Никто не забыт...

День Победы 9 мая 2014 года. Прошел ровно один год, как удалось узнать, кому принадлежала красноармейская книжка. И вот, в этот праздничный день, в Богучар приезжали родственники солдата 8-й роты Герасимова Ивана Харитоновича. Их удалось разыскать благодаря помощи и содействию неравнодушных людей!

Родных Ивана Харитоновича встретили на Богучарской земле как самых дорогих гостей. Командир поискового отряда "Память" Николай Львович Новиков, опекавший наших гостей, первым делом привез их на то место, где в далёком уже 2006 году нашли красноармейскую книжку и останки шести погибших защитников высоты.

9 мая 2014г. Внучки Герасимова И.Х. на месте боя 8-й роты на окраине с.Залиман

Николай Львович рассказал о том, что происходило здесь в июле 1942 года, на этом удобном для обороны месте. Услышали присутствующие и историю обретения красноармейской книжки. А история эта, можно сказать, с мистическим оттенком!

Когда раскопки на этом месте решили прекратить, удалось обнаружить в старых окопах останки пяти воинов. Но буквально на следующий день Геннадию Шкурину, заместителю командира отряда, приснился сон. Будто стоит перед ним красноармеец в полном обмундировании и спрашивает: "Что же вы, ребята, всех взяли, а меня оставили?" Для собственного успокоения поисковики решили тогда еще раз пройтись по ходам сообщений. И сон оказался вещим: подняли еще одного солдата!

Июль 2006 г. Н.Л.Новиков с учениками Дубравской школы на месте раскопок.

Найденные на месте раскопок личные вещи бойцов хранятся в школьном музее поселка Дубрава Богучарского района. А найдено тогда было много:

- В документах Герасимова был спрятан маленький крестик на цепочке. Вероятно был человек верующим, или жена подарила, провожая на войну, - сообщил Николай Львович.

Похоронили тогда бойцов со всеми положенными почестями на северном кладбище города Богучара. Туда и отправились родственники красноармейца Ивана Герасимова.

На фото Лидия Мещерякова возлагает цветы на могиле, где покоится прах ее деда.

Лидия Мещерякова из поселка Цильна Ульяновской области, внучка солдата, рассказала:

- Дедушка ушел на фронт, когда ему было 45 лет. Дома у него остались 8 детей. Моему отцу было тогда только 7 лет. А бабушка моя - Надежда Осиповна, прожила долгую жизнь, почти сто лет.

Прошел еще один год. По ставшей уже доброй традиции, в июне 2015 года решили провести военную реконструкцию на том самом месте. На репетицию (без неё никуда) съехались участники, поисковики из южных районов Воронежской области. У ребят из Россошанского района с собой оказался металлоискатель - "глубинник". Решили пройтись по ходам сообщений, и ... обнаружили пулеметную ячейку, а в ней - останки двух бойцов-пулеметчиков.

Седьмого и восьмого - найденных на этой безымянной высоте.

Памятный знак на месте боя 8-й роты.

У памятного знака - всегда цветы. Школьники из соседних сел проводят здесь уроки Мужества. Часто на такие мероприятия приглашаются поисковики, которые рассказывают молодым богучарцам о том, какой страшной ценой досталась Победа нашему народу!

Восьмая рота прикрывала

Войск наших тяжкий тот отход.

И солнце тусклое вставало

Над Галиевкою в день тот.

На роту выпала та доля,

И ротный повторял не раз –

Нам час бы выстоять, не боле.

Но как же труден этот час!

И чтоб добиться своей цели,

Огнем сметали все враги,

Но не добились, что хотели,

Хоть наши парни полегли.

Не изменить времени хода,

И солнце яркое встает

Над Галиевкой. Год от года

Не меркнет память, в нас живет.

Гремит салюта залп троекратный.

Склонясь, стоит старушка – мать.

Они свершили подвиг ратный,

И им теперь - не умирать!

Автор стихотворения Н.Л.Новиков

Среди недавно рассекреченных документов 38-й гвардейской стрелковой дивизии в ЦАМО РФ хранится один любопытный документ - донесение штаба 110-го гвардейского стрелкового полка № 068 от 13.12.1942 года. Донесение это проливает свет на судьбу офицера - разведчика, погибшего при прорыве частями дивизии первой линии итальянской обороны в декабре 1942 года.

Гвардии капитан Яков Григорьевич Поляков погиб в бою 11-го декабря 1942 года в нескольких километрах к северо-востоку от села Красногоровка Богучарского района, в том месте, которое итальянцы называли «Фригийским колпаком».

Руководителю Советского Союза Иосифу Сталину приписывается такая фраза - «Смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика». Так вот, гибель капитана Полякова, помощника начальника штаба 110-го гвардейского стрелкового полка, могла отразиться и на судьбе всего командного состава полка. И стать трагедией не только для родственников капитана Полякова.

1-му стрелковому батальону 110-го гв сп командиром полка гвардии майором Кобец была поставлена задача провести разведку боем в направлении безымянного кургана и высоты 159.4 — опорных пунктов итальянской обороны северо-восточнее Красногоровки. С 8-00 утра 11-го декабря стрелковые роты 1-го батальона капитана Пупкова вели разведку боем. Итальянцы, заранее пристреляв местность, не позволили наступающей пехоте 1-го батальона продвинуться столь далеко в направлении кургана и высоты 159.4.

На фото командир 110 гв сп гвардии майор А.Г. Кобец

(из архивов Богучарского музея)

Целью разведки боем было установление расположения огневых точек и опорных пунктов обороны противника. Наблюдать за силовой разведкой и засекать огневые точки итальянцев поручили помощнику начальника штаба полка по разведке гвардии капитану Якову Полякову. С ним была папка с секретной картой, с подробно нанесенной обстановкой и позициями 110-го полка.

Капитан Поляков должен был из укрытия засекать огневые точки, и вести наблюдение за ходом силовой разведки боем, не подвергая свою жизнь опасности. Однако, получилось все иначе…

После завершения разведки боем, когда наступавшая пехота 1-го батальона закрепилась на северо-западных скатах высоты 159.4, командиру 110-го полка гвардии майору Андрею Георгиевичу Кобец доложили, что капитан Яков Поляков пропал во время утреннего боя, и что с ним была секретная карта.

«Наверх», в штаб дивизии об этом случае решили пока не сообщать, мало ли что могли подумать и придумать «особисты». Решили в ночь на 12-е декабре небольшими силами, не привлекая внимание противника, обследовать предполагаемое место гибели капитана — разведчика. Ни ночные ни дневные поиски 12-го числа результатов не принесли. Пришлось сообщать в штаб дивизии. И вот в 11-00 13-го декабря 1942 года в штаб 38-й гвардейской стрелковой дивизии «ушло» следующее донесение:

«… Во время атаки батальоном блиндажей противника гв. капитан Поляков, увлекшись атакой, вырвался вперед с командиром взвода пешей разведки гв. мл.лейтенантом Путилиным и пятью бойцами-разведчиками. В этот момент был ранен мл.лейтенант Путилин. И капитан Поляков приказал бойцам вынести с поля боя раненого командира.

Возвратившись после выноса с поля боя своего раненого командира, разведчики не нашли на том месте капитана Полякова, где они его оставили. По словам бойцов, капитан Поляков после ранения мл.лейтенанта Путилина ушел в 3-ю роту, и там с группой бойцов попал под бомбежку, а после по этому месту били минометы противника.

Капитан Поляков имел с собой в полевой сумке кодированную карту с нанесенной обстановкой.

Предпринятые меры розыска трупа капитана Полякова в ночь на 12 декабря и днем 12 декабря результатов не дали. Предполагаем, что гв.капитан Поляков погиб во время бомбежки, по уточнении сообщим дополнительно..."

Топографическая карта времен ВОВ района с.Красногоровка
И только в первый день общего наступления 16-го декабря, когда

батальоны 110-го и 113-го полков 38-й гвардейской стр. дивизии

выдавили итальянцев в доминирующих высот «Фригийского колпака», в 800-х метрах к северо-востоку от высоты 159.4, в небольшой роще обнаружили труп капитана Полякова. Нашлась и папка с секретной картой, к большому облегчению командования полка.

Согласно донесению о безвозвратных потерях 38-й гв сд, капитан Яков Поляков был захоронен в с.Старотолучеево Богучарского района. Семье в Саратовскую область ушла «похоронка» с датой гибели 16-е декабря 1942 года.

Фамилия капитана Полякова высечена на плитах братской могилы в парке города Богучара.

