Никто не забыт...

В истории этой еще много белых пятен, воспоминания очевидцев очень противоречивы. Да и не осталось уже этих очевидцев. Их воспоминания собирались в 2008 году, и, к большому сожалению, никоим образом не фиксировались. Хотя можно было тогда попросить стариков написать о событиях июля 1942 года на листке бумаги или записать их воспоминания на диктофон. А так, приходится принимать во внимание субъективный фактор, а человеческая память – штука ненадежная.

Но отложим пока в сторону воспоминания. С чего же началась эта история? В 2014 году в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации российскими поисковиками был найден интересный документ. Найден, видимо, совершенно случайно, как зачастую и бывает. Среди документов одного танкового соединения обнаружилось донесение о том, что в июле 1943 года в районе города Богучара в поле рядом с обломками самолета танкистами был найден орден Ленина за номером 9233. Не зря ведь говорится, «что написано пером, не вырубить и топором!». Документ – есть документ! И спасибо людям, нашедшим этот документ, и по номеру ордена установившим, кого наградили этой высокой наградой. Поверьте, это очень непросто сделать.

Найденный орден Ленина принадлежал Михаилу Ивановичу Кравцу, старшему лейтенанту 57-го бомбардировочного авиаполка 221-й бомбардировочной авиадивизии. Михаил Кравец получил свою награду еще осенью 1941 года за бои на Западном фронте. Далее, используя рассекреченные архивные документы, установили, что стрелок-бомбардир Михаил Иванович Кравец 11 июля 1942 года пропал без вести, не вернулся из боевого задания.

Изучая донесения о безвозвратных потерях 221-й БАД, коллегам-поисковикам удалось узнать и состав экипажа, в составе которого Михаил Кравец отправился в свой последний полёт на самолете-бомбардировщике «Бостон». Экипаж: летчик — младший лейтенант Николай Петрович Шенин, родом из Новосибирской области, стрелок-радист — старший сержант Леонид Матвеевич Репин из Мордовской АССР, воздушный стрелок — сержант Виктор Ульянович Судников из Гомельской области, и стрелок – бомбардир старший лейтенант Михаил Иванович Кравец из Киевской области.

Николай Шенин, командир звена 57-го БАП

В начале июля 1942 года 57-й БАП в составе 221-й БАД прикрывал отход частей Красной Армии к берегам Дона. Немцы рвались к Сталинграду и на Кавказ, а советские войска, ибегая окружения, пытались выйти к донским переправам и занять оборону на левом берегу великой русской реки. Наши летчики бомбили наступающие части противника в районе Острогожска, Россоши, Ольховатки, Кантемировки, Новой Калитвы.

К 7 июля авиадивизия перелетела на новый аэродром в Новомеловатке Калачеевского района Воронежской области. Старый аэродром на левобережье Дона пришлось оставить. 11-го июля огромные колонны немецких танков, автомашин и другой техники двигались по богучарским дорогам. Немцы наступали на юго-восток – к Сталинграду. В Богучаре уже сутки хозяйничали оккупанты. Галиевская переправа еще находилась в наших руках, переправа в районе Новой Калитвы была разрушена. Все стремились к станице Казанской. Летчики 57-го авиаполка проводили воздушную разведку, докладывали командованию фронта о том, где находятся советские войска, а где войска противника. В ходе отступления наши и немецкие части перемешались, и шли параллельно в этой страшной гонке - кто быстрее успеет к переправам.

Вот выдержка из разведывательной сводки 8-й Воздушной Армии № 192 за 11 июля 1942г. Ценой своей жизни эти разведданные добывали и летчики 57-го авиаполка.

«… От Нов.Калитва на Твердохлебовка до 100 подвод, наблюдением в 13.30 отмечено движение до 40 танков, 400 подвод тремя группами. От Смаглеевка на Богучар сплошная колонна танков и автомашин. В 7.05 на участке Талы – Богучар отмечено до 150 танков и 150 автомашин. Фотографированием в 10.00 на участке Смаглеевка – Расковка 256 автомашин…

11.00 – 12.50 от Бурсаков (хутор Барсуки - С.Э.) на Нов. Александровка… движение сплошных колонн автомашин с артиллерией, принадлежность не установлена. В пункте Талы до 40 танков, наблюдением в 16.30 отмечено до 70 танков…. От Титаревка до Шуриновка … до 100 автомашин. От Кантемировка на Данцевка до 30 танков. От Радченское на Медово до 150 автомашин, наблюдением в 17.15 от Радченское на Широкий 250-300 автомашин, принадлежность не установлена…»

Николай Петрович Шенин командовал звеном «Бостонов» (Б-3) 1-й авиаэскадрильи, ведомые самолеты вели летчики сержанты Дмитрий Дмитриевич Чирков и Николай Яковлевич Недогреев. Это звено получило приказ бомбить наступающие войска противника на дороге Кантемировка – Богучар. В 10-45 звено «бомберов» вылетело на выполнение боевого задания.

Лето 1942 года. Они рвались к Волге

Выдержка из оперативной сводки штаба 8-й Воздушной Армии № 0294 от 11.07.1942г.:

«...221 БАД – бомбардировочным налетом группами 4-6 самолетов уничтожала матчасть транспортных самолетов противника на аэродроме Марьевка; атаковала мотомехвойска в движении по дорогам от Талы на Богучар…Боевыми действиями выведено из строя – 24 автомашины с пехотой противника…

На аэродроме Марьевка сожжены и разбиты на земле 10 транспортных самолетов противника типа Ю-52. В момент налета …бомбардировщики были атакованы группами 6-8 Ме-109. Ведя оборонительный бой групповым бортовым огнем пулеметов сбиты 2 Ме-109 в районе аэродрома.

Свои потери – четыре Б-3 (бомбардировщик "Бостон" - С.Э.), из них один Б-3 сбит в воздушном бою в районе аэродрома; три Б-3 не вернулись на свой аэродром с боевого задания…».

В ЦАМО РФ в боевом донесении 57-го БАП № 062 за 11.07.42 г. есть такая запись:

"… штаб 57 БАП Н.МЕЛОВАТКА 13.30

1.57 БАП за период 10.45 — 12.43 двумя звеньями произвёл взлёт с задачей:

а) пятью самолётами бомбардировать мотомехчасти противника в движении по дороге Смаглеевка – Богучар.

б) одним самолетом бомбардировать переправу через р. Дон между пунктами Богучар и Бычок.

2. 10.45 звено 1 авиаэскадрильи под командой командира звена мл. лейтенанта ШЕНИНА произвело взлёт на выполнение задачи. К 13.00 звено в полном составе с боевого задания не вернулось".

Все летчики звена Николая Шенина считаются пропавшими без вести.

«Бостоны» вылетели для второго удара по противнику без сопровождения истребителей прикрытия, и, скорее всего, были сбиты вражескими истребителями. Немецкие «мессершмитты» Ме-109 базировались недалеко от Ольховатки на аэродроме Марьевка. И один немецкий летчик из этой авиационной части заявил о сбитом им «Бостоне» 11-го июля в 9-58 по берлинскому времени. 10-58 по Москве. Другой немецкий пилот заявил о двух своих победах над "Бостонами": в 9-57 и 9-59. Получается, звено в полном составе... Вот только место воздушного боя остается неизвестным. Не зафиксировано это в немецких документах.

На фото Григорий Алексеевич Осипов, 1942г.

Георгий Алексеевич Осипов, в июле 1942 года командир 1-й авиаэскадрильи 57-го БАП, впоследствии вспоминал: «Истребителей сопровождения не было… Конечно, экипажи бомбардировщиков без непосредственного сопровождения своих истребителей чувствовали себя менее уверенно, но все понимали, что сопровождать нас некому, а враг рвался на юго-восток и надо было напрячь все силы, чтобы его остановить и нанести ему максимальный урон». Вот так воевали наши летчики!

Командиры звеньев 1-й эскадрильи Сергей Митин и Николай Шенин дружили и часто подшучивали друг над другом. Георгий Осипов рассказывал о своих боевых товарищах: «Оба они были смелые и мужественные командиры. Но действовали в боевых вылетах по-разному. Если Шенин всегда шел напролом, не обращая внимания ни на какое противодействие, то Митин в каждом вылете применял различные тактические приемы и проявлял тактическую хитрость для преодоления противодействия зениток и истребителей.

— Медвежья тактика — лезть напролом — хороша в лесу, а не в небе, — подтрунивал над своим другом Митин.

— Хитрость только заменитель ума, а не ум, — парировал ему Шенин».

Летчики 57-БАП глубоко переживали гибель экипажей звена Николая Шенина. В своей книге «В небе бомбардировщики» Георгий Осипов так описывает события 11 июля 1942 года: «Ни один человек из экипажей этого звена не вернулся в полк, и как они погибли, осталось неизвестным. Прошло четыре часа после их вылета, и мы, потеряв всякую надежду на возвращение звена Шенина, обсуждали возможные предположения об их судьбе. Рябов (штурман 2-й эскадрильи) считал, что все самолеты звена сбиты немецкими истребителями, а Гладков (командир 2-й эскадрильи) предполагал, что, возможно, они потеряли ориентировку и произвели посадку на другом аэродроме.

Все так спорили, что не заметили, как к нашему аэродрому подлетели шесть истребителей Ме-109… Сделав по четыре захода, истребители противника сожгли один наш бомбардировщик, а другой сильно повредили пушечным огнем. Три других бомбардировщика, хорошо замаскированных на стоянке, немцы не обнаружили. Вся штурмовка продолжалась десять минут».

После вражеского налета на Новомеловатку командование авиаполка решило не искушать судьбу и перебазироваться на аэродром совхоза «Воробьевский». А 18 июля полк в полном составе перелетел в район Сталинграда.

Все летчики экипажа Николая Шенина приказом Военного Совета Сталинградского фронта от 9 августа 1942 года № 9/н были награждены правительственными наградами. Кравец и Шенин – орденами Красного Знамени, Репин – орденом Красной Звезды, Судников – медалью «За отвагу». По всему выходило, наградили летчиков посмертно…

Выдержка из наградного листа Н.П.Шенина из 57-го БАП

И как раз к месту вспомнилось, что богучарскими поисковиками из отряда "Память" в далеком уже 2008 году было найдено место крушения самолета "Бостон". То место между селами Травкино и Расковка местные жители называют "Гострой могилой". Командиру отряда Николаю Львовичу Новикову сообщили, что местное население активно вывозит оттуда цветной металл. Поисковики сразу отправились на "Гострую", но, к сожалению, им удалось найти немногое: мелкие детали самолета, сохранившийся полностью винт, и самое главное, табличку с двигателя самолета. На этой табличке – шильде четко читалось «Made in USA», номера двигателя прочесть не получилось. Поисковики тогда верно предположили, что ими найдено место крушения самолета «Бостон». На тот момент богучарские поисковики еще не обладали информацией из архивных документов, и Николай Новиков поручил Николаю Кальченко распросить местных старожилов о сбитом самолете.

Найденная шильда с двигателя

Весной 2015 году мне удалось пообщаться с Николаем Кальченко. Сначала я рассказал Николаю, что коллегам-поисковикам удалось установить состав экипажа пропавшего 11 июля 1942 года «Бостона» благодаря найденному еще в 1943 году ордену Ленина. И что поисковики, и просто неравнодушные люди разыскивают родственников летчиков. А у нас, у богучарцев, есть возможность помочь в поисках информации непосредственно на месте крушения самолета.

Мы вначале стали обсуждать, мог ли самолет этого звена погибнуть в районе сел Раскова — Травкино. И сошлись во мнении, что это вполне могло быть. Наши самолеты прилетели с аэродрома в районе Калача Воронежской области, и возвращаться с задания по бомбежке дороги Богучар — Кантемировка должны были в северо-восточном направлении на свой аэродром. А обломки самолета нашли южнее этой дороги. Но если «Бостоны» вылетели без прикрытия истребителей, то, встретив немецкие истребители, могли уходить от них в южном и юго-восточном направлении. Или уже подбитый «Бостон» далее летел без управления, или экипаж пытался дотянуть до линии фронта. 11 июля линия фронта в Богучарском районе проходила по реке Дон.

Николай рассказал свою версию событий 11 июля 1942 года: «Самолет сбили немецкие истребители. В районе хутора Козловка (юго-западнее Травкино 7-8 км) из самолета выпрыгнули с парашютами два летчика. Приземлились на пшеничном поле, их увидели немцы на мотоциклах. Спрятаться летчикам днем было негде, лесов у нас нет, пешком от мотоцикла не убежишь. Пойманных летчиков немцы привели на край хутора Козловка, это место по местному называлось «Млын», потому что возле мельницы. Немцы допросили наших летчиков, местное население, конечно, близко не подпускали. Затем пленников немцы расстреляли».

Местные вспоминали, что вместе с немцами из соседнего Кантемировского района пришел полицай. Этот полицай позарился на новое обмундирование пилотов. Местные жители стали их похоронить, а полицай сказал: «Я заберу их форму, им она уже ни к чему!» Но хуторяне не дали ему этого сделать, так и похоронили летчиков в местечке «Млын» хутора Козловка. Но на следующее утро увидели, что могилка разворочена, и с полузасыпанных мертвых сняты сапоги и одежда. Видимо, полицай сделал то, что задумал.

Точная дата ни у кого, с кем общался Николай, в памяти не осталась.

Хутора Козловка давно уже не существует, и найти могилу наших летчиков — задача почти невыполнимая! В этом заброшенном степном хуторе практически в каждом дворе поисковики находили куски обшивки и детали самолета «Бостон».

Найденная в х.Козловка деталь системы охлаждения двигателя "Бостона"

А потом Николай Кальченко рассказал одну из местных легенд, услышанную им от жителей сел Расковка и Луговое Богучарского района: «А еще один летчик, возможно, из этого же экипажа (точно не известно), тоже выпрыгнул с парашютом между селами Расковка и Травкино. Его тоже пытались поймать немцы, но он спрятался в лисьей или барсучьей норе, и переждал в ней день. Потом, как вспоминала жительница Расковки Марфа Николаевна Кривошаева, этот летчик вернулся почему-то в Козловку, а не пошел к фронту. Возможно, он пытался найти двоих своих товарищей. Кривошаева в 1942 году жила в Козловке, а ее родня — в селе Расковка. Туда она и переправила летчика к своей родственнице Ирине Алексеевне Кучмасовой. Несколько дней летчик прятался у Кучмасовой. Но его выдала немцам другая жительница этого села. После допроса пленника заперли в амбаре, но ему как-то удалось убежать. И добраться к своим через линию фронта. И вроде бы он приезжал после войны к своей спасительнице Кучмасовой в Расковку». К сожалению, имени и фамилии спасшегося летчика Николаю никто не сообщил.

В 1998 году в богучарскую районную газету пришло письмо от Владимира Леоненко из белорусского города Борисова. Леоненко сообщал, что разыскивает сведения о месте захоронения в Богучарском районе своего родного дяди Николая Борозна, летчика 9-го гвардейского авиаполка. Так вот, Леоненко разыскал в соседнем с Расковкой селе Луговое Хрисана Даниловича Кривошаева. Тот вместе с сестрой летом 1942 года похоронил на пшеничном поле двух советских пилотов. Фамилию одного он назвал – Репин Леонид Матвеевич — из экипажа Николая Шенина! Автор письма Владимир Леоненко ушел из жизни, как и Кривошаев, и узнать о точном месте захоронения Леонида Репина уже нет возможности.

Как жаль, что поиск тогда, в далеком 1998 году, ограничился только публикацией небольшой заметки в районной газете!

Та самая статья в газете "Сельская новь"

На найденной в 2008 году табличке — шильде, то место, где должен быть указан номер двигателя – сильно повреждено, и прочесть номер практически невозможно. Ясно читается только модель карбюратора — PD12K1. Такой карбюратор устанавливался производителем на двигателях R-2600 самолетов Douglas A-20C, в Советском Союзе их называли «Бостонами» или Б-3.

Уже в 2015 году вместе с жителем села Луговое Романом Пилипенко мы опросили старожилов Расковки и Лугового, тех, кто мог помнить события тех грозных лет. Вот что нам рассказала Екатерина Семёновна Пономарева из села Луговое:

«Я все жизнь прожила в Луговом, помню хорошо и военные годы, как их забудешь! Хорошо помню, и сама видела, как сбили наш самолет над «Гострой могилой». Из самолета выпрыгнул с парашютом только один летчик. И его, наверное, еще в воздухе немцы убили. И сразу вся техника немецкая с села поехала вверх, туда, на «Гострую». Ходил слух, что он лежал на «Гострой» до морозов, и зимой с мертвого летчика кто-то снял обувь. Вроде, так говорили. Я сама не видела. А сбили самолет летом. Когда точно? Немцы на тяжелых мотоциклах вьехали в село 10-го июля, это я точно запомнила. Где-то в это время и сбили самолет. Помню, вокруг горело все на полях, и самолет падал и горел. Это осталось в памяти.

Еще знаю, что другой наш самолет сбили над Твердохлебовкой. Не в июле, а где-то в августе месяце. И двое летчиков прятались в камышах возле речки. Меня мать послала накосить травы, я пошла к речке, стала «шморыгать» косой. Слышу, из кустов: «Девочка, девочка, не пугайся!». Я бросила косу, и побежала домой. Прибегаю, и говорю матери: «Мама, там, в камышах, наверное, наши солдаты прячутся. А я испугалась и убежала». Мать и говорит: «Иди обратно туда, бери косу и коси, а если они отзовутся, то узнай, что им нужно. И не бойся никого».

Прихожу опять туда, к камышам, и через время опять слышу голос: «Девочка, у тебя мама есть? Есть и мама, и бабушка с дедушкой, – отвечаю я. Скажи маме, чтобы передала тряпочку чистую, и привяжи ее на веточку». Видимо, раненый был среди них.

У нас в селе одна женщина работала в немецком госпитале, и я взяла у нее бинты. Мать собрала еду, и я с бинтами и едой опять пошла к камышам. «Дядя, дядя, я принесла еду». Так я ходила недели две или полторы туда, оставляла еду и воду. Из камышей летчики не выходили.

Однажды я увидела машину с немцами, они собирались ехать к речке. Я подумала, что это они будут искать летчиков. Что есть сил я побежала к камышам. Кричу: «Дядя, там немцы на машине, видно, вас ищут, уходите!». Немцы подъехали к реке, постреляли по камышам, и уехали. Меня мать потом послала к речке узнать, живы ли летчики. Они отозвались, но через пару дней ушли, видно, подлечили свои раны».

Понятно, что прошло слишком много времени, многое забылось, перемешалось и навсегда ушло из памяти очевидцев. Но факт гибели советского самолета в районе "Гострой могилы" подтвердили несколько жителей близлежащих сел. Да и находки говорят сами за себя.

Пользователям сайта Солдат.ру удалось разыскать родственников Леонида Репина. И 9 мая 2015 в Богучар приезжали его внучка Анна Аганина и племянница Зинаида Орлова. Они побывали на братской могиле в городском парке – там на плите военного мемориала высечена родная для них фамилия.

Леонид Матвеевич Репин, старший сержант 57-го БАП

Вместе с богучарскими поисковиками прошли маршем «Бессмертного полка» с портретом Леонида Репина, который навсегда остался молодым. Посетили и школьный музей в поселке Дубрава, где хранятся детали «Бостона», найденные в 2008 году. Побывали гостьи Богучара и на месте крушения самолета на "Гострой могиле", и в заброшенном нынче хуторе Козловка, где оставили горсть земли с родины Леонида Репина.

Надеюсь, что местная «легенда о бомбере» станет былью, и мы узнаем, кто из летчиков выжил, и приезжал после войны в Богучарский район. Или это летчик другого советского самолета, или совсем даже не летчик, а танкист.

Плита с мемориала в городском парке Богучара

9 Мая 2015 года. Родственники Л.М.Репина в Богучаре на акции

"Бессмертный полк"

9 мая 2015 на месте крушения самолета "Бостон"

слева направо командир Новиков Н.Л., Аганина А.В., Орлова З.М., поисковик Младинский Ю.И

9 Мая 2015г. на месте хутора Козловка

P.S. В октябре 2015 года я впервые побывал на месте крушения "Бостона". Спасибо Николаю Кальченко, показавшему это место. Да и погода благоволили нашей поездке: на автомобиле "Нива" мы без проблем добрались в район падения самолета.. Правда пришлось пройтись пешочком - такие глубокие овраги мы не рискнули переезжать даже на "Ниве".

Я представил себе картину: самолет приближался к земле с западного или северо-западного направления и ударился в восточный склон глубокого оврага.

Обломки самолета разбросало в восточном и юго-восточном направлении на расстояние около 100 метров. Там и сейчас, если пройтись с металлодетектором, можно накопать множество мелких деталей, рваной обшивки самолета.

Но у нас такой цели не было. Я просто заснял это место. Где летом 1942 года разбился самолет "Бостон".

- Вот тут винт откопали, - Николай показал на едва заметную ямку на склоне оврага.

-На какой глубине? - поинтересовался я у Николая.

- Где-то пол-метра.

Мы еще около получаса побыли там, Николай рассказывал и показывал, как проходили раскопки тогда, в 2008 году.

И оба мы пришли к такой мысли, что на этом месте обязательно должен быть установлен памятный знак! И такой знак на этом месте будет! Потому что... чтобы помнили!

Мало кому известен тот факт, что осенью – зимой 1942 года на территории Радченского района Воронежской области советскими военнопленными строилась узкоколейная железная дорога. О строительстве этой «дороги на костях» сохранилось очень немного сведений.

Прошу всех, кто обладает любыми сведениями по этой теме, подключиться к ее обсуждению!

Важна будет любая информация: как воспоминания очевидцев, так и документальные источники.

Все это ради памяти тех людей – военнопленных и местных жителей – погибших при строительстве дороги!

Для начала немного информации по теме. А ее действительно очень мало.

К осени 1942 года перед немецким и итальянским командованием возникла проблема в снабжении своих передовых частей, занимавших позиции на правом донском берегу. Отсутствие железных дорог и плохо развитая сеть дорог с твердым покрытием – все это не позволяло оккупантам осуществлять своевременную подпитку своих передовых частей. А зимовать в наших краях они собирались...

Поэтому было принято решение протянуть к фронту дорогу с узкой колеей от ближайшей железнодорожной ветки – Юго-Восточной железной дороги. Ближайшей к Богучару была станция Шелистовка. Сейчас это территория Луганской области Украины.

Часть немецкой карты А50 Старобельск (издание 1943 года)

Точно известна схема УЖД от станции Шелистовка до границы современного Богучарского района. На немецкой летной карте 1943 года можно увидеть, что узкоколейка (УЖД) начала тянулась почти параллельно ЮВЖД, затем поворачивала на восток, проходя в нескольких километрах севернее Анно-Ребриково Ростовской области.

Карты 1943 года, на которой должно было быть указано продолжение узкоколейки, у меня не было. И когда удалось найти эту карту – разочарование было очень сильным – узкоколейку немецкие топографы на ней не указали! Видимо, в 1943 году они понимали, что вермахт уже не вернется на донские берега.

Часть немецкой карты В50 Богучар (издание 1943 года)

Оставалось только одно - опрашивать местных старожилов. В один из приездов в село Лебединка Богучарского района мы вместе с Евгением Павловичем Романовым встретились с местным жителем Александром Петровичем Крамаренко. В годы войны он был ребенком, но помнил очень многое, и многое рассказал о тех страшных месяцах оккупации.

Александр Петрович на оставленной нами топографической карте нанес приблизительную схему узкоколейной железной дороги. Но только до северной оконечности села Лебединка. .

Если брать за основу схему, которую составил Крамаренко, то УЖД от границы Кантемировского района мимо бывшего хутора Копани тянулась до бывшего хутора Алексеевка. Там дорога разделялась на две ветки. Правая – уходила на восток в верховья реки Чир. А левая ветка поворачивала на север и шла между хутором Новоникольский (на карте - Хрипун) и селом Лебединка (на карте - совхоз Первомайский).

Далее, при составлении схемы УЖД я руководствовался рельефом местности, выбирая наиболее удобный с точки зрения строителя путь. Предположительно, УЖД шла, оставляя справа в яру бывший хутор Теплинка, далее мимо села Варваровка к хутору Чумаковка. По словам старожилов села Липчанка, рельсы узкоколейки заканчивались на берегу речки - притока Левой Богучарки, возле «Казенного моста».

На карте В50 Богучар приблизительно трасса узкоколейки показана мной красной линией.

Немецкие топографы очень схематично указывали УЖД на своих оперативных картах за декабрь 1942 года. Масштаб карт не позволял. Ниже пример такой карты:

Немецкая оперативная карта с обстановкой.

Пытаясь разыскать упоминания о существовании узкоколейной железной дороги в различных официальных документах, нашел лишь небольшое упоминание о ней в отчете по тылу за 1943 год:

«В конце января - начале февраля при растяжке путей подвоза до 400 км оборот машин достиг 4-6 суточного. Из положения, среди прочего, вышли за счёт - использования трофеев (6 армия снабжалась трофейным продовольствием почти месяц), немецкой узкоколейки Липчанка-Шелистовка (с 29 января по 28 февраля перевезено 10,5 тысяч тонн на железную дорогу Россошь - Каменск), привлечения войскового автотранспорта в помощь армейскому».

Таким образом, узкоколейку для снабжения использовали и советские войска. По той же причине - слабой развитости транспортной сети.

В том же 1943 году эту УЖД поставил на свой баланс наркомат путей и сообщений. По крайней мере, в официальной схеме Юго-Восточной железной дороги УЖД пунктирно указана (даже до города Богучара).

Схема ЮВЖД 1943 год

Кстати, пунктирно выделен и участок от Калача до Подколодновки. Государственный Комитет Обороны (ГКО) издал постановление № 2683 от 02.01.1943г. "О строительстве новой железнодорожной линии Калач - Богучар (поселок Подколодное на левом берегу Дона - строительство № 213)". Но уже 30 января 1943 г. Иосиф Сталин подписал другое постановление ГКО "О прекращении работ по сооружению железнодорожных линий Анна - Таловая, Эртиль - Анна, Калач - Богучар".

Источники "с другой стороны" мне недоступны. Итальянские исследователи истории 2-й Мировой войны, с которыми случайно удалось "познакомиться" на просторах интернета, прислали такую информацию.

Языков мы не знаем... Поэтому для прочтения присланного итальянского текста пришлось использовать электронный переводчик. Вот что получилось: источник "я" перевел как «Итальянские части снабжения на русском фронте (1941-1943)». На страницах 105 - 106 указано, что "в Шелистовке были развернуты частично инженерные склады для лучшего обеспечения фронтовых частей..".

А на странице 208 есть сведения о строительстве дороги:

"[...] Магистральная дорога Чертково-Кантемировка продолжается на протяжении 62 миль без единого дома на обочине, или одинокого дерева, вдоль высоких холмов в степи, было легко предсказать большие проблемы в зимний период, когда требовалось освобождать проезжую часть от снега. Хотя в жаркое время это наоборот играло на руку.

Поэтому было решено построить 58 километров новой дороги вдоль железной дороги Чертково-Сориновка-Гармашевка-Кантемировка-Шелистовка, чтобы за счет этой дорожной сетки соединить городки Гармашевку (с аэродромом и складом боеприпасов) и Шелистовку , где располагалась основная база XXXV корпуса и где проходила главная ветка железнодорожного сообщения с Радченским.

Для выполнения этой работы Дорожная служба была усилена людьми из состава 2-й батареи CDLIII артиллерийской группы и 700 рабочими (военнопленными). "

Вот выдержка из документа, хранящегося в Луганском областном архиве.

№ 94 Из акта комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в лагере для военнопленных на территории Троицкого сельсовета 7 августа 1943 г.

[...] 11 августа 1942 г. во время немецкой оккупации на территории Троицкого сельсовета Меловского района Ворошиловградской области немецким командованием был организован лагерь военнопленных в количестве 3000 человек. Комендантом этого лагеря был Франц Пабш —немец. Лагерь был размещен в двух пунктах: в хуторе Петровском и хуторе Диброво. Все 3000 человек были размещены в двух скотских сараях, находились они [сараи] в исключительно грязном состоянии: не были очищены от навоза, без какого-либо сооружения и даже без соломы.

Военнопленные, таким образом, находились в исключительно антисанитарных условиях. Площадь лагеря была огорожена колючей проволокой высотой 3 метра. Лагерь охранялся немецкими полицейскими и изменниками Родины [...] Для «провинившихся» военнопленных была построена и огорожена колючей проволокой специальная клетка размером 4 кв. метра, высотой до 1 метра.

Из свидетельских показаний граждан Троицкого сельсовета военнопленных в этом лагере кормили один раз в сутки, причем редким несоленым супом из сои и часто из необрушенного проса. Имелись случаи, когда военнопленные подвергались жестоким избиениям за то, что хотели получить лишнюю порцию.

По распоряжению командования лагеря, в частности Франца Пабша, все военнопленные немецкой охраной были раздеты и разуты, а вместо одежды были одеты в лохмотья, причем обувь совершенно не выдавалась. Пленные были, по существу, голые и босые.

Большое стремление колхозников помочь в одежде и питании пленным немецкой охраной категорически запрещалось. Несмотря на запрещения, рискуя своей жизнью, колхозники все же оказывали помощь в питании, одежде, обуви. Путем опроса комиссией установлено, что колхозница Павленко Харитина Анисимовна наварила ведро картофеля, взяла булку хлеба и понесла военнопленным. При передаче была обстреляна полицией, в результате чего [из числа военнопленных] было убито 2 человека и 3 ранено.

Изморенных голодом военнопленных заставляли работать по 15—16 часов в сутки непосильной физической работой по строительству дороги от разъезда Шелестовки до города Богучара. На этих работах военнопленные использовались как тягловая сила. Заставляли по 3 км носить на плечах непосильные для человека сырые бревна; тот, кто обессиливал, подвергался жестокому избиению прикладами и палками и в бессознательном состоянии сажался в клетку-карцер. В таком состоянии находились военнопленные в карцере без пищи и воды по 2—3 суток и снова избивались, как только приходили в сознание. ..»

Читать документ полностью...

По мере того, как узкая железная лента все дальше ползла к линии фронта, вместе с ней двигались и лагеря военнопленных. Такие лагеря находились в селе Лебединка - там содержалось около 1500 человек. Был лагерь и в совхозе №106 (ныне - хутор Варваровка) Радченского района.

Читать продолжение

Василий Платонович Маснев родился в 1919 году в селе Гороховка Верхнемамонского района. Еще до войны он окончил неполную среднюю школу, а затем танковое училище.

Отец Василия, Платон Евсеевич, старый большевик, участник Гражданской войны. Во время Отечественной войны он служил командиром роты на Калининском фронте, затем помощником начальника штаба по разведке 9-й армии. В бою за г. Ржев был тяжело ранен разрывной пулей в правую ногу, награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Мать работала в колхозе.

Маснев В.П. Холст, худ. М. Батищев. 1965. Музей Верхнемамонского лицея.

Василий Маснев с первых дней войны – на фронте. Во всех боевых реляциях по награждению Маснева отмечается его мужество, отвага и стойкость в борьбе с фашистами. И действительно, вся его боевая биография связана с героическими подвигами.

В одном из первых боев, 10 июля 1941 года, в составе 220 мотострелковой дивизии, лейтенант Василий Маснев, командуя танком командира бригады полковника Смирнова, вступил в бой на Витебском аэродроме, занятом врагом. Он дважды водил свою машину в атаку, уничтожил один танк, один пулемет, замаскированный в разбитом самолете. В том же бою он поджег склад ГСМ из 10 цистерн. Во время второй атаки вражеский снаряд попал в башню танка и смертельно ранил командира бригады. Тов. Маснев вывез тело полковника Смирнова из-под огня и вернулся в бой. Он храбро повел свою машину навстречу танкам противника и подбил еще два танка. В бою танк Маснева получил повреждение от снаряда и вынужден был выйти из боя. За этот героический подвиг Василий Маснев был награжден орденом Красного Знамени.[1]

17 апреля 1942 года 162 танковая бригада Маснева вошла в состав 25 танкового корпуса, а старший лейтенант Маснев был назначен командиром танкового батальона. В июле корпус занял оборону на северной окраине Воронежа с задачей удержать и расширить Чижовский плацдарм, не допустить противника к Дону в районе Семилук. Жестокие бои продолжались более двух недель. 16 сентября 1942 г. в бою за кирпичный завод в районе Чижовки фашисты имели успех. Маснев вывел свой танковый батальон навстречу врагу, когда пехота соседней дивизии начала отступление и оставила боевые позиции. Он спешил танковый десант, задержал отступающих бойцов и в атаке вернул их на огневую позицию, что обеспечило взятие кирпичного завода. Занятый рубеж он удерживал до конца следующего дня 17 сентября 1942 года. За этот подвиг командир 25 танкового корпуса генерал-майор Павлов наградил В.П. Маснева вторым орденом Красного Знамени.[2]

Так уж случилось, что танкист Василий Маснев освобождал от врага свою малую родину. В декабре 1942 года 25 танковый корпус прибыл в Верхний Мамон и принимал участие в операции «Малый Сатурн». До родной Гороховки всего семь километров. Накануне наступления, в ночное время, Василий посетил родительский дом и встретился с матерью. А утром, 17 декабря 1942 г., он повел свой танковый батальон на позиции итальянской армии. Ломая сопротивление врага, танкисты уничтожили 15 дзотов, восемь пулеметных точек, до батальона пехоты противника. На Подъемном логу, вблизи от хутора Красное Орехово, танк Маснева вышел на линию фронта, защищенную минным полем. Под гусеницами танка полыхнул взрыв, командир со свом экипажем погибли смертью героев.[3] Но путь для танков был открыт, и они устремились в сторону села Филоново, освободили Твердохлебовку, Вервековку и Галиевку. 19 декабря танкисты корпуса уничтожили Алексеево-Лозовскую группировку врага. 1 января 1943 года приказом по 25 танковому корпусу старший лейтенант Маснев Василий Платонович был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени посмертно.

…Наступил март 1943 года. Танкисты 25 танкового корпуса с боями ушли на запад, освобождая родную землю от врага. По ранению вернулся с фронта отец Василия, Платон Евсеевич. Рассказала ему мать о своем последнем свидании с сыном. Да только весточки от него уже давно не было. Отцовское сердце почувствовало беду. Наутро он отправился на поле боя. Нашел подбитый танк и опознал сына по родинке на голове под шлемом. Сам выкопал могилу и похоронил Василия на сельском кладбище. Своими руками смастерил обелиск с красной звездочкой. Время не уничтожило память о солдате войны. До сих пор маленькая тропинка вьется от проселочной дороги к обелиску. Помнят гороховцы своего земляка героя-танкиста.

---

[1] ЦАМО, ф. 33, оп. 682523, д. 17.

[2] ЦАМО, ф. 33, оп. 682524, д. 1004.

[3] ЦАМО, ф. 33, оп. 682525, д. 449.

Автор: Д.Ф.Шеншин, с.Верхний Мамон

Про таких людей, как Сергей Владимирович Чупраков, недаром говорят: «Человек на своем месте!» От жителей Медовского сельского поселения я слышал о нём много добрых слов. В один из приездов главы Медовского сельского поселения по рабочим делам в Богучар мы с ним и познакомились. Почти мой ровесник по возрасту, Сергей Владимирович оказался простым и приятным в общении человеком, лишенным какой-либо пафосности и высокомерия, свойственного некоторым представителям местной власти.

Сергей Владимирович Чупраков

Выросший и проживший почти всю сознательную жизнь в поселке Дубрава, Сергей Владимирович с неподдельным уважением всегда отзывался о своем знаменитом земляке — Николае Львовиче Новикове, создателе и командире поискового отряда «Память». И Николай Львович всегда хвалил своего главу за ту помощь и поддержку, которую тот всегда старался оказывать богучарским поисковикам. Как и многие работники администрации Медовского сельского поселения.

Как-то глава поселения и поделился с поисковиками своей давней мечтой — чтобы в каждом из сел Медовского поселения стоял памятный знак с фамилиями земляков, не вернувшихся с фронтов Великой Отечественной войны.

Тогда и закипела совместная работа, поисковики отряда «Память» "пробивали" по архивам фамилии жителей поселения. Сергей Владимирович, не смотря на свою занятость по работе, лично объезжал старожилов своих сел и хуторов, уточнял всё у местных бабушек и дедушек. В результате нашей совместной кропотливой работы и были составлены списки погибших уроженцев и жителей по Медовскому поселению: селам Медово и Каразеево, заброшенным ныне хуторам Хлебному, Сухому Логу, Кленовому.

Сергей Владимирович и сам «пристрастился» к поиску в базе данных «Мемориал», ему лично удалось разыскать сведения об нескольких уроженцах села Медово, которые не числились ранее в списках администрации поселения.

"Сам прикоснулся к истории" - говорил об этом Сергей Владимирович.

9 Мая 2015 года в селе Медово был торжественно открыт памятник уроженцам и жителям села, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Тут и пригодились списки, которые совместно составляли поисковый отряд «Память» и администрация поселения.

Ковалевы, Своеволины, Гончаровы, Жуковские, Зеленские, Кирбабины, Мелаевы, Пономаревы, Рябченко, Тынянские, Толстолуцкие... Всего - 146 человек по селу Медово Богучарского района.

Все расходы по изготовлению и установке памятника взяла на себя администрация Медовского сельского поселения.

Побольше бы нам таких глав поселений!

Современное польское руководство стремится забыть вклад Советского Союза в спасение их страны от нацизма
Федора Никитовича Ковалева, партизанский псевдоним – Теодор Альбрехт, называли в Польской Народной Республике героем советского и польского народов. Он один из самых известных советских участников антифашистского Сопротивления на польской земле. Ковалев станет заместителем командующего Гвардией Людовой (с 1 января 1944 года – Армией Людовой) – вооруженными формированиями Польской рабочей партии во 2-м партизанском округе Люблинского воеводства. При этом он продолжал командовать легендарным отрядом имени Адама Мицкевича. За боевые заслуги Федора Никитовича наградили боевыми орденами Польши – Крестом Грюнвальда 2-й и 3-й степени, Крестом Храбрых, а также другими наградами.

Главнокомандующий Армии Людовой генерал Михал Жимерский (в белом плаще в центре). Фото 1944 года

МЕСТЬ ЗА ДРУГА

«Красивый и темноволосый, с энергичным крутым подбородком и внимательными карими глазами», – так описывает Федора Ковалева в своей книге «Последняя зима» дважды Герой Советского Союза, командир партизанского соединения генерал Алексей Федоров.

На фото Ковалев Ф.Н.

Почему у Ковалева, русского по национальности, был немецкий псевдоним? Он отвечал на этот вопрос так: «Да чтобы фашисты знали, что и советские немцы мстят нацистам. Альбрехт – это фамилия моего погибшего друга». А у бойцов его отряда был и другой ответ: «Фашисты будут завывать от злости». Вместо якобы убитого Федора появился новый командир отряда Теодор Альбрехт.

Эта весть быстро облетела окрестности и дошла до оккупантов. Пьяные полицаи, которые расклеивали немецкие листовки про Альбрехта, с ненавистью и, вероятно, от страха кричали местным жителям: «Этот немец изменил фатерланду и фюреру и командует в нашем районе всеми бандитами». Что было в листовках? «Тот, кто его возьмет в плен или доставит в Люблин мертвым, получит большую награду». Но когда советские бойцы из отряда имени Адама Мицкевича вошли в состав партизанского соединения Алексея Федорова, наш герой станет сражаться с врагом уже под своей настоящей фамилией.

Псевдоним мог спасти от расправы родственников партизан на оккупированных немцами территориях. В партизанских отрядах могли быть засланные немецкие информаторы. Поэтому одного из командиров, Николая Слугачева, называли – «Тадек Русский» и т.д. Из 40 тыс. советских участников антифашистского Сопротивления в европейских странах около 18 тыс. были партизанами и подпольщиками в Польше. К началу 1944 года в этой стране сражались более 100 отрядов с участием советских бойцов.

ПРЕДАННАЯ ПАМЯТЬ

Власти современной Польши уже официально и повсеместно стали предавать забвению память о многих советских бойцах польского Сопротивления. Исчезло упоминание и о Федоре Ковалеве. Было приказано не вспоминать и об очень известном факте самопожертвования.

Весной 1944 года в оккупированной Варшаве находилась группа подрывников Армии Людовой. В ее составе был также и партизан из «отряда Федора» Иван Осипович Буллах. Группа вступила в бой с эсэсовцами. Немцы не могли справиться с партизанами и погнали впереди себя мирных жителей. В живых из всей группы остался лишь харьковчанин Иван Буллах. Не мог наш герой стрелять и бросать гранаты в варшавян, чтобы скрыться в канализационном люке и спасти свою жизнь. Иван Буллах застрелился, чтобы не попасть в руки врагов. Интересно бы узнать о подобном самопожертвовании в войсках наших союзников в этой войне, например у американцев?

Еще один, но довольно показательный пример. Отважного командира отряда имени Котовского, крымского татарина двухметрового роста, Умера Адаманова называли Мишка-Татар, Мишка Грозный. Поляки часто запугивали полицаев. «Вот придет грозный Мишка-Татар, он вам всем покажет». Адаманов погибнет в неравном бою, но не допустит истребления эсэсовцами жителей одного поселка. В этом поселке, а также в Варшаве установили памятники герою. Почему такая забота именно об этом советском партизане, когда в Польше все больше стирается память о советских воинах-освободителях? Умер Акмолла Адаманов проживал до войны в Ялте. Его близкие, как и все крымско-татарское население, было депортировано из Крыма. На родине героя нет памятного знака в его честь. В 2011 году в Польше отметили 95-летнюю годовщину со дня рождения Мишки-Татара. Почему польские СМИ очень заметно информировали об этом событии? Дело в том, что восстановлением памяти о герое начал заниматься Меджлис крымско-татарского народа, представителей которого радушно принимали на высоком уровне в Польше. Там выступали политики и из окружения Мустафы Джемилева – ныне бывшего председателя Меджлиса, известного своей антисоветской и антироссийской деятельностью. Проводились молебны мусульманского духовенства на могиле Мишки-Татара. Надеюсь, что в российском Крыму память о советском партизане и патриоте Умере Адаманове будет достойно представлена!

БИОГРАФИЯ ГЕРОЯ

Федор Ковалев оставил неопубликованные рукописные воспоминания. Владимир Голодчук, зять нашего героя (проживает в подмосковной Коломне), прислал мне текст этих воспоминаний. А личный архив Федора Никитовича находится в Мариуполе. Там проживает его внучка. Недавно Владимир Владимирович сообщил мне, что в связи с известными событиями он пока не получил из Мариуполя фотографии Федора Ковалева военного периода.

С большим интересом я прочитал воспоминания Ковалева. Он родился 1 января 1919 года в селе Ново-Никольское Богучарского района Воронежской области. Там он жил до 1933 года. Потом переехал в город Миллерово Ростовской области. Окончил 10 классов. Мечтал поступить в институт на физмат. Но получилось так, что попал в Воронежское военное училище связи, которое окончил 10 июня 1941 года. В партию вступил в военном училище. Приехал в воинскую часть на постоянное место службы, и началась война. На Западном фронте командовал ротой связи 254-го отдельного батальона связи 20-го стрелкового корпуса 13-й армии. При выходе из окружения был ранен и попал в плен. В плену Ковалев находился 10 дней. Эти дни были мучительным адом. Как он бежал из плена?

Памятник бойцам Армии Людовой. Фото Томаша Чарутоновича
При отправке в немецкий тыл он выпрыгнул ночью из вагона поезда. Ковалев пишет: «Никакой параши в вагоне не было. Можно представить, что там творилось. Пленные не могли сидеть, они переполнили вагон и стояли все время. Целый день не кормили и не поили. А когда бросили несколько буханок хлеба-суррогата, началась давка, душили друг друга. Все буханки растоптали. На остановке вытащили 12 трупов. Еще одни сутки прошли, и вновь вынесли трупы. Вагон заметно опустел. Федор и несколько других пленных составили план побега. Они увидели, что окно закрыто тонкой решеткой из колючей проволоки. В вагоне у одного пленного была свернутая на поясе плащ-палатка. А другой имел складной нож. «Мы разрезали палатку на части и связали их. Получилась длинная и крепкая веревка. Один ее конец привязали за крюк под окном в вагоне. Сумели снять на окне с помощью куска материи решетку с колючей проволокой. Второй конец веревки бросили ночью в окно. Потом, помогая друг другу, перелезали через окно и по кускам плащ-палатки спускались. Потом прыгали. На наше счастье скорость поезда на этом участке не была большой. Прыгали и те (а были и такие), кто в вагоне ранее проклинал коммунистов, своих командиров, считал, что немцы победят. За побег даже одного пленного немцы расстреливали всех оставшихся в вагоне. Тамбура с часовыми в этом вагоне не было. Охрана была в тамбурах через два вагона впереди и позади».

Уже тогда Федор Никитович думал о создании отряда мстителей. Нескольким соратникам передал пароль для связи. Но при падении на землю Федор еще больше повредил свою раненую ногу. Он не мог быстро идти. Пролежал на земле, потом с трудом пошел. Ранним утром встретил поляка на телеге, который по лесной дороге довез его до болота. Указал место для безопасного перехода, дал ломоть хлеба, кусок говядины и напоил водой. Перейдя болото, Федор увидел неприметный польский хутор. Никого из вагона он так и не встретил. Его укрывали польские крестьяне. Они спросили его: «Сколько вам лет?» Федор ответил, что 22 года. Услышал в ответ: «Не ври». Ему дали зеркало, он посмотрел на себя и ужаснулся, на него смотрел изнуренный, лет сорока человек…

Ему повезло, старая хозяйка дома с 1914 года жила в России как польская беженка. У нее остались добрые воспоминания о русских. Когда Федору давали пищу, то требовали не есть много, он мог заболеть от этого. Первые дни он очень долго спал – и пошел на поправку.

Как только начал ходить без посторонней помощи, то приступил к созданию партизанской группы из бывших советских военнопленных. У Федора, как доверительно называли отряд Ковалева местные крестьяне, царила железная дисциплина. В нем воевали русские, украинцы, поляки, немцы, грузины, евреи. И для всех был один закон: спасать товарища, даже рискуя жизнью.

Есть и не менее любопытные факты.

Отряд Федора Ковалева вначале носил имя польского национального героя XIX века генерала Юзефа Бема. Генерал сражался с русскими войсками за свободу Польши и Венгрии. Затем он уже как мусульманин в звании турецкого фельдмаршала станет верным слугой султана. И такие национальные герои имеются в Польше. Портрет генерала был даже на денежной купюре Польской Народной Республики. Потом отряд Ковалева-Альбрехта станет носить имя польского поэта и патриота Адама Мицкевича. В «отряде Федора» воевали поляки разных политических взглядов. Их объединяло горячее желание победить ненавистных тевтонов – нацистов. В своем командире они видели искреннего защитника их многострадальной родины. Может, поэтому в сведениях о столкновениях советских партизан с отрядами польской Армии Крайова (АК) об отряде Ковалева нет данных. А ведь формирования АК вели иногда локальные боевые действия против наших партизан, несмотря на запрет польского правительства в Лондоне, решившего отказаться от борьбы с СССР до окончательного разгрома нацистской Германии.

Бойцами отряда Ковалева-Альбрехта были и немецкие антифашисты.

МНОГОНАЦИОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ

В одном из архивных документов, озаглавленном «Организационная структура и штатное расписание отрядов Гвардии Людовой/Армии Людовой в Люблинском воеводстве», есть отряды не только с названиями в честь польских национальных героев, в том числе воевавших с Россией. Там есть также отряды имени Феликса Дзержинского, Григория Котовского, Николая Щорса, Василия Чапаева и др. При этом в отряде, где советских бойцов было больше, чем польских, командиром мог быть поляк. И наоборот, там, где были в основном польские партизаны, мог быть и советский командир. Так в отряде имени Дзержинского командовал поручик Станислав Сикорский, а его заместителем был Федор Пащенко, лейтенант РККА.

В живописном Полесском национальном парке на юге Люблинского воеводства для многочисленных туристов построили смотровые площадки. Проложили туристические тропы. Там же потомки спасенных советскими партизанами и Красной армией поляков демонтировали памятную плиту с упоминанием командира отряда имени Юзефа Бема – Федора Ковалева. На этом месте находился лагерь его отряда. Такая вот своеобразная память.

В первом своем бою партизанская группа Федора уничтожила полицейский пост, здания почты, управы и захватила оружие. Весной 1942 года отряд Ковалева вошел, как ранее указывалось, в состав формирований Гвардии Людовой. Заместителем Ковалева станет польский патриот Ян Холод. Он героически погибнет в бою. Отличились в боях и также пали смертью храбрых командиры партизанских групп отряда. Это Яков Николаев, он же легендарный «Чуваш», армянин Михаил Петросян и другие верные сыны нашей родины.

Показателен еще один пример мужества советских и польских партизан этого отряда в районе Парчевских лесов в декабре 1942 года. Читаем рапорт командования Гвардии Людовой: «Партизаны (400 бойцов) отличились в двухдневном бою с 6 тысячами солдат вермахта и полиции, которых поддерживали танки и авиация. Партизаны вырвались из окружения, нанеся большие потери оккупантам». Есть и другие примеры. Партизаны из засады уничтожили колону жандармов, а затем и группу пришлых бандеровцев. Партизаны «отряда Федора» совершают налет на спиртовой завод, снабжавший чуть ли не все немецкие части в Белоруссии, сжигают его и выливают 3 тыс. литров спирта, который был нужен отнюдь не только «для сугреву», как можно подумать.

Несмотря на трудности в обеспечении взрывчаткой, особенно в начальный период борьбы, партизаны отряда пускали под откос вражеские эшелоны. «Рельсовая война» продолжалась до самого отступления немцев из Польши. Читаем информацию Советского информбюро от 6 июня 1943 года, утреннее сообщение: «Близ Люблина (Польша) партизанский отряд имени Адама Мицкевича вел ожесточенные бои с немецкой карательной экспедицией и нанес противнику большие потери. Ранее партизаны пустили под откос два немецких эшелона. При крушении одного эшелона было убито 20 немецких офицеров и большое количество солдат». О заслугах Ковалева-Альбрехта красноречиво свидетельствует рапорт командующего Вторым Люблинским партизанским округом, направленный главному командованию Гвардии Людовой: «В настоящее время отряд имени Адама Мицкевича под командованием Феди – Теодора Альбрехта является важнейшим из всех партизанских групп».

В свою очередь, в сборнике, изданном Министерством обороны Польши к 30-летию освобождения страны от фашистских захватчиков, находим: «В районе Люблина было несколько групп советских солдат и офицеров, бежавших из фашистского плена. Одной руководил осетин Давид, другой – чуваш Николаев. Позднее они присоединились к отряду советского офицера Ф. Ковалева, который был замечательным организатором. За короткий срок ему удалось сплотить отдельные группы в боеспособную единицу… Польские патриоты восхищались им…»

В сентябре 1943 года командование Гвардии Людовой установило связь с советскими партизанами из соединения Алексея Федорова, которое прибыло из Черниговской и Волынской областей. В апреле 1944 года партизаны отряда Ковалева-Альбрехта из числа советских граждан и сам Ковалев переходят в состав этого соединения. А затем всех тех, кто был танкистом, летчиком, словом, не пехотинцем, направляют в действующую армию. Ковалев будет служить в контрразведке «Смерш» 13-й армии. В той самой армии, в которой он начинал службу в звании лейтенанта связи. Последнее его воинское звание подполковник. В первые мирные годы он служил на Западной Украине, где шла борьба с отрядами украинских националистов. По неизвестным даже его близким причинам он был понижен в звании до старшего лейтенанта, а затем уволен из армии. В 1964 году его восстановят в прежнем звании. Через год, в 46 лет, он станет инвалидом 2-й группы – последствия ранения, плена и партизанской деятельности. До самой своей кончины в 1996 году он проживал в поселке Новомлиновка Розовского района Запорожской области. Несколько раз приезжал в социалистическую Польшу, где его торжественно встречали как героя.

В хорошей компании даже длинная дорога переносится по-другому. Именно в такой компании выехал в действующую армию 8-го декабря 1942 года корреспондент газеты «Правда» Александр Васильевич Устинов.

Из недавно освобожденного от итальянцев города Серафимовича — бывшей казачьей станицы Усть-Медведицкой — путь Александра Васильевича и его коллег - военных корреспондентов - лежал в село Нижний Мамон Воронежской области. В районе малой излучины Дона вскоре должны были начаться важные события, для освещения хода которых и направлялись наши герои.

На фото А.В. Устинов

Сидящий на переднем пассажирском месте легковушки Алексей Сурков — душа компании — так и сыпал остротами. Пытались не отстать от Суркова и другие пассажиры — военные корреспонденты Николай Атаров, Александр Устинов, Пётр Лидов и Аркадий Шайхет.

В три часа дня 11-го декабря, немного уставшие, они въехали в Нижний Мамон. Село Александру Устинову поначалу не показалось: «...какое-то нескладное: мало зелени, бедные хаты. Совершенно нет уборных, отсутствуют заборы..» - так писал он в своем дневнике. Но теплота души хозяев хатёнки, в которую определили на постой прибывших корреспондентов, заставила тех забыть некоторые бытовые неудобства. Квартиранты постепенно обустроились, а за бесконечными разговорами и игрой в домино время проходило незаметно. Вскоре подъехали колллеги: Михаил Сиволобов, сотрудник газеты «Правда», и Марк Вистинецкий из «Красной звезды».

Но нужно было работать, готовить материал для редакции, и Александр Устинов для «дела» познакомился с командованием 126-го полка 41-й гвардейской стрелковой дивизии. Полк перед наступлением расположился в Нижнем Мамоне. Комполка гвардии майор Павел Внук разрешил сделать несколько снимков в 1-м стрелковом батальоне. Кадры эти, сделанные 13-го декабря, по воспоминаниям Александра Устинова, оказались вполне «приличными». Корреспондент побывал на позициях минометчиков и связистов батальона.

На фото расчет минометчиков из 1-го стр. батальона 126-го гв сп. (район с.Нижний Мамон 13 декабря 1942г.)

К вечеру 13-го Александр Васильевич остался один, коллеги его, и попутчики, поразъехались по заданиям своих редакций. Устинов же занялся священнодействием — процессом проявки фотографий.

Знакомые командиры намекнули — ждать осталось недолго. И вот, поздно ночью с 15-го на 16-е декабря, Александр Устинов вместе с Вистинецким выехали в соседнее село Верхний Мамон.

В своем дневнике Александр Васильевич очень подробно описал события первых дней общего наступления. Привожу некоторые выдержки из его дневника, опубликованные в журнале "Родина" за 2011 год:

«…Это селение (В.Мамон — С.Э.) расположено на берегу Дона. Переправа, к ней тянутся четыре дороги. Уже ночь. Звездное небо, земля покрыта легким туманом. С горы хорошо видно, как по всем магистралям мерцают фары автомашин. Остались считанные часы. Везут боеприпасы, людей, питание и многое другое, что необходимо в наступательном бою. К переправе через крутой овраг пробираются танки КВ, Т-34 и другие, окрашенные в темную краску. Каждый из них имеет свое наименование: «На Запад», «За Родину», «Багратион», «Чапаев» и др. На танках — автоматчики в белых костюмах. Их много — целый корпус...»

В штабе полка, куда зашли военкоры, связисты при тусклом свете коптилок принимали донесения. Встретивший гостей командир полка подполковник Григорьев сообщил: - Дан приказ выступить через 15 минут.

Надо было успеть в штаб 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Добрались!

На фото командир 41-й гв сд генерал-майор Н.П. Иванов

Начальник артиллерии корпуса генерал-майор Лебедев рассказал гостям много интересного. В пустой хате (местные жители были временно эвакуированы) при свете ламп, сделанных из 37-мм гильз, военные корреспонденты стали свидетелями последних часов подготовки всеобщего наступления.

«… Артподготовка начинается в 8.00. Недавняя разведка боем уточнила огневые точки противника. Пушки на месте, но нет бензина — это задерживает подвоз боеприпасов. Входит командир артполка и докладывает:

- Товарищ генерал, 3-й дивизион стоит. Нет бензина.

- Достаньте волов. Пушки должны быть на месте вовремя, - приказывает Лебедев.

Скоро два часа ночи. Непрерывно звонит полевой телефон, генерал отдает последние приказания… Сверка часов. Двигаемся в путь, хочется спать...» .

Ровно в 8-00 грянул первый выстрел — и началось… За ходом первого дня наступления с Осетровского плацдарма Устинов и Вистинецкий следили с командного пункта командира 41-й гв сд генерал-майора Николая Петровича Иванова — где-то там южнее высоты 191,0, в дыму разрывов, пытались прорваться к хутору Красно-Ореховое батальоны недавнего знакомца Александра Устинова - командира 126-го полка гвардии майора Павла Внука.

На фото Аркадий Шайхет

Напряжение на КП дивизии нарастало: итальянцы ожесточенно сопротивлялись. Недалеко от КП сосредоточился танковый корпус - для атаки. Связи нет - провода порвали танковые гусеницы. Воздух оставался за авиацией противника, которая непрерывно бомбила наступающих.

"Из наблюдательного окошка видно, как двинулась целая армада наших танков прорывать передний край противника. Фрицы усиленно бомбят. Загорелся один, второй, несколько подорвалось на минах. Ухает дальнобойная артиллерия... Появилось солнце, мороз крепчает. Наступление продолжается не совсем четко, боевой план вряд ли будет выполнен — плохо поработала инженерная разведка. Много наших танков вышло из строя. Во второй половине дня появились первые партии пленных...».

В блиндаже у комдива Иванова стало тесно, и военные корреспонденты ушли к медикам. Раненые и обмороженные бойцы поступают ежеминутно. Кровь, боль, стоны - но наши медики работают чётко.

Дорогами наступления. Декабрь 1942 года.

Переночевав на командном пункте 4-го гвардейского стрелкового корпуса, с утра военкоры принялись за работу. В только что освобожденном от итальянцев хуторе Красно Ореховое (хутор был полностью разрушен в ходе боев) Устинов встретил Аркадия Шайхета. Они увидели «настоящее поле битвы»: разрушенные итальянские блиндажи, разбитые и брошенные артиллерийские орудия, трупы погибших при прорыве обороны… По дороге мимо хутора двигались бесконечные колонны наступающих войск. Корреспонденты непрерывно щелкали затворами своих фотоаппаратов.

Бойцы рассказали корреспондентам из Москвы, как из стрелкового оружия подбили «Хенкель-111», который врезался в землю и взорвался на собственных бомбах.

К вечеру на попутных Устинов добрался до совхоза «Богучарка» (сейчас — поселок Вишнёвый). В совхозе в оставшихся целыми домах разместился штаб 41-й гвардейской стрелковой дивизии. Здесь Александр Васильевич чудом остался жив — спасла его, можно сказать, случайность и журналистское любопытство. В совхозе итальянцы оборудовали под каждым домом бомбоубежища, из любопытства спустившись в одно из них, Александр услышал наверху громкие взрывы. Поднявшись на поверхность, узнал, что произошло: оказывается, отступая, итальянцы заминировали уцелевшие дома. Многие работники штаба дивизии при взрыве мин получили ранения или были контужены. К тому же вскоре начался обстрел села из дальнобойных орудий. Пришлось пешком идти в Твердохлебовку.

Богучар 20.12.1942 г.

Утром 18-го декабря Александр Устинов снимал в Твердохлебовке. А вот передать отснятый материал оказалось очень сложно. Никак не получалось «поймать» попутку в направлении села Гадючье. К вечеру на подводе удалось-таки «доковылять» до совхоза, и утром 19-го, опять же на попутках, до села Гадючье. В Гадючьем Александр Васильевич сделал удачные снимки: брошенные итальянские орудия и танкетки на фоне полуразрушенной церкви, итальянское кладбище. Главное, в Москву ушло 53 негатива.

«20 декабря на военторговской (столовая) машине приехал в Богучар. Живописный городок, расположенный в лощине, изуродован. В горсаду кладбище. Недалеко от крестов приготовлены новые могилы. Разрушен памятник богучарским партизанам. Пара танкеток. Жители на волах везут свое имущество. Время три часа дня...».

На фото траурная процессия у здания педагогического училища

В центре города военкор Устинов заснял здания педагогического училища и бывшей земской управы, дома и брошенную технику на улице Володарского, городской парк и … огромную колонну военнопленных.

Вслед за штабом 4-го гвардейского стрелкового корпуса в район Миллерово нужно было ехать и Александру Васильевичу. В ночь на 24-е декабря вместе с офицерами-связистами он выехал в штаб корпуса, заночевать пришлось у танкистов в селе Шуриновка. Через село Титаревка, мимо Гартмашевки (там еще сражались окруженные немецкие части) путь нашего героя лежал в Ростовкую область — к городу Миллерово.

Было бы несправедливо не рассказать о коллегах Александра Устинова, вместе с ним освещавших ход наступления на Среднем Дону.

Автор очерка «Таня», из которого страна узнала о подвиге Зои Космодемьянской, Петр Лидов, также доверял сокровенные мысли своему дневнику, что было, конечно же, запрещено. В декабре 1942 года Петр Лидов записал в свой дневник такие строчки:

На фото Пётр Лидов

«15 декабря 1942 г. Были у полковника — командира стрелковой дивизии. Скоро наступление. Алексей Сурков сказал, что нам следует побывать в районе главного удара. Нам удалось выехать в грузовике. Поздно вечером мы высадились в совершенно пустой, темной и холодной деревне Бычок. С трудом нашли избу с целыми стеклами. Сурков добыл дров, разломав забор, а я топил. Вскоре в комнате стало жарко. Мы улеглись.

16 декабря. Проснулись на рассвете. Наблюдали артподготовку. Прошли с Сурковым около 12 километров пешком. Началась бомбежка. В этот же день побывали в редакции армейской газеты «За нашу победу».

17 декабря. Мой день рождения. Начал писать корреспонденцию «Новое наступление на Дону». Вечером выехал в Калач. Остановка в Никольском. В нашу машину грузили раненных при бомбежке.

18 декабря. Приехал в Калач, дописал корреспонденцию и поздно вечером передал в Москву для «Правды»…

О литературном секретаре «Красной Звезды» Марке Аркадьевиче Вистинецком вспоминал тогдашний ответственный редактор газеты Давид Иосифович Ортенберг (Вадимов):

«На фронт вылетел Марк Вистинецкий, и для следующего номера уже получен его очерк «На поле боя». Имя Вистинецкого не часто появлялось на страницах газеты, хотя писал он много. По должности он числился у нас литературным секретарем, писал в основном передовые статьи, и его из-за этого величали «передовиком». Отличались его передовые публицистическим накалом, а главное, писал он их очень быстро и обогнать его мало кто мог. А что это означало для газеты в ту пору, не трудно понять. Часто важнейшие события нагрянут поздно ночью, а откликаться на них надо сразу же. Бывало, писать передовую надо было за час-полтора до выхода номера. В этих случаях за перо брался Вистинецкий.

На фото Марк Вистинецкий и Давид Ортенберг. Над передовицей газеты "Красная Звезда"

Не раз он просил меня и даже требовал, чтобы его послали хотя бы на денек-два на фронт. Не может, объяснял он, писать передовые, не понюхав пороху. Вот и третьего дня зашел он ко мне и с обидой, настойчиво сказал:

— До каких пор вы будете меня держать в... тени?

В общем, выехал он на Юго-Западный фронт и передал очерк о том, что видел на полях сражений в среднем течении Дона. А через пару дней пришла его новая корреспонденция «Как были разгромлены четыре вражеских дивизии». Это — разбор операции, в которой с большой эрудицией раскрывалось оперативное искусство наших военачальников в руководстве большим сражением.

Любопытна концовка корреспонденции:

«К рассвету все было закончено. Перестрелка стихла. На юго-восток потянулись колонны наших частей, разгромивших врага. На север поплелись многочисленные колонны пленных. Четыре неприятельских дивизии прекратили свое существование... Когда мы прибыли сюда вскоре после боя, высоко в небе кружился немецкий самолет. Он долго петлял над полем, не открывая огня и не сбрасывая бомб. Очевидно, этот самолет был прислан, чтобы разведать, что же здесь произошло, куда девались четыре гитлеровских дивизии. Наши бойцы, посмеиваясь, говорили: «Смотри, смотри, обрадуешь Гитлера»...»

Село Гадючье, 19.12.1942г.

В том самом очерке «На поле боя», напечатанном в номере «Красной Звезды» за 23-е декабря 1942 года, автор рассказал о тяжелых боях и беспримерном героизме солдат и офицеров 1-й стрелковой дивизии. Как освобождали хутор Свинюхи (Тихий Дон), превращенный итальянцами в опорный пункт обороны, как на плечах отступающего противника ворвались на окраину города Богучара, как штурмовали село Дьяченково — Марк Аркадьевич рассказал (конечно, соблюдая требования цензуры военного времени) в своем материале. Вот, отрывок из его первого очерка о наступлении в районе Среднего Дона:

«… высоту в районе Свинюхи противник превратил в настоящую крепость. Отвесные скаты преграждали путь с фронта, а с флангов они прикрывались проволочными заграждениями, минными полями, плотным огнем. Гитлеровцы рассчитывали, по меньшей мере, на длительную осаду Свинюхи, но командир Солдатенков (командир 415-го стрелкового полка 1-й стрелковой дивизии Федор Федорович Солдатенков — С.Э.) опрокинул этот расчет. Разведав неприятеля боем, он обошел Свинюхи, а потом, продвинувшись вглубь, повернул часть своих сил и ударил с тыла по опорному пункту. В коротком, но жарком бою, враг был разгромлен….

Ночью подразделения N-ой дивизии стремительным ударом овладели городом Богучар. На подступах к селу Дьяченково, в семи километрах от Богучара, фашисты снова решили дать бой. Он ввели в дело резерв пехоты и немало огневых средств. Но наши бойцы скрытыми подходами просочились в село. Вечером здесь бушевал огонь, а утром штаб дивизии проезжал через село, направляясь на новый командный пункт, больше чем в 20 километрах впереди. Улицы были запружены неприятельскими автомашинами с различным имуществом, завалены трупами фашистов и оружием...».

На фото писатель Н.С. Атаров

Писатель Николай Сергеевич Атаров во время войны был военным корреспондентом. В 1943 году он пишет одно из своих самых знаменитых произведений о войне — короткий, но очень пронзительный рассказ «Изба». Повествование о простой деревенской женщине, в избу к которой перед декабрьским наступлением на Дону просились на ночлег и солдаты и командиры, автор написал после своей командировки в район Среднего Дона. Может, хозяйка такой крестьянской избы в одной из левобережных донских деревень (Подколодновки, Журавки или Нижнего Мамона), пустившая переночевать и автора, и стала прообразом героини этого рассказа.

По разному сложились судьбы наших героев, запечатлевших в фотографиях и печатных строках героическую страницу в истории Богучарского края. Кого-то ждала всесоюзная слава, участие и победа в различных фотоконкурсах, кого-то обычная рутинная редакционная жизнь.

А автор знаменитой "Тани" Петр Лидов не дожил до Победы. Во время командировки в освобожденный от фашистов украинский город Полтаву, майор Петр Александрович Лидов погиб во время налета немецкой авиации. Вместе с двумя своими коллегами.

Плита с фамилиями погибших военных корреспондентов

Выдержка из наградного листа: «...Выполняя специальное задание редакции газеты «Правда», тов.Лидов выехал на аэродром, где базировались английские самолеты. Во время налета на этот аэродром вражеской авиации тов.Лидов погиб смертью храбрых при исполнении своих служебных обязанностей.

За образцовое выполнение заданий редакции в условиях сложной боевой обстановки, за проявленное при этом мужество и бесстрашие тов.Лидов достоен посмертного награждения орденом Отечественной войны 1 степени».

"Песня военных корреспондентов", слова Контстантина Симонова, музыка Матвея Блантера.

"От Москвы до Бpеста нет такого места

Где бы не скитались мы в пыли,

С Лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом,

Сквозь огонь и стужу мы пpошли.

Без глотка, товаpищ, песню не заваpишь,

Так давай по маленькой хлебнем,

Выпьем за писавших, выпьем за снимавших,

Выпьем за шагавших под огнем.

Выпить есть нам повод за военный пpовод,

За У-два за Эмку, за успех,

Как пешком шагали, как плечом толкали,

Как мы поспевали pаньше всех.

От ветpов и стужи петь мы стали хуже,

Но мы скажем тем, кто упpекнет,

С наше покочуйте, с наше поночуйте,

С наше повоюйте хоть бы год.

Там, где мы бывали, нам танков не давали,

Но мы не теpялись никогда,

На пикапе дpаном и с одним наганом

Пеpвыми въезжали в гоpода.

Выпьем за победу, за свою газету,

А не доживем, мой доpогой,

Кто-нибудь услышит, кто-нибудь напишет,

Кто-нибудь помянет нас с тобой.

От Москвы до Бpеста нет такого места

Где бы не скитались мы в пыли,

С Лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом,

Сквозь огонь и стужу мы пpошли.

Выпьем за победу, за свою газету,

А не доживем, мой доpогой,

Кто-нибудь услышит, кто-нибудь напишет,

Кто-нибудь помянет нас с тобой"

В один из дней марта 2016 года в школьном музее поселка Дубрава было, как говорится, яблоку негде упасть. В гости к радушному хозяину — командиру поискового отряда «Память» Николаю Львовичу Новикову — приехала делегация одного из учреждений города Богучара.

На три часа гости забыли о своих делах, заботах и проблемах — они с удивлением и восхищением рассматривали экспонаты, собранные за многие годы поисковой работы, и увлеченно слушали ставшего экскурсоводом Николая Львовича.

И когда гости Дубравы уже собирались в обратный путь, к Новикову подошла женщина:

- Меня зовут Вера Николаевна. Слышала, что Вы можете мне помочь! Многие годы моя семья пытается узнать место, где погиб и был похоронен Кривоногов Иван Степанович. Мой дедушка. Родился он приблизительно в 1910 году недалеко от Дубравы — в Савкино. Был такой хутор…

Вера Николаевна рассказала Николаю Львовичу, что по семейным «преданиям» её дедушка ушел на фронт летом 1941 года, и погиб в последние дни войны в окрестностях Берлина. Извещения о гибели в семейном архиве, увы, не сохранилось.Как и фотографии воина.

Так началась история одного поиска…

В июне 1941 года уходили на фронт мужчины из сёл и хуторов Радченского района. Получив повестки, обняв на прощанье родных, шли колоннами в сторону райцентров - Богучара и села Радченское. Моя прабабушка Александра Даниловна рассказывала, как провожала своего мужа, колхозного бригадира из села Мёдово, на войну. Может быть, в одной команде с моим прадедом уходил навсегда из села и Иван Степанович Кривоногов. В Мёдово оставалась семья Ивана Степановича. На следующий день мёдовские мальчишки нашли место, уже довольно далеко от села, где их уходившие на войну отцы и старшие братья останавливались передохнуть и пообедать. Прабабушке передали лежавшие на видном месте ложку и тарелку, которые она положила в котомку мужу — почему-то прадед решил их оставить — видимо знал, что найдут. Мой прадед Максим Свиридович погиб в феврале 1942 года под Старой Руссой.

А его земляк Иван Кривоногов дошел до границ Германии. Летом 1944-го года был награжден медалью «За боевые заслуги». Из наградного листа и удалось узнать боевой путь Ивана Кривоногова. Воевал он в составе 328-й стрелковой дивизии. С июля 1941 по август 1942-го — на Южном фронте, с октября 1942 по январь 1943 — на Закавказском фронте, с мая по август 1943г. — на Северо-Кавказском. Затем были 1-й Украинский и 1-й Белорусский.

С ноября 1942 года — воюет в составе 404-й отдельной роты химической защиты 328-й стрелковой дивизии. В боях за польский Медзижец Иван Степанович отличился, участвуя в разведке.

"На Берлин!"

Выдержка из наградного листа на красноармейца-химика Ивана Кривоногова, который: «...в любых условиях всегда выполнял все боевые задания командования, за что неоднократно ему объявлялась благодарность. Особенно отличался при выполнении боевых заданий, будучи совместно с общевойсковой разведкой. В боях за город Медзижец красноармеец Кривоногов в числе первых ворвался на станцию…, помогая пехотным подразделения в овладении городом. Ведя огонь по отступающему противнику, подавая пример другим, красноармеец Кривоногов действовал с оружием в руках бесстрашно и отважно. В результате чего, поставленные задачи командованием и химслужбой дивизии, разведгруппа с честью выполнила. На станции были захвачены и доставлены в подразделение ценные образцы химзащиты. Красноармеец Кривоногов предан Родине, достоен правительственной награды – медаль «За боевые заслуги».

Приказом по 328-й дивизии от 19 августа 1944 года наш земляк был награжден медалью «За боевые заслуги», как указано в приказе, «за образцовое выполнение задач командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество».

Фольварк на польской карте 1947 года издания

Пройдя с боями всю Польшу, к середине апреля 1945 года части 328-й стрелковой дивизии (которой было присвоено почетное звание Варшавской) занимали позиции на восточном берегу реки Одер. Дивизия готовилась к последнему и решительному броску на Берлин.

Вот здесь, где-то на восточном берегу Одера и погиб Иван Кривоногов. Из донесения о безвозвратных потерях 328-й стрелковой дивизии стало известно, что 14 апреля 1945 года красноармеец Кривоногов погиб и был захоронен «с левой стороны дороги, идущей из Кенисберга на Витнец против фольварка Гохэн».

Где находились эти Кенисберг и Витнец, и тем более фольварк Гохэн, известно не было! Версия о российском Калининграде (бывшем Кенигсберге) в качестве места захоронения была отметена сразу. Нужно было искать другой Кенигсберг – видимо, в Германии их было несколько.

И действительно, искомые города были вскоре установлены! Уже после разгрома Германии часть её территории, что была к востоку от рек Одер и Нейсе, отошла к Польской Республике, и немецкие города получили польские названия. Так, городок Кенигсберг стал именоваться по-польски Хойна, а Витнитц – Витница.

Удалось найти карту-«километровку» военных лет, была на ней нанесена и дорога, соединяющая эти два городка. Но никого фольварка с названием Гохэн – на этой карте указано не было!

Фольва́рк (польск. folwark от диалектизма нем. Vorwerk) — мыза, усадьба, обособленное поселение, принадлежащее одному владельцу, помещичье хозяйство – так определяет значение этого слова всезнающая Википедия.

Но на другой карте – уже польской 1947 года издания – к северу от города Витница был указан фольварк Гехеге (Gehege). Вероятно, этот тот самый фольварк Гохэн из донесении 328-й дивизии! Другого населенного пункта с похожим названием в том районе просто нет!

Паспорт воинского захоронения в г.Хойна (Польша)

Источник https://www.obd-memorial.ru

Спасибо польскому поисковику пану Войцеху Бещински из Гданьска, который сообщил, что на месте фольварка Гехеге сейчас находится населенный пункт Витничка (Witniczka). К сожалению, учтенного захоронения в том месте не существует, как не удалось пану Войцеху разыскать и точных сведений о проведении в послевоенные годы перезахоронений из района Витнички.

Ближайшее братское захоронение расположено как раз в городке Хойна (бывшем Кенигсберге), но фамилии Кривоногова в списках известных отсутствует. А неизвестных – более 3000 воинов!

Собранные "всем миром" сведения командир богучарских поисковиков Николай Львович Новиков передал внучке воина. Вера Николаевна и сообщила:

- Дочке Ивана Степановича (моей матери) уже 82 года. Она благодарит судьбу, что дожила, и узнала о том, как воевал и где погиб бою её родной отец!

Часто я вспоминаю эти слова — ведь и во мне проснулся интерес к истории уже ближе к сорока годам. Правда, базис интереса был заложен еще советской школой.

Берег мой, покажись вдали

краешком, тонкой линией!

Берег мой, берег ласковый!

Ах, до тебя, родной, доплыть бы,

Доплыть бы, хотя б когда-нибудь…

За те несколько лет, что открыл для себя поисковую работу, хочешь — не хочешь, а «обрастешь» множеством знакомств, чаще, конечно, виртуальных. Просишь людей о помощи, и сам пытаешься в меру своих возможностей помочь коллегам по поиску.

Один из таких знакомцев и сообщил мне, что совершенно случайно обнаружил среди документов Центрального архива Министерства обороны … письма советских военнопленных. Эти письма различными путями были переданы в Советский Союз по линии международного комитета Красного Креста… и не оправлены адресатам. И среди этих писем есть и адресованные в нашу Воронежскую область.

А почему же эти письма — весточки из небытия, не дошли до жен, матерей, отцов попавших в плен советских солдат и офицеров?

А вот и ответ — прямой и жестокий! Письмо исполнительного комитета Союза Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца Советского Союза от 5 сентября 1946 года на имя начальника управления по учету потерь Красной Армии генерал-майора Шавельского:

«При этом прилагаю полученные в разное время и по разным каналам материалы относительно советских военнопленных. В виду того, что Исполкому СОКК и КП СССР было предложено эти письма родственникам не пересылать (!), прошу их использовать только как материал для Ваших целей — учета».

Вот так! Только для учета! Сотни и тысячи писем не дошли до адресатов, сотни и тысячи семей не узнали о судьбе своих родных!

Попавшие в плен советские люди передавали весточки домой из Италии, Румынии, Финляндии, из других стран Европы и Северной Африки, но только не из Германии. Это говорит о многом. Гитлеровская Германия жестокое обращение советскими военнопленными формально оправдывала тем, что Советский Союз не подписал Женевскую Конвенцию об обращении с военнопленными от 1929 года. А одним из пунктов Конвенции являлось обеспечение права военнопленных на получение и отправление писем и другой корреспонденции.

Союзники Германии на этот вопрос, видимо, смотрели «помягче».

Кроме писем военнопленных, также были запрятаны в архивы на долгие годы сообщения на Родину от так называемых «перемещенных лиц». Красный Крест действовал по всему миру, и советские граждане, не по своей воле оказавшиеся в различных его уголках, пытались связаться с Родиной, дать знать о себе!

Среди сотен писем «из плена» как собственноручно написанные, так и подписанные стандартные бланки - «жив, здоров...».

В село Бычек Петропавловского района так и не дошло одно из таких «стандартных» писем на бланке Красного Креста:

«.. Я здоров. Я попал в плен к итальянцам и чувствую себя хорошо. Вскоре меня переведут в лагерь для пленных, откуда я сообщу мой новый адрес. Только тогда я смогу получать ваши письма и отвечать на них. Сердечный привет» … и подпись.

Это письмо в село Бычек Ефимии Гавриловне Шерстюковой написал Андрей Шерстюков, рядовой 733-го полка 136-й стрелковой дивизии. Кем он приходился Ефимии Гавриловне - сыном или мужем - неизвестно. В Книге Памяти Петропавловского района Воронежской области Андрей Шерстюков не числится, может быть, ему повезло вернуться домой к своей семье.

Как, надеюсь, дождалась семья и Ишутина Василия Михайловича из Козловского района Воронежской области, Василий в феврале 1945 года направлял отцу это коротенькое письмо:

«Я жив, здоров. Был ранен, попал в плен. Бежал во Францию. Сейчас свободен. Ожидаю возможности возвращения на Родину. Целую всех крепко. Скоро увидимся».

А вот у Изотова Андрея Семеновича из села Шубное Острогожского района шансов вернуться из финского плена было очень мало. Как он писал супруге Степаниде Изотовой из лагеря 18 июня 1942 года: «...лишился одной ноги, теперь выздоровел. Прошу выслать фотокарточку...». Умер Андрей Изотов 12 марта 1943 года, как указано в трофейном документе, от «общей слабости», и захоронен в финском населенном пункте Коккола. Фамилия нашего земляка указана на плите братского захоронения.

В село Пасека Богучарского района (так указано в письме) летом 1944 года направлял весточку, что «жив, здоров», Плохов Георгий Иванович, родившийся в 1914 году. Могу предположить, что если бы Георгий Иванович призывался Богучарским или Радченским РВК, то и в адресе получателя непременно указал бы Радченский район. Видимо, он покинул село Пасека еще до образования Радченского района. В селе Пасека проживали, да и в настоящее время живут люди с фамилий Плаховы. Важный момент: в Книге Памяти Богучарского района Георгий Иванович Плахов (или Плохов) не числится.

Я привел только несколько фамилий земляков-воронежцев, чьи письма так и не дошли до получателей…

В начале 1990-х годов поисковики из Минской области Белоруссии разыскивали в Богучарском районе родственников летчика Тихона Григорьевича Котлярова. Запрос на поиск приходил, конечно же, в адрес районной газеты «Сельская новь». Два раза (!) наша газета печатала небольшие статьи-объявления — в 1993 и 1994 годах. Вот, крайнее из них:

«… 23 июня 1941 года пропал без вести лейтенант 313 отдельного разведывательного авиаполка Тихон Григорьевич Котляров 1920 года рождения, уроженец с.Ново-Никольское…

Очень надеемся, что откликнутся все, кто знал летчика, расскажут о нем, о его родных. Тихон Григорьевич Котляров не пропал без вести, его трагическая судьба установлена...».

Никто так и не откликнулся…

А судьба нашего земляка Тихона Котлярова оказалась действительно трагической. Вот что пишет в своей книге «1941-й: пылающие рубежи Днепра и Сожа» белорусский писатель Николай Борисенко:

Летчики 313-го орбап. 1941. Источник фото: книга Н.Борисенко «1941-й: пылающие рубежи Днепра и Сожа»

«… В первые дни войны в районе Белосток — Волковыск в немецком окружении оказалось более 350 тысяч бойцов и командиров 3-й и 10-й армий Западного фронта, с которыми полностью отсутствовала связь. Как следует из боевого пути 313-го авиаполка, по приказу К.Е.Ворошилова и Б.М.Шапошникова летчики полка в течение нескольких дней установили местонахождение окруженных частей, наладили с ними связь...

А сделать это в первые дни войны было непросто. Боязнь диверсантов и шпионов, неразбериха и паника погубили многих летчиков и связных, пытавшихся установить связь с окруженными войсками.

Подтверждением тому служат сведения из редких архивных документов.

«Связные лейтенант Котляров Т.Г. и младший лейтенант Решетченко Н..М. на бомбардировщике из 313-го орбап 23.6.41г., для установления связи с войсками, по спецзаданию командующего Западным фронтом выброшены на парашютах в район Волковыска. По словам начальника связи 10-й армии капитана Малыша, лейтенант Котляров и младший лейтенант Решетченко командирами штаба 10-й армии признаны как диверсанты.

Не смотря на то, что они называли фамилии командиров штаба 313-го отдельного разведывательного авиаполка, которых капитан Малыш знал хорошо, все же они были расстреляны». Следует добавить, что … Решетченко и … Котляров, уроженцы Полтавской и Воронежской областей, все послевоенные годы числятся пропавшими без вести, место их захоронения неизвестно...».

У Владимира Высоцкого есть такие строки:

«Я вам мозги не пудрю — уже не тот завод.

В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.

За что мне эта злая, нелепая стезя?-

Не то чтобы не знаю — рассказывать нельзя.

Мой командир меня почти что спас,

Но кто-то на расстреле настоял,

И взвод отлично выполнил приказ,

Но был один, который не стрелял...»

Это у Владимира Семеновича в песне кто-то «не стрельнул», а тогда, 23-го июня никто не смог спасти от глупой смерти летчиков Котлярова и Решетченко.

Оставалась надежда, что белорусским поисковикам каким-то чудесным образом удалось найти место захоронения так нелепо погибших летчиков.

Дмитрий Бриштен из Молодечненского района Минской области (именно его отец Вячеслав Бриштен начинал этот поиск, и пытался найти родственников Котлярова и Решетченко) сообщил, что место захоронения летчиков осталось неизвестным. А искали родных, чтобы рассказать им горькую правду.

Как сказал Дмитрий Бриштен, тогда «в результате переписки со всем Союзом» отозвались родственники второго летчика — Николая Решетченко.

Из документов, размещенных на сайте Мемориал, известно, что отец Тихона Котлярова — Григорий Григорьевич, проживал в городе Богучаре по адресу: переулок Лево-Северный, дом №4.

… Лето сорок второго. Тяжелые оборонительные бои докатились и до Дона в пределах нынешнего Богучарского района Воронежской области. На этом участке фронта река стала рубежом, где было остановлено продвижение врага вглубь нашей территории. В военных сводках тех дней упоминались мало кому известные названия населенных пунктов: Сухой Донец, Монастырщина, Абросимово.

Через эти и другие села спешно шли к переправе на левый берег Дона беженцы со скарбом и отступающие части Красной Армии. Среди массы людского потока и техники был и смолянин Александр Котов, танкист. Но он не ушел вместе со всеми за Дон, а был оставлен на оккупированной земле с небольшой группой для сбора разведданных. Скрывалась она в лесистых оврагах. Добытые сведения переправляли к своим ночью вплавь.

По ночам разведчики приходили к местным жителям расспросить обо всем, что те видели, слышали за день. Селяне, изгнанные фашистами из своих домов в открытое поле, вырыли землянки и жили в них. Они делились с красноармейцами хлебом, снабжали табаком. Но были в Сухом Донце и те, кто предал Родину, стал прислуживать врагу. Это они однажды навели фашистов на лесную балку, где скрывались днем отважные разведчики. Завязался неравный бой. Александр Котов, тяжело раненый в ногу, выполз из кольца карателей.

Нашла его в горящей ржи девушка Елена Столповская. Привела в землянку и стала лечить. Дезертир-предатель, местный староста выследил их. Однажды он пришел к Столповским и спросил, кто чужой у них живет? Елена не растерялась, ответила: «Мой муж, но мы не зарегистрированы».

«Что же ты живешь с ним не по закону, - спросил он с издевкой. Давай-ка, собирайтесь, да оденьтесь получше, я вас к новым властям свожу, они оформят все честь по чести».

На фото Елена Столповская

Подогнав телегу, староста помог посадить в нее Александра Котова, и повез их с Еленой в комендатуру, что находилась на центральной усадьбе нынешнего совхоза «Радченский». Добрались они туда уже к вечеру. Александра и Елену посадили под замок в омшанник.

Утром их повели на первый допрос, потом еще. А во второй половине дня, ближе к вечеру, из комендатуры вышли два автоматчика. Они конвоировали небольшого роста, сероглазого парня и девушку с короткой стрижкой. Лена шла в легком ситцевом платьице с косынкой в руке. Александр сильно хромал.

Улица была безлюдной. И только возле одного из домов стояла куча женщин, детей. Поравнявшись с ними, Елена на мгновенье остановилась, и взмахнув косынкой, крикнула: «Люди, нашим передайте…». Её слова оборвал сильный толчок в спину автоматом.

Дойдя до кузницы, что стояла на краю села, они свернули в лесистый овраг. Вскоре оттуда простучала злая дробь автоматных очередей.

Только через несколько дней одному из местных жителей удалось тайком побывать на месте казни. Он сказал, что палачи убитых закопали.

Через полгода, в декабре сорок второго, Красная Армия перешла в наступление. Враг покатился из этих мест назад, на запад. А в феврале сорок третьего останки расстрелянных перенесли в братскую могилу, место для которых выбрали среди белых акаций. Из девяти навечно покоящихся в ней точно установлено только имя Елены Павловны Столповской. Второе имя установлено не полностью: фамилия Котов, имя – Александр, родом из Смоленска. Вот и все, что известно о нем.

Кто помнит их, откликнитесь!»

Борис Триль, журналист, г.Москва, 1989 год.

От автора (Бориса Триль)

«Уважаемые товарищи! Обращается к вам ваш земляк. Родился я и провел свое детство в совхозе «Радченский». Дальше жизнь сложилась так, что теперь я живу в Москве, работаю журналистом. Почти каждый год приезжаю на родину. То, что испытываю всякий раз, нашло отражение и в подготовленном для вас материале «Люди, нашим передайте…».

Это не первое обращение к затронутой теме. Подобного содержания материал был мною опубликован в областной газете г.Смоленска. На него откликнулась женщина. Она рассказала мне, что у нее пропал без вести на фронте брат Котов Александр Трифонович. Был он танкистом и очень похож на описанного мной красноармейца.

На мой запрос из ЦА МО СССР ответили, что у них в документах не числится Котов Александр Трифонович. А вот Котов Александр Трофимович есть. Сообщили, что его отец Трофим Б. проживал на такой-то улице Смоленска и так далее. А из Смоленского райвоенкомата сообщили, что у них и в других райвоенкоматах города Котов Александр Трофимович не числится.

Все бы ничего, но на указанной Центральным архивом улице Смоленска никто из родных откликнувшейся на публикацию женщины не проживал. На мой новый запрос Центральный архив не ответил, хотя прошло уже полгода. Я снова сделал запрос. Теперь жду ответа от них. Если не будет, то надо будет отправляться в Подольск самому, где и находится архив.

Очень рассчитываю на вашу помощь. Думаю, что после публикации должны откликнуться те, кто помнит эти события. Хотя, конечно же, прошло так много времени. Но не нужно терять надежды. Нужно, во чтобы то ни стало, установить, кто похоронен в братской могиле. Сестра Котова мне написала, что у нее не вернулись с фронта отец и четыре брата. И все они пропали без вести. Вот как ждут наших вестей о Котове Александре Трифоновиче. И мама у него еще жива, ей 80 лет.

Я был в Сухом Донце, разговаривал с очевидцами, родными Лены. Собрал определенный материал. Помощь мне оказал и мой друг детства Новиков Николай Львович. Это он начинал поиск, спасибо ему за это. Только у него возможности ограниченные. А мне, как журналисту, пришлось быть в Смоленске, Киеве, где живут сестры Лены. Но первое слово сказали «красные следопыты» совхоза «Радченский».

Очень прошу Вас, товарищи, если будут отклики на публикацию, познакомить меня с ними. Для меня это станет тем материалом, на основе которого я хочу подготовить публикацию для центральной газеты, чтобы вывести поиск на более высокий уровень».

Прошло 27 лет с момента публикации…

Пару лет назад Николай Львович Новиков попросил меня посмотреть по документам сайта ОБД Мемориал – может, появились какие-либо «новые» документы о судьбе героев статьи «Люди, нашим передайте…». Болела душа у Николая Львовича: все-таки это был первый серьезный поиск его «красных следопытов».

Вот, какие сведения мне удалось разыскать в процессе поиска:

Имеется донесение штаба 114-й танковой бригады о том, что сержант Александр Трофимович Котов, 1920 г.р., уроженец города Смоленска, механик-водитель, пропал без вести, как сказано в документе - «остался при отходе части в районе Россошь 10.07.1942г.». Из документа известно, что отца воина звали Котов Трофим Б., проживал в Смоленске на улице Первомайской, дом 23.

Мог ли танкист 114-й тбр оказаться в нашем степном краю? В те жаркие дни июля 1942 года части Красной Армии отходили к донским переправам. В каком месте переправились на левый берег основные силы 114-й танковой бригады, для меня осталось неизвестным. А отставшие от бригады военнослужащие отходили в общей массе отступающих войск Юго-Западного фронта. В поисках переправы, не разрушенной немецкой авиацией, сержант Котов вполне мог добраться до района Сухого Донца.

В массе документов на сайте ОБД Мемориал удалось найти донесение Смоленского РВК от декабря 1946 года. В нем список безвозвратных потерь «по заключению Смоленского райвоенкомата». В числе не вернувшихся с фронта воинов, числится и красноармеец Александр Трифонович Котов, 1921 г.р., уроженец деревни Черновка Смоленского района. Его мать звали Прасковья Николаевна, проживала она в д.Глубково Сожинского сельского совета Смоленского района.

Именно эта семья откликнулась на первую публикацию Бориса Триль и поддерживала связь с журналистом и «красными следопытами» Николая Новикова. Так вот, сестра Александра Котова сообщила журналисту, что ее отец и четыре брата также пропали без вести в годы войны. В этом же донесении Смоленского РВК указан, видимо, и глава семьи Котовых — Трифон Демьянович, 1896 г.р., его призвали в армию уже после освобождения Смоленска от оккупации, 30 сентября 1943 года. Весточки домой он так и не прислал.

Книга Памяти Смоленской области (1 том) сообщает, что «КОТОВ Александр Трифонович (Трофимович), сержант, механик-водитель 319 ТБ 114 ТП... Пропал без вести 10.07.1942г.». Для справки: в состав 114 танковой бригады входили два отдельных танковых батальона: 319-й и 320-й.

А вот в Книге Памяти Богучарского района почему-то указано, что за связь с партизанами была расстреляна в совхозе «Радченский» Столповская Екатерина Петровна, 1924 г.р. А Столповская Елена Павловна, 1917 г.р., в 1941 — 1945 годах погибла в бою.

В школьном музее поселка Дубрава (бывшая центральная усадьба совхоза «Радченский») хранятся воспоминания местных жителей, свидетелей событий Великой Отечественной войны. Чупракова М.С. вспоминала: «… был такой случай. Поймали шестерых красноармейцев. Яму им выкопали возле колодца старики. Их расстреляли и закопали. Помню как вели на расстрел Столповскую, а она кричала нам, чтобы сообщили ее родителям...».

На плите братской могилы в поселке Дубрава только две фамилии… Александр Котов и Елена Столповская. И две их фотографии...

3 декабря в России отмечается День неизвестного солдата. Этот праздник призван увековечить память, воинскую доблесть и бессмертный подвиг погибших в боевых действиях российских и советских воинов, чьи имена остались неизвестными.
Инициатива установления этой даты принадлежит участникам движений, занимающихся поисками останков погибших воинов и увековечением их памяти, – такую идею они выдвинули в ходе встречи с тогдашним руководителем администрации президента РФ Сергеем Ивановым, который поддержал это предложение.
Дата для праздника выбрана не случайно — 3 декабря 1966 года в ознаменование 25-летней годовщины разгрома немецких войск под Москвой прах Неизвестного Солдата был перенесен из братской могилы на 41-м километре Ленинградского шоссе и торжественно захоронен в Александровском саду у стен Кремля в Москве.
На месте захоронения 8 мая 1967 года был открыт мемориальный архитектурный ансамбль "Могила Неизвестного солдата".
В центре мемориала находится надгробная площадка из красного гранита с бронзовой пятиконечной звездой, в середине которой горит Вечный огонь славы, зажженный от пламени, пылающего на Марсовом поле в Санкт-Петербурге. На надгробье надпись — "Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен".
© РИА Новости

Богучарский поисковый отряд "Память" и его бессменный командир Николай Львович Новиков уже много лет занимается тем, чтобы неизвестных солдат, погибших при защите нашей Родины, стало, хоть не на много, но меньше. К сожалению, очень редко нам удается найти медальон, или именную вещь, которые бы позволили точно идентифицировать погибшего воина. Да и найденные вкладыши медальонов не всегда возможно прочитать. Но не смотря на все эти трудности, такая работа будет продолжаться.

Как будет продолжена поисковая работа в архивах. И она уже дает первые плоды! Богучарским поисковым отрядом "Память" установлены фамилии воинов, умерших от ран в селе Шуриновка. И вот через несколько дней будет установлен памятный знак в этом богучарском селе.

Проводится работа с администрацией Твердохлебовского сельского поселения по увековечению памяти пленных красноармейцев, расстрелянных фашистами в хуторе Белый Колодезь.

Изготовлен памятный знак, посвященный экипажу советского бомбардировщика "БОСТОН". Известны их фамилии.

Установлены 28 фамилий воинов, погибших в районе места боя 8-й роты. И такая работа будет обязательно нами продолжена!

«1 - ГО МАЯ БУДЕМ В БЕРЛИНЕ»
В краеведческом музее города Богучар висит фотография моего деда Гончарова Тимофея Игнатьевича, уроженца с. Монастырщина Богучарского уезда. Его биография во многом сходится с жизненным путем, который
сложился у сотен его сверстников, выходцев из беднейшего крестьянства в период бурных событий, потрясавших до основания царское самодержавие. В 17 лет он встретил Октябрьскую революцию, как вспоминала
моя мама «ее идеи захватили его полностью и за них он боролся до конца своей жизни». Революционные события из центра России, как известно, быстро переместились в Богучарский край. Именно в нашем крае родилась знаменитая на всю Россию 40-я Богучарская стрелковая дивизия имени Серго Орджоникидзе. И, именно, богучарские партизаны дали первый отпор немецко –гайдамацким войскам в мае 1918 года. Тимофей Игнатьевич с братом Андреем сначала вступили в отряд красных партизан, а потом два с лишним года воевали на различных фронтах гражданской войны и дойдя до Крыма только в 1920 году демобилизовался, вернулся в с. Монастырщину.
Здесь на границе с бывшей областью Войска Донского шла жестокая борьба за закрепление устоев Советской
власти. В округе свирепствовали банды Колесникова, Варавы, Чекуши, залетали различные Маруси и т.д. Налеты каждой банды начинались, как вспоминала Евгения Ивановна Гончарова, «с того, что искали и тут же рубили сельсоветчиков и активистов, затем грабили население и исчезали». Как большевика и красного командира деда избрали председателем Монастырщенского волисполкома. Секретарем исполкома был избран Филиппов Иван Григорьевич. Волостной исполком того периода решал практически все вопросы сельского хозяйства, культуры, образования, исполнения декретов Советской власти, защиты граждан от налетов бандитов. Созданные из бывших фронтовиков сельского актива во главе с коммунистами ЧОНа, не раз отражали нападения
небольших отрядов бандитов, труднее было справиться с большими бандитским отрядами.
Как вспоминала моя мама Мария Тимофеевна: «Не раз, уже будучи взрослыми, мы с братом просили рассказать отца о прошлом, о работе председателем волостного Совета.
Однажды поздней осенью 1920 года ночью на село налетел большой конный отряд. Мой дед разбудил отца и сказал, что в селе идет стрельба. Отец раздетый выскочил в окно, прыгнул на коня и ускакал в город за подмогой.
Когда отряд красногвардейцев прискакал в с. Монастырщина, отец горечью узнал, что активисты села, отстреливаясь ушли на Дон, бандиты догнали их у песчаного берега Дона и зарубили 17 человек. Из них в
живых остался только секретарь Совета Филиппов Иван Григорьевич. Сабля бандита проломила ему череп и его посчитали мертвым. Когда жители подбирали погибших, то в нем обнаружили признаки жизни и затем односельчане отходили его.
Впоследствие он снова работал в Совете». Тимофей Игнатьевич принимал активное участие в создании
колхозов в селах Монастырщина и Пасека. В 1930 году его перевели на работу в отдел Богучарской милиции, а в 1931 г. избрали председателем Загребайловского (ныне Луговского – Е.Р.) сельского Совета. Гончаров Тимофей
Игнатьевич (1900 -1943). «Нередко в адрес работников Советов, - вспоминала дочь Мария Гончарова, - посылались угрозы. Не раз мы находили записки у порога своего дома, в которых отцу грозили, что в такой – то час он будет убит. Отец смаялся над такими угрозами, успокаивал семью, и принимал меры к розыску авторов угроз. Однажды отцу сообщили, в какой день и где будет скрываться главарь бандитской шайки. Отец вызвал милицию из г. Богучар, сделал засаду. Бандит ночью посетил свою знакомую из с. Твердохлебова. Огород ее
усадьбы выходил к реке, где росли камыши. В камышах была высохшая копанка.
Участники облав скрыто подошли к дому и рассредоточились по всему огороду. В доме пьянствовали долго. Уже за полночь свет в окне погас. Бандит вышел во двор, постоял, послушал и потихоньку пошел к реке. Потом лег в копанку и захрапел.
Тут его схватили и увезли в Богучар. Мы дома знали, чем был занят отец в эту ночь и очень боялись за его жизнь».
Моя бабушка Гончарова Евгения Ивановна рассказывала, что однажды на мужа написали донос в ОГПу.
ку Поздно вечером за ним приехал «черный ворон» (специальный автомобиль для арестантов – Е.Р.) его пришли арестовывать, но кто – то из друзей предупредил его. Игнат Тимофеевич вышел во двор с маузером в руке и, увидев среди огепеушников знакомого милиционера, предупредил: «Кто первый подойдет
того и положу!» «Черный ворон» уехал без арестованного. Позже во всем разобрались. В 80- х годах XX века работая в Партийном архиве Воронежской области, мне удалось найти документ - о
восстановлении Гончарова Игната Тимофеевича в ВКП (б).
Гончарова Т. И. Через два года в конце 1933 года деда избрали председателем колхоза «Заветы Ильича» в с. Новоникольское, где он проработал до 1936 года, а затем его перевели на работу секретарем
парторганизации колхоза «Серп и Молот» Радченского района. Уже перед войной Тимофея Игнатьевича назначили начальником политотдела Липчанской МТС. В июне 1941 года Тимофей Игнатьевич ушел добровольцем на фронт. Мария Тимофеевна Романова (Гончарова) вспоминала: «Когда отец уходил на
фронт, давал нам с братом наказ пойти учиться на учителя. Сведения от него мы получали скудные. В солдатских треугольниках к нам поступали его короткие приветствия и уверенность в победе над врагом. Где он и что с ним мы не знали.
И только весной 1944 года пришло извещение о том, что Гончаров Тимофей Игнатьевич партизан Великой Отечественной войны погиб под деревней Кавязы Кличесвкого района Могилевской области. Внизу стояла подпись легендарного руководителя партизанской армии Ковпака».
В семейном архиве сохранилось всего одно письмо моего деда, но оно самое дорогое, что у меня от него осталось. В нем он пишет: ««Еня. Я на фротне с 1 –го декабря, пока жив. Читай сама никому, Никоты Биловетского с РТС уже нет. Еня я ваши пять писем получил, которые читала вся рота. Это я один
получил, больше никто и прошу вас писать чаще письма. Эх, Еня. До свидания. Еня, передай от меня лично мой большевистский привет любимой дочке Маруси и мамке, сестре и племяннице. Еня, пиши все новости, не бойся, письмо ко мне на фронт пропустят. Еня, писать некогда. Прийду домой я тебе расскажу какие я
чудеса творю. Бью врага насмерть но и знай, что только я его закончу его жизнь и говорю, что 8 марта будем на границе своей и 1 мая в Берлине». Так и произошло в жизни.
Дети выполнили наказ отца. Дочь Мария стала учительницей русского языка и литературы, сын Иван учителем истории и долгое время работал директором Подгоренской школы интернат Россошанского района, получил звание «Заслуженный учитель школ РСФСР». Так появилась учительская династия, которой сейчас уже
более 40 лет общего педагогического стажа.
Разыскивая могилу деда, в 1983 году я обращался во многие архивы, ответили только из Центрального партийного архива Института Марксизма – Ленинизма при ЦК КПСС: «Гончаров Тимофей Игнатьевич, боец отряда №277 с 18.09.1943 г., 1900 года рождения, русский, член ВКП(б), до отряда служил в 329
стрелковой дивизии, старшиной роты химзащиты, погиб 28.10.1943 г.».
На обелиске в д. Кавязы Могилевской области фамилии 26 погибших партизан, есть и фамилия моего деда и я благодарен ему, что он в рядах нынешнего «Бессмертного полка» дошел до Берлина и освободил нашу Родину от
фашизма.

Сивоволов Тихон Ермолаевич. Сейчас уже мало кто помнит этого человека, но в годы войны его знал пожалуй, каждый житель Загребайловки. Справедливо будет вернуть это имя, фактически героя в истории Лугового.

Обосновавшись на захваченных территориях, оккупанты нашли себе пособников и среди местных жителей. Появились старосты, бригадиры, полицаи. После освобождения многие из них оказались на скамье подсудимых и подверглись суровой каре за предательство. Но были среди них и такие, которые старались облегчить тяжёлое положение своих земляков.

Старостой в селе Загребайловка во время Великой Отечественной войны был отчим Янченко Анастасии Степановны – Сивоволов Тихон Ермолаевич. Во время оккупации в нашем селе были немцы, итальянцы и австрийцы.

Вот что рассказала о нём в своих воспоминаниях наша землячка Римма Игнатьевна Щербинина: « Как-то австриец приказал, чтобы мы нашли ему медный таз. Он в нём варил варенье и давал всем попробовать. Когда варенье, поставленное на окно, остыло, то присело, а по краям осталась каёмочка. Австриец утром, увидев это, подумал, что мы, дети, ночью его поели. Маму нашу - под ружьё, заперли в сарае и сказали –расстрелять. Мы, все дети, как услышали,подняли плач, соседи тоже перепугались. Мы с сестрой кричали в голос. Маму в сарае держали до вечера, сказали -утром расстреляют. Итальянцы предупредили старших детей, чтобы нас, маленьких, куда-нибудь отвели. Нас забрали к себе соседи.

Потом дед, наш сосед, сказал, что нужно обратиться к старосте. А старостой был Сивоволов Тихон Ермолаевич( все в селе его звали дед Тишко). Этот старичок, он ещё был кумом родителей, крестил старших детей, хороший и безобидный человек. Он никому зла не сделал, но всё равно отсидел потом десять лет в тюрьме. Так вот он и спас маму, объяснив австрийцу, как было дело с его вареньем.

Еще по воспоминаниям старожилов он спасал солдат, выходивших из окружения. Днем они прятались в скирдах соломы, а Тихон Ермолаевич приходил во дворы и, делая вид что отдает приказания о работе на итальянцев, говорил женщинам, кто что должен приготовить и к какой скирде отнести, чтобы накормить наших солдат. А потом, ночью, на лодке по речке отвозил солдат к Дону. По Богучарке тогда можно было проплыть на лодке до самого устья. Как он это делал неизвестно. Возможно знал какие то пароли для немецких патрулей. А может и напрямую был связан с Красной Армией.

По другим воспоминаниям дед Тишко спас нашего летчика. Немцы над летчиком издевались и бросили его.Загребайлова баба Оксана и баба Таня «Кулешиха» рассказали об этом летчике полицаю. Дед Тишко им сказал, чтобы они ночью привезли летчика к речке в вербы, и он на лодке по Дону отвез его к своим. Летчик остался жив и приезжал после войны в наше село. (Расследование этой истории и привело к Сивоволову Т.Е.)

Все жители Загребайловки знали что он скорее помогает нашим,чем оккупантам, и никто его не выдал. Но после освобождения в декабре 1942 года, его как пособника фашистам арестовали. Видимо он давал советскому следствию какие то показания, потому то его не расстреляли, а осудили на 10 лет.

Отсидев, дед Тишко вернулся в родное село, и никто никогда не упрекнул его в пособничестве оккупантам. Хоть и был пожилой, подрабатывал в колхозе, а так как был одинокий, то стал жить с Дядиновой Марией Аксентьевной. Жили они в домике справа от СТФ, там где дорога спускается к "переходке" на "хуторыще".

Дед был заядлым рыбаком до последних своих дней.По воспоминаниям, у него во дворе стояло большое каменное корыто, наполненное водой и постоянно полное рыбы. Умер Тихон Ермолаевич 14 октября 1975 года в возрасте 85 лет. Таким образом он был 1890 года рождения и на момент оккупации, ему было 52 года. Удивительно что Мария Аксентьевна пережила своего муже всего на полдня и умерла тем же вечером 14 октября.

Этот человек не получил признания от государства, зато получил это признание от своих земляков. Нужно быть очень смелым человеком что бы притвориться помощником оккупантов, в то же время помогать своим землякам и постоянно ждать что тебя раскроют и расстреляют враги. А потом возможно несправедливо осудят свои. Этот человек по своему герой. И это имя, Сивоволов Тихон Ермолаевич должно быть известно в нашем селе. Считаю что необходимо как то увековечить память об этом человеке.

Очень хорошо что остались фотографии Тихона Ермолаевича, к тому же показывающие как жили люди в 50-60 годы 20 века.

Пилипенко Р.А.

2016

Продолжение...

Михаил Пащенко уехал домой, а меня все "грызли" сомнения: тот ли это солдат? Ну, не мог Чалый три года не писать писем домой, будучи живым и невредимым! А может, Вера Михайловна что-то напутала в своих воспоминаниях?
А на следующий день в Богучар по каким-то своим делам приехал Михаил Пащенко. Мы встретились.
- Я тут "пошерстил" по своим архивам: вот нашел две фотографии, - Пащенко протянул мне маленькие фотокарточки (видимо, на какое-то удостоверение), сколотые ржавой булавкой.
- В гражданской одежде - мой отец Федор Иванович, а вот, кто на другой - мы дома не знаем. Отец не говорил. Может, это и есть Чалый?
- А вот еще фото, видимо, довоенное, когда отец служил срочную.
Мы с Михаилом решили, что фотографии нужно отправить Вере Михайловне Мариновой - дочке Чалого М.А. И надеяться, что она узнает своего отца. Хотя у меня надежд особых не было: воин на фото был в форме с погонами, с орденом Красной Звезды, и, похоже, в звании лейтенанта (к сожалению, снимок был не очень четким).

Отец Веры Михайловны до войны жил в селе и работал в колхозе, дослужиться до офицера он, конечно, врядли бы смог. Но фото отправить нужно было, что мы и сделали. Спасибо богучарскому краеведу и просто отзывчивому человеку Николаю Федоровичу Дядину: он, узнав о цели нашего поиска, нашел время и возможность увеличить эти фото. Такое крупное фото (размером 10х15) военного в погонах мы и отослали Вере Михайловне - "на опознание".
Михаил Пащенко в свой второй приезд в Богучар рассказал о своем отце, о его жизни после войны. Неожиданно он опять упомянул, как водил своего отца и ... их соседа по улице в город в качестве поводыря. Я подумал, что ослышался, и уточнил: был еще слепой солдат в Журавке? Оказалось, что действительно был!

Наградной лист Колесникова Ивана Максимовича

- Иван Максимович Колесников! Он пораньше отца вернулся с войны, тоже по ранению глаз. Я их вместе и водил. Колесниковы недалеко от нас по улице жили.

Вот так новый поворот!
Нужно теперь было искать родственников Ивана Колесникова - еще одного слепого солдата из Журавки.
Спасибо Михаилу Пащенко - родственники были быстро нами найдены. Помог и поиск в интернете: внук Николай Колесников разместил на сайте "Бессмертного полка" несколько фотографий и небольшой рассказ о своем дедушке Иване Максимовиче.

На фото И.М.Колесников (с.Журавка)
Удалось дозвонится до Николая, он и сообщил, что помнил о дедушке: Дед был доброжелательным и очень хорошим человеком. Несмотря на свою слепоту, выполнял всю мужскую работу по хозяйству. После войны вместе со своей женой, моей бабушкой, Татьяной Митрофановной, полностью восстановил подворье, воспитал сына и дочь. 40 лет после войны прожил и проработал ничего не видя.
А про возможное посещение дедом жены своего однополчанина в Грушовом, Николай ничего сказать не смог - таких воспоминаний в семье не сохранилось, да и ушли из жизни многие из родственников. Спросить почти не у кого...

Мы постарались проследить боевой путь Ивана Колесникова. И просто какое-то дежа-вю. Иван Максимович тоже был награжден уже после войны по представлению Богучарского РВК (орденом "Красного Знамени"). В наградном листе указано, что воевал он в декабре 1941 г. в 54-й стрелковой бригаде, где получил ранение в боях на Калининском фронте. А с лета 1942 года - в составе 310-й стрелковой дивизии Волховского фронта. В июле 1944 года в боях на Карельском фронте в составе 1082 полка 310-й стрелковой дивизии был тяжело ранен в голову. После госпиталя был как инвалид 1 группы снят с воинского учета и направлен домой.
Опять солдат получил ранение в 1944-м году! Как и Пащенко!
Вскоре откликнулась Вера Михайловна, получившая по почте фотографию, переданную Пащенко. К сожалению, фотографии отца у них в семье не сохранилось. Как рассказала Вера Михайловна: мама прикопала документы и фотографии во дворе, перед тем как фашисты их стали выселять из села. А когда итальянцев и немцев выбили с донских берегов, и семья Чалых вернулась в родное подворье, то мать с ужасом обнаружила, что фотографии и документы кто-то откопал и они пропали.
Так что, Вере Михайловне пришлось надеяться на какое-то внутренне чутье. Но оно ей не помогло: по словам Веры Михайловны, воин на фото врядли был ее отцом.
Я рассказал Вере Михайловне о том, что удалось найти двух жителей Журавки, которые могли приходить к ее матери в Грушовое.
- Что же делать? Кто же из них мог быть однополчанином моего отца? - Вера Михайловна растерялась.
Я сообщил ей, что мог быть любой из них. Также удалось узнать в Богучарском военкомате (там сохранилась книга учета призывников), что Чалый Михаил Антонович был призван в августе 1941 года и направлен в Коротоякский РВК. Недалеко железнодорожные станции Лиски и Острогожск: оттуда новобранцы направлялись к местам службы.
Богучарский поисковый отряд подготовил запросы в ЦАМО РФ с просьбой найти сведения о службе Чалого Михаила Антоновича в составе 395-й сд в 1941 году, 3-й гв сд - в 1944, в 54-й бригаде - в 1941 году, в 310 сд - с 1942 по 1944 год. Остается только ждать и надеяться, что ответ Вера Михайловна Маринова получит. Ответ, из которого она наконец узнает, где сложил голову ее родной отец.
Очень надеемся, что продолжение у этой истории обязательно будет!!!

11 декабря 1942 года 113-й гвардейский стрелковый полк гвардии майора Карнаухова освободил первый населенный пункт на территории тогдашнего Радченского района — хутор Оголев. За этот небольшой хутор завязались упорные бои — итальянцы пытались выбить стрелковые роты 113-го полка с «Оголевского» плацдарма.
Следует заметить, что 38-я гв сд наступала на вспомогательном направлении, не имея поддержки танковых корпусов. Которые были задействованы при прорыве обороны на главном направлении удара — из района Осетровской излучины.
Итальянская пехотная дивизия «Пасубио» в районе так называемого«Фригийского колпака» занимала удобные позиции для обороны. Была подготовлена система опорных пунктов с вычурными названиями «OLIMPO», "VENERE", "CUPIDO", «GIAVE”. Итальянцы называли эти опорные пункты «краеугольными камнями» - caposaldo.
Поисковики каждый год проводят раскопки в районе Красногоровка - бывший хутор Оголев - Абросимово, до настоящего времени в едва заметных траншеях, окопах, воронках находят незахоронные останки солдат и офицеров 38-й гвардейской стрелковой дивизии. Потери в первые дни "Малого Сатурна" были очень большие.
2-й стрелковый батальон 113-го полка наступал к югу от села Красногоровка. Имея цель перерезать дорогу Богучар - Монастырщина. В глубине своей обороны итальянцы оборудовали еще одну оборонительную линию. Она как раз и прикрывала эту дорогу, далее уходя в район Попасной балки.
В первые дни наступления заместитель командира 3-го батальона по политической части гвардии капитан Тимофеев Федор Григорьевич заменил выбывшего из строя комбата.
Под руководством гв.капитана Тимофеева были взяты важные опорные пункты итальянской обороны на высотах 159.4 и 156.0, "оседлан" большак Монастырщина - Дьяченково.
За две недели боёв батальон гвардии капитана Тимофеева уничтожил более 500 солдат и офицеров противника, более ста захватил в плен, взял большие трофеи в виде боеприпасов, вооружения и автомашин. В декабрьских боях Федор Григорьевич получил тяжелое ранение.
Указом Президиума Верховного Совета от 22.02.1943г. за бои на Среднем Дону гвардии капитан Тимофеев был награжден орденом Ленина.

На фото Ф.Г.Тимофеев. Источник: https://io.ua/35981054p

Поиск длиною в 11 лет

В далёком 2008 году воронежские СМИ рассказали удивительную историю, которая, к сожалению, продолжения своего не имела. Оказывается, под Санкт-Петербургом в районеСинявинских высот соратниками-поисковиками были найдены фронтовые письма, адресованные бойцам 219-го стрелкового полка 11-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта. Эти письма, к сожалению, так и не были доставлены адресатам. Рядом с алюминиевым ящиком, заполненным письмами, поисковики нашли останки девушки-почтальона.

Некоторые письма были отправлены из нашей Воронежской области, а одно – из села Лофицкое Богучарского района. Красноармейцу Леонтию Беблову передавали весточку из родного дома его мама Елена Фёдоровна Беблова и сестра Нюся. Боец должен был получить долгожданное письмо 30 июля 1943 года…

О чём же сообщали Леонтию его родные?                                                                                              

Письмо из 1943г. Источник: http://warletters.aif.ru/

«Здравствуй мой дорогой сынок и брат! Посылаем мы тебе пламенный горячий далекий скучный родительский привет… Передает мама скучный привет и сестры Нюся и Феня по низкому далекому скучному привету до самой сырой земли. Лева, мы твое письмо получили, за которое очень и даже очень благодарим, из которого узнали, что ты жив здоров. Лева, Дуню взяли в армию, сейчас она при штабе работает телефонисткою. От отца и от Вани писем мы не получаем и не знаем, они живы или нет. Марфа на окопах, Толик у Параски Бебловой. До свиданья, бумаги нет, писать не на чем»[1].

Леонтию Ивановичу Беблову посчастливилось вернуться с войны – пусть сильно израненным, но живым! Что же известно о его судьбе? Родился он в 1914 году в селе Лофицкое Богучарского уезда. В 1937 – 1940 годах отслужил срочную службу в Красной Армии. Воевал в советско-финской (Зимней) войне, прорывал линию Маннергейма на Карельском перешейке в 1939 году.

Удивительное совпадение: воевал он в тех самых местах, где был призван в армию в июне 1941 года Мгинским райвоенкоматом Ленинградской области. Почему же он снова оказался под Ленинградом? Причина простая – по договору с лофицким колхозом отправился он перед войной на торфоразработки, как тогда говорили «на торфы».

По документам Центрального архива Минобороны России известно, что до сентября 1943 года наш земляк воевал в 219-м полку 11-й стрелковой дивизии. А с октября 1943 года – он попадает в 314-ю стрелковую дивизию. В составе 1074-го полка этой дивизии сражается с немцами под Ленинградом. После прорыва блокады в ходе наступления при форсировании реки Нарва красноармеец Леонтий Беблов получает тяжелое осколочное ранение.

Несколько месяцев лечения в госпитале №3167, что в городе Слободской Кировской области, и Леонтия Ивановича признают негодным к военной службе. Вскоре он возвращается в родное село Лофицкое. 2-я группа инвалидности была причиной того, что в весной 1945 года Леонтий Беблов нигде не работал.

По представлению Богучарского райкома ВКП (б) Указом Президиума Верховного Совета СССР от 06.11.1945 года Беблов награждается орденом Красной Звезды.

О его жизни в послевоенные годы известно не очень много. В 1985 году, уже будучи на пенсии, он жил в селе Луговое. К 40-летию Великой Победы луговчане собрали коллекцию фотографий и анкет односельчан - участников войны. К счастью, она сохранилась и до наших дней. Благодаря этому нам известно о награждении Леонтия Ивановича медалями «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией».

В некоторых других богучарских сёлах, где такая работа проводилась учениками школ – «красными следопытами», а также по линии партийных организаций колхозов и совхозов, такие бесценные документы и фотографии, к сожалению, с развалом колхозов были утрачены.

Умер Леонтий Беблов в где-то конце 1980-х – начале 1990-х, был захоронен на кладбище в селе Луговое. К сожалению, это и вся информация о нём.

На фото Беблов Л.И. 1985г. Источник: http://lugovoe36.ru/

Что же известно о его родных? Из письма мы знаем, что сестер его звали Нюся (вероятно, Анна) и Феня (Фаина), мать – Беблова Елена Фёдоровна. Упоминаются в письме также Ваня, Дуня, Марфа и Толик. Кто это – его братья и сестры?

А вот отца Леонтия – Ивана Петровича Беблова, как и сообщала в письме Елена Фёдоровна – после освобождения Лофицкого призвали в 1-ю Гвардейскую армии. По возрасту (а он был 1893 года рождения) попал Иван Петрович в батальон хозобеспечения. С фронта он вернулся с медалью «За победу над Германией».

В 1985 году к юбилею Победы был награжден уроженец села Лофицкое Беблов Иван Иванович, 1923 года рождения - вероятно, тот самый Ваня из письма.

11 лет назад этот поиск начала газета «Аргументы и факты», оригиналы писем, эти бесценные весточки из прошлого, могут быть переданы родственникам. 

Поэтому просим отозваться родственников солдата Великой Отечественной Леонтия Ивановича Беблова!!!

Продолжение...

Истребители. Часть 2-я. Аэроузел Радченское

28 декабря 1942 года части 207-й истребительной авиадивизии начали перебазироваться поближе к фронту, «ушедшему» на запад. Новым местом базирования были выбраны аэродромы аэроузла Богучар – Радченское. 5-й гвардейский и 867-й авиаполки перелетели на аэродром на юго-западной окраине села Радченское. 814-й авиаполк – на аэродром у села Купянка.

Цитирую книгу «Гвардейцы в воздухе»: «…29 декабря полк перелетел на аэродром, расположенный на правом берегу Дона, на окраине небольшого районного центра Радченское. Печальная картина предстала перед нами. Полуразрушенные, обгорелые дома с выбитыми окнами и выломленными дверями.

Группа солдат из БАО (батальона аэродромного обслуживания – С.Э.) и наши мотористы вставили рамы и двери, установили чугунные печки-«буржуйки», наспех сколотили из досок нары — и неприхотливое жилье готово. Хорошо после холодного дня согреться в тепле. В крайнем домике села оборудовали летную и техническую столовую — можно и «подзаправиться»…

Полк продолжал ежедневную боевую работу по прикрытию наземных войск в районах Чертково, Гартмашевки, Стрельцовки, Миллерово.

Схема действия частей 3-го сак 20.12.1942 - 16.01.1943г. Источник ЦАМО РФ

- Как же вы не заметили? Мы же сегодня над моей Украиной дрались…

Эту знаменитую фразу командира эскадрильи Титаренко из кинофильма «В бой идут одни «старики», его прототип мог сказать ещё тогда, в декабре 1942 года. Когда лётчики 5-го авиаполка били врага в небе Ворошиловградской области Украинской ССР.

А враг ещё был силён и хитёр. Немецкие истребители-«охотники» использовали подлую тактику: нападали из-под тишка, били на взлёте. Не было спокойной жизни лётчикам 5-го гв иап и на Радченском аэродроме. 

29-го декабря 1942 года группа из 4-х «мессеров» совершила налет на аэродром. В завязавшейся в небе карусели немецким истребителям удалось подбить советский Як-1, и безнаказанно уйти. А в 15-00 немецкий бомбардировщик Хе-111 сбросил на аэродром восемь авиабомб. К счастью, бомбы упали в 400 метрах от летного поля – и обошлось без потерь.

- Какое училище?

- Оренбургское… Ускоренный выпуск.

- Ясно… Взлет-посадка…

Для многих молодых неопытных летчиков, а их в 207-й иад было около 40%, первые боевые вылеты становились последними. О трагической судьбе лейтенанта Петра Борсука из 5-го гв. иап рассказали ветераны полка в книге «Гвардейцы в воздухе»: «…4 января 1943 года командир полка приказал Игорю Шардакову и недавно прибывшему в полк молодому летчику лейтенанту Петру Борсуку перегнать два самолета с тылового аэродрома на аэродром Радченское.

Утром 5 января они вылетели на Ла-5. Но приемники на заданную на этот день радиоволну не настроили, полет продолжали без должной осмотрительности.

В районе Богучара на большой высоте за ними увязались два «мессера» — «охотники», которые при подходе к нашему аэродрому, прикрываясь солнцем, стали заходить в хвост самолета лейтенанта Борсука для атаки. И когда Шардаков уже приземлился, в эфир с наземной радиостанции немедленно понеслось предупреждение летчику о грозящей ему опасности. По тревоге пошли на взлет две пары самолетов дежурного звена. Но... уже поздно. Атака со стороны солнца, сзади, справа на пикировании была скоротечной, наш самолет загорелся. Пламя перекинулось на мотор и кабину.

Он рухнул на восточной окраине деревни. Взрыв бензобаков поднял вверх столбы густого черного дыма, который тут же заволок чистое нёбо. К месту пожара нельзя было подойти ближе чем на пятнадцать-двадцать шагов. Полыхал огонь, рвались снаряды. Наконец удалось с большим трудом извлечь из обломков обугленное тело Петра Борсука.

На фото командир 5-го гв. иап В.А. Зайцев

В тот же день командир полка Зайцев долго беседовал со всеми, детально анализируя причины трагической гибели летчика. Разобрал различные способы наблюдения за воздушной обстановкой при следовании к цели, при ведении группового боя, при выходе из него и возвращении на аэродром. Предупреждал, что опаснее всего для воздушного бойца неосмотрительность. Есть люди, которые храбро дерутся, умело маневрируют в воздушном бою, метко поражают противника. Но вот бой заканчивается, враг бежит, и молодой летчик, упоенный победой, забывает об осторожности. Только этого и ждет фашистский «охотник». Выйдя из боя и спрятавшись в облаках, он ищет случая, чтобы «из-за угла» ударить того, от кого только что бежал. Надо быть готовым в любую минуту к встрече с врагом.

Опытный истребитель чувствует в полете всю глубину неба, как говорят, видит на все триста шестьдесят градусов. Вот тогда он может своевременно принять разумное решение, упредить внезапную атаку.

— Кто не умеет видеть в воздухе, тот не истребитель, а летающая мишень, — этими словами закончился подробный разбор.

Гибель Петра Борсука многому научила летчиков, послужила уроком не только полку, но и всей дивизии. И надолго запомнилась всем...».

- Я сбил. Я сбил, товарищ командир!

В тот день в воздушных сражениях боевые товарищи Петра Борсука отомстили за его гибель - сбили четыре немецких «Юнкерса». Вылетев около 10-00 утра с Радченского аэродрома, группа из четырёх Ла-5 совместно с четырьмя Як-1 867-го авиаполка в районе Зориновки встретили 13 бомбардировщиков «Ю-87» под прикрытием 5-ти истребителей Ме-109. Наши лётчики смело вступили в бой. Отличился гвардии капитан Николай Павлович Дмитриев, с дистанции 100-150 м. сбивший немецкий «Юнкерс», который с дымящим мотором резко ушёл к земле.

Гвардии старший лейтенант Василий Никитович Гринёв с дистанции 50 м. атаковал сверху другого «Ю-87», сбил его. Развернувшись вправо, сразу же атаковал подвернувшего Ме-109ф, но безрезультатно.

Рисунок. Ла-5 в воздухе. Источник: http://airaces.narod.ru/

В ходе стремительного боя в хвост нашему Ла-5 «зашёл» немецкий «Юнкерс». Гвардии лейтенант Василий Алексеевич Шумилин бросился на выручку, меткой очередью заставил «немца» спикировать на землю.

В этом же бою лейтенант Фёдор Митрофанович Червоткин из 867-го иап сбил четвёртого Ю-87, который упал в районе к западу от города Великоцка. Потерь с нашей стороны не было.

Другая группа в составе 4-х Ла-5 из 5-го гв. иап и 4-х Як-1 из 867-го авиаполка в районе Чертково заметили на небольшой высоте немецкий «Хеншель-126». Первым атаковал противника старшина 867-го авиаполка Александр Васильевич Парфенов. «Немец» стал отстреливаться, на подмогу Парфёнову поспешили два самолёта Ла-5. Подбитый Парфёновым «Хеншель» стал пикировать вниз, один из членов его экипажа выбросился с парашютом, по приземлении был схвачен нашими наземными войсками.

До середины января 1943 года 5-й гв. иап вел воздушные бои и прикрывал штурмовку аэродрома в Гартмашевке – там был наглухо заблокирован немецкий гарнизон. После освобождения района Гартмашевки на близлежащие аэродромы у сёл Штеповка и Викторовка Кантемировского района перебазировались части 207-й авиадивизии. А Радченский аэродром продолжал использоваться советскими авиачастями.

- В жизни бывают минуты, когда человеку никто, никто не может помочь!.. Рождается сам и умирает сам.

На фото летчик 5-го гв. иап Ф.Е. Горчаков, погиб 23.01.1943г. в с.Радченское

23 января 1943 года на юго-западной окраине села Радченское потерпел крушение истребитель Ла-5, за штурвалом которого находился Фёдор Егорович Горчаков. Лётчик 5-го гв. иап совершал тренировочный полёт, но не справился с управлением. В донесении о потерях 207-й иад указана причина катастрофы - «потеря пространственной ориентировки». Пилот погиб и был захоронен недалеко от аэродрома на окраине села.

- Когда кончится война, вернемся мы сюда. Пройдем по этим местам… кто останется в живых…

- И позовем лучший симфонический оркестр. Выйдет дирижер. Я подойду к нему и скажу…

- Пусть они нам сыграют…

- Нет, ты знаешь… я сам… Скажу: извини, маэстро, дай я… и как врежем «Смуглянку»… от начала и до конца.

- Война — это все преходяще. А музыка вечна!

В долгу перед павшими. 

Четверть века назад в октябре 1994 года в Богучарской районной газете "Сельская новь" вышла статья Николая Томинова, одного из зачинателей поискового движения в Богучарском районе. Автор, увы ушедший из жизни, в своей статье "В долгу перед павшими" поднял очень важные вопросы, многие из которых актуальны и сегодня. В первую очередь, о прерванной связи поколений, и о нашей памяти.

Мы решили о публиковать выдержки из этой статьи, чтобы каждый подумал - а изменилось ли что-то спустя 25 лет? Читаем и делаем выводы...

На снимке Н.Ф. Томинов

«… Вообще мы очень много говорим трескучих фраз о долге и памяти, особенно к датам, но мало что делаем реального для их подтверждения. Нам бы поучиться без спеси умению помнить у наших бывших противников – итальянцев, немцев… Они и через 50 лет нашли погибших даже на чужой земле, и хотя бы прах их вернулся на Родину. А мы на своей земле стали Иванами – непомнящими, экономим деньги на том, на чем грех экономить.

Ведь и мы не вечны, и наш прах соединится с прахом земли, останется ли память о нас в душах и сердцах потомков? Пример, который мы подаем нашим детям, заставляет усомниться в этом.

Я вспоминаю, как начинали мы, горстка энтузиастов, поисковое дело. С открытия места падения ИЛ-2 в районе села Поповка, в километрах 15 от города. Начавшиеся раскопки были прерваны личным распоряжением тогдашнего председателя райисполкома И.П. Шикулы, у нас были крупные неприятности с органами по поводу несанкционированного энтузиазма и неосвященного властью уважения к павшим. А ценные реликвии с погибшего самолета, среди них и личные вещи летчика, пропали с места раскопок бесследно. На многие десятилетия имя летчика оставалось неизвестным. Лишь спустя время удалось нам установить по свидетельским показаниям, по данным архивов имя погибшего – Иван Долбилин. Увы, мать сына оплакала без вести пропавшим.

Странное это слово, пропал без вести. Скоро выйдет из печати Книга памяти, где напротив многих фамилий стоит этот скорбный гриф. Вот уж воистину, «умирал солдат известным, умер – неизвестным…». Их так много, белеющих костями по обрушенным окопам, в безымянных бугорках, могилах у дорог и околиц. Кому-то могилой стало илистое дно какой-нибудь реки, как тем танкистам, что покоятся на дне Богучарки.

Пока еще живы те, кто может указать эти места, чтобы исполнили мы свой долг перед павшими. Во главе работ по установлению истины должен бы стать районный совет ветеранов, у которого достало бы времени помочь работе небольшой группе энтузиастов.

Этого не случилось, оставшиеся в живых ветераны забыли о павших. Не активизировались в поисковом деле школы. Вот и говорим потом о патриотическом воспитании, о потерянной связи отцов и детей.

Обидно. За себя, бьющегося как безвоздушном пространстве. Но больше за них, безымянных, не пожалевших ради исполнения долга перед Родиной самого дорогого – жизни, и ставших вдруг безымянными на своей земле.

Когда же мы отдадим свой долг павшим, мы, живущие на отвоеванной ими земле? Нет в казне денег на эту работу – давайте как в старину – шапку по кругу, ведь в каждой семье есть свои солдаты Великой Отечественной войны, живые или павшие. Создадим фонд памяти, дадим, кто столько может, и под народным контролем доведем дело до конца, закроем черные пятна, оставленные войной".

Н.Томинов г.Богучар.

Житель Богучара Иван Шевцов, учредитель общественной организации «Мой Богучар», и «по совместительству», хороший друг нашего поискового отряда «Память», много сил, времени и средств тратит на свой замечательный проект – рассказать о каждом из 8-ми Героев Советского Союза, уроженцев Богучарской земли, языком кинематографа. На небольшие средства (я не могу озвучивать бюджет проекта, но, поверьте, средства очень и очень скромные) Иван с группой единомышленников снимает и показывает землякам эти фильмы – небольшие рассказы о судьбах наших богучарских Героев.

Местные власти и народные избранники на словах горячо поддерживают начинание неравнодушных общественников, но финансово помогают не особо…

Так вот, снято уже несколько фильмов, горячо принятых богучарцами. Как-то в разговоре со мной Иван Шевцов посетовал, что практически нет материала для написания сценария фильма о судьбе уроженца села Подколодновка Героя Советского Союза Рубцова Никанора Трофимовича. Довоенный период – так, вообще, остаётся белым пятном в его биографии… Ведь наш земляк в совсем юном возрасте покинул родные места, до войны жил с семьёй и работал в городе Харькове.

Богучарский поисковый отряд «Память» вносит свою посильную лепту в проект общественной организации «Мой Богучар». Этот рассказ о боевом пути артиллериста Никанора Рубцова, надеемся, будет в дальнейшем использован при создании фильма о нашем Герое.

Солорев Э.А.

Никанор Рубцов. «Стоять насмерть!» Часть 1-я.

29 декабря 1901 года (это по старому стилю – С.Э.) в семье Рубцова Трофима Андреевича, крестьянина слободы Подколодновки Богучарского уезда Воронежской губернии, родился мальчик, наречённый при крещении Никанором. Имя это имеет греческие корни и буквально означает «увидевший победы». Так что, видимо, самой судьбой было предначертано крестьянскому сыну Никанору Трофимовичу Рубцову стать не только свидетелем, но и непосредственным участником сражений Гражданской и Великой Отечественной войн. А своё имя вписать золотыми буквами в героическую историю Великой Отечественной войны.

В Богучарском историко-краеведческом музее хранится копия одного из писем родного сына Героя  – Виктора Никаноровича Рубцова, в 1973 году проживавшего в городе Харькове. Виктор Рубцов в письме на родину отца сообщал, что «до 1917 года Рубцов Н.Т. жил в родном селе, батрачил у богатых односельчан. С 1919г. по 1924г. служил в Красной Армии, участвовал в Гражданской войне...».

Выдержка из копии письма В.Н. Рубцова. 

В начале 1920-х молодой красноармеец сражался с бандами, терроризировавшими население Слободской Украины. В 1922 году в составе своей части Никанор Рубцов прибыл в город Харьков, ставший впоследствии для нашего земляка второй Родиной. После демобилизации в 1924 году Никанор Рубцов принял решение остаться в Харькове, где он устроился работать на пивной завод № 2. На этом предприятии Никанор Трофимович проработал более 16 лет, к началу Великой Отечественной войны он был бригадиром одного из цехов 2-го харьковского пивзавода.

Харьков во времена НЭПа. Конец 1920-х - начало 1930-х годов.

Как и многие харьковские рабочие, Рубцов состоял в городском отряде МПВО (местной противовоздушной обороны). С началом войны эти формирования были переведены на казарменное положение. Бойцы местной ПВО дежурили по ночам во время налётов вражеской авиации, тушили немецкие зажигательные авиабомбы, ловили лазутчиков и диверсантов. В октябре 1941 года с подходом к городу войск вермахта Никанор Трофимович вместе с другими харьковчанами ушёл в действующую армию.

К сожалению, точных сведений о боевом пути нашего Героя с момента эвакуации его из Харькова и до декабря 1942 года не найдено. Зимой 1941-1942г.г. Никанор Рубцов в течение нескольких месяцев проходил обучение по своей новой военно-учетной специальности (ВУС) № 6 – «артиллерист мелкокалиберной артиллерии  (до 50-мм, всех частей, кроме танков, автобронемашин и зенитной артиллерии)».

Из письма Виктора Рубцова известно, что его отец «с начала 1942 года находился в действующей армии. Участвовал в боях на Воронежском направлении, под Сталинградом, под Курском и Белгородом…».

Действительно, 304-я стрелковая дивизия, в составе которой в декабре 1942 года воевал под Сталинградом артиллерист 378-го истребительного противотанкового дивизиона сержант Никанор Рубцов, летом 1942-го отходила с боями из района к югу от Харькова в большую излучину Дона. Майское наступление Красной Армии под Харьковом оказалось неудачным…

38-я армия Юго-Западного фронта оставила оборонительные рубежи на реках Оскол и Айдар. 304-я стрелковая дивизия этой армии отступала из района города Ровеньки нынешней Белгородской области в общем направлении на Кантемировку – Богучар. Конечно, не таким печальным представлял своё возвращение в родные места Никанор Рубцов…

Немецкие танковые части, наступая на юго-восток вдоль течения Дона, 9 июля захватили Кантемировку, и быстро продвигались в направлении станции Чертково. Создалась явная угроза окружения частей 28-й, 38-й и 9-й армий Юго-Западного фронта, не успевавших выйти к донским переправам.

Частям 304-й стрелковой дивизии было приказано совместно с 9-й гвардейской и 199-й стрелковыми дивизиями прикрыть образовавшуюся брешь на участке юго-восточнее Кантемировки. Стрелковые полки 304-й дивизии с приданной им противотанковой артиллерией заняли позиции в районе населенных пунктов Радченского района Воронежской области – села Лебединка, хуторов Новоникольск, Копани, Плесцо, Фридрих Энгельс. Но силы были слишком неравны… Командование 38-й армией приказало дивизиям прорываться на юго-восток в район станицы Боковская. Немцы еще не создали сплошного фронта окружения, между моторизированными колоннами наступавшего противника образовались большие разрывы. Пользуясь этим, сильно поредевшие части 304-й стрелковой дивизии к 17 июля вышли к Дону у города Серафимовича.

С 17-го июля 1942 года и до начала ноябрьской наступательной операции под Сталинградом (кодовое название «Уран») 304-я стрелковая дивизия участвует в боях местного значения на правом «фланге» Сталинградского сражения. Не давая спокойной жизни немцам, затем сменившим их итальянцам и румынам, части 304-й стрелковой дивизии в июле вели бои за тет-де-пон у Серафимовича, затем участвовали в августовской наступательной операции, итогом которой стало расширение плацдарма на правом берегу Дона.

Широкую известность среди зарубежных историков, прежде всего итальянских, получил бой у хутора Избушенский современной Волгоградской области. Итальянский кавалерийский полк «Savoia Cavalleria» 24 августа 1942 года атаковал в конном строю позиции одного из стрелковых полков 304-й стрелковой дивизии. Итальянские военные историки считают тот бой у Избушенского примером боевой доблести 8-й итальянской армии. Наши историки - отдельным эпизодом великого сражения на Волге. Что же случилось ранним утром 24 августа? Кавалерийской атакой итальянцам удалось сбить стрелков 304-й дивизии с занимаемых ими позиций, нанеся дивизии большие потери. Это подтверждают и советские архивные документы. Но если рассматривать тот бой с точки зрения общей картины событий августа 1942 года у Серафимовича, то успех итальянской кавалерии в отдельно взятом бою был скорее тактическим. Стратегически же советскому командованию удалось расширить плацдарм, и сковать в том районе значительные силы противника, и не дать перебросить их для использования в решающих боях за Сталинград.

В атаке итальянская кавалерия

В октябре 304-я стрелковая дивизия была передана в подчинение 65-й армии П.И. Батова, и заняла позиции на правобережном плацдарме в районе станицы Клетской. Как вспоминал впоследствии командарм 65-ой: «…Клетский плацдарм держали части 304-й и 27-й гвардейской дивизий. Они глубоко зарылись в землю. Передний край протянулся по низине, заросшей редкими кустами вербы. Впереди, подобно крепостям, возвышались занятые противником высоты. В свете ракет поблескивали их крутые меловые скаты. Слева угрожающе навис над нашими позициями крупный узел сопротивления Логовский, в центре и чуть правее — высота 135,0 и Мело-Клетский. За ними, в глубине вражеской обороны, в направлении к Ореховскому, опять шли сильно укрепленные высоты. Противник готовил этот рубеж в течение полутора месяцев. Плацдарм наш был невелик — до пяти километров глубиной и примерно столько же по фронту. Этот «пятачок» во всех направлениях простреливался неприятельским огнем…».

Положение частей 304-й стрелковой дивизии 65-й Армии на Клетском плацдарме на 27.10.1942г.

И этого небольшого «пятачка» земли части 304-й стрелковой дивизии 19 ноября 1942 года начали прорыв казавшейся неприступной вражеской обороны. Наступление на клетском направлении шло очень тяжело, противник ожесточенно сопротивлялся, при первой возможности контратаковал пехотой и танками. Оказалось, что в том районе у немцев было преимущество по танкам, примерно в соотношении 2:1 в их пользу. Истребительному противотанковому дивизиону Никанора Рубцова пришлось отразить немало танковых атак врага. По воспоминаниям П.И. Батова, «только за первые пять дней наступления дивизии В. С. Глебова, С. П. Меркулова (304-я сд – прим. С.Э.) и И. А. Макаренко подбили, подожгли и захватили 114 танков, главным образом при отражении контратак. Одна эта цифра говорит о том, сколь напряженные бои развернулись в излучине Дона. Ноябрьское наступление вовсе не представляло собой триумфального шествия, хотя именно такой взгляд сложился в широкой массе советских людей под впечатлением действительно триумфального итога».

Продолжение следует…