, 1912, рядовой; Червяков Леонтий Александрович, 1918, рядовой; Ипатов Александр Ульянович, 1916, рядовой; Харченов Хута Константинович, 1920, мл.сержант; Кадеров Александр Васильевич, 1906, сержант; Ивайкин Петр Кузьмич, 1918, мл.сержант; Ледяев Николай Андреевич, 1897, рядовой; Гришков Иван Петрович, 1897, рядовой; Суходолов Степан Сергеевич, 1906, рядовой; Казанцев Александр Григорьевич, 1902, рядовой; Ромашкин Михаил Андреевич, 1914, рядовой; Загрядский Николай Иванович, 1907, рядовой; Казаков Иван Григорьевич, 1923, рядовой; Анчин Василий Константинович, 1910, рядовой; Жихарев Павел Григорьевич, рядовой; Томаков Алексей Прокопьевич, 1923, рядовой; Винокуров Николай Николаевич, 1923, рядовой; Кабаргин Егор Кузьмич, 1923, рядовой; Хакин Василий Григорьевич, 1923, рядовой.

Вечная им память!

Окончание следует...

Научный коллектив Киевского национального музея задался благородной целью – «донести до потомков авторов этих посланий, большинство которых погибли в 1941 году, слова отчаяния, печали, любви, прощания и надежды». Пусть хоть и через 70 лет, но эти послания найдут своих адресатов.

Получатель одного из восьми «воронежских» писем проживал в 1941 году в селе Песковатка Богучарского района. На фотокопии конверта мне удалось разобрать, что письмо направлялось Ивану Михайловичу Кравцову. Отправил же его из Действующей армии П.И.Кравцов, адрес отправителя - полевая станция 356, п/я 18, подразделение № 4.

Это сейчас Песковатка – правобережная часть города Богучара. А в далекие 40-е годы село входило в состав Залиманского сельского Совета. Вот и вся исходная информация, которой я обладал, когда решил разыскать родственников погибшего солдата.

Конверт письма Петра Кравцова, адресованного отцу

Работники администрации Залиманского сельского поселения «подняли» похозяйственную книгу по селу Песковатка. Книга эта являлась основным документом первичного учета сельского населения: в том числе наличия у него земли, скота, жилых построек и другого имущества.
Из неё удалось узнать, что в селе Песковатка в 40-х годах проживала многодетная семья Кравцовых: глава семьи, Иван Михайлович, 1885 года рождения, и его жена, Марфа Фёдоровна, 1887 года рождения. Оба - украинцы. Их сыновья – Иван, Петр и Егор, дочери – Галина и Елена. Так вот, один из их сыновей - Петр Иванович Кравцов, родившийся в 1919 году, вполне мог быть отправителем письма, хранящегося в фондах киевского музея. К сожалению, ответа на вопрос, на какой улице и в каком доме проживала семья Кравцовых, похозяйственная книга не дала.
Дальше пошла работа с базой данных Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации. Фамилия Кравцов очень распространенная в Богучарском районе. В районной Книге памяти увековечены два пропавших без вести Кравцова Петра Ивановича – 1901 и 1908 годов рождения. Я предположил, что Петр Иванович мог быть призван в ряды Красной Армии не по месту своего рождения, а потому не вернувшийся с фронта воин мог выпасть из поля зрения составителей Книги памяти.
Так и оказалось: в «недрах» базы Мемориал удалось найти информацию о том, что в 1953 году Иван Михайлович Кравцов из села Песковатка разыскивал через Богучарский райвоенкомат своего сына Петра Ивановича, 1919 года рождения. Заполнявшему бланк анкеты работнику военкомата Иван Михайлович рассказал все, что было ему известно о судьбе сына.
Место его рождения – село Терешково Богучарского района, до призыва в январе 1940 года в ряды Красной Армии Петр Кравцов работал в шахте №10 Краснолучского района Ворошиловградской области. Оттуда и призвался в армию, в город Николаев Украинской ССР в 255-й гаубично-артиллерийский полк (255-й ГАП), служил в звании сержанта. В последнем полученном родителями письме сын указал, что его часть передислоцируют в район Москвы. Само письмо, как сообщал в анкете Иван Михайлович, не сохранилось.

На фото родители Петра Кравцова

Проводился ли действительно поиск в первые послевоенные годы, когда миллионы советских людей разыскивали своих не вернувшихся с войны родных и близких, неизвестно. На бланке анкеты сделана сухая резолюция: «Учесть без вести пропавшим в марте 1943г.».
После того как узнал место службы Петра Кравцова, моя уверенность возросла: он и есть отправитель послания.
Дело в том, что в Киевском национальном музее среди многих полученных из Вены писем хранятся и те, которые отправляли воины, служившие в 255-м ГАП. Судьба полка оказалась трагической - в составе 116-й стрелковой дивизии Юго-Западного фронта полк в июне – июле 1941 года вел оборонительные бои, отходя от берега Днестра к городу Черкассы. Осенью сорок первого дивизия попала в так называемый киевский котёл, почти вся там и погибла. Петру Кравцову посчастливилось выйти из окружения, и родители позднее получили от него весточку.
Сомнений практически у меня не осталось, когда удалось найти информацию о втором письме Петра Кравцова, которое он отправлял в город Красный Луч (шахта №10). Именно там он работал до призыва. Вероятно, письмо Петр направлял своей невесте Евгении Денисовне Чередниченко.
Оставалось самое сложное – найти родственников и вручить им послание из 41-го. Обращался в официальные инстанции – не «футболили», старались помочь, но наибольшую помощь оказали простые люди. Благодаря им и удалось найти родственников Петра Кравцова. Огромная благодарность жительнице села Залиман Любови Тихоновне Звозниковой, которая и направила мои поиски по нужному руслу.
Благодарен и Татьяне Пантелеевне Крайнюченко – именно она сообщила информацию о живущих в Богучарском районе родственниках семьи Кравцовых.
Связался со старшим научным сотрудником Киевского национального музея Ярославой Леонидовной Пасичко и сообщил ей все найденные сведения. В ответ она сердечно поблагодарила за информацию и пообещала отправить почтой родственникам точную копию письма. По ее словам, вышлют муляж письма, изготовленный с использованием похожей бумаги, такого же цвета чернил.

По электронной почте уже пришла из музея фотокопия письма Петра Кравцова.

…И вот направляюсь на песковатскую улицу Заречную: там живет Любовь Андреевна Цурикова – родная племянница Петра Кравцова. Она немного взволнована. Читает: «Пущено письмо 28/VII/41. Письмо от вашего сына и брата К.П.И. Во-первых, дорогие папаша и мамаша, братья и сестры, я вам сообщаю, что в данный момент я жив и здоров, чего и вам желаю, и передаю свой письменный привет всем - братьям и сестрам, папаше и мамаше. Еще раз всем низкий поклон, а также передавайте братьям А.И. и И.И. и их женам Фросе и Клаве, Любе и Толе…»
У Любови Андреевны повлажнели глаза, она отложила письмо в сторону:
- Дядя Петя передает привет моим родителям и … мне! Брат А.И. – этой мой отец Андрей Иванович, его жена Фрося – моя мама, а Люба – это я! Своего дядю Петра я помню хорошо. Вот, как сейчас помню, захожу я в первую комнату, это было в Терешково, чуть прошла, а он стоит перед зеркалом. Увидел меня: «А, это ты, Любаша!» – «Дядь Петь, а вы куда собираетесь?» Он и отвечает: «Да гулять пойду, я же молодой!» Мой отец и дядя Петя были очень похожие: оба невысокие, стройные и темноволосые. Жаль, что не сохранились фотографии дяди Пети. Он очень любил детей, спрашивал у меня, кем я хочу быть, когда вырасту? Я ему и отвечаю: «Продавцом - конфетами буду торговать!» Ну что еще хотелось тогда ребенку?
Чуть помолчав, продолжает:
- У моей мамы был старший брат Алексей, он жил в Луганской области. Дядя Петя перед войной сказал: «Я, наверное, до Алексея поеду подработать!» Семья у нас была работящая, никто работы не боялся! А был ли женат дядя Петр, я, к сожалению, сказать не могу. Но, говорили, что девчата на него заглядывались!
Любови Андреевне было 10 лет, когда началась война. Отец писал им с фронта письма: «Знаю, что он погиб в конце 41-го под Москвой, - говорит она. - В самом начале нашего наступления».
А её дедушка и бабушка жили в конце Песковатки, в районе современного хлебозавода. При немцах у них, у единственных, в селе сохранилась корова. Немцы знали это, и, бывало, приходили за «млеком».
- Мою маму и многих других жителей фашисты гоняли на работу, они строили дорогу по селу Залиман к линии фронта, - продолжает Любовь Андреевна Цурикова. - И я часто оставалась дома одна, а жили мы с мамой на улице Кирова в Богучаре. А когда пришли наши солдаты – это было такое счастье! Я оставил Любовь Андреевну наедине с письмом и с нахлынувшими на неё воспоминаниями.
Неизвестной осталась судьба солдата Великой Отечественной Петра Кравцова, одного из многих миллионов советских людей, которые летом 41-го верили в Победу. «Скоро выйдут концы у нашего противника! И будем строить цветущую, молодую жизнь!» – это последние строки из его письма.
Письма из сорок первого.

Солорев Эдуард, поисковый отряд "Память"

В поисковый отряд "Память" нередко обращаются люди за помощью в поиске сведений о боевом пути земляков-богучарцев. Непросто, имея совсем немного исходной информации, проследить судьбу погибшего или попавшего в плен солдата или офицера Красной Армии. И тому множество причин: не все документы сохранились, не все рассекречены… Доступ к некоторым в российских и зарубежных архивах, из-за конфиденциальности информации, доступен только родственникам, причем родство необходимо подтвердить. Разыскивая сведения об одном погибшем воине, случайно обнаружились данные о нашем земляке из хутора Хлебный Владимире Тимофеевиче Боглачеве.

Хлебный располагался в верховье речки Сухой Донец, при балке Хлебной. На хуторе было три ветряные мельницы и деревянный магазин. Более тридцати дворов и около 300 жителей. Сейчас его можно увидеть только на старых топографических картах. Он среди таких же исчезнувших хуторов и умирающих ныне сел.

Можно только мысленно представить, каким был тот населенный пункт, когда в семье Тимофея и Евдокии Боглачевых 25 декабря 1918 года родился сын Владимир. Из документов известно, что в 1938 году Владимира призвали Радченским РВК в ряды Красной Армии. В 1942 году он уже служил в звании лейтенанта.

По данным Книги памяти Богучарского района, Владимир Тимофеевич Боглачев в 1942 году пропал без вести. Уже после окончания Великой Отечественной районные военкоматы проводили подворные обходы, уточняли у родственников информацию о не вернувшихся с фронта солдатах и офицерах. В одном из донесений Радченского РВК сказано, что последнее письмо от Боглачева получено родственниками в 1942 году из Москвы.

Судьба Владимира Боглачева оказалась неразрывно связанной с воронежской землей. Летом сорок второго он командовал взводом 1-го отдельного противотанкового батальона 3-й истребительной бригады. Бригаду сформировали в апреле 1942 года, она входила в состав 2-й истребительной дивизии.

К началу летнего наступления немецких войск находилась в резерве командующего 40-й Армией Брянского фронта. Когда немецкие войска подошли к городу Касторное Курской области, то бригада выдвинулась в полосу обороны 284-й Стрелковой дивизии. А 1 июля заняла отведенный ей участок обороны между селами Евгеньевка и Красная Долина, что южнее Касторного. После ожесточенных боев 4 июля противнику удалось окружить восточнее города части 284-й Стрелковой дивизии и 3-й и 4-й истребительных бригад.

Окруженные пробивались к линии фронта в северном направлении в район села Вторые Тербуны Липецкой области. А 12 июля Владимир Боглачев попал в плен. В одной из найденных персональных карточек военнопленного местом пленения указан Воронеж, в другой – Троицк. Предположим, что речь идет о селе Троицкое Семилукского района Воронежской области. При каких обстоятельствах Боглачев попал в плен? Он не был ранен: в персональной карточке указано «gesund» - здоров.

Но на войне все могло быть... Думаю, достаточно прочесть строки из повести Михаила Шолохова "Судьба человека", чтобы многое стало понятно: "Нечего греха таить, вот тут-то у меня ноги сами собою подкосились, и я упал как срезанный, потому что понял, что я - в плену у фашистов. Вот как оно на войне бывает... Ох, браток, нелегкое это дело понять, что ты не по своей воле в плену. Кто этого на своей шкуре не испытал, тому не сразу в душу въедешь, чтобы до него по-человечески дошло, что означает эта штука".

Что Владимиру пришлось пережить в немецком плену? Этого мы уже никогда не узнаем! Передо мной его персональная карточка военнопленного, в которой с немецкой педантичностью указаны все его перемещения из одного лагеря в другой: Украина, Польша, Германия.
На лагерных фото земляки Владимир Боглачев и Виктор Стукалов

И бесценные свидетельства эпохи - два его фотоснимка, сделанные лагерным фотографом. О несгибаемом характере нашего земляка говорит такой факт. На титуле его карточки карандашом пометка: 2 побега. Так предупреждали лагерную охрану: будьте особо бдительны и внимательны, совершивший два побега способен и на третий.
До ноября сорок второго он находился в лагере Stalag 301/Z близ города Славута Хмельницкой области Украины. Немцы называли его лазаретом, а на самом деле проводили здесь медицинские опыты над заключенными. 12 ноября 1942 года Боглачева перевели в лагерь Stalag 367 Tschenstochau (город Ченстохов, Польша). Здесь и была, вероятно, сделана первая фотография. В одно время с Владимиром в лагере 367 находился еще один наш земляк уроженец села Костино-Отделец Терновского района лейтенант Виктор Васильевич Стукалов. 27 мая 1943 года вместе с партией военнопленных они были перемещены на территорию Германии в лагерь Stalag XI-A Альтенграбов близ Магдебурга. Как земляки, возможно, они держались друг друга, вместе попадали в рабочие команды (Arbeitskommando).

Персональная карточка военнопленного
В лагерях существовала такая практика: военнопленные направлялись на работу за пределы лагеря в составе рабочих команд. Когда работа заканчивалась, то их возвращали обратно в лагерь. Многие военнопленные стремились попасть в Arbeitskommando, потому что это был шанс вырваться на свободу.

Удалось найти интересный документ немецкой криминальной полиции города Брауншвейга, датированный 30 августа 1943 года - "Экстренное сообщение" о побеге советских военнопленных офицеров: "26 августа 1943 года во время работ в деревне Хюттенроде сбежали четверо военнопленных в советской униформе: старший лейтенант Буравилин Михаил, уроженец Орловской области (лагерный номер 18709), капитан Халтурин Михаил, уроженец Кировской области (39908), воронежцы Боглачев (32512) и Стукалов (30666)". В конце сообщения стояло требование: "FESTNAHME!" (aрестовать!).

"Экстренное сообщение" о побеге

Побег был неудачным, и 2 сентября беглецы были переданы в особую роту.

Глядя на фото из учетной карточки военнопленного, невольно вспоминаются строки из повести "Судьба человека": "А вот откуда у меня, у такого тощалого, силы взялись, чтобы пройти за сутки почти сорок километров, — сам не знаю. Только ничего у меня не вышло из моего мечтания: на четвертые сутки, когда я был уже далеко от проклятого лагеря, поймали меня".
Желание вырваться на свободу не покидало нашего земляка. Второй побег он совершил 25 декабря 1943 года, об этом есть упоминание в его персональной карточке. Неизвестно, один ли он пытался бежать под Рождество, или вместе с другими военнопленными документов найти не удалось. После поимки он опять попал в особую роту.
А вот последняя запись в его персональной карте: "11 мая 1944 года передан в гестапо города Магдебург. Из военного плена освобожден".
Поясню, что означала эта запись: чтобы передать военнопленного в гестапо, его формально необходимо было "освободить" из военного плена. Немецкий "оrdnung", то есть порядок, соблюдался во всем. Человек лишался последних, даже очень призрачных прав, связанных со статусом военнопленного, и гестапо могло поступать с ним по своему усмотрению.
Кого передавали в гестапо? Комиссаров, политработников, всех лиц еврейской национальности, а также тех, кто неоднократно совершал побеги или вел себя "вызывающе " по отношению к лагерному персоналу. Шансов вернуться живыми оттуда практически не было никаких.
А вот его товарищ Виктор Стукалов выжил и был освобожден из плена. Известно также, что по специальности он агроном, а мать его звали Евдокией. Есть документ и на тот счет, что в ноябре сорок пятого он был направлен домой в Терновку, пройдя до этого так называемый фильтрационный лагерь. Только вот, согласно Книги памяти Терновского района, он считается погибшим и похороненным в августе 1942 года под Сталинградом...

Кто-то там впереди навалился на дот,

и земля на мгновенье застыла…

В.Высоцкий

Много интересных и ранее неизвестных фактов узнаёшь, знакомясь с воспоминаниями непосредственных участников боёв на богучарской земле. А также изучая другой важный пласт информации, собранный в базах данных Министерства Обороны в сети Интернет – сведения из оперативных сводок и донесений воинских частей, журналов боевых действий, документов политических отделов дивизий, корпусов, армий.

Понятно, что рядовой красноармеец, поднимаясь в атаку на вражеские пулемёты, не видит и не знает ничего, кроме того, что находится перед его глазами. А у официальных документов свои особенности. Вот, к примеру. выдержка из боевого донесения одной из стрелковый дивизий, наступавших с Осетровского плацдарма: «….дивизия овладела Красно-Ореховое и после продолжительного боя высотой 217,2, обеспечивает левый фланг, и вышла на рубеж 156,0 искл. 182,0, имеет впереди п/о . Точных данных нет».

За сухими строчками документа - сотни жизней советских солдат и офицеров, погибших в первый день общего наступления. Но нет в этом донесении, и ни в одном из других найденных источников сведений о подвиге, во многом благодаря которому, удалось овладеть хутором Красное Орехово.

Только при знакомстве с книгой о боевом пути 41-й гвардейской стрелковой дивизии (именно эта дивизия овладела хутором Красное-Ореховое), мне открылся такой факт: 16-го декабря во время боя за этот небольшой хуторок сержант Кирсанов из 41-й дивизии закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота, позволив своим товарищам захватить первую траншею итальянцев.

Почему об этом случае мало кому известно? О подвиге Василия Прокатова, закрывшего телом амбразуру дзота в районе села Дерезовка, знает каждый уважающий себя житель Воронежской области. За свой подвиг Прокатов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. А тут остались неизвестными даже имя и отчество героя! Почему так случилось? И как же звали сержанта Кирсанова, не пожалевшего своей жизни ради спасения жизней товарищей? И почему награда обошла его стороной? Попробуем разобраться…

Для начала приведу выдержку из книги А.А.Ярошенко «На скрещениях ударов» о событиях 16 декабря 1942 года:

«...На рассвете поднесли в термосах горячий завтрак. Вместе с бойцами находились командиры, политработники, представители политотдела и штаба дивизии. Командир дивизии гвардии генерал-майор Н.П.Иванов и военком А.Е.Анисимов тоже прошли по первой траншее – хотели узнать настроение бойцов. В траншее 3-го батальона 126-го гвардейского стрелкового полка они остановились возле группы бойцов, с которыми беседовал сержант.

- Командир отделения гвардии сержант Кирсанов! – представился он генералу.

- Участник боев, опытный сержант, - отрекомендовал его старшим начальникам агитатор полка гвардии лейтенант Петр Ложников, оказавшийся поблизости...».

Генерал стал расспрашивать бойцов о противостоящем противнике, красноармейцы же спросили генерала: помогут ли им танки и авиация? Поддержит ли наступление артиллерия?

«… Огонёк будет надежный, - ответил генерал. И танки пойдут, но на первых порах за вами – надо пробить им дорогу на простор…

- Товарищ генерал, - ответил сержант Кирсанов, - мы свой долг выполним».

И вот, после полутора часовой огневой артподготовки наши пехотинцы поднялись в атаку. Цитирую далее А.А.Ярошенко:

«Сильное сопротивление оказал противник 3-му батальону 126-го полка, которым командовал гвардии лейтенант М.М.Щусь, награжденный за бои под Сталинградом орденом Красного Знамени. Комбат лично возглавил атаку. Но одну роту враг прижал к земле сильным пулеметным огнем из дзота. Гвардии сержант Кирсанов рванулся вперед, подобрался к нему вплотную. В амбразуру полетела граната. Она разорвалась перед самой щелью дзота, и пулемет умолк, будто подавился этим взрывом. Однако через минуту оттуда снова полоснула длинная очередь. Кирсанов видел, как падали товарищи. Гранат у него больше не было…

Бойцы увидели, что он вскочил на ноги, бросился к дзоту и навалился на его амбразуру грудью… Гвардейцы ринулись вперед и смяли противника, оборонявшего первую траншею. Товарищи подбежали к Кирсанову. Помочь ему было уже ничем нельзя. Герой отдал жизнь ради победы, с честью выполнил свой долг, о котором говорил перед боем».

Кирсанов С.К. в списке личного состава 3-го батальона 126-го полка (Документ ЦАМО РФ)

К сожалению, в базе данных Мемориал не удалось разыскать сведений о гибели гвардии сержанта Кирсанова из 126-го полка 41-й гвардейской стрелковой дивизии. Но нашёлся документ о том, что за период тяжелых боёв под Сталинградом осенью 1942 года получил ранение помощник командира отделения 3-го батальона 126-го стрелкового полка сержант Сергей Кузьмич Кирсанов! Возможно, это и есть тот самый герой, предвосхитивший подвиг Александра Матросова! Но утверждать об этом со 100%-ой уверенностью пока нельзя!

Многие документы 41-й гвардейской стрелковой дивизии периода Среднедонской наступательной операции были уничтожены самими штабистами. Дело в том, что весной 1943 года дивизия попала в окружение в Восточной Украине. Дивизия в тех боях понесла большие потери. Выбыл из строя практически весь комсостав дивизии. Видимо, документы, зафиксировавшие подвиг сержанта Кирсанова, были безвозвратно утеряны весной 1943 года.

Оставалась надежда разыскать документы военкомата по месту призыва. Воинов с такими данными в базе Мемориал оказалось всего двое. По одному из них, уроженцу Горьковской области Семеновского района деревни Аниковка, в донесении райвоенкомата была указана должность «парашютист»! А 41-я гвардейская стрелковая дивизия сформировалась из парашютно-десантной части – 10-го воздушно-десантного корпуса! А непосредственно 126-й полк – из 25-й воздушно-десантной бригады! Вероятность того, что уроженец Горьковской области Сергей Кузьмич Кирсанов, 1915 года рождения, и есть тот самый герой, очень большая! На своей Родине он считается без вести пропавшим в сентябре 1942 года.

Супругу воина звали Клавдия Семеновна, проживала она в городе Горьком по адресу ул.Агрономическая, дом 228 квартира 3.

Нам остается только надеяться, что когда-нибудь станут известными все подробности того боя за хутор Красное Орехово. А подвиг героя обязательно будет увековечен на Воронежской земле!

Солорев Эдуард, поисковый отряд «Память»

Бой за Богучар продолжался весь день.

Секретно

Итоговое боевое донесение штаба 115 гв. сп.

дер.Гусинка за период с 3/12/42 по 1/1/43г. (выдержки)

«Противник, овладев правым берегом р.Дон, в течение нескольких месяцев оборонял его. Укрепив рубеж постройкой множества дзотов, блиндажей, проволочными заграждениями, минными полями, организованными огневыми средствами артиллерии, минометов, пулеметов, сочетая с местностью.

Перед фронтом 115 гв сп противник имел опорные пункты: выс. 206.3, 187.9, 178.3, 201.1, яр Артикульный, первое отделение совхоза Богучарский (ныне поселок Дубрава - С.Э.), Малеванный, Медово, второе отделение совхоза Богучарский (ныне - поселок Южный - С.Э.), Каразеево.

115 гв сп в период с 03/12/42г. по 16/12/42г. занимал оборону по левому берегу р.Дон (иск.) Прогорелое, Новый Лиман, пополнялся боеприпасами и продовольствием, вел разведку противника и строил переправы через р.Дон.

13/12/42г. частью сил овладел берегом р.Дон, готовил плацдарм для наступления. С 03/12 по 16/12 имел потери убитыми 26 чел., ранеными 125 чел. Итого потери 151 человек.

К исходу дня 15/12 все батальоны полка были переправлены на правый берег р.Дон, в полной готовности для наступления. В 23-00 15/12/42г. был получен приказ штаба дивизии о наступлении, а в 24-00 командир полка отдал приказ командирам батальонов. К этому же времени была установлена телефонная связь с батальонами, с 88 гв ап (88-м гвардейским артполком - С.Э.), со штабом дивизии и с соседями.

16/12/42г. в 8-00 началось артнаступление, которое продолжалось до 9-30. В 9-30 все три батальона перешли в атаку. Ломая сопротивление противника, разрушая проволочные заграждения, преодолевая минные поля, поднимаясь с подножья крутых высот с материальной частью, что затрудняло первые 10-15 минут быстроту атаки.

Первый батальон, обходя высоту 206,3 с северо-запада, а второй батальон с северо-востока, обошли ее и вышли на южные скаты. Противник был окружен и уничтожен, только часть его отступила на высоту 201,1.

Третий батальон, обходя высоту 187,9 с запада, сковывая противника одной ротой, слева обошел и овладел ею. Противник, оказывая упорное сопротивление с выс. 206,3 и выс. 187,9 до полного его окружения, под натиском пехоты стал отступать на выс.201,1 – яр Артикульный.

По уничтожению живой силы и укреплений противника большую роль сыграл 88 гв ап. Я принял решение, прикрываясь одной ротой 3-го батальона в направлении Абросимово, немедленно преследовать противника. Штабу полка приказал двигаться за 2-м батальоном на отдалении 1 км., имея связь со всеми батальонами.

Сделанный быстрый рывок вперед после взятия высоты 206,3, благодаря чему была потеряна связь со штабом дивизии и батальонами. Связь со штабом дивизии была установлена по радио, с батальонами – пешими посыльными. При взятии высоты 206,3 и 187,9 особенно отличились 2-й и 3-й батальоны.

Второй батальон захватил исправные автомашины противника на выс. 206,3, выбросил подвижную группу к выс. 201,1 для отреза отхода группировки противника с выс.206,3. Группировка, отходящая с выс.206,3, была отрезана 2-м батальоном, и в 17-00 уничтожена, а частью взята в плен.

В 18-00 16/12/42г. батальоны вышли на рубеж: 1-й батальон – северные скаты выс. 201,1, 2-й батальон – северо-восточные скаты выс.201,1.

3-й батальон – яр Артикульный и остановлен согласно распоряжения командира дивизии для приведения себя в порядок, и ликвидации группировки противника на выс. 198,7, которая оказала сопротивление 113 гв сп и одновременно наносила удар 115 гв сп с тыла.

Правый сосед отстал на 2-3 км. За день боя захвачено у противника 7 лошадей, 200 винтовок, 11 ручных пулеметов, 12 станковых пулеметов, 13 пушек, 1 легковая и 9 грузовых автомашин, 1 трактор, 11 мотоциклов, 13 раций, 100 км кабеля, 2 вещевых склада, 3 склада арт.снарядов, большое количество мин и патронов, которые не в состоянии учесть. Уничтожено до роты солдат и офицеров.

Наши потери: убито среднего начсостава – 3 чел., младшего начсостава – 29 чел., рядового состава – 56 человек. Ранено: среднего н/с – 19 чел., мл. н/с – 117 чел., рядового – 407 чел. Обморожено: ср. н/с – 2 чел., мл. н/с – 3 чел., рядового – 13 чел. Итого потерь 642 человека.

На основании распоряжения командира дивизии в течение ночи полк пополнялся боеприпасами, продовольствием, в дальнейшем наступал на выс. 201,1.

В течение 17, 18 и 19-го до 19-00 115 гв сп наступал на высоту 201.1, яр Артикульный, но противник, закрепившись на выс.201,1, оказывал упорное сопротивление и не давал продвинуться вперед.

С 17-го по 19-е полк имел потери: убитых ср. н/с – 5 чел., мл. н/с – 19 чел.. ряд. – 67 чел., раненых: ср. н/с – 25 чел., мл. н/с – 109 чел., рядового – 519 чел.. обмороженных: ср. н/с – 4 чел., мл. н/с -12 чел., ряд. 86 чел. Итого потерь – 845 чел.

19/12/42г. года в 19-00 полк прорвал оборону противника северо-восточнее высоты 201.1, яр Артикульный 2-м и 3-м батальонами и успешно наступал в направлении совхоз Богучарский, Малеванный, Медово, и к 18-00 20/12/42 все батальоны вышли на рубеж Каразеево, Сухой Лог. Первый батальон неточно выполнил мой приказ: до 7-00 не наступал, а двигался со штабом полка до 1-го отделения совхоза Богучарский, откуда на 2-е отделение совхоза Богучарский, Каразеево.

20/12/42 полк, преследовал отходящего противника в направлении 1-го отделения совхоза Богучарский, противник оказывал сопротивление. В период ночного боя в совхозе Богучарский противник оставил на поле боя 48 орудий разного калибра и разных трофеев.

В районе Савкино, Новый Быт, Малеваный противник оставил прикрытие до 2-х батальонов пехоты с одной батареей и три танка, которые были сбиты 2-м и 3-м батальонами под общим руководством капитана Дорохина, уничтожив на этом участке 300 солдат и офицеров, 3 танка.

От высоты 201,1 до Каразеево в боях исключительно действовали 1-я рота автоматчиков и рота учебного батальона 38 гв сд, 2-й и 3-й батальоны, которые несмотря на сопротивление противника и личную усталость, захватив инициативу в свои руки, не давали закрепиться противнику на новых рубежах.

За сутки боев с 19-00 19/12/42 по 16-00 20/12/42 полк захватил трофеи: 43 лошади, 287 винтовок, 68 пушек, 2 легковых и 128 грузовых автомашин, 57 тракторов, 12 раций, 22 миномета, 2 продсклада, 2 вещсклада, 750 км кабеля, 1000 штук мин, 25000 снарядов, 450000 патронов, захвачено 158 пленных солдат и офицеров, уничтожено 3 танка и до 300 солдат и офицеров. При отступлении противник поджег 2 вещевых и 5 продскладов.

Наши потери: убитых сред. н/с – 3 чел., мл. н/с – 3 чел., рядов. 17 чел., ранено: ср. н/с – 14, мл. н/с – 52 чел., рядов. – 252 чел., обмороженных: мл. н/с – 28, рядов с. – 60 чел. Итого 430 человек.

В течении дня связь с батальонами – пешими посыльными, со штабом дивизии – по радио.

21/12/42 года 115 гв сп с 12-00 продолжает преследовать противника по маршруту: Каразеево, Михайлов, Мешков, Меловатый и в 4-00 115 гв сп соссредоточился в Меловатый.

22/12/42 115 гв сп выступил по маршруту: Меловатый, Сетраковский, Алексеево-Лозовский…"

.........

Командир 115 гв сп гвардии майор Дробышевский

Начальник штаба 115 гв сп гвардии капитан Аксенов

Схема обороны и дальнейшего продвижения 115 гсп от 05.12.1942

Топографическую карту М-37-82 издания 1941 года можно посмотреть по ссылке

"..Еду я так тихо по селу на машине, а они идут рядом. Вижу - бежит навстречу мальчонка. Все ближе и ближе. И узнаю - Шурик мой: видно чуяло сердце женское, что приехал я и послала навстречу сынишку. Вскочил он ко мне в кабину, обвил мою шею ручонками, прижался к небритой солдатской щеке. И мы оба - мужчина и ребенок - заплакали..." - как у Шолохова в "Судьбе человека"!

Иван Ильич прошел всю войну, награжден Орденом Красной Звезды, медалью "За отвагу".

Статья в газете «Коммуна» от 6 января 1943 года

Радченское, 4 января.

«Выражая горячую благодарность Красной Армии за освобождение от фашистского гнёта, колхозники Радченского района с радостью вносят средства на строительство танковой колонны «Воронежский колхозник». Колхозники сельхозартели «Путь крестьянина» собрали 12600 рублей, члены колхоза имени Петровского в течение нескольких часов внесли 9000 рублей.

Горячее участие в сборе средств принимают служащие и рабочие. Вчера из животноводческого совхоза № 106 поступило в районный центр 22300 рублей, собранных рабочими и служащими совхоза. 12000 рублей собрали работники Липчанской МТС.

Сейчас во всех колхозах проходят оживленные собрания, на которых обсуждается вопрос о сборе средств на танковую колонну».

Читаешь статью, и думаешь - какие же были люди! После пяти страшных месяцев оккупации отдавали последнее! Когда было нечего есть, не во что было одеть детей! Но отдавали ради Победы!

Рабочие и служащие совхоза №106 внесли 22300 рублей! Жительница хутора Варваровка (тогда совхоза №106) Анна Ивановна Шиянова вспоминала о первых месяцах после освобождения:

"...Когда началась война, мне исполнилось 13 лет....Когда фашистов погнали прочь, фашисты сжигали за собой сёла. И Людям приходилось жить в землянках. Для тех, кто пережил оккупацию, началась тяжёлая работа. Техники не было, а нужно было сеять и сажать пшеницу. Вот и приходилось на уцелевших быках и коровах пахать совхозные поля. А я была очень маленькой, худенькой, но целыми днями таскала по полям упряжку быков. Мои ровесники детьми уже считались, приходилось работать наравне со взрослыми, и всё отдавать фронту. А что оставалось самим? Отходы от зерна. Но этого было, конечно, мало, и, чтобы испечь хлеб, в него добавляли бурьян, жёлуди. Уже по выпавшему снегу мы заканчивали уборку. Наши отцы воевали, а мы из последних сил работали, старались им помочь..." .

На фото танковая колонна "Воронежский колхозник". Источник http://www.tankfront.ru

В истории этой еще много белых пятен, воспоминания очевидцев очень противоречивы. Да и не осталось уже этих очевидцев. Их воспоминания собирались в 2008 году, и, к большому сожалению, никоим образом не фиксировались. Хотя можно было тогда попросить стариков написать о событиях июля 1942 года на листке бумаги или записать их воспоминания на диктофон. А так, приходится принимать во внимание субъективный фактор, а человеческая память – штука ненадежная.

Но отложим пока в сторону воспоминания. С чего же началась эта история? В 2014 году в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации российскими поисковиками был найден интересный документ. Найден, видимо, совершенно случайно, как зачастую и бывает. Среди документов одного танкового соединения обнаружилось донесение о том, что в июле 1943 года в районе города Богучара в поле рядом с обломками самолета танкистами был найден орден Ленина за номером 9233. Не зря ведь говорится, «что написано пером, не вырубить и топором!». Документ – есть документ! И спасибо людям, нашедшим этот документ, и по номеру ордена установившим, кого наградили этой высокой наградой. Поверьте, это очень непросто сделать.

Найденный орден Ленина принадлежал Михаилу Ивановичу Кравцу, старшему лейтенанту 57-го бомбардировочного авиаполка 221-й бомбардировочной авиадивизии. Михаил Кравец получил свою награду еще осенью 1941 года за бои на Западном фронте. Далее, используя рассекреченные архивные документы, установили, что стрелок-бомбардир Михаил Иванович Кравец 11 июля 1942 года пропал без вести, не вернулся из боевого задания.

Изучая донесения о безвозвратных потерях 221-й БАД, коллегам-поисковикам удалось узнать и состав экипажа, в составе которого Михаил Кравец отправился в свой последний полёт на самолете-бомбардировщике «Бостон». Экипаж: летчик — младший лейтенант Николай Петрович Шенин, родом из Новосибирской области, стрелок-радист — старший сержант Леонид Матвеевич Репин из Мордовской АССР, воздушный стрелок — сержант Виктор Ульянович Судников из Гомельской области, и стрелок – бомбардир старший лейтенант Михаил Иванович Кравец из Киевской области.

Николай Шенин, командир звена 57-го БАП

В начале июля 1942 года 57-й БАП в составе 221-й БАД прикрывал отход частей Красной Армии к берегам Дона. Немцы рвались к Сталинграду и на Кавказ, а советские войска, ибегая окружения, пытались выйти к донским переправам и занять оборону на левом берегу великой русской реки. Наши летчики бомбили наступающие части противника в районе Острогожска, Россоши, Ольховатки, Кантемировки, Новой Калитвы.

К 7 июля авиадивизия перелетела на новый аэродром в Новомеловатке Калачеевского района Воронежской области. Старый аэродром на левобережье Дона пришлось оставить. 11-го июля огромные колонны немецких танков, автомашин и другой техники двигались по богучарским дорогам. Немцы наступали на юго-восток – к Сталинграду. В Богучаре уже сутки хозяйничали оккупанты. Галиевская переправа еще находилась в наших руках, переправа в районе Новой Калитвы была разрушена. Все стремились к станице Казанской. Летчики 57-го авиаполка проводили воздушную разведку, докладывали командованию фронта о том, где находятся советские войска, а где войска противника. В ходе отступления наши и немецкие части перемешались, и шли параллельно в этой страшной гонке - кто быстрее успеет к переправам.

Вот выдержка из разведывательной сводки 8-й Воздушной Армии № 192 за 11 июля 1942г. Ценой своей жизни эти разведданные добывали и летчики 57-го авиаполка.

«… От Нов.Калитва на Твердохлебовка до 100 подвод, наблюдением в 13.30 отмечено движение до 40 танков, 400 подвод тремя группами. От Смаглеевка на Богучар сплошная колонна танков и автомашин. В 7.05 на участке Талы – Богучар отмечено до 150 танков и 150 автомашин. Фотографированием в 10.00 на участке Смаглеевка – Расковка 256 автомашин…

11.00 – 12.50 от Бурсаков (хутор Барсуки - С.Э.) на Нов. Александровка… движение сплошных колонн автомашин с артиллерией, принадлежность не установлена. В пункте Талы до 40 танков, наблюдением в 16.30 отмечено до 70 танков…. От Титаревка до Шуриновка … до 100 автомашин. От Кантемировка на Данцевка до 30 танков. От Радченское на Медово до 150 автомашин, наблюдением в 17.15 от Радченское на Широкий 250-300 автомашин, принадлежность не установлена…»

Николай Петрович Шенин командовал звеном «Бостонов» (Б-3) 1-й авиаэскадрильи, ведомые самолеты вели летчики сержанты Дмитрий Дмитриевич Чирков и Николай Яковлевич Недогреев. Это звено получило приказ бомбить наступающие войска противника на дороге Кантемировка – Богучар. В 10-45 звено «бомберов» вылетело на выполнение боевого задания.

Лето 1942 года. Они рвались к Волге

Выдержка из оперативной сводки штаба 8-й Воздушной Армии № 0294 от 11.07.1942г.:

«...221 БАД – бомбардировочным налетом группами 4-6 самолетов уничтожала матчасть транспортных самолетов противника на аэродроме Марьевка; атаковала мотомехвойска в движении по дорогам от Талы на Богучар…Боевыми действиями выведено из строя – 24 автомашины с пехотой противника…

На аэродроме Марьевка сожжены и разбиты на земле 10 транспортных самолетов противника типа Ю-52. В момент налета …бомбардировщики были атакованы группами 6-8 Ме-109. Ведя оборонительный бой групповым бортовым огнем пулеметов сбиты 2 Ме-109 в районе аэродрома.

Свои потери – четыре Б-3 (бомбардировщик "Бостон" - С.Э.), из них один Б-3 сбит в воздушном бою в районе аэродрома; три Б-3 не вернулись на свой аэродром с боевого задания…».

В ЦАМО РФ в боевом донесении 57-го БАП № 062 за 11.07.42 г. есть такая запись:

"… штаб 57 БАП Н.МЕЛОВАТКА 13.30

1.57 БАП за период 10.45 — 12.43 двумя звеньями произвёл взлёт с задачей:

а) пятью самолётами бомбардировать мотомехчасти противника в движении по дороге Смаглеевка – Богучар.

б) одним самолетом бомбардировать переправу через р. Дон между пунктами Богучар и Бычок.

2. 10.45 звено 1 авиаэскадрильи под командой командира звена мл. лейтенанта ШЕНИНА произвело взлёт на выполнение задачи. К 13.00 звено в полном составе с боевого задания не вернулось".

Все летчики звена Николая Шенина считаются пропавшими без вести.

«Бостоны» вылетели для второго удара по противнику без сопровождения истребителей прикрытия, и, скорее всего, были сбиты вражескими истребителями. Немецкие «мессершмитты» Ме-109 базировались недалеко от Ольховатки на аэродроме Марьевка. И один немецкий летчик из этой авиационной части заявил о сбитом им «Бостоне» 11-го июля в 9-58 по берлинскому времени. 10-58 по Москве. Другой немецкий пилот заявил о двух своих победах над "Бостонами": в 9-57 и 9-59. Получается, звено в полном составе... Вот только место воздушного боя остается неизвестным. Не зафиксировано это в немецких документах.

На фото Григорий Алексеевич Осипов, 1942г.

Георгий Алексеевич Осипов, в июле 1942 года командир 1-й авиаэскадрильи 57-го БАП, впоследствии вспоминал: «Истребителей сопровождения не было… Конечно, экипажи бомбардировщиков без непосредственного сопровождения своих истребителей чувствовали себя менее уверенно, но все понимали, что сопровождать нас некому, а враг рвался на юго-восток и надо было напрячь все силы, чтобы его остановить и нанести ему максимальный урон». Вот так воевали наши летчики!

Командиры звеньев 1-й эскадрильи Сергей Митин и Николай Шенин дружили и часто подшучивали друг над другом. Георгий Осипов рассказывал о своих боевых товарищах: «Оба они были смелые и мужественные командиры. Но действовали в боевых вылетах по-разному. Если Шенин всегда шел напролом, не обращая внимания ни на какое противодействие, то Митин в каждом вылете применял различные тактические приемы и проявлял тактическую хитрость для преодоления противодействия зениток и истребителей.

— Медвежья тактика — лезть напролом — хороша в лесу, а не в небе, — подтрунивал над своим другом Митин.

— Хитрость только заменитель ума, а не ум, — парировал ему Шенин».

Летчики 57-БАП глубоко переживали гибель экипажей звена Николая Шенина. В своей книге «В небе бомбардировщики» Георгий Осипов так описывает события 11 июля 1942 года: «Ни один человек из экипажей этого звена не вернулся в полк, и как они погибли, осталось неизвестным. Прошло четыре часа после их вылета, и мы, потеряв всякую надежду на возвращение звена Шенина, обсуждали возможные предположения об их судьбе. Рябов (штурман 2-й эскадрильи) считал, что все самолеты звена сбиты немецкими истребителями, а Гладков (командир 2-й эскадрильи) предполагал, что, возможно, они потеряли ориентировку и произвели посадку на другом аэродроме.

Все так спорили, что не заметили, как к нашему аэродрому подлетели шесть истребителей Ме-109… Сделав по четыре захода, истребители противника сожгли один наш бомбардировщик, а другой сильно повредили пушечным огнем. Три других бомбардировщика, хорошо замаскированных на стоянке, немцы не обнаружили. Вся штурмовка продолжалась десять минут».

После вражеского налета на Новомеловатку командование авиаполка решило не искушать судьбу и перебазироваться на аэродром совхоза «Воробьевский». А 18 июля полк в полном составе перелетел в район Сталинграда.

Все летчики экипажа Николая Шенина приказом Военного Совета Сталинградского фронта от 9 августа 1942 года № 9/н были награждены правительственными наградами. Кравец и Шенин – орденами Красного Знамени, Репин – орденом Красной Звезды, Судников – медалью «За отвагу». По всему выходило, наградили летчиков посмертно…

Выдержка из наградного листа Н.П.Шенина из 57-го БАП

И как раз к месту вспомнилось, что богучарскими поисковиками из отряда "Память" в далеком уже 2008 году было найдено место крушения самолета "Бостон". То место между селами Травкино и Расковка местные жители называют "Гострой могилой". Командиру отряда Николаю Львовичу Новикову сообщили, что местное население активно вывозит оттуда цветной металл. Поисковики сразу отправились на "Гострую", но, к сожалению, им удалось найти немногое: мелкие детали самолета, сохранившийся полностью винт, и самое главное, табличку с двигателя самолета. На этой табличке – шильде четко читалось «Made in USA», номера двигателя прочесть не получилось. Поисковики тогда верно предположили, что ими найдено место крушения самолета «Бостон». На тот момент богучарские поисковики еще не обладали информацией из архивных документов, и Николай Новиков поручил Николаю Кальченко распросить местных старожилов о сбитом самолете.

Найденная шильда с двигателя

Весной 2015 году мне удалось пообщаться с Николаем Кальченко. Сначала я рассказал Николаю, что коллегам-поисковикам удалось установить состав экипажа пропавшего 11 июля 1942 года «Бостона» благодаря найденному еще в 1943 году ордену Ленина. И что поисковики, и просто неравнодушные люди разыскивают родственников летчиков. А у нас, у богучарцев, есть возможность помочь в поисках информации непосредственно на месте крушения самолета.

Мы вначале стали обсуждать, мог ли самолет этого звена погибнуть в районе сел Раскова — Травкино. И сошлись во мнении, что это вполне могло быть. Наши самолеты прилетели с аэродрома в районе Калача Воронежской области, и возвращаться с задания по бомбежке дороги Богучар — Кантемировка должны были в северо-восточном направлении на свой аэродром. А обломки самолета нашли южнее этой дороги. Но если «Бостоны» вылетели без прикрытия истребителей, то, встретив немецкие истребители, могли уходить от них в южном и юго-восточном направлении. Или уже подбитый «Бостон» далее летел без управления, или экипаж пытался дотянуть до линии фронта. 11 июля линия фронта в Богучарском районе проходила по реке Дон.

Николай рассказал свою версию событий 11 июля 1942 года: «Самолет сбили немецкие истребители. В районе хутора Козловка (юго-западнее Травкино 7-8 км) из самолета выпрыгнули с парашютами два летчика. Приземлились на пшеничном поле, их увидели немцы на мотоциклах. Спрятаться летчикам днем было негде, лесов у нас нет, пешком от мотоцикла не убежишь. Пойманных летчиков немцы привели на край хутора Козловка, это место по местному называлось «Млын», потому что возле мельницы. Немцы допросили наших летчиков, местное население, конечно, близко не подпускали. Затем пленников немцы расстреляли».

Местные вспоминали, что вместе с немцами из соседнего Кантемировского района пришел полицай. Этот полицай позарился на новое обмундирование пилотов. Местные жители стали их похоронить, а полицай сказал: «Я заберу их форму, им она уже ни к чему!» Но хуторяне не дали ему этого сделать, так и похоронили летчиков в местечке «Млын» хутора Козловка. Но на следующее утро увидели, что могилка разворочена, и с полузасыпанных мертвых сняты сапоги и одежда. Видимо, полицай сделал то, что задумал.

Точная дата ни у кого, с кем общался Николай, в памяти не осталась.

Хутора Козловка давно уже не существует, и найти могилу наших летчиков — задача почти невыполнимая! В этом заброшенном степном хуторе практически в каждом дворе поисковики находили куски обшивки и детали самолета «Бостон».

Найденная в х.Козловка деталь системы охлаждения двигателя "Бостона"

А потом Николай Кальченко рассказал одну из местных легенд, услышанную им от жителей сел Расковка и Луговое Богучарского района: «А еще один летчик, возможно, из этого же экипажа (точно не известно), тоже выпрыгнул с парашютом между селами Расковка и Травкино. Его тоже пытались поймать немцы, но он спрятался в лисьей или барсучьей норе, и переждал в ней день. Потом, как вспоминала жительница Расковки Марфа Николаевна Кривошаева, этот летчик вернулся почему-то в Козловку, а не пошел к фронту. Возможно, он пытался найти двоих своих товарищей. Кривошаева в 1942 году жила в Козловке, а ее родня — в селе Расковка. Туда она и переправила летчика к своей родственнице Ирине Алексеевне Кучмасовой. Несколько дней летчик прятался у Кучмасовой. Но его выдала немцам другая жительница этого села. После допроса пленника заперли в амбаре, но ему как-то удалось убежать. И добраться к своим через линию фронта. И вроде бы он приезжал после войны к своей спасительнице Кучмасовой в Расковку». К сожалению, имени и фамилии спасшегося летчика Николаю никто не сообщил.

В 1998 году в богучарскую районную газету пришло письмо от Владимира Леоненко из белорусского города Борисова. Леоненко сообщал, что разыскивает сведения о месте захоронения в Богучарском районе своего родного дяди Николая Борозна, летчика 9-го гвардейского авиаполка. Так вот, Леоненко разыскал в соседнем с Расковкой селе Луговое Хрисана Даниловича Кривошаева. Тот вместе с сестрой летом 1942 года похоронил на пшеничном поле двух советских пилотов. Фамилию одного он назвал – Репин Леонид Матвеевич — из экипажа Николая Шенина! Автор письма Владимир Леоненко ушел из жизни, как и Кривошаев, и узнать о точном месте захоронения Леонида Репина уже нет возможности.

Как жаль, что поиск тогда, в далеком 1998 году, ограничился только публикацией небольшой заметки в районной газете!

Та самая статья в газете "Сельская новь"

На найденной в 2008 году табличке — шильде, то место, где должен быть указан номер двигателя – сильно повреждено, и прочесть номер практически невозможно. Ясно читается только модель карбюратора — PD12K1. Такой карбюратор устанавливался производителем на двигателях R-2600 самолетов Douglas A-20C, в Советском Союзе их называли «Бостонами» или Б-3.

Уже в 2015 году вместе с жителем села Луговое Романом Пилипенко мы опросили старожилов Расковки и Лугового, тех, кто мог помнить события тех грозных лет. Вот что нам рассказала Екатерина Семёновна Пономарева из села Луговое:

«Я все жизнь прожила в Луговом, помню хорошо и военные годы, как их забудешь! Хорошо помню, и сама видела, как сбили наш самолет над «Гострой могилой». Из самолета выпрыгнул с парашютом только один летчик. И его, наверное, еще в воздухе немцы убили. И сразу вся техника немецкая с села поехала вверх, туда, на «Гострую». Ходил слух, что он лежал на «Гострой» до морозов, и зимой с мертвого летчика кто-то снял обувь. Вроде, так говорили. Я сама не видела. А сбили самолет летом. Когда точно? Немцы на тяжелых мотоциклах вьехали в село 10-го июля, это я точно запомнила. Где-то в это время и сбили самолет. Помню, вокруг горело все на полях, и самолет падал и горел. Это осталось в памяти.

Еще знаю, что другой наш самолет сбили над Твердохлебовкой. Не в июле, а где-то в августе месяце. И двое летчиков прятались в камышах возле речки. Меня мать послала накосить травы, я пошла к речке, стала «шморыгать» косой. Слышу, из кустов: «Девочка, девочка, не пугайся!». Я бросила косу, и побежала домой. Прибегаю, и говорю матери: «Мама, там, в камышах, наверное, наши солдаты прячутся. А я испугалась и убежала». Мать и говорит: «Иди обратно туда, бери косу и коси, а если они отзовутся, то узнай, что им нужно. И не бойся никого».

Прихожу опять туда, к камышам, и через время опять слышу голос: «Девочка, у тебя мама есть? Есть и мама, и бабушка с дедушкой, – отвечаю я. Скажи маме, чтобы передала тряпочку чистую, и привяжи ее на веточку». Видимо, раненый был среди них.

У нас в селе одна женщина работала в немецком госпитале, и я взяла у нее бинты. Мать собрала еду, и я с бинтами и едой опять пошла к камышам. «Дядя, дядя, я принесла еду». Так я ходила недели две или полторы туда, оставляла еду и воду. Из камышей летчики не выходили.

Однажды я увидела машину с немцами, они собирались ехать к речке. Я подумала, что это они будут искать летчиков. Что есть сил я побежала к камышам. Кричу: «Дядя, там немцы на машине, видно, вас ищут, уходите!». Немцы подъехали к реке, постреляли по камышам, и уехали. Меня мать потом послала к речке узнать, живы ли летчики. Они отозвались, но через пару дней ушли, видно, подлечили свои раны».

Понятно, что прошло слишком много времени, многое забылось, перемешалось и навсегда ушло из памяти очевидцев. Но факт гибели советского самолета в районе "Гострой могилы" подтвердили несколько жителей близлежащих сел. Да и находки говорят сами за себя.

Пользователям сайта Солдат.ру удалось разыскать родственников Леонида Репина. И 9 мая 2015 в Богучар приезжали его внучка Анна Аганина и племянница Зинаида Орлова. Они побывали на братской могиле в городском парке – там на плите военного мемориала высечена родная для них фамилия.

Леонид Матвеевич Репин, старший сержант 57-го БАП

Вместе с богучарскими поисковиками прошли маршем «Бессмертного полка» с портретом Леонида Репина, который навсегда остался молодым. Посетили и школьный музей в поселке Дубрава, где хранятся детали «Бостона», найденные в 2008 году. Побывали гостьи Богучара и на месте крушения самолета на "Гострой могиле", и в заброшенном нынче хуторе Козловка, где оставили горсть земли с родины Леонида Репина.

Надеюсь, что местная «легенда о бомбере» станет былью, и мы узнаем, кто из летчиков выжил, и приезжал после войны в Богучарский район. Или это летчик другого советского самолета, или совсем даже не летчик, а танкист.

Плита с мемориала в городском парке Богучара

9 Мая 2015 года. Родственники Л.М.Репина в Богучаре на акции

"Бессмертный полк"

9 мая 2015 на месте крушения самолета "Бостон"

слева направо командир Новиков Н.Л., Аганина А.В., Орлова З.М., поисковик Младинский Ю.И

9 Мая 2015г. на месте хутора Козловка

P.S. В октябре 2015 года я впервые побывал на месте крушения "Бостона". Спасибо Николаю Кальченко, показавшему это место. Да и погода благоволили нашей поездке: на автомобиле "Нива" мы без проблем добрались в район падения самолета.. Правда пришлось пройтись пешочком - такие глубокие овраги мы не рискнули переезжать даже на "Ниве".

Я представил себе картину: самолет приближался к земле с западного или северо-западного направления и ударился в восточный склон глубокого оврага.

Обломки самолета разбросало в восточном и юго-восточном направлении на расстояние около 100 метров. Там и сейчас, если пройтись с металлодетектором, можно накопать множество мелких деталей, рваной обшивки самолета.

Но у нас такой цели не было. Я просто заснял это место. Где летом 1942 года разбился самолет "Бостон".

- Вот тут винт откопали, - Николай показал на едва заметную ямку на склоне оврага.

-На какой глубине? - поинтересовался я у Николая.

- Где-то пол-метра.

Мы еще около получаса побыли там, Николай рассказывал и показывал, как проходили раскопки тогда, в 2008 году.

И оба мы пришли к такой мысли, что на этом месте обязательно должен быть установлен памятный знак! И такой знак на этом месте будет! Потому что... чтобы помнили!

Часто в прессе пишут, что впервые дни войны в войсках немецкая авиация, имея точные данные о размещении советских военных аэродромов, уничтожила на земле всю приграничную авиацию, даже приводятся цифры- около 1500 самолетов. Сообщается, что основной причиной отступления Красной армиейвпервые месяцы войны стало господство немецкой авиации в воздухе. Но это не совсем так. Уже в первые дни войны советские летчики проявляя отвагу и героизм отважно сражались на границе.

В четыре часа утра 22 июня 1941 года по тревоге был поднят 127 –й истребительный авиаполк полк у города Гродно. Командир звена младший лейтенант Жуковский Сергей Яковлевич на биплане И-153 «Чайка» в этот день провел 9 воздушных боев, лично и в группе из восьми самолетов сбил пять самолетов противника.

Молодому летчику было всего 23 года. Родился он 7 октября 1918 года в небольшой казенном хуторе Перещепное Богучарского уезда в простой крестьянской семье.После окончания Богучарской средней школы, в 18 лет был призван Богучарским райвоенкоматом в армию. В 1938 годуокончил Качинскую военную авиационную школу летчиков. Уже в 1939 году совершил свой первый вылет в составе 12- ой авиаэскадрильи Балтийского флота. Авиаэскадрилья в которой служил С.Я. Жуковский воевала на финской войне 30 ноября 1939 по 13 марта 1940 г.

В наградном листе от 18 декабря 1941 года в краткой боевой характеристике сообщается: «При боевых вылетах т. Жуковский проявлял отвагу, бесстрашие, героизм. Своим личным примером вовлекал подчиненных на отважные действия в борьбе с германскими варварами. Имеет всего- 120 боевых вылетов, из них: 50 вылетов на штурмовике с бомбометанием по вражеской пехоте, артиллерии и аэродромам, 45 вылетов на разведку и 25 вылетов на прикрытие своих войск и объектов в сопровождении бомбардировщиков.

С 20 августа по октябрь 1941 года, имеет 85 боевых вылетов, из них: 10 на штурмовку, 85 на разведку и 10 на прикрытие. Участник 20 воздушных боев, сбоил в групповых боях вместе с товарищами 5 самолетов противника … Тов. Жуковский является бесстрашным летчиков – истребителем, храбрым и мужественным воздушным бойцом, культурным, грамотным командиром».

Наградной лист на Жуковского Сергея Яковлевича, заканчивается такими строками: «За заслуги награжден орденом Красное знамя, 7.9.1941, командованием дивизии был представлен к второму орденуКрасное знамя. За отличное выполнение боевого задания командования и проявленные при этом мужество и героизм достоин присвоения звания «Герой Советского Союза».

Заслуженную награду Жуковский С.Я. так и не получил. Наверное тыловое командование посчитало, что достаточно и ордена Ленина.

В декабре уже в звании старший лейтенант Сергей Жуковский стал командиром 1-й эскадрильи 440 истребительного авиационного полка и возглавлял его до 12 ноября 1942 года. В этот период сбил еще три немецких самолета, один «МЕ – 110» и два «МЕ 109» (немецкий истребитель Мессершмитт Bf 109),.

На своем самолете ЛАГГ – 3 (Одноместный одномоторный поршневой истребитель-моноплан, стоявший на вооружении ВВС РККА перед и во время Великой Отечественной войны. Использовался в качестве истребителя, истребителя-перехватчика – Е.Р.) с декабря 1942 г. по 25 июля 1942 г., как видно из наградного листа, уничтожено 12 самолетов врага, самолет подбит, уничтожено 15 автомашин, зенитное орудие, одна цистерна с горючим. Летчиками его эскадрильи в воздушных боях было уничтожено 18 самолетов противника, «МЕ – 109» - 12 «МЕ 110» - 5, «Ю – 88» - 1 (немецкий бомбардировщик Люфтваффе Юнкерс Ju 88 – Е.Р.), при потере двух летчиков. Ранее т. Жуковский награждался орденом Ленина и орденом Красное знамя, за отличные показатели в воздушной разведке и штурмовке наземных войск врага. …Достоин правительственной награды «Орденом Ленина».

Второй орден Ленина Сергей Яковлевич не получил. В наградном листе решение наградить третьим орденом Красного Знамени.

Со 2 ноября 1942 года он прибыл на Сталинградский фронт в должности командира 12- го истребительного авиационного полка. В «Кратком конкретном изложение личного боевого подвига и заслуг» майора 111- го Гвардейского Сталинградского истребительного авиационного полка на присвоениеС.Я. Жуковскому орденаОтечественной войны 1-й степени сообщается: «За это время в боях за Сталинград, Донбасс и Северный Кавказ показал образцы умелого выполнения боевых заданий, мужество, отваги и беззаветного служения своей Родине, своему народу. Им произведено 65 боевых вылетов, их них на сопровождения штурмовиков – 33, прикрытие наземных войск – 17, разведка войск противника -9 и 6 полетов на перехват самолетов. В 19 воздушных боях, лично сбил «Ю -88» и «Ю -87» и. 4 в группе самолетов противника. … Так 8 12.1942 года во время сопровождения сбил идущего на посадку «Ю – 87» и прикрываемого 2-мя «МЕ -109», подтверждает ныне Герой Советского Союза – гвардии майор Новожилов И.А и гвардии старшина Игнатьев М.Т.

22 февраля 1943 года, вылетел в паре на перехват самолетов противника в район «Матвеев курган». В воздушном бою лично сбил «Ю -88», который упал в районе Верхней широкий, факт которого подтверждают наземные войска, ныне Герой Советского союза гвардии капитан Губанов А.А.»

В воздушном бою 12 июля 1943 году самолет отважного летчика был подбит Сергей Яковлевич получил тяжелые ранения«ожоги лица, рук, бока и ног 2-й и 3-й степени», но самолет посадил. После непродолжительного лечения снова в бой.

За время боевых действий с 14 июля по 12 августа 1944 года Сергей Яковлевич на самолете ЛА – 5 (Однопилотный истребитель Ла-5 был создан в 1942 году - Е.Р.) лично провел 24 успешных вылета сбил 6 самолетов «Ю -88» и «Ю -87» без единой потели в личном составе, за что был награжден орденом Александра Невского.

Скупые цифры и факты боевых подвигов простой крестьянской семьи, солдата из маленького хутора в 87 дворов на юге Воронежской области, не могут рассказать всего на страничном листе газеты. Летчиком С.Я. Жуковским было совершено более 500 боевых вылетов, одержал 15 побед.

Свою войну С.Я. Жуковский закончил в 1945 году в г. Вена, ему было всего 30 лет, на груди героя были ордена Ленина, Александра Невского, Отечественной войны 1- степи, шесть орденов Красного Знамени, два ордена, Красной звезды и 36 медалей. Уже после войны ему присвоили звание Почетного гражданина городов Гродно и Жодино. Затем была учеба в Военно - воздушной академии, с мая 1961 командующий в 1-й Особой Дальневосточной воздушной армии.. Генерал – полковник, «Заслуженный военный летчик СССР» избирался делегатом ХХIIи XXIII съездов КПСС, депутатом Верховного совета Белорусской ССР, членом ЦК Белоруссии. Умер 10 ноября 1980 года и похоронен в г. Минске.

автор Евгений Романов.

Мало кому известен тот факт, что осенью – зимой 1942 года на территории Радченского района Воронежской области советскими военнопленными строилась узкоколейная железная дорога. О строительстве этой «дороги на костях» сохранилось очень немного сведений.

Прошу всех, кто обладает любыми сведениями по этой теме, подключиться к ее обсуждению!

Важна будет любая информация: как воспоминания очевидцев, так и документальные источники.

Все это ради памяти тех людей – военнопленных и местных жителей – погибших при строительстве дороги!

Для начала немного информации по теме. А ее действительно очень мало.

К осени 1942 года перед немецким и итальянским командованием возникла проблема в снабжении своих передовых частей, занимавших позиции на правом донском берегу. Отсутствие железных дорог и плохо развитая сеть дорог с твердым покрытием – все это не позволяло оккупантам осуществлять своевременную подпитку своих передовых частей. А зимовать в наших краях они собирались...

Поэтому было принято решение протянуть к фронту дорогу с узкой колеей от ближайшей железнодорожной ветки – Юго-Восточной железной дороги. Ближайшей к Богучару была станция Шелистовка. Сейчас это территория Луганской области Украины.

Часть немецкой карты А50 Старобельск (издание 1943 года)

Точно известна схема УЖД от станции Шелистовка до границы современного Богучарского района. На немецкой летной карте 1943 года можно увидеть, что узкоколейка (УЖД) начала тянулась почти параллельно ЮВЖД, затем поворачивала на восток, проходя в нескольких километрах севернее Анно-Ребриково Ростовской области.

Карты 1943 года, на которой должно было быть указано продолжение узкоколейки, у меня не было. И когда удалось найти эту карту – разочарование было очень сильным – узкоколейку немецкие топографы на ней не указали! Видимо, в 1943 году они понимали, что вермахт уже не вернется на донские берега.

Часть немецкой карты В50 Богучар (издание 1943 года)

Оставалось только одно - опрашивать местных старожилов. В один из приездов в село Лебединка Богучарского района мы вместе с Евгением Павловичем Романовым встретились с местным жителем Александром Петровичем Крамаренко. В годы войны он был ребенком, но помнил очень многое, и многое рассказал о тех страшных месяцах оккупации.

Александр Петрович на оставленной нами топографической карте нанес приблизительную схему узкоколейной железной дороги. Но только до северной оконечности села Лебединка. .

Если брать за основу схему, которую составил Крамаренко, то УЖД от границы Кантемировского района мимо бывшего хутора Копани тянулась до бывшего хутора Алексеевка. Там дорога разделялась на две ветки. Правая – уходила на восток в верховья реки Чир. А левая ветка поворачивала на север и шла между хутором Новоникольский (на карте - Хрипун) и селом Лебединка (на карте - совхоз Первомайский).

Далее, при составлении схемы УЖД я руководствовался рельефом местности, выбирая наиболее удобный с точки зрения строителя путь. Предположительно, УЖД шла, оставляя справа в яру бывший хутор Теплинка, далее мимо села Варваровка к хутору Чумаковка. По словам старожилов села Липчанка, рельсы узкоколейки заканчивались на берегу речки - притока Левой Богучарки, возле «Казенного моста».

На карте В50 Богучар приблизительно трасса узкоколейки показана мной красной линией.

Немецкие топографы очень схематично указывали УЖД на своих оперативных картах за декабрь 1942 года. Масштаб карт не позволял. Ниже пример такой карты:

Немецкая оперативная карта с обстановкой.

Пытаясь разыскать упоминания о существовании узкоколейной железной дороги в различных официальных документах, нашел лишь небольшое упоминание о ней в отчете по тылу за 1943 год:

«В конце января - начале февраля при растяжке путей подвоза до 400 км оборот машин достиг 4-6 суточного. Из положения, среди прочего, вышли за счёт - использования трофеев (6 армия снабжалась трофейным продовольствием почти месяц), немецкой узкоколейки Липчанка-Шелистовка (с 29 января по 28 февраля перевезено 10,5 тысяч тонн на железную дорогу Россошь - Каменск), привлечения войскового автотранспорта в помощь армейскому».

Таким образом, узкоколейку для снабжения использовали и советские войска. По той же причине - слабой развитости транспортной сети.

В том же 1943 году эту УЖД поставил на свой баланс наркомат путей и сообщений. По крайней мере, в официальной схеме Юго-Восточной железной дороги УЖД пунктирно указана (даже до города Богучара).

Схема ЮВЖД 1943 год

Кстати, пунктирно выделен и участок от Калача до Подколодновки. Государственный Комитет Обороны (ГКО) издал постановление № 2683 от 02.01.1943г. "О строительстве новой железнодорожной линии Калач - Богучар (поселок Подколодное на левом берегу Дона - строительство № 213)". Но уже 30 января 1943 г. Иосиф Сталин подписал другое постановление ГКО "О прекращении работ по сооружению железнодорожных линий Анна - Таловая, Эртиль - Анна, Калач - Богучар".

Источники "с другой стороны" мне недоступны. Итальянские исследователи истории 2-й Мировой войны, с которыми случайно удалось "познакомиться" на просторах интернета, прислали такую информацию.

Языков мы не знаем... Поэтому для прочтения присланного итальянского текста пришлось использовать электронный переводчик. Вот что получилось: источник "я" перевел как «Итальянские части снабжения на русском фронте (1941-1943)». На страницах 105 - 106 указано, что "в Шелистовке были развернуты частично инженерные склады для лучшего обеспечения фронтовых частей..".

А на странице 208 есть сведения о строительстве дороги:

"[...] Магистральная дорога Чертково-Кантемировка продолжается на протяжении 62 миль без единого дома на обочине, или одинокого дерева, вдоль высоких холмов в степи, было легко предсказать большие проблемы в зимний период, когда требовалось освобождать проезжую часть от снега. Хотя в жаркое время это наоборот играло на руку.

Поэтому было решено построить 58 километров новой дороги вдоль железной дороги Чертково-Сориновка-Гармашевка-Кантемировка-Шелистовка, чтобы за счет этой дорожной сетки соединить городки Гармашевку (с аэродромом и складом боеприпасов) и Шелистовку , где располагалась основная база XXXV корпуса и где проходила главная ветка железнодорожного сообщения с Радченским.

Для выполнения этой работы Дорожная служба была усилена людьми из состава 2-й батареи CDLIII артиллерийской группы и 700 рабочими (военнопленными). "

Вот выдержка из документа, хранящегося в Луганском областном архиве.

№ 94 Из акта комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в лагере для военнопленных на территории Троицкого сельсовета 7 августа 1943 г.

[...] 11 августа 1942 г. во время немецкой оккупации на территории Троицкого сельсовета Меловского района Ворошиловградской области немецким командованием был организован лагерь военнопленных в количестве 3000 человек. Комендантом этого лагеря был Франц Пабш —немец. Лагерь был размещен в двух пунктах: в хуторе Петровском и хуторе Диброво. Все 3000 человек были размещены в двух скотских сараях, находились они [сараи] в исключительно грязном состоянии: не были очищены от навоза, без какого-либо сооружения и даже без соломы.

Военнопленные, таким образом, находились в исключительно антисанитарных условиях. Площадь лагеря была огорожена колючей проволокой высотой 3 метра. Лагерь охранялся немецкими полицейскими и изменниками Родины [...] Для «провинившихся» военнопленных была построена и огорожена колючей проволокой специальная клетка размером 4 кв. метра, высотой до 1 метра.

Из свидетельских показаний граждан Троицкого сельсовета военнопленных в этом лагере кормили один раз в сутки, причем редким несоленым супом из сои и часто из необрушенного проса. Имелись случаи, когда военнопленные подвергались жестоким избиениям за то, что хотели получить лишнюю порцию.

По распоряжению командования лагеря, в частности Франца Пабша, все военнопленные немецкой охраной были раздеты и разуты, а вместо одежды были одеты в лохмотья, причем обувь совершенно не выдавалась. Пленные были, по существу, голые и босые.

Большое стремление колхозников помочь в одежде и питании пленным немецкой охраной категорически запрещалось. Несмотря на запрещения, рискуя своей жизнью, колхозники все же оказывали помощь в питании, одежде, обуви. Путем опроса комиссией установлено, что колхозница Павленко Харитина Анисимовна наварила ведро картофеля, взяла булку хлеба и понесла военнопленным. При передаче была обстреляна полицией, в результате чего [из числа военнопленных] было убито 2 человека и 3 ранено.

Изморенных голодом военнопленных заставляли работать по 15—16 часов в сутки непосильной физической работой по строительству дороги от разъезда Шелестовки до города Богучара. На этих работах военнопленные использовались как тягловая сила. Заставляли по 3 км носить на плечах непосильные для человека сырые бревна; тот, кто обессиливал, подвергался жестокому избиению прикладами и палками и в бессознательном состоянии сажался в клетку-карцер. В таком состоянии находились военнопленные в карцере без пищи и воды по 2—3 суток и снова избивались, как только приходили в сознание. ..»

Читать документ полностью...

По мере того, как узкая железная лента все дальше ползла к линии фронта, вместе с ней двигались и лагеря военнопленных. Такие лагеря находились в селе Лебединка - там содержалось около 1500 человек. Был лагерь и в совхозе №106 (ныне - хутор Варваровка) Радченского района.

Читать продолжение

К обеду на перекладных из Богучара Олег добрался в Лебединку, быстро перекусив, несмотря на уговоры матери отдохнуть, сразу же пошел в Попасное. Было как-то тревожно. Уже у хутора, где пахло сиренью и жасмином, наконец, он услышал знакомый голос, Вера пела:

Зажглась звезда далекая,

Цветет сирень в саду…

Я к речке одинокая.

Тропиночкой иду.

Вечером ребята всегда собирались у ставка[1]. Вера лучше всех играла на гитаре, вокруг нее собирались ребята не только их хутора, но и из ближайшего хутора Перекрестово и села Лебединка.

Совсем недавно в Лебединку приехал парень из города Сыроваткин Вовка, который стал ухаживать за Верой. Олегу не нравилось, что на «тропинке» к его девушке появился соперник. Частенько, приходя на свидание, он спрашивал у нее:

- А Вовка был?

- Был, был, ну и что? – отвечала Вера.

Ей это нравилось. Игриво улыбаясь, давая понять, что любит его, брала его за руку, и они шли на гору, что была на краю хутора в степи, провожать закат.

Вот и в этот раз, подойдя к ставку, увидел, что Вовка уже сидел в компании рябят и пел. Вера, увидев Олега, передала «семиструнку» Вовке. Тот язвительно и радостно запел:

Костры горят далекие,

Луна в ставке купается,

А парень с милой девушкой

На лавочке прощается…

Вера подошла к Олегу, взяла его за руку, и они пошли на Высокую гору.

Вечером в степи было спокойно и томно, протяжно звенели сверчки, пахло полынью и чабрецом. С запада все летели стаи черных птиц, а когда солнце проваливалось за горизонт, по краям появлялись немые, как в «воробьиную ночь», красные и белые всполохи. Вот уже почти год шла война. В тот вечер они еще не знали, что этот закат и их любовь смешаются с предательством и смертью….

Олег Дробный уже окончил школу и по направлению директора совхоза учился в Богучарском педучилище, ему было уже семнадцать. В детстве его ребята с улицы дразнили «белобрысый», а когда повзрослел, белые волосы стали отливать золотистым цветом. Девчата в хуторе буквально «сохли» по нему. В Веру, младшую дочь директора совхоза, он влюбился, еще учась в Лебединской школе. Все ребята знали: здесь ему не было соперников, да и Вера отвечала на это ухаживание. Невысокого роста, с длинной черной косой и большими темно-карими глазами, она была душой компании и уже заканчивала семь классов.

Так сложилось в жизни Марии Михайловны Орловской, что, будучи директором совхоза «Первомайский», она воспитывала двух своих дочерей, Веру и Таю, и трех приемных сыновей: Николая, Петра и Семена.

Сразу после начала войны всех мужчин призывного возраста забрали на фронт. Ушел на войну и двоюродный брат по отцу Олега, которого тоже звали Олегом, только отчество у него было Данилович. Многие мальчишки двадцать четвертого года уходили на фронт, приписывая себе год, но Олега все знали в хуторе, и в военкомате ему отказали.

сорок втором в селах было почетно иметь профессию тракториста или комбайнера. Несмотря на то, что Олег учился в педучилище, вместе с ребятамииз Лебединки Кимом Чеченевым, Никифором Кривобородовым, Владимиром Сыроваткиным и Михаилом Курдюковым он тоже окончил курсы. С «Сыриком», так по-уличному звали Владимира, отец которого работал заведующим центральным отделением совхоза, Олег познакомился еще раньше, когда тот учился в Богучаре, где они и подружились. В этом году Вовка закончил восемь классов Богучарской средней школы и на лето приехал домой. Тут его и познакомил Олег с Верой, которая жила с матерью на соседнем хуторе Попасное.

Все хутора и села усиленно готовились к уборке урожая, шел июль сорок второго. Всполохи огня при закате солнца с Высокой горы стали видны все чаще, но теперь они были не немые, а сопровождались далекими громовыми раскатами.

Наши войска с боями отходил к Дону. По дороге потянулись колонны отступающих солдат, они шли на восток. Фронт вплотную приближался к хуторам Попасное и Перекрестово.

В середине июля Ким Чеченев встретил друзей: Никифора Кривобородова, Мишу Курдюкова, Никиту Жилякова – и с волнением сообщил, что командир отступающей части сообщил отцу о прорыве фронта и приближении немцев.

- Что делать?

Разгорелся спор: уходить за Дон или оставаться.

- Я останусь. С врагом и здесь можно бороться, - твердил Михаил.

Спор прервал подошедший к ребятам отец Кима, Иван Яковлевич.

- Сынок, - сказал он, - пришли бумаги из райкома комсомола и военкомата. В них указание: комсомольцам и допризывной молодежи отойти за Дон. Быстро собирайтесь. Я подготовил лошадей с повозкой. Семьи Орловских и Сыроваткиных остались в хуторе, остался и Олег.

Сборы были недолгими. Через два часа длинная вереница людей и подвод[2] с нагруженными на них вещами уже ехали по степи далеко от хуторов. Взрывы снарядов стали слышны все ближе, поэтому лошадей пришлось бросить. Взяли самое необходимое: продукты и одежду. Вскоре оказались у Терешковской переправы. Там творилось что-то невообразимое: так как на понтонах все не помещались, кто-то плыл вплавь, держась за деревянные чурки, кого-то перевозили на лодках. К вечеру добрались до села Березняги, где и остановились на жительство.

Через несколько дней их разыскала председатель Неледовского колхоза имени Тельмана Анна Герасимовна Князева, которая тоже эвакуировалась. Она сообщила, что видела здесь, за Доном, первого секретаря Радченского райкома партии Якова Ивановича Цыбина. Он формирует партизанской отряд, командовать которым поручено секретарю райкома партии Михаилу Ивановичу Гениевскому.

На другой день ребята нашли расположение штаба и встретились там с Яковом Цыбиным и Михаилом Гениевским.

- Мы хотим записаться, записаться в отряд, - сказал Ким.

- Да вы еще слишком молоды, и в отряд мы вас не возьмем, - ответил Цыбин.

- Ну и что ж, - упрямился Ким, - раз не можем принести помощь отряду, то будем действовать самостоятельно.

Яков Цыбин после долгих раздумий и совещаний с секретарем райкома комсомола отдельно пригласили Кима на беседу, где сказал, что по поручению обкома комсомола он назначается главным и что ребят включили в состав отряда. Было поставлено условие о том, что они в отряде никому не должны ничего говорить, даже родителям.

Сразу же Киму было дано первое задание: нужно было тайно пробраться на оккупированную территорию, изучить обстановку в тылу врага.

Ночью Ким Чеченев переплыл Дон и к утру, обсохнув, вышел на оккупированную территорию, где сразу приступили к выполнению задания. В течение многих дней он обходили ближайшие села и хутора, запоминали названия, расположение и номера воинских частей. На плохо одетого паренька мало кто обращал внимание. Собрав нужные сведения, благополучно перешел линию фронта. Яков Иванович похвалил Кима. Теперь задание получили все ребята: обосноваться в хуторе Попасное, передаватьсведения связным из-за Дона.

Юные разведчики, Ким, Михаил и Никифор, вернулись в хутор. Ребята добросовестно выполняли задания, собранные данные оставляли в тайниках Мышкиного леса. Туда же к ним приходили и посланцы из партизанского штаба.

Вскоре ребята освоились и осмелели до такой степени, что собирать разведданные им показалось будничным. По окрестностям они видели много брошенного оружия, собирали его и прятали в лесу. Сбором старательно стали заниматься все ребята села. Только двенадцатилетний Жиляков Петр принес более 80 автоматов и дисков. Диски, затворы и автоматы прятали отдельно.

В это время на всей территории оккупантами был установлен Новый порядок.

Пришла осень. Вскоре недалеко от Первомайского совхоза Радченского района был размещен лагерь военнопленных,где содержалось до полутора тысяч человек. По рассказам жителей села Лебединка, которых вместе с ними ежедневно «гоняли» под дулами автоматов на строительство узкоколейной железной дороги, дорогу тянули от станции Шелестовка до Богучара, в строительстве принимали участие и военнопленные, которых жестоко избивали. Однажды принесенные пленным продукты, собранные местными жителями, были переданы охранявшим их фашистам, те отдали всё собакам. Но иногда колхозникам удавалось передавать кое-что из продуктов питания.

Территория лагеря ограждалась колючей проволокой высотой и охранялась немецкими солдатами и полицаями. При строительстве узкоколейки вручную насыпали землю, носили рейки, тяжелые деревянные колоды на расстояние три и больше километров. Обессиленных, их били прикладами и палками, кидали в карцер. Кроме того, фашисты добивали, а то и закапывали еще живыми тех, кто просто уже не мог ходить от истощения. Как стало известно уже после войны, уничтожением пленных руководил полковник СД Пилиц Франц.

На сельском сходе в селе Лебединка, где присутствовали ребята, комендант Радченского района майор Ангис сообщил, что «…районным старостой желает быть Бондарев Пантелей Петрович» и что «мы ему доверяем». Директором МТС им. Горького Радченского района была назначена член ВКП(б)Левченко Александра Алексеевна. Директором Первомайского совхоза был назначен механик совхоза Романов Сергей Иванович. В селе и хуторах появились местные полицаи. Николай Бондренко и Петр Гвозденко, которые жили на одной улице с Олегом Дробным и Михаилом Курдюковым, тоже пошли в полицаи. Петр Иванович Гвозденко был до этого директором Марьевского МТС, Радченкого МТС, еще и членом ВКП(б). Для ребят это было шоком. Ведь с Колькой Бондаренко они учились в одной школе, где вместе прошло детство. Теперь они стали врагами.

Однажды в конце осени в селе Лебединка появился незнакомец. Вечером он подошел к Олегу Дробному и представился инструктором Воронежского Облисполкома Сергеем Баранниковым. Олег недоверчиво спросил: «Чем докажешь?» Сергей показал ему удостоверение. Затем он стал убедительно рассказывать, что необходимо из комсомольцев создать партизанской отряд и что для этого надо. При этом просил никому не рассказывать про его визит, а связь с Олегом он будет поддерживать лично.

На другой день Олег подошел к Киму и рассказал про встречу с Сергеем Баранниковы. Ким, выслушав все, сказал: «А не провокатор ли случайно? Ну, я узнаю через связного».

В начале ноября 1942 года, Киму поступили сведения откомиссара партизанского отряда Цыбина, что скоро придут наши и что Баранников действительно работал в Облисполкоме. Но сведений об его задании у него нет. Посовещавшись, ребята решили связь с Баранниковым держать через Олега, а также выпустить листовку к празднованию Великой Октябрьской революции. Листовку написали от руки в 12 экземплярах и расклеили в селах Радченское и Лебединка.

В листовке сообщалось: «Дорогие товарищи! Поздравляем вас с днем Октябрьской Социалистической революции. Вся страна отмечает этот день своими достижениями. Давайте и мы помогать освобождению района. А чем? Прячьте хлеб, масло и остальные продукты питания. Прячьте теплые вещи. Немцы говорят, что эти вещи для военнопленных. Не верьте немцам. Режьте телефонные провода, поджигайте немецкие склады и дома с немцами. Товарищи! Во избежание жертв среди мирного населения ройте себе бомбоубежища. Оказывайте всяческую поддержку партизанам и красным разведчикам…».

На следующее утро полицаи бегали по селам и сдирали листовки. Никто не подумал, что это сделали ребята. Все подозрение пало на партизан. Итальянцы знали, что в Радченкомрайоне есть партизанский отряд «Народный мститель». Он был сформирован из комсомольцев Радченского района, командовал отрядом Н.К. Романов.

В то время в окрестных лесах и хуторах скрывалось немало солдат, не сумевших перейти линию фронта. При встречах с местными жителями, в том числе с ребятами, они не раз заводили разговор о том, что надо бы организовать партизанский отряд, для чего в первую очередь позаботиться об оружии и боеприпасах. Вот однажды ребята и сознались, что оружие есть, и показали, где оно спрятано.

С того времени на дорогах немцы начали попадать об обстрелы. Это их насторожило. В центрах сел Радченское, Лебединка и хуторах Попасном и Варваровке итальянцы расклеили приказ немецкого командования такого содержания: «Воззвание к местному населению района, занятого германскими войсками. Каждое содействие или попытка в содействии, в получении продовольствия, одежды или предметов всякого рода, а также всякое сношение с партизанскими бандами или выдача всякого рода сведений карается высшей мерой наказания. Смертная казнь последует немедленно: будут повешены … Высшее командование».

В начале зимы 1942 года в селе Лебединка состоялось собрание, на которое согнали всех жителей окрестных хуторов. Комендант Радченского района Кислинг рассказывал о «новом порядке»: «Совхозы и колхозы не оправдали себя и с 1 января 1943 г. будут ликвидированы». Немцы планировали ввести частное землевладение, рассчитанное на кулаков и помещиков. Землю планировалось разделить по количеству едоков – мужчин. Каждые 10 дворов должны были иметь старшего – десятника. «Из числа «лучших людей» создаются особые десятки, которые получают наилучшую землю, скот и инвентарь колхозов (недостающее количество инвентаря, скота, по словам Кислинга, будет завезено дополнительно). Остальным жителям - «лодырям» предоставлено право честно работать, подняться до разряда «лучших», после чего им также будет оказываться «помощь». По словам Кислинга, «львиная доля доходов будет оставаться у землевладельцев» и только «незначительные проценты пойдут в пользу немецкого государства». Особенно распинался на собрании Петр Гвозденко, постоянно кричал на сельчан и угрожал расправой.

После собрания мальчишки решили обсудить план дальнейших действий. Михаил Курдюков предложил убить полицая Петра Гвозденко, но его не поддержал Ким.

Уже в начале декабря в хуторе Криничное Ростовской области, находившемся по соседствус Попасным, в облаву попала группа молодежи из близлежащих хуторов Ростовской области и села Лебединка. В перестрелке был убит один из полицейских и ранен Олег Дробный.

А произошло это так.

Накануне 8 декабря Владимир Сыроваткин под предлогом взять гитару пошел на хутор к Орловским. На пороге дома его встретила Вера.

- Ты чего пришел, - спросила она.

- Да за гитарой, - ответил Владимир.

Вера проводила его в дом, напоила чаем. Отдала гитару и напоследок сказала:

- Не приходи больше! Ты же знаешь, Олегу это не нравится.

Владимир двинулся в направлении Попасного, но не успел он отойти от Манькова, где жила Вера, как навстречу ему на лошади подъехал полицай Гвозденко.

- Ты зачем ходил в Маньково и куда идешь? – бросил, не слезая с лошади, полицай.

- Домой иду, не видно, что ли, - сказал Владимир.

- Дерзишь? Ты чего там забыл,- спросил Гвозденкои потянулся за карабином.

Полицай хотел, видимо, пристрелить давно надоевшего ему сына бывшего заведующего отделением совхоза.

Владимир опустил руку в карман, там лежала «лимонка»[3]. Полицай понял это и руку отстранил, схватившись за уздечку.

- К Орловской Вере за гитарой ходил, - ответил Сыроваткин.

- Ну ладно, еще поквитаемся, - бросил полицай и поскакал в сторону Маньково.

- Поквитаемся, - бросил вдогонку ему Владимир.

Ветер дул в лицо, Владимир замерз, и, не дойдя до Лебединки, решил заночевать на хуторе у тетки, которая жила на окраине Попасного.

На следующее утро в Лебединке Ким, Михаил, Никифор и Олег шли по селу, обсуждая события на фронте, сведения о которых передал Киму связной. Навстречу им ехал на лошади полицай Петр Гвозденко, поравнявшись с ними, он злобно, с ехидцей, сказал в адрес Олега:

- Болтаешься тут, а твой Сырик с Веркой в Маньково барахтается.

Олег вспыхнул и двинулся в сторону полицая, чувствуя защиту ребят, почти крикнул:

- Подожди, гадина фашистская, наши придут, мы твои сорочьи крылья пообломаем.

Ребята подошли к лошади совсем близко, Гвозденко потянулся было за карабином, но лошадь, как бы почувствовав угрозу, фыркнула и понесла полицая к штабу.

- Вот зараза, - сказал Олег, - я пойду в Маньково, набью ему морду.

- Не ходи. Он специально тебя злит, вон смотри Вовкин отец идет, спроси у него, -пытался удержать его Мишка.

Как только Алексей Сыроваткин подошел к ним. Ким спросил:

-Дядя Леша, а Вовка дома?

-Да нет, - ответил отец, - на хутор пошел, сказал, что за гитарой.

Олег Дробный побежал домой, из тайника достал гранату и отправился в Маньково. Ветер дул в спину, было морозно и солнечно.

В это времяв немецкий штаб села Лебединка вошел разгоряченный Петр Гвозденко и с порога бросил:

- Совсем обнаглела эта «комса»!

За бывшим столом директора совхоза сидели двое итальянцев. Комендант майор Ангис и проживающий в селе гер - лейтенант, над которыми на стене висел портрет Муссолини, подняв голову, гер – лейтенант спросил:

- Кто это тебя так достал?

Офицер был из бывших русских эмигрантов и прекрасно говорил нарусском языке.

- Да, эти колхозные сопляки,- ответил полицай и продолжил, - тут такое дело гер - лейтенант, был сейчас в Маньково, там ночью местная молодежь обстреляла полицейских и ранила одного немца, они планируют в обед провести облаву в Маньково и хуторе Криничном, просят нашей помощи. А сейчас еду, смотрю: наша «комса» кучкуется, а этотОлег Дробный постоянно бывает там, да и сейчас, наверное, пойдет. Не связаны ли они с партизанами.

- Все ясно, - ответил итальянец, - запрягай телегу, подымай всех, едем в Маньково.

Олег тем временем благополучно добрался до села. Не успев зайти в сенцы, где его встретила Вера, Олег спросил:

- Сырик был?

- Был, еще вчера, - ответила Вера, - забрал гитару и ушел.

Они долго разговаривали, то ссорились, то мирились. В конце концов, Олег успокоился, собрался и пошел домой.

Ветер стих, солнце грело спину, под валенками начал похрустывать снег, Олег н спеша шел домой. Пройдя километра два, увидел, что навстречу ему едут сани с полицаями и на лошади, впереди них, злополучный Петр Гвозденко. В голове промелькнули мысли: «Ну, вот и был, Вера!».

Как правило, фашисты, полицаи, чувствуя, что скоро начнется наступление советских войск, имели привычку убивать и детей и взрослых. Олег летом и осенью ходил в солдатской гимнастерке, что страшно раздражало полицаев. Мать просила Олега не надевать форму, но Олег упорно ее не снимал. Тем более, что был известен случай в селе Белая горка: чернорубашечник[4] однажды штыком убил одетого в солдатскую форму Николая Алехина, с криком: «Русский золдат».

Увидев Олега, Гвозденко поднял карабин и выстрелил, но промахнулся. Выхватив гранату, Олег Дробный бросил ее в полицаев. Раздался взрыв, лошадь под полицаем упала. В ответ стали стрелять, Олега ранили в ногу.

К вечеру с избитым и истекающим от крови Олегом полицаи добрались в хутор Попасный. Раненого бросили в школьный погреб, где он пролежал до утра. Вскоре задержали и Владимира Сыроваткина. В подвале уже было несколько человек военнопленных. Допрашивал их местный полицейский, как потом выяснилось, это был немец, потомок бывших колонистов, дезертировавший из армии из-под Харькова. Вот как рассказывал о допросе Владимир Федорович Сыроваткин: «Немец бросился ко мне и с возгласом «Был, участвовал!» замахнулся и ударил меня палкой по голове. Подо мною вспухла земля, и я упал. Не знаю, сколько был без сознания, но когда пришел в себя, то ухватился за борт стоявшей рядом кадки с какими - то семенами. Я поднялся. Увидев это, полицай снова замахнулся палкой, но его остановил итальянский солдат. Потом возили на допрос, допрашивал итальянский офицер на чисто русском языке, видимо, из эмигрантов. На одном из допросов меня привели к нему. На полу лежал Олег. Одна нога в валенке, другая перевязана. Он был бледен, видимо, от потери крови. Глаза закрыты. Следователь подошел к нему и носком сапога в бок растолкал Олега. Олег очнулся, открыл глаза, посмотрел в потолок, потом на следователя. Глаза были мутные, но когда он увидел меня, то принял осмысленное выражение - узнал. Заметив это, следователь подбежал к распростертому телу моего друга и закричал: «Был, участвовал!!!» – показывая на меня пальцем. Олег только прошептал: «Был…».Конечно, Олег вспомнил Веру».

10 декабря, ночью, немцы схватили Мишу Курдюкова, к утру арестовали Никифора и Кима. Допросы в школе хутора Попасный длились 6 дней. Матери, родственники, рвались к школе, просили отпустить ребят. Немцы отгоняли их выстрелами из автоматов, но они не уходили.

Днем и ночью из школы доносились крики пытаемых. Как рассказывали очевидцы тех событий, в обморочном состоянии ребят вытаскивали на снег, а когда они приходили в себя, снова волокли в здание, били, ломали пальцы рук, закладывая их в двери.

У Михаила руки почернели, распухли, разбито все лицо. Так же зверски был избит и Никифор.

- Мне навсегда запомнилось, - вспоминала свидетельница тех расправ, бывшая в те годы еще подростком Ефросинья Никитична Жилякова, - как однажды выволокли на снег Кима Чеченева. Некоторое время он лежал без движения. Затем очнулся, застонал, сел на снег и, увидев нас, с трудом раздвигая разбитые губы, крикнул: «Прощайте, родные! И не унывайте. Скоро загремит из-за Дона, и наши придут! Отомстите за нас!»

Его схватили и снова потащили в здание школы.

16 декабря немцы неожиданно оцепили все дома, у нескольких жителей нашли спрятанных солдат. Всех окруженцев согнали к школе, начали допрашивать их. К вечеру кто-то открыл то, о чем до сих пор молчали ребята: где спрятано оружие. Положение осложнилось. Вечером того же дня был арестован Никита Жиляков. У нихв доме при обыске были обнаружены автоматы, только без дисков и затворов.

- Как я ни уверял, - вспоминал Петр Федорович Жиляков, - что все натаскал я, меня по малолетству не тронули, а брата взяли.

А ночью на двух автомашинах под конвоем двух взводов итальянских фашистов четырех комсомольцев и пленных солдат увезли в Чертково.

Там арестованных разместили в двух помещениях. В том, где был Никита Жиляков, находилось несколько незнакомых солдат, а также директор совхоза «Первомайский»М.М. Орловская с дочками Верой и Таисией. Кима Чеченева, Мишу Курдукова и Никифора Кривобородова поместили в одну камеру, Олега Дробного и Владимира Сыроваткина в другую.

О допросах вЧертковской тюрьме вспоминал Владимир Сыроваткин: «После этого начались допросы с пристрастием. Били шомполами, нашими русскими (они длиннее немецких), до потери сознания, а затем прочитали приговор: «Повесить…»

Дальнейшие события развивались стремительно. Как рассказывал Никита Жиляков: «17 декабря еще продолжались допросы. Требовали сообщить, кто руководил партизанами. 18 декабря об узниках забыли. До этого камеры охраняли немцы. Затем поставили полицейских. Но те вели себя беспокойно, всё посматривая в сторону Дона».

Фашисты так и не узнали, кто руководил отрядом, они думали уже о другом: «Как быстрее убежать».

Уже через сутки арестованным стали слышны канонады. Но радость от того, что наступают наши, омрачалась близостью смерти.

В камере их было трое. Окна камеры были расположены на север. То и дело полыхали зарницы, а через время раздавались канонады.

- Ох, и больно же бьют, - сказал Ким, - жаль, что мы не убили Гвозденко.

- Наши наступают, наверное, уже на хуторе, - ответил Никифор, - может, еще нас освободят, тогда посчитаемся с ним.

- Видел, видел, полыхнуло, - встрепенулся Михаил, - наши уже близко.

Было страшно холодно, кровь запеклась на руках и прилипшей одежде.

- Да, еще бы чуть-чуть, но, наверное, нас повесят?- продолжил Михаил.

- Давайте споем напоследок, - предложил Ким, - «На опушке леса».

И они тихо запели:

На опушке леса

Старый дуб стоит.

А под тем под дубом

Партизан лежит.

Он лежит, не дышит

И как будто спит.

Только ветер тихо

Кудри шевелит…

- Это как про нас, - прервал песню Никифор.

До рассвета оставалось уже чуть-чуть. Михаил бредил. Все чаще всполохи света проскакивали сквозь тюремную решетку, высвечивая ее крестообразную тень на стене.

Днем во дворе усилилась суета. Немцы грузили имущество. Потом во двор, это было видно из камеры, где находился Никита, вывели скованных за рукиКима, Мишу и Никифора. Посадили в душегубку, и машина выехала со двора. Как рассказывает документ, докладная первого секретаря Радченского райкома ВКП (б) Якова Ивановича Цыбина, переданная в Воронежский партийный архив, на расстреле Ким Чеченев, Никифор Кривобородов, Михаилом Курдюков запели «Интернационал».

Уже после войны в городе Харькове состоялся суд над начальником Радченского гарнизона Торино. На него были вызваны в качестве свидетелей командир Радченского партизанского отряда партии Михаил Иванович Гениевский и мать Дегтярева Ивана Степановича, ей надо было опознать своего мужа. Все в селе знали, что он был повешен немцами. Как потом выяснилось, воспользовался партийными документами Петр Гвозденко.

Многих фашистских приспешников постигла суровая кара предателей, они были казнены.

P.S. Прошло уже более 70 лет. Эту историю впервые услышал от своего отца Романова Павла Ильича. Тогда, в семидесятых годах XX века, он написал об этом небольшую статью в местной газете. Работая в 80-е годы в Воронежском партийном архиве, мне удалось найти документы периода оккупации в годы Великой отечественной войны, рассказывающие об этих события. Неоценимую помощь тогда оказала мне Л. Выставкина, которая в нарушении всех инструкций разрешила мне ознакомиться в своем кабинете с документами, не подлежащими выносу в читальный зал архива. Вместе с краеведом Эдуардом Соларевым мы побывали в селе Лебединка, где записали беседы с очевидцами тех далеких событий на диктофон. Мне помогали работники Богучарского краеведческого музея, которые отыскали письма Владимира Сыроваткина; жители села, выпускница Богучарского педагогического училища Ольга Павловна Ушакова, Старков Николай Ильич, Касаткин Владимир Николаевич, рассказавшие о переживаниях и настроениях жителей села в тот период. А также полковнику запаса Кухтину Валентину Васильевичу, разыскавшему могилу Олега Денисовича Дробного. В итоге, получился почти документальный очерк, с некоторыми литературными отступлениями, о неизвестных героях, которые шли на смерть во имя жизни.

P.S.Неоценимую помощь тогда оказала мне Л. Выставкина, которая в нарушении всех инструкций разрешила мне ознакомиться в своем кабинете с документами, не подлежащими выносу в читальный зал архива. Вместе с краеведом Эдуардом Соларевым мы побывали в селе Лебединка, где записали беседы с очевидцами тех далеких событий на диктофон. Мне помогали работники Богучарского краеведческого музея, которые отыскали письма Владимира Сыроваткина; жители села, выпускница Богучарского педагогического училища Ольга Павловна Ушакова, Старков Николай Ильич, Касаткин Владимир Николаевич, рассказавшие о переживаниях и настроениях жителей села в тот период. А также полковнику запаса Кухтину Валентину Васильевичу, разыскавшему могилу Олега Денисовича Дробного. В итоге, получился почти документальный очерк, с некоторыми литературными отступлениями, о неизвестных героях, которые шли на смерть во имя жизни.

---

[1] Ставок — диалектное название пруда

[2] Повозка, телега для перевозки грузов, двигающаяся конной тягой.

[3] Лимонка (граната) - взрывчатый боеприпас, предназначенный для поражения живой силы и техники противника с помощью ручного метания. Промышленная маркировка - ММГ Ф-1.

[4] Вооруженные отряды фашистского движения в Италии. Свое название получили по черному цвету формы. Отличались собой жестокостью по отношению к мирному населению в период второй мировой войны.

Автор краевед Евгений Романов.

Георгиевский крест Петра Агафонова

В середине июля 1914 года на Никольской площади Богучара было многолюдно. Здесь собрались новобранцы со всего уезда. Началась война, шла всеобщая мобилизация. Провожали на фронт и Петра Агафонова – отец Калина Лупанович, мать Ефимия Петровна, младший брат Карп. Расставание оказалось недолгим. Новобранцев Дьяченковской, Монастырщинской, Подколодновской, Бычковской, Шуриновской и Красноженовской волостей определили в одну команду. К середине дня длинная вереница на подводах и пешим ходом направилась на железнодорожную станцию в Кантемировку, а оттуда к месту формирования.

За два года на фронте Петр Калинович познал все тяготы и лишения окопной жизни. Боевое крещение солдат Агафонов получил 30 августа 1915 года в Виленском сражении, которое продолжалось почти до конца сентября. Уже летом 1916 года, во время Брусиловского прорыва, 234–й полк, как рассказывают архивные документы, попал в немецкую «газовую атаку». За эти бои под Нарочью, в марте 1916 года, Петр получил Георгиевский крест 4–й степени и тут же бойца направили в госпиталь. В том же году он вернулся в родное село и вскоре потерял зрение.

Георгиевскими крестами были награждены многие солдаты 234–го Богучарского полка, среди них – подпрапорщик Филипп Павлович Пахомов (награжден Георгиевскими медалями 4–й степени, 3–й степени, имеет Георгиевский крест 4–й, 3–й, 2–й и 1–й степеней), уроженец Павловского уезда, деревни Большая Гнилуша; егерь Степан Данилович Вишневский из Богучарского уезда, Твердохлебовской волости; ефрейтор Федор Иванович Галиев, уроженец Богучарского уезда, Залиманской волости; младший унтер – офицер Никита Осипович Соснов, из Богучарского уезда, Бычковской волости и многие другие.

Георгиевский крест в то время давал существенные льготы. Как рассказывала мне Евгения Ивановна Карташова из села Монастырщина, ее дед тоже имел Георгиевский крест. Раз в год Иван Карташов отправлялся на ярмарку в Богучар, где по предъявлении Георгиевского креста на сумму в 25 рублей набирал целый воз продуктов и подарков жене и детям.

В Суходонецком сельском Совете Богучарского района сохранились документы, согласно которым удалось установить, что отец Петра Агафонова – Калина Лупанович – был жестянщиком, этой профессии он обучал и сына. Будучи слепым, Пётр продолжал ремонтировать ведра, кастрюли и иную домашнюю утварь. В 1924 году он женился, и у них с женой появилось четверо детей.

Уже в 1982 году мне удалось встретиться с Петром Калиновичем. Жил он тогда в селе Белая горка. Приехал я к нему с его внуком Сергеем Агафоновым. Место на жительство, наверное, было выбрано им не случайно. Дом стоял на высоком берегу реки Дон, как говорят, на отшибе. От калитки тянулись веревочки по двору и в дом, на которых висели колокольчики. Как только мы открыли калитку, тут же в доме зазвенел колокольчик. Из хаты вышел хозяин и зычно спросил: «Кто это там?» Нас встретил высокий, ещё крепкий и статный пожилой мужчина лет восьмидесяти. Красивое лицо с правильными чертами, словно копия древнегреческого бюста: выразительный рот, высокий, сливающийся с линией носа большой лоб. Белая воздушная борода, седые волосы. Что особенно бросилось в глаза – так это ухоженный двор. Хата свежевыбеленная, крыта камышом, на белом фоне стен ярко чернели ставни. Внук представил нас, и мы прошли в дом. В двух комнатах с земляными полами стоял запах полыни, свежевыпеченного хлеба и тыквенных семечек. В прихожей – стол и три стула, в углу – русская печь, в спальне у кровати на полу лежали разноцветные домотканые половицы, большая скрыня, сундук, в углу висело много икон. Обычная обстановка русского дома.

Проводы в армию на Никольской площади города Богучар. Июль 1914 год

Мы долго беседовали с хозяином и его женой Феней. Немногословный, строгий с виду, но чуткий и сердечный, он угостил нас хлебом и козьим молоком. Уже позже Сергей Агафонов рассказал мне интересную историю о деде. «В начале 20–х годов в его дом поздно вечером постучались двое мужчин и попросились переночевать. Незрячий Петр Калинович обладал идеальным слухом, и когда постояльцы шептались во дворе между собой, он понял, что они беглые бандиты. Он потребовал, чтобы они ушли, но постояльцы кинулись в драку, тогда вместе с женой он связал преступников. Связанными бандиты лежали всю ночь. Рано утром, погрузив их на тележку на двух колесах, отвез в сельский Совет. Все в селе удивлялись мужеству Петра Агафонова, который вез двух здоровых мужиков по улице».

Вообще, вместе с женой они были, как говорят, набожными людьми. Постоянно ходили по станицам Ростовской области, посещали храмы, собирали пожертвования малоимущим. Однажды они зашли и в станицу Вешенскую к писателю Михаилу Шолохову. Тот принял их, накормил, а Петру Калиновичу подарил кожаное полупальто. В семейном альбоме его сына Дмитрия Агафонова сохранилось фото, на котором Петр сидит в той самой кожанке, а на груди у него Георгиевский крест. Петр Калинович Агафонов ушел из жизни в 91 год и похоронен в родном селе.

Опубликовано в газете «Коммуна»,– Воронеж,–№ 69 (26285), 22.05.2014 г.

Василий Платонович Маснев родился в 1919 году в селе Гороховка Верхнемамонского района. Еще до войны он окончил неполную среднюю школу, а затем танковое училище.

Отец Василия, Платон Евсеевич, старый большевик, участник Гражданской войны. Во время Отечественной войны он служил командиром роты на Калининском фронте, затем помощником начальника штаба по разведке 9-й армии. В бою за г. Ржев был тяжело ранен разрывной пулей в правую ногу, награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Мать работала в колхозе.

Маснев В.П. Холст, худ. М. Батищев. 1965. Музей Верхнемамонского лицея.

Василий Маснев с первых дней войны – на фронте. Во всех боевых реляциях по награждению Маснева отмечается его мужество, отвага и стойкость в борьбе с фашистами. И действительно, вся его боевая биография связана с героическими подвигами.

В одном из первых боев, 10 июля 1941 года, в составе 220 мотострелковой дивизии, лейтенант Василий Маснев, командуя танком командира бригады полковника Смирнова, вступил в бой на Витебском аэродроме, занятом врагом. Он дважды водил свою машину в атаку, уничтожил один танк, один пулемет, замаскированный в разбитом самолете. В том же бою он поджег склад ГСМ из 10 цистерн. Во время второй атаки вражеский снаряд попал в башню танка и смертельно ранил командира бригады. Тов. Маснев вывез тело полковника Смирнова из-под огня и вернулся в бой. Он храбро повел свою машину навстречу танкам противника и подбил еще два танка. В бою танк Маснева получил повреждение от снаряда и вынужден был выйти из боя. За этот героический подвиг Василий Маснев был награжден орденом Красного Знамени.[1]

17 апреля 1942 года 162 танковая бригада Маснева вошла в состав 25 танкового корпуса, а старший лейтенант Маснев был назначен командиром танкового батальона. В июле корпус занял оборону на северной окраине Воронежа с задачей удержать и расширить Чижовский плацдарм, не допустить противника к Дону в районе Семилук. Жестокие бои продолжались более двух недель. 16 сентября 1942 г. в бою за кирпичный завод в районе Чижовки фашисты имели успех. Маснев вывел свой танковый батальон навстречу врагу, когда пехота соседней дивизии начала отступление и оставила боевые позиции. Он спешил танковый десант, задержал отступающих бойцов и в атаке вернул их на огневую позицию, что обеспечило взятие кирпичного завода. Занятый рубеж он удерживал до конца следующего дня 17 сентября 1942 года. За этот подвиг командир 25 танкового корпуса генерал-майор Павлов наградил В.П. Маснева вторым орденом Красного Знамени.[2]

Так уж случилось, что танкист Василий Маснев освобождал от врага свою малую родину. В декабре 1942 года 25 танковый корпус прибыл в Верхний Мамон и принимал участие в операции «Малый Сатурн». До родной Гороховки всего семь километров. Накануне наступления, в ночное время, Василий посетил родительский дом и встретился с матерью. А утром, 17 декабря 1942 г., он повел свой танковый батальон на позиции итальянской армии. Ломая сопротивление врага, танкисты уничтожили 15 дзотов, восемь пулеметных точек, до батальона пехоты противника. На Подъемном логу, вблизи от хутора Красное Орехово, танк Маснева вышел на линию фронта, защищенную минным полем. Под гусеницами танка полыхнул взрыв, командир со свом экипажем погибли смертью героев.[3] Но путь для танков был открыт, и они устремились в сторону села Филоново, освободили Твердохлебовку, Вервековку и Галиевку. 19 декабря танкисты корпуса уничтожили Алексеево-Лозовскую группировку врага. 1 января 1943 года приказом по 25 танковому корпусу старший лейтенант Маснев Василий Платонович был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени посмертно.

…Наступил март 1943 года. Танкисты 25 танкового корпуса с боями ушли на запад, освобождая родную землю от врага. По ранению вернулся с фронта отец Василия, Платон Евсеевич. Рассказала ему мать о своем последнем свидании с сыном. Да только весточки от него уже давно не было. Отцовское сердце почувствовало беду. Наутро он отправился на поле боя. Нашел подбитый танк и опознал сына по родинке на голове под шлемом. Сам выкопал могилу и похоронил Василия на сельском кладбище. Своими руками смастерил обелиск с красной звездочкой. Время не уничтожило память о солдате войны. До сих пор маленькая тропинка вьется от проселочной дороги к обелиску. Помнят гороховцы своего земляка героя-танкиста.

---

[1] ЦАМО, ф. 33, оп. 682523, д. 17.

[2] ЦАМО, ф. 33, оп. 682524, д. 1004.

[3] ЦАМО, ф. 33, оп. 682525, д. 449.

Автор: Д.Ф.Шеншин, с.Верхний Мамон