В середине января 1943 года в недавно освобожденное от оккупантов село Шуриновка Богучарского района прибыла воинская часть Красной Армии. В селе разместился эвакуационный госпиталь № 2774 (полевая почта 11744), и находился там в течение двух недель - с 15 января по 1 февраля 1943 года.

Медицинский персонал делал свою тяжелую ежедневную работу – спасал жизни раненых солдат и офицеров Красной Армии. Но всех поступивших раненых спасти не удавалось…

Благодаря помощи жительницы города Урюпинска Волгоградской области Людмилы Неделько удалось разыскать женщину, служившую в годы войны в 2774-м госпитале. Елена Васильевна Матюнина (в девичестве – Самойлова) и поделилась своими воспоминаниями с Людмилой Неделько.

Эвакуационный госпиталь № 2774 летом 1942 года размещался в родном городе Елены Васильевны – в Урюпинске.

- В нашем городе готовили группы автоматчиков и снайперов по 7-8 человек. Я сначала была в группе автоматчиков. Но потом объявили, что надо помочь госпиталю, - так Елена Самойлова попала служить в 2774-й госпиталь.

- Вставать приходилось в 6 часов утра. Работала на подхвате, делала, что прикажут. И я не отказывалась от любой работы, только санитаркой не была, - вспоминала Елена Васильевна.

Работать молодой 19-летней девушке приходилось и на вещевом и продуктовом складах госпиталя. Занималась она и делопроизводством, ходила по палатам - выдавала раненым полевые деньги. Елена Васильевна рассказала об одном случае: - Для выплаты полевых требовались справки командиров воинских частей об участии раненого в боях, и этих справок часто не было. И как-то один офицер требовал от меня деньги, кричал, бросался костылями. Я и выдала ему деньги без этой справки! А потом мне за это сделали начёт!

Елена Васильевна Самойлова (Матюнина) в годы ВОВ

В сентябре 1942 года девушки надели военную форму. А в начале 1943 года госпиталю предстояла переброска на правобережье Дона в тылы наступающей 1-й Гвардейской Армии. Елена Васильевна вспоминала, как добиралась до Шуриновки:

- Посадили нас в открытый «телячий» вагон и отправили по узкоколейке в Воронежскую область. Стояли сильные морозы. По дороге в Шуриновку проезжали «поле мёртвых»: из-под снега торчали ноги, руки… Это были места недавних боёв. Уже в селе говорили: «Там за горой идут сильные бои». Раненых было очень много. Несколько легкораненых (разведчиков) оставили при госпитале до полного излечения, они помогали по хозяйству. В Шуриновке, помню, стояли недолго.

2774-й ЭГ уже весной 1943 года переехал в городок Боровая Харьковской области. Там он и находился до лета 1943 года.

- В Боровой были сильные бомбардировки, – продолжала рассказывать Елена Васильевна - небо было чёрное от немецких самолётов. Очень многие погибли... Была полностью разбомблена операционная. Шла операция, и погибли хирург, медсестра, зубной врач. Раненые выпрыгивали со 2-го этажа. Люди прятались в траншеях возле столовой и штаба. Помню, как страшно кричала врач-диетолог, и рвала на себе волосы…».

Уже под Харьковом начальник финслужбы вызвал Елену Самойлову, дал ей счёты и сказал: «Вот тебе 24 часа, чтобы научилась!» Всю ночь она изучала счеты, и под утро свалилась с ног от усталости. А в конце 1943 года начфин перевел её в штаб эвакогоспиталя. По словам Елены Васильевны – «за хороший почерк».

Всю войну она вела дневник, в котором ежедневно делала записи. И надо же было такому случиться, что бесценный дневник украли вместе с чемоданом. Елена Васильевна, возвращаясь после демобилизации в родной Урюпинск, буквально на минуту оставила в вагоне свои вещи без присмотра.

Позже ее муж, летчик Дмитрий Яковлевич Матюнин, сказал: «По этим записям можно было бы написать книгу». С мужем Елена познакомилась на фронте: была пара встреч. А уже после войны он приехал в Урюпинск, и они поженились.

Елена Васильевна Матюнина (Самойлова) награждена медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945», орденом Отечественной войны 2-й степени, имеет благодарности командования за безупречную службу. Вот одна из них:

«… завдел-казначею ЭГ №2774 Самойловой Елене Васильевне Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища СТАЛИНА И.В. от 18 октября 1944 г. объявлена благодарность за отличные боевые действия по преодолению Карпатского хребта».

В личном составе 2774-го госпиталя числилось 250 человек. Из основного младшего обслуживающего персонала 18 человек были родом из Урюпинска. Людмила Неделько разыскала в Урюпинске родственников Мухиной (Александриной) Екатерины Ивановны - медицинской сестры 2774-го эвакогоспиталя.

Екатерина Александрина и Иван Мухин

- Екатерина Ивановна о фронтовой жизни рассказывала неохотно, сразу начинала нервничать и плакать, - сообщила ее младшая сестра Антонина Ивановна Симонова (Александрина).

- Катя говорила, что перед самой отправкой на фронт к ней приехала мама, привезла ей продукты. А их уже погрузили в теплушки. Сестра продукты взяла, а маму послала найти гребешок. Пока мать его искала, эшелон отправили на фронт. Попала сестра в село Шуриновку Воронежской области, в 2774-й эвакогоспиталь 1-й Гвардейской Армии…

На фронте Екатерина Александрина познакомилась со своим будущим мужем Иваном Мухиным, старшим лейтенантом СМЕРШ. Он и увез ее из госпиталя в Москву.

Прошли годы, очень мало осталось свидетелей и участников Великой Отечественной. В самой Шуриновке не удалось найти никого, кто бы мог что-либо вспомнить о том, что в селе зимой 1943 года находился военный госпиталь. Перед зданием правления колхоза рядом с братской могилой высится памятник - скульптурная фигура воина с девочкой на плече. На плитах мемориала высечены фамилии погибших при освобождении села в декабре 1942 года. Но на этих плитах нет ни одной фамилии солдат и офицеров, умерших от ран в 2774-м эвакуационном госпитале.

Поисковой работой в архивах Министерства Обороны установлены воины, умершие от ран и захороненные в селе Шуриновка Богучарского района, но список этот еще не окончательный:

• 1.Козлов Александр Васильевич, 1904, младший сержант, Алтайский край;
• 2.Цыганков Михаил Георгиевич, 1907, рядовой, Ростовская область, Верхнедонской район;
• 3.Шабанов Алексей Васильевич, 1903, рядовой, Тульская область, Белевский район;
• 4.Шкандыбин Ефим Андреевич, 1914, рядовой, г.Алма-Ата;
• 5.Зыскович Яков Владимирович, 1912, лейтенант, г.Баку;
• 6.Ионов Василий Фед., 1917, рядовой, Новосибирская область, Парабельский район;
• 7.Колесников Василий Андреевич, 1909, лейтенант, г.Астрахань;
• 8.Городилов А.П., 1923, рядовой, других данных нет;
• 9.Меркулов Михаил Александрович, 1910, рядовой, Московская область;

И память о них должна быть увековечена! Ради тех людей, которые до сих не оставляют попыток разыскать сведения о своих родных, не вернувшихся с той далёкой войны. Родственники красноармейца Меркулова сообщили: «Михаил Александрович воевал где-то под Воронежем. И последнее письмо от него, которое, к сожалению, не сохранилось, пришло в начале января 1943 года, и больше известий от него было. В письме он писал, что тяжело ранен, и находится в госпитале».

Пелагея Алексеевна, жена Михаила Меркулова, указала в розыскной анкете (документ хранится в ЦАМО РФ), что первую половину письма написал ее супруг, а заканчивала письмо уже медсестра госпиталя. Тяжелое осколочное ранение черепа не позволило ему самолично дописать письмо.

Внуки Михаила Александровича пообещали обязательно приехать в Шуриновку и поклониться могиле своего деда.

Эдуард Солорев, поисковый отряд «Память» г.Богучар

О строительстве дороги вспоминает и уроженец села Дьяченково Божков Петр Филиппович, ушедший недавно из жизни. Можно по-разному относиться к его воспоминаниям, но не привести не имею права. Петр Филиппович, по его словам, находился в лагере в селе Варваровка и вместе с пленными строил узкоколейку:

«… с Черткова по пикетам строили железную дорогу. А железная дорога, представляете, по балкам, овраги, лес, все это вырезали и выравнивали. Разровняли насыпь, по этой насыпи платформа наложена. «Русь, арбатать», и там уже так, промежуток от шпалы до шпалы, становись работать. Кто не успел, того кнутом. Брали по 70 или 80 сантиметров рельсы, а здесь шпалы. Каждый становился и руками поднимали, и несли... Уже холодно, ноябрь месяц, а мы на коленках собирали без рукавиц, болты скручивали…»

Шпала узкоколейной железной дороги. Фото из архива А.Перминова (г.Чертково)

Как и когда попал он в лагерь, будучи мальчишкой 14-ти лет? Читаем дальше воспоминания Петра Филипповича Божкова:

«… арестовали нас 10 августа, увезли туда… в тот лагерь, в совхоз 106-й привезли. А там в этих базах… наверное, метров по 80.. Когда привезли нас, проволокой все огорожено, с собаками, полным полно там набито и в палатках, и помимо, и зона кругом опутана проволокой… Спали по 3-4 яруса и на проходах, везде..»

Как же ему удалось выжить? Петр Филиппович вспоминал: «В концлагере работали полный световой день. Кормили два раза в день, обеда не было. Утром давали… овес, ячмень, пшеницы не было, дробленое все, замачивали сутки, двое, трое, а потом это варили в больших таких бочках. Варили военнопленные, под надзором…

Толпу они (охранники – С.Э.) не терпели… Быстро, значит, поели – все, поехали!.. Там долбили, там пилами, лопатами, кирками долбили, разравнивали… Женщин даже встречали, с Дьяченково были, с Залимана, очищали железную дорогу… Они приезжали снег чистить, с Кантемировки, там был лагерь, женщины и подростки, 12–14 лет… Они чистили железную дорогу. И разгружали в Гармашевке рельсы, … помогали грузить. Узкоколейку они доделали, до Липчанских базов ходили вагончики. А до «Прогресса», где больница инфекционная, насыпь только сделали. И уже где Чумачовка - там был разъезд, вагончики направлялись…

Перед нашим освобождением, приказ был расстреливать всех… Пленные наши, так они нас и спасли…Там были такие цистерны… «Петя, Вася, залазьте туда»… Так мы остались живы».

Эти воспоминания были записаны в октябре 2009 года и опубликованы в книге «Детство у меня было…», изданной в 2010 году Воронежским педагогическим университетом.

Фотографий узкоколейной дороги Шелистовка - Липчанка найти пока не удалось. Но как эта дорога тогда выглядела, можно представить по найденной фотографии узкоколейки, построенной немцами в большой излучине Дона.

УЖД в большой излучине Дона. Источник: http://serjcoltel.livejournal.com/

А в германском бундесархиве хранятся фотографии, сделанные в сентябре - октябре 1942 года в России. Фотограф Bohmer сделал несколько снимков узкоколейной железной дороги. Возможно, той самой. Точно, увы, неизвестно. Пейзажи-то южнорусские...

А остались ли вещественные свидетельства существования узкоколейной железной дороги? В Богучарском историко-краеведческом музее многие должны были видеть разводную стрелку этой дороги.

Как рассказывал мне Иван Павлович Кривобоков, бывший глава Липчанского сельского поселения, нашли ее, когда разбирали перекрытие старого погреба в одном липчанском подворье. Местное население находило свое применение децифитному в послевоенные годы металлу.

На фото разводная стрелка узкоколейной дороги

К сожалению, ничего нам неизвестно о советских военнопленных - строителях дороги "на костях". Сколько же их сгинуло безвестно? В Лебединке? В Варваровке? Ни одной фамилии не осталось...

Дело в том, что в таких лагерях, недалеко от фронта, немцы не вели учета военнопленных. Сотней большей, сотней меньше... Бессловесная рабочая сила...

Как рассказывал Иван Павлович Кривобоков, что уже после войны на месте лагеря в совхозе №106 в 1960-х годах построили спецхоз для откорма свиней. При строительстве находили множество останков: человеческие черепа, кости. Хоронили ли их тогда? Скорее всего, присыпали ковшом бульдозера, и все...

А в Лебединке, где тоже был лагерь, в послевоенное время на сельском кладбище находили человеческие останки с медальонами. И передавали медальоны в районный военкомат. Сейчас, конечно, в РВК узнать что-либо очень сложно.

И вот, совсем недавно, удалось узнать фамилию советского военнопленного, погибшего в лебединском лагере. Только одна фамилия...

ЛЮБАКОВ Иван Степанович, 1902 года рождения, уроженец деревни Рыбинка Ольховского района Сталинградской области, 28 ноября 1942 года был до смерти избит охранниками лагеря и умер от побоев. Вместе с ним в лагере Первомайского совхоза находился и его родной брат Фёдор, которому удалось выжить. От него родные и узнали о месте гибели Ивана Любакова.

А что же стало с узкоколейкой? Кто-то из старожилов вспоминал, что ее вроде бы разобрали и увезли куда-то под Ленинград. А кто-то говорил, что разобрали ее - но, только, местные жители для своих нужд.

«Надо же было восстанавливать порушенное войной хозяйство!» - рельсы прекрасно заменяли железные балки перекрытий, а костыли и путевые шурупы, которыми крепились рельсы к шпалам, местные тоже приспособили использовать в хозяйстве.

Иван Павлович Кривобоков сохранил такой путевой шуруп, как две капли воды похожий на современный. Бесценный "артефакт" теперь хранится в музее поискового отряда в поселке Дубрава.

Путевой шуруп узкоколейной железной дороги 1942 года.

Современный путевой шуруп

В книге уроженца села Радченское М.П. Писаренко "Отчий край" есть свидетельство о том, что от партизан и разведчиков о строительстве УЖД узнало советское командование. По наводке разведчиков советская авиация произвела бомбардировку узкоколейки, и ее строительство было приостановлено.

От старожилов Липчанки слышал такую историю, что они, будучи детишками в послевоенные годы катались на вагонетках. Игра у них такая была - разгоняли вагончик с горки и неслись на нем вниз. А когда вагончик на всей скорости подкатывал к берегу речку, детишки успевали с него спрыгнуть. А вагончик падал с берега в речку. Там их должно быть много на дне... Если это, конечно, не местная легенда.

Обсуждение статьи на форуме читать здесь

Клепач Алексей Иванович, 1924 года рождения, село Лофицкое Богучарского уезда Воронежской области погиб 10 октября 1944 года полуостров Рыбачий, Кольский район, Мурманская область, РСФСР, СССР— автоматчик 3-го стрелкового батальона, 12 – й бригады морской пехоты Закрыл своим телом амбразуру пулемёта

Многие очевидцы и участники первых дней операции «Малый Сатурн» впоследствии вспоминали о том, что из-за плотного тумана советская авиация не смогла в первый день операции поддержать в должной мере наступающие войска 1-й Гвардейской Армии. Лишь к обеду 16-го декабря, когда погода улучшилась, советские самолеты вылетели на выполнение поставленных боевых задач. И уже за первый день летчики 17-й Воздушной Армии совершили более 200 самолето-вылетов. Поддерживая наступление с воздуха, летчики наносили удары по опорным пунктам вражеской обороны, скоплениям живой силы и техники в районах Богучара, Филоново, Твердохлебовки, Гадючьего, Купянки, Радченского.

299-й штурмовым авиаполком 290-й штурмовой авиадивизии 17-й Воздушной Армии командовал майор Леонид Сергеевич Макаров. В состав управления авиаполка входили: комиссар Николай Васильевич Панов, начальник штаба — майор Махун Адам Арионович, штурман — капитан Ананьин Степан Константинович.

1-й авиаэскадрильей командовал старший лейтенант Денис Уварович Толкачёв. Его заместителем был лейтенант Григорий Миронович Дранов.

2-й эскадрильей командовал лейтенант Федор Александрович Жигарин (в последствии — Герой Советского Союза). Заместитель командира — лейтенант Иван Петрович Вовкогон.

3-й эскадрильей, пополнившей полк перед началом наступления, командовал старший лейтенант Андрей Степанович Перевязко, заместителем у него был лейтенант Иван Емельянович Якунин.

В полку служили как опытные, прошедшие «огонь и воду» летчики, так и вновь прибывшие, которым только предстоял первый вылет на боевое задание.

На фото Григорий Миронович Дранов (1919 - 16.12.1942)

Для 299-й штурмового авиаполка (ШАП) бои в богучарском небе начались неудачно. В первый же день наступления не вернулся из боевого задания из района Филоново Григорий Миронович Дранов — замечательный летчик, орденоносец, член ВКП (б), замкомандира 1-й эскадрильи.

Неподалеку от села Филоново Богучарского района есть небольшой лесок, который местные жители называют «Прыстин». В декабре 1942 года там потерпел крушение советский самолет. До сих пор в этом лесу можно увидеть воронку на месте падения самолета. Стараниями поисковиков еще в 1990-е годы стало известно, что лес "Прыстин"- и есть место падения самолета Григория Дранова.

Григорий Дранов воевал в 299-м ШАП с июля 1941 года, считался одним из лучших летчиков полка. Награжден Орденом Красного Знамени за бои на Северо-Западном фронте (СЗФ). В сентябре 1942 года летчика представили к награждению Орденом Ленина, но наградили Орденом Отечественной войны 2-й степени.

Выдержка из наградного листа: «… лейтенант Дранов участвует в борьбе с немецкими захватчиками с 15.7.41г. Имеет 42 эффективных боевых вылета на штурмовку войск, аэродромов и боевой техники противника… Сам лично в воздушных боях на СЗФ сбил 4 самолета противника, за что представлен ко второму ордену...

На фото Г.М. Дранов (слева) и В.И. Белышев

С 16.8.42г. тов.Дранов с группой 6 ИЛ-2 вылетел на уничтожение танков противника в районе: Дретово, Поляна, Колосово. Над целью группа подверглась зенитному обстрелу, ведущий был сбит и вышел из строя. Группу возглавил тов.Дранов (сам будучи подбитым — снаряд попал в органы управления) и при отходе от цели группа была атакована 6 МЕ-109. Тов.Дранов встал в круг, отбив все атаки истребителей, и на подбитом самолете сам пришел и привел группу на свой аэродром. За что командованием объявлена благодарностью.

3.9.42г. тов. Дранов дважды вылетал с группой 6 ИЛ-2 на уничтожение самолетов противника на аэродромах Новое Село и совхоз Дугино.

В первом налете на аэродром Новое Село было уничтожено группой: 30 2-х моторных самолетов на земле, и сбито в воздушном бою 3 самолета Ю-87 («Юнкерс»), лично Дранов сбил 1 самолет Ю-87…

Во втором налете на аэродром совхоз Дугино группой 6 ИЛ-2 уничтожено 25 самолетов противника на земле и взорван склад с боеприпасами...».

43-й вылет оказался для летчика последним…Григорий Дранов числится захороненным в братской могиле в селе Филоново.

На следующий день 17-го декабря, выполняя задание по штурмовке Купянского аэродрома, совершил вынужденную посадку на территории, занятой противником, другой опытный летчик - командир 1-й эскадрильи старший лейтенант Денис Уварович Толкачёв. Его штурмовик был сбит немецкими истребителями в районе деревни Перещепное Богучарского района. Тяжело раненого летчика спасли местные жители, спрятав его (бывшего в безсознательном состоянии) до подхода к селу частей 1-й стрелковой дивизии. После излечения Денис Толкачев вернулся в полк.

На фото Иван Иванович Долбинов (1923 - 19.12.1942)

Для многих молодых летчиков первый вылет становился последним. В 12-00 19-го декабря 1942 года группа из 4-х ИЛ-2 299-го ШАП вылетела с аэродрома «Калачеевский» на выполнение штурмового удара в районе Радченское — Липчанка. Ведущий группы - Федор Александрович Жигарин, летчики — сержант Петр Филиппович Железняков (в последствии Герой Советского Союза), сержант Иван Иванович Долбинов, старший сержант Иван Алексеевич Иванов. При выходе из атаки ни ведущий ни ведомые летчики самолета сержанта Долбинова не видели. Судьба его осталась неизвестной. Это был первый вылет молодого летчика. Сержант Долбинов И.И. числится захороненным в братской могиле в селе Радченское, его фамилия высечена на плите захоронения.

За 10 дней декабря 1942 года 299-й ШАП совершил 178 боевых вылетов. Потеряв 3 самолета и 2-х летчиков. Сбить удалось только один вражеский самолет. Лейтенант Иван Вовкогон 17-го декабря в районе села Радченское сбил немецкий бомбардировщик Xe-111.

Около 5000 советских воинов погибли в боях на Богучарщине, фамилии многих высечены на плитах братских могил, неизвестно сколько погибших воинов до сих пор лежат в земле непогребенными с положенными почестями. Пехотинцы, танкисты, артиллеристы, летчики...

Вечная им всем память!

"Спокойный" месяц октябрь

Октябрь 1942 года на Богучарщине был месяцем относительно спокойным. Тихий батюшка Дон разделял защитников родной земли и её непрошенных гостей. С середины сентября месяца противоборствующие стороны не предпринимали никаких активных боевых действий, ограничиваясь взаимными артиллерийскими и минометными обстрелами, снайперскими уколами да вылазками разведывательных групп.

Каждую ночь от левого берега отплывали в темноту лодки с советскими разведчиками. Командованию 1-й стрелковой дивизии необходимы были сведения о противнике — частях итальянской 8-й армии, сменивших немецкие дивизии на донских берегах. «Оккупанты поневоле», как некоторые историки в последствии станут называть итальянцев, занимали очень удобные для обороны позиции на высоком правом берегу Дона.

Немецкий пулеметчик на берегу Дона

И очень непросто разведчикам было взять языка. Итальянцы, справедливо опасаясь вылазок с той стороны Дона, заминировали удобные подходы к своим передовым позициям. Разведчикам нужно было незаметно и бесшумно, через установленные проволочные заграждения, подойти для последнего броска за языком. А там уже — как повезет! И нужно было еще благополучно вернуться обратно! Донести пленного живым! И дай Бог, чтобы взятый пленный оказался ценным и словоохотливым.

Памятка разведчику

Ценой своих жизней разведчики добывали так нужные командованию сведения о противнике.

Из «Журнала боевых действий» 63-й Армии за октябрь 1942 года мною взяты выдержки, касаемые действий разведгрупп на Богучарском направлении. Действий удачных, и неудачных! Всё было...

«...01.10.1942

153 сд — разведгруппа, действовавшая в направлении Сухой Донец с задачей: захватить пленных, свою задачу выполнила, захватила двух пленных и уничтожила 10 солдат и без потерь возвратилась в свое расположение.

03.10.1942

Разведкой 1 сд в районе Свинюха захвачено: миномет — 1, ящик с гранатами — 2.

04.10.1942

Разведкой 1 сд в районе Ольховый захвачены документы у умерших от ран пленных офицера и солдата, принадлежность документов устанавливается.

05.10.1942

Разведкой 1 сд, действовавшей в районе Абросимово захвачен пленный солдат 81 пп 52 пд (ит) и один станковый пулемет.

Разведка, действовавшая в районе Оголев, свою задачу не выполнила, встретила сильное огневое сопротивление, и понеся потери (ранено — 13 человек, убит 1 человек), возвратилась в свое расположение...»

Из донесения о безвозвратных потерях 1-й сд удалось узнать, то 5 октября 1942 года был убит во время разведки старший сержант Сергей Федорович Самохов, уроженец Пензенской области.

«...06.10.1942

Группа разведчиков, действовавшая в районе 1-я Белая Горка, взорвала ДЗОТ и захватила крупнокалиберный пулемет и без потерь возвратилась обратно.

08.10.1942

153 сд — разведгруппа в составе одной роты 563 сп переправилась на правый берег р.Дон в район 1-я Белая Горка с задачей захватить пленного и установить расположение огневых средств противника. Разведка действовала боем, уничтожила 2 блиндажа, 20 фашистов и захватила 1 станковый пулемет, возвратилась обратно. Потери разведки: убито 5 чел., ранено 11 чел. Разведка по расположению огневых точек противника задачу выполнила, не выполнила по захвату пленного.

3 ср. 563 сп, действовавшая боем в районе Сухой Донец с задачей захватить пленного, возвратилась на левый берег к 24-00, захватила станковый пулемет и одного солдата. На левом берегу р.Дон пленный был уничтожен минометным огнем противника и около него было ранено 5 наших красноармейцев. В результате силовой разведки рота имеет потери: убит один, ранено — 9.

Разведкой 1 сд установлено, противник в лесу 500 метров северо-восточнее Свинюха строит переправочные средства — плоты, обнаружена одна готовая лодка на 30-35 человек.

09.10.1942

Разведгруппа 1 сд, действовавшая в районе Грушево, захватила раненого пленного солдата 6 роты 38 пп, который умер от ран, а также захватила 1500 винтовочный патрон...»

13.10.1942

Разведка, высланная 1 сд на правый берег р.Дон в ночь на 13.10 возвратилась безрезультатно, потеряв 14 раненых и 1 пропавшего без вести.

23.10.1942

Разведка действовала от 1 сд 21.10 в районе Солонцы уничтожила до взвода пехоты противника. Потери разведки: убито 3 чел., ранено 2 человека.

24.10.1942

1 сд — разведгруппа, действовавшая в ночь на 24.10 в направлении Оголев, захватила одного пленного солдата, принадлежащего 2 роте, 1/79 пп, 9 пд. В результате боя уничтожено до 50 солдат и 1 офицер противника. Наши потери: убито 2, ранено — 6.

29.10.1942

1 сд — разведгруппа от 408 сп, действовавшая ночью в районе Красногоровки, захватила 3-х пленных, принадлежащих 79 пп 9 пд. Потери разведгруппы — при переправе через Дон после выполнения задачи командир группы посадил в одну лодку 15 человек, которые проплыли 2/3 реки, и в лодке проломилось дно, лодка начала тонуть, в результате чего утонуло 8 красноармейцев.

30.10.1942

153 сд — разведгруппой, действовавшей в районах Монастырщина, 2-я Белая горка уничтожено до 15 солдат, один станковый пулемет, взорван один ДЗОТ.

В районе Абросимово захвачен пленный 80 пп 9 пд.

31.10.1942

Разведгруппа 1-й сд, действовавшая в районе Красногоровка, вступила в бой, в результате уничтожила до 50 солдат и офицеров противника...»

Разведчик Аверьянов

В книге о боевом пути 58-й гвардейской стрелковой дивизии «Единой семьей в боях за Родину» авторы А. Ольшанский и У.Арзымбетов особо выделяли среди разведчиков дивизии Владимира Аверьянова — молодого парня из деревни Кременки Ульяновской области.

Перед войной Владимир работал молотобойцем в колхозной кузнице. Любил спорт, на занятиях всеобуча изучал военное дело. И по своей натуре был он веселым и общительным парнем.

Наградной лист на Владимира Аверьянова

В марте 1942 года Владимира призвали в армию. На территории Ульяновской области формировалась 1-я стрелковая дивизия, в состав которой и попал Владимир Аверьянов. Летом 1942 года дивизия прибыла на левый берег Дона, заняв позиции от Гороховки до Сухого Донца.

В 408-м стрелковом полку дивизии Владимир служил радистом, но хотелось ему чего-то большего. И вот однажды он обратился к командиру полка майору Березкину: «Разрешите, товарищ майор, сходить в тыл врага в разведку!» Березкин разрешил. Это было еще в самом начале обороны.

К первой разведке Владимир готовился тщательно. Изучал местность, поведение противника. И вот настало время идти в тыл врага. Дождавшись темноты, он переплыл на лодке на правый берег Дона. До восхода солнца замаскировался в кустарниках.

Светало. Два дюжих фашиста, смеясь и громко разговаривая, шли по тропинке. Словно из-под земли вырос перед ними русский разведчик. Растерявшиеся немцы без сопротивления сдались в плен.

Рано утром 20 июля 1942 года в штабе 408-го полка Аверьянова с двумя пленными встретил комполка Березкин. А уже через 2 недели Владимир писал письмо матери: «Мамочка, дорогая! Я заслужил звание сержанта. Думаю, неплохо воюет твой сын?»

В районе села Монастырщина с Владимиром в начале августа случился такой случай: переплыв по заданию реку Дон, Владимир устроился в кустах у проселочной дороги, наблюдая за движением мотоциклистов. Когда на дороге проехала группа мотоциклистов, разведчик быстро перетянул через дорогу проволоку, и стал ждать. Вскоре появился одиночный мотоцикл, который быстро приближался. Струной натянулась проволока, и мчащийся мотоцикл на полном ходу перевернулся. Владимир прикладом оглушил обоих итальянцев, быстро переоделся в форму офицера. И смело пошел по обороне противника. Почти у самого берега разведчик наткнулся на офицера, который обедал на пне. Офицера Владимир взял в плен, в сумке пленного оказались ценные документы.

В августе 1942 года в армейской газете «Боевой товарищ» были напечатаны статьи о смелом разведчике из 408-го стрелкового полка: «Боевой опыт разведчиков» и «Нападение на фашистский гарнизон».

Как было дело: на рассвете 18-го августа группа разведчиков, переплыв Дон, заняла несколько домов села Абросимово. Шестеро бойцов-разведчиков во главе с Аверьяновым атаковали кухню, там как раз принимали пищу солдаты противника. Завязался бой, используя эффект неожиданности, разведчики уничтожили 15 солдат противника, командный пункт пулеметной роты.

Братская могила в селе Филоново

На помощь разведчикам Аверьянова подошли бойцы из группы младшего лейтенанта Поблицкого. Разведчики захватили двух пленных и благополучно отошли на свой берег.

К началу декабрьского наступления командир взвода разведки 408-го полка Владимир Аверьянов был награжден медалью «За отвагу» и орденом «Красного Знамени»! Ему присвоили звание младшего лейтенанта, приняли в ряды ВКП (б).

В боях за хутор Солонцы 17-го декабря Владимир Аверьянов по собственной инициативе поднял в атаку залегших под огнем противника пехотинцев. Отважный разведчик погиб в том бою. Фамилия Аверьянова увековечена на плитах братской могилы в селе Филоново Богучарского района.

Эдуард Солорев

Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
Вместо свадеб — разлуки и дым!

Листая пожелтевшие от времени подшивки районной газеты «Сельская новь», случайно наткнулся на эту статью автора В. Петровой. В далеком уже 1995 году, когда этот материал был напечатан, я учился в Воронеже, и статья тогда прошла мимо моего внимания. Зато теперь, спустя 21 год, стала для меня открытием.

Публикую этот материал в авторской редакции.

«1943 год. На него пришлось больше всего похоронок. Крутой перелом в войне, крутой перелом в судьбах.

Почтальона в семьях фронтовиков тогда ждали в немом оцепенении, неслушающимися, дрожащими пальцами брали треугольник, с трудом разбирали сливающуюся в мутное письмо надпись.

Увидев знакомый почерк, трудно, с надрывом вздыхали: жив, жив, жив – стучало сердце. Глаза жадно впитывали скупые строчки, зачастую написанные под огнем. Слезы радости разъедали глаза, а мысли тут же переносились в соседние дома. А что там? Соседям-то какая весточка пришла?

И не было дня, чтобы то в одном, то в другом доме не слышно было надрывного стона или исступленного крика: «Ро-о-о-дненький ты наш!»

В семью Алещенко, что жила в Старотолучеево, горе пришло не раз, не два, не три. Пять раз война сделала страшный обмен: жизнь – похоронка! И складывали их, послания о смерти, родители в стопку. Каждая убивала душу, тело, цепенила руки, мутила разум.

Братья Алещенко: Михаил, Максим, Николай, Василий, Егор (слева направо)

Начала смерть свой обмен с Михаила, потом забрала одного за другим Василия, Максима, Николая. Не пощадила и Егора – сложил он голову в бою у реки Шпрее 22 апреля 1945 года.

И не оставалось бы смысла в жизни Василия Григорьевича и Домны Ивановны, если бы не последняя их кровинушка, дочка Поля. Она-то и заставила отца с матерью собрать волю в кулак и жить.

Молча, тая друг от друга мысли, вглядывались они каждый день в убегающую за горизонт дорогу, ту самую, по которой, взбивая пыль, бегали когда-то их сыновья. Надеялись на ошибку – и такое бывало. Нет, ошибки не было. Война не «пошутила».

Год за годом зарастали разбросанные по всей стране холмики, так и не образовавшие фамильный погост. Вместе они, братья Алещенко, лишь в ушедшей в мир иной родительской памяти, в мыслях сестры, да вот здесь, на этой скорбной фотогалерее. Молодые, красивые русские ребята, честно, без укора смотрящие в глаза нам, живым».

Вот, такая статья…

Родители братьев Алещенко уже в послевоенные годы пытались разыскать сведения об их судьбе. Надежда не покидала родителей: а вдруг кто-то из сыновей жив? В Центральном архиве Министерства обороны хранится анкета на розыск Михаила Алещенко, заполненная его отцом Василием Григорьевичем в 1954 году. Отец сообщил все, что ему было известно...

Из документа мы узнаем, что Михаил Алещенко в 1938 — 1941 годах учился в Ленинградском техническом училище. Окончить обучение Михаилу не удалось, в 1941 году его призвали в армию.

12 октября 1941 года он окончил 2-е Саратовское танковое училище, получив звание «воентехник 2-го ранга». Убыл в распоряжение Главного авто-бронетанкового Управления Красной Армии. Дальнейшая судьба Михаила осталась неизвестной.

В Книге Памяти Богучарского района о Михаиле Алещенко такая запись: «...лейтенант, пропал без вести в декабре 1942г.».

Три брата: Максим, Николай и Василий, числятся пропавшими без вести в марте 1943 года. Как и многие сотни уроженцев Богучарского и Радченского районов. Была тогда такая практика у военкоматов — отсчитывать три месяца с даты последнего письма или с даты освобождения места, где проживала семья воина. Если воин не отозвался за эти три месяца, не прислал весточку с фронта — его считали потом без вести пропавшим.

Младший из братьев — Егор Алещенко, механик-водитель самоходной артиллерийской установки (САУ - 57), храбро сражался с врагом в составе 22-й самоходной артиллерийской бригады.

В 1944 году сержант Егор Алещенко получил свою первую награду — Орден Отечественной войны 1-й степени. За то, что «… в совершенстве овладел своей техникой, без аварий, поломок и вынужденных остановок, с боями провел свою машину на расстояние около 700 км. В боях проявил себя смелым и решительным. В районе Пирнув — Горны, благодаря умелому маневрированию на поле боя, на своей машине быстро сблизился с контратакующим танком противника, продолжая маневрировать СУ, способствовал уничтожению танка с экипажем и до 70 гитлеровцев...».

В марте 1945 года Егора наградили медалью «За отвагу» за январские бои. Вот, выдержка из его наградного листа: «23.01.42 при взятии гор. Болново т.Алещенко вел машину по указанному маршруту, и вел наблюдение вперед. Заметив автоматическую пушку, немедленно доложил командиру орудия, и пушка была уничтожена.

26.01.45 его машина находилась в разведке, при встрече с противником он быстро развернул машину, и дал возможность наводчику открыть огонь. При этом было уничтожено 2 транспортные машины и тягач с пушкой 105 мм, уничтожил лично 6 солдат противника».

За несколько дней до Победы геройски погиб в бою за город Нойштадт на реке Шпрее. В донесении части указано, что погиб Егор 19 апреля 1945 года. Приказом Военного Совета 4-й гвардейской танковой армии 1 Украинского фронта от 31.05.1945г. был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Посмертно...

Автобус, пустив небольшой светлый клубочек дыма, покатил дальше, оставив Веру Аркадьевну на обочине дороги. В это июльское утро, как и всегда в эти дни, солнышко стояло уже высоко. Прямо к дороге примыкало ухоженное поле с наливающимися колосьями. Внизу простирался пейзаж обыкновенной русской деревеньки, каких тысячи разбросано по России. Среди новых построек видны старенькие домишки. От нахлынувших чувств сразу закапали слёзы, и, не стесняясь, Вера Аркадьевна заплакала.

В этом селе в 1942 году погиб её отец. До сих пор дома, в Павловском Посаде, что под Москвой, хранится казённая бумага с известием – пропал без вести. Сколько времени не знали вдова и дочь, где покоятся косточки родного человека. Да вот, пойди же, неугомонные следопыты распознали эту тайну. А земля пользуется слухом. Как только чудом долетело до неё это печальное известие, сразу же собралась в дорогу.

«Как примут её приезд сельчане? Какими словами благодарить ребят – следопытов? Ухожена ли могилка её отца?» - все это буравчиком сверлило мозг Веры Аркадьевны.

Первая встреченная ей женщина, узнав в чем дело, всплеснула руками:

- Цэ ж Семён Тихонович Ковалёв всэзнае. Вон вин и живэ, - показала она на дом.

Хозяин был дома. Узнав цель приезда, Семен Тихонович засуетился, не зная, куда усадить гостью.

- Я пацаном был, когда немцы заняли село. Расстреляли одного солдата недалеко от нас. За огородом. Меня с соседским парнишкой немцы заставили его закапывать. Так я его запомнил. А фамилию – Аркадий Ефимович Царевский – это уже ребята-следопыты узнали, - начал он разговор.

Вера Аркадьевна подала хозяину несколько фотографий с лицами различных людей, приготовленных для опознания еще дома. Семен Тихонович долго разглядывал фотографии, а потом сказал: «Вот этот сильно похож», - указал на переснятое фото её отца.

Вера Аркадьевна заплакала: «Он…».

- Мы вот что сделаем. Вы у нас заночуете, а я все подробно расскажу. Завтра утречком мой сын Вас отвезет, он шофером работает. Дело в том, что прах Аркадия перезахоронили после войны в соседнем селе, а до него с десяток километров будет – добродушно предложил хозяин.

А рассказать Семену Тихоновичу было о чём. Всплыли в памяти события тех давних военных лихолетных дней. Наши войска с боями отступали за Дон. В начале июля 1942 года немцы уже хозяйничали в селе. С приходом фашистов объявился дезертир из местных по фамилии Панич… «Будь он проклят», - выругался Семен Тихонович, - не поворачивается язык назвать его имя и отчество.

Его родной брат честно воевал где-то на фронтах за Родину. Впоследствии пришёл раненым с многочисленными наградами. Панич же пошел служить полицаем.

Старостой села назначили старика Григория Прокофьевича Шестопалова, честного и добросовестного человека. Он своей кровью расписался в немецкой комендатуре, что в селе нет семей коммунистов и командиров. Хотя, в самом деле, были.

Панич был реальным хозяином в селе. Грабил и издевался над селянами.

- Не зверствуй, все равнонаши придут, - сколько раз корил старик Панича.

- Вернутся ваши, когда у них вырастут хвосты. Смотри, какая техника и силища у немцев, - самоуверенно отвечал полицай.

Пленных русских солдат немцы разместили на окраине села. Днем их не так строго охраняли, вот одному и удалось бежать. Благо, рядом тянулся яр, который почти выводил к видневшемуся вдали леску. Бежавшим был Аркадий. До спасительного леска оставались считанные метры, когда Панич, вооруженный, и на коне, нечаянно наскочил на солдата.

- Отпусти, - просил Аркадий, - ты ведь русский. Да и никто не знает, что ты меня видел, тебе ничего не грозит.

Но предатель «сдал» Аркадия немцам. После допроса здесь в селе, за огородами, сам Панич его и расстрелял.

Вера Аркадьевна уже не плакала, вслушиваясь в речь рассказчика:

- На счету этого подонка много пакостных дел, - продолжал Семен Тихонович, - он пленил еще троих наших солдат, попавших в окружение.

Староста села был противоположностью Паничу. Троих солдат, плененных полицаем, посадили в сарай до допроса. Охранял пленников итальянец. Григорию Прокофьевичу удалось сообщить солдатам, что верхний венец бревен можно приподнять. Ночью солдаты тихо бежали.

Шестопалов скрывал у себя дома на чердаке и лечил нашего раненного офицера. Когда тот поправился, он взял в комендатуре пропуск на двух человек. Мол, нужно отвезти на быках веялку, позаимствованную в соседнем селе. Вооруженного автоматом воина Григорий Прокофьевич вывез далеко за село к глубокому яру, который выводил к Дону.

В этом селе стояли итальянские части. Григорию Прокофьевичу впоследствии не раз приходилось помогать нашим разведчикам различными сведениями.

16 декабря 1942 года немцев погнали с Богучарщины. Когда наши войска вошли в село, в первую очередь арестовали, как положено, старосту и полицая. Шестопалова в обиду народ не дал. Сразу же после боя примчался в село на взмыленном коне тот офицер, которого скрывал и спас от врага Григорий Прокофьевич. Он остался жив и дал показания.

Изменника Родины Панича расстреляли. Шестопалова оправдали, до самой смерти он был уважаемым человеком в селе.

Свет в окошке у Ковалёва горел до самого утра. Уже подъехал на молоковозе сын Семена Тихоновича, а Вера Аркадьевна все не могла расстаться с гостеприимным селянином, благодарила его. Кланялась от имени родных всем жителям села.

… И вот заклубилась вдали пыль под колесами удаляющегося автомобиля. Вера Аркадьевна спешила на встречу с отцом. На встречу, которую она ждала 50 лет.

Стоит в селе Мёдово на возвышенности, на братской могиле новый мемориал. Деньги на памятник собрали поисковики Богучарского поискового отряда «Память». Жертвовали фермеры и такие хозяйства как Южный, Дубрава, 1 Мая, Лофицкое, Залиман. Помогла и администрация района. Мемориал изготовил в Калаче местный мастер Виктор Иванович Грищенко.

За братской могилой ухаживают школьники и селяне. Здесь покоится прах 29-ти наших воинов, погибших за Родину. Тяжелая им выпала доля.

Вечная им слава!

Братская могила в селе Мёдово, где покоится прах Аркадия Ефимовича Царевского. Фото из личного архива Н.Л.Новикова, командира поискового отряда "Память"

Подлинные документы, хранящиеся в Центральном архиве Министерства Обороны РФ (г.Подольск)

Среди документов Центрального архива Министерства обороны РФ (ЦАМО) поисковики разыскали персональные карточки военнопленных с фотографиями наших земляков. На лагерных снимках - они, пропавшие без вести на долгие 70 лет - и молоденькие совсем ребята, и умудренные отцы семейств. Изможденные лица, потухшие взгляды. Как же они хотели жить! О чем думали, стоя перед фотографом и держа в руках табличку с нарисованным мелом номером? И, что эти чудом сохранившиеся снимки подарят для потомков, может быть, единственную возможность увидеть их лица. Увидеть и узнать своих солдат! Как узнала на фотографии своего без вести пропавшего в войну отца Семена Захаровича Швыдкова жительница села Липчанка Александра Семеновна Ковтунова! Родилась Александра Семеновна в 1940 году, и детские воспоминания об отце у неё не сохранились.

- Когда я появилась на свет, отец приезжал домой на побывку. Он тогда служил срочную. Это мне мама потом рассказывала, — начинает вспоминать Александра Семеновна.
Семён Швыдков

У Семена Захаровича Швыдкова и его жены Прасковьи Потаповны было пятеро детей. По тем временам обычная семья. Жили, растили детей, надеялись на лучшее.

- Мне и сестрам мама приписала по годочку, чтобы мы раньше пошли работать. Тогда многие так делали. Так что, по документам я 39-го года. А два моих старших брата умерли в годы оккупации, и осталось нас трое сестер. Сейчас я — самая младшая осталась, - продолжила свой рассказ Александра Семеновна Ковтунова.

Семён Швыдков до призыва в армию учился на дорожного строителя. Успел и поработать по специальности: он руководил бригадой, выкладывавшей в Радченском районе дороги из булыжника. Эти дороги из плотно пригнанных друг к другу камней, в просторечьи «каменки», сохранились кое-где и до настоящего времени. Тот факт, что Семен Швыдков по своей мирной профессии дорожный строитель, сыграло свою роль в его судьбе.

Довоенное фото Семёна Швыдкова

- Уже после войны к нам пришла бумага о том, что отец пропал без вести. И мама пыталась разыскать хоть какие-то сведения о нем. Она ходила пешком в Вервековку, это около двадцати километров от нашей Липчанки. В Вервековку вернулся с войны солдат, служивший вместе с отцом. К сожалению, из рассказа матери я уже не помню фамилии того бойца. А звали его, кажется, Антоном. Он и рассказал матери, что весь их батальон летом 1942 года сдал в плен немцам командир батальона. Оказался тот командир предателем. Мать и спросила Антона: «А как же ты живой-то остался?» Тот ответил: «Погнали нас на запад. У меня не было сил больше идти, и немцы решили меня пристрелить. Пуля попала мне в плечо, я упал в канаву и притворился мертвым, а их всех погнали дальше...» Так моя мать узнала, что отец, скорее всего, попал в плен. Но говорить об этом в то время было нельзя, - закончила свое повествование Александра Семеновна.

Она показала единственную сохранившуюся довоенную фотографию Семена Швыдкова. На фото ее отец - молодой, красивый, в военной форме и фуражке с пятиконечной звездочкой.

В ЦАМО хранится и персональная карточка военнопленного Семена Захаровича Цветкова, уроженца села Липчанка тогдашнего Радченского района Воронежской области. Военный переводчик фамилию «Schwetkow» из персональной карточки ошибочно перевел как «Цветков». Так и числится отец Александры Семеновны, по данным ЦАМО, погибшим в плену, но под чужой фамилией.

Лагерное фото

Семен Швыдков прошел фашистские лагеря на Украине и в немецкой Померании, сейчас это территория современной Польши. Там, в районе города Штеттина (ныне — польского Щецина) - крупного торгового порта на Балтийском побережье, размещался лагерь военнопленных Stalag II D Stargard. Через Штеттинский порт немцы держали связь с оккупированной ими Норвегией: оттуда везли морем на континент медную и никелевую руду, другое сырьё, обратно — партии военнопленных для строительства военных объектов в этой северной стране.

В марте 1943 года очередная партия пленных из Stalag II D прибыла в северную Норвегию. Так Семен Швыдков оказался в местечке Сииластупа общины Энонтекио, в точке, где сходятся границы трех скандинавских государств — Финляндии, Швеции и Норвегии. Немцы строили в том районе дорожную сеть, и для этого отбирали пленных, имевших какой-либо строительный опыт. У многих умерших в Энонтекио военнопленных в персональных картах указана их гражданская специальность - «bauer» (строитель).

…Война близилась к своему концу. Это понимали и союзники фашистской Германии. В сентябре 1944 года Финляндия и Советский Союз заключили мирный договор, одним из условий которого было выдворение немецких войск с финской территории. Добровольно уходить фашисты не хотели. Так началась почти никому в нашей стране неизвестная Лапландская война между Германией и Финляндией. С осени сорок четвертого и до весны 1945 года на границе Норвегии и Финляндии шли бои. Советские военнопленные оказались в их эпицентре.

Сложно сейчас установить обстоятельства смерти Семена Швыдкова, в его персональной карточке указано: «Умер 04.11.1944 года в Сииластупа». Всего полгода не дожил он до Победы.

Воронежский историк Сергей Филоненко в своей книге «Крах фашистского «нового порядка» на Верхнем Дону (июль 1942 – февраль 1943)» приводит выписку из «Акта о зверствах итальянских фашистов в селе Белый Колодец Богучарского района Воронежской области». После боя 15 декабря 1942 года итальянцы захватили группу раненых красноармейцев, три дня жестоко над ними издевались. Вечером 17 декабря, слыша канонады и приближение частей Красной Армии к хутору, в присутствии местных жителей итальянцы расстреляли пленных из пулеметов.

Не такими уж «белыми и пушистыми», оказались сыновья солнечной Италии. Фамилий советских военнопленных историки и журналисты, ссылавшиеся на выписку из «Акта о зверствах...», в своих исследованиях и трудах не указывали. Его копию и, главное, список фамилий зверски замученных в Белом Колодце красноармейцев, в 2014 году удалось «раскопать» в архиве Министерства обороны Сергею Барулеву - человеку, известному в российском поисковом сообществе.

Привожу подлинный текст документа:

«1942г. 19 декабря составили настоящий акт в х. Белый Колодец Новокалитвенского района Воронежской обл. в присутствии бат. комиссара Старовойтова Лаврентия Филипповича, ст. политрука Клязника Алексея Степановича, лейтенанта Шеянова Ивана Павловича, военврача 2-го ранга Моисеевой Людмилы Яковлевны, мл. лейтенанта госбезопасности Узорова Ивана Ивановича, красноармейцев Сергеева Василия, Ульянова и др. сего числа обнаружено в вышеуказанном селе: фашистские изверги, захватив в плен 13 чел. раненых красноармейцев, 17.12.1942г. в присутствии населения, построив в шеренгу, начали расстреливать из пулемета, лиц, которые еще подавали хотя (бы) маленькие признаки жизни, добивали прикладами и штыками и пристреливали в упор.

До расстрела фашистские изверги подвергли раненых жестоким пыткам и издевательствам, у многих имеются разбитые черепа, вывернутые руки, раненых до этого держали 3 суток голодными, не давая … никакой пищи и воды.

Спасшийся «чудом» красноармеец тов. Сотников Андрей Петрович рассказывает, что перед расстрелом их морили голодом с первого дня их пленения, не давая никакой пищи и воды, а 17.12.1942г. построили их и в упор стали расстреливать из пулемета. Сам Сотников А.П. спасся лишь только потому, что когда его тоже ранили из пулемета, он упал и притаился мертвым, а когда фашисты ушли, то он ползком пробрался в одну из нежилых хат, спрятался в печку и просидел до 19.12.1942г., пока пришли части Кр. Армии… Акт составлен в 2-х экз. – один для политотдела, и второй – для газеты «Правда».

Когда вслед за передовыми частями Красной Армии в хутор вошли бойцы-зенитчики из 271-й гвардейского армейского зенитно-артиллерийского полка, местные жители рассказали командованию полка о расстреле пленных красноармейцев. В одной из хат нашли брошенные итальянцами красноармейские книжки и два личных письма. Итальянцы так спешили удрать из хутора, что не успели уничтожить эти документы.

Более семидесяти лет список бойцов из донесения политуправления Юго-Западного фронта «пылился» в архиве, все воины считаются пропавшими без вести или погибшими на фронте зимой 1942-1943 годов. Вот, эти возращенные имена:

Березовский Петр Прокопьевич, 1900, Иркутская область, Боханский район, Лузгинский с/совет. Жена — Березовская Мария Осиповна.

Борисов Филимон Степанович, 1896, Мордовская АССР, Лодский район, д.Ефимовка. Жена — Борисова Е.И.

Гришин Илья Иванович, 1906, г.Москва, Щербаковский переулок, д.21. Жена – Гришина (инициалы не указаны).

Кувакин Иван Васильевич, 1897, Ивановская область, Юрьевецкий район, д.Хораброво. Жена — Кувакина Мария Павловна.

Никитин Константин Зиновьевич, 1906, Молотовская область, Чесовской район, д.Рассольная. Жена — Никитина Мария Тимофеевна.

Федосеев Петр Дмитриевич, 1902, Тульская область, Тарусский район, д.Никишино. Жена — Федосеева Матрена Ф.

Смирнов Федор Иванович, данные из его красноармейской книжки по какой-то причине забыли указать в донесении.

Личные письма – конечно, не красноармейская книжка, но с большой долей вероятности они позволили установить еще двух бойцов по базе данных «Мемориал». Это Бутов Даниил Митрофанович из Омской области и Мартышин Василий Дмитриевич из Пензенской. Из омской Книги памяти известно, что Даниил Бутов служил в 747-м стрелковом полку 172-й стрелковой дивизии 6-й армии Воронежского фронта, по данным штаба дивизии погиб 16 декабря 1942 года и похоронен в селе Гороховка Верхнемамонского района. Возможно, и все красноармейцы из списка служили в 172-й стрелковой дивизии. Части и подразделения из состава 6-й армии до начала операции «Малый Сатурн» с 11 по 15 декабря 1942 года вели бои по захвату и удержанию плацдармов на правом берегу реки Дон в районе сел Дерезовка и Самодуровка.

На публикацию в Интернете списка девяти воинов отозвались из Иркутской области родственники Петра Прокопьевича Березовского. Все эти годы после окончания войны родные не оставляли попыток узнать об его судьбе, делали запросы в советские и российские архивы. Но смогли узнать только то, что Петр Прокопьевич погиб в бою за «социалистическую Родину в декабре 1942 года». Где был захоронен, они не знали.

На фото Петр Березовский

Наталья Минина из Иркутска, правнучка Петра Березовского, прислала сообщение по электронной почте: «Мой прадед родился 12 июля 1900 года в деревне Оса Боханского района Иркутской области. 5 ноября 1926 года они поженились с Марией Осиповной, моей прабабушкой. До войны у них родились трое сыновей: мой родной дедушка Михаил, Иван и Николай. Петр Прокопьевич был хорошим семьянином, любящим отцом и мужем. Началась война, и 15 марта 1942г. его призвали на фронт. Проводив мужа, Мария Осиповна осталась с тремя сыновьями, продолжая жить и работать в колхозе, и растить сыновей. Получив 17 июня 1943г. похоронку, и не веря в его гибель, она ждала мужа до конца своей жизни, не выходя замуж. Вырастила и воспитала трех достойных сыновей. При жизни помогла вырастить 5 внуков и 3 внучек, а также 7 правнуков и 7 правнучек, 8 праправнучек и 8 праправнуков. Она прожила долгие 99 лет, и всю свою жизнь верила, надеялась, что ее муж не погиб».

К сожалению, в хуторе почти не осталось жителей, никто так и не смог показать место захоронения погибших красноармейцев. Родственники Петра Березовского обратились в Богучарскую районную и Твердохлебовскую поселковую администрации в год 70-летия Великой Победы спросьбой изыскать необходимые средства и установить в хуторе Белый Колодец памятный знак с фамилиями погибших бойцов Красной Армии.

Р.S. Надеюсь, что для Администрации Твердохлебовского сельского поселения это станет делом чести!!!

Шёл июль 1944 года. Красная Армия, тесня германские войска, с боями выходила к западной границе Советского Союза. Свой путь от калужского города Мосальска и до белорусского Витебска прошла 90-я гвардейская стрелковая дивизия 1-го Прибалтийского фронта.В 95-м гвардейском отдельном истребительном противотанковом дивизионе этой дивизии воевал наш земляк – гвардии красноармеец Максим Трофимович Ковалев, уроженец села Залиман Богучарского района.

Воевал геройски, его гимнастерку украшала солдатская награда – медаль «За отвагу». Получил её Максим Трофимович летом 1943 года за бои на Курской дуге. 6-го июля 1943 года 90-й гвардейской дивизии пришлось выдержать атаку около 150 немецких танков на свои позиции в районе деревень Раково и Подымовка Белгородской области. Это был так называемый «южный фас» Курской дуги. Вот, выдержка из наградного листа номера орудийного расчета Максима Ковалева: «6 июля 1943 года, будучи ездовым, своевременно и под непрерывным огнем противника снабжал подразделения боеприпасами. Несмотря на окружение танков, вывел в сохранности вверенных ему лошадей и повозку. Помогал раненым в оказании первой помощи и эвакуации их в госпиталь. Достоен награждения медалью «За отвагу».

А через год, в середине июля 1944 года, части 90-й гвардейской стрелковой дивизии вели бои на «Двинском направлении», в районе, где сходятся границы Латвии, Литвы и Белоруссии. Здесь около деревеньки Яунмальгаузе 16-го июля 1944 года принял свой последний бой артиллерист Максим Ковалёв. В тот день два полка дивизии в 13-00 начали наступление на населенные пункты Анжелишки и Яунмальгаузе.

М.Т.Ковалев. Фото из семейного архива Н.М.Колодяжной

Противник из района Снегишки пытался несколько раз контратаковать наступающие советские войска. Позиции, которые занимала батарея Максима Трофимовича, атаковало до батальона вражеской пехоты при поддержке танков и самоходных орудий «Фердинанд». Бой был жарким: отражая атаки наседающих немцев, выбывали из строя бойцы орудийного расчета. Самоходки противника подходили все ближе, за ними перебежками двигались серые фигурки автоматчиков. Максим Трофимович, заменив наводчика, подпустил наступающих гитлеровцев на расстояние 100 метров. Огнем орудия отважный воин подбил вражеские самоходку и танк, и уничтожил до взвода немецкой пехоты. В этом бою наш земляк пал смертью храбрых у орудия, но не пропустил противника.

23-го июля командованием противотанкового дивизиона Максим Трофимович Ковалев был представлен к награждению Орденом Отечественной войны 1-й степени посмертно. И приказом по 22-му гвардейскому стрелковому корпусу от 4-го сентября 1944 года награжден «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, и проявленное при этом доблесть и мужество».

К сожалению, в архивах Министерства обороны пока не удалось разыскать точные сведения о месте захоронения героя. А на родине, в Богучарском районе, Максим Трофимович Ковалев, 1903 года рождения, согласно Книги Памяти считается без вести пропавшим в августе 1944 года. Супругу его звали Анна Харитоновна, после войны она проживала в селе Залиман. О судьбе своего мужа Анна Харитоновна до конца своих дней так ничего и не узнала.Потомки Максима и Анны Ковалевых живут в хуторе Галиевка и в селе Залиман Богучарского района. Разыскать их помогли работники администрации Залиманского сельского поселения, за что им огромная благодарность.

В доме у жительницы Галиевки Надежды Максимовны Колодяжной - родной дочки Максима Ковалева, на видном месте висит старая фотография в деревянной рамке. Действительно, «нет в России семьи такой, где не памятен свой герой. И глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят…»- на снимке её отец в военной форме, такой молодой! О героическом подвиге своего отца Надежда Максимовна с мужем Василием Петровичем узнали совсем недавно – в мае 2015 года. Еще одним пропавшим без вести солдатом Великой Отечественной стало меньше…

Солорев Э.А. поисковый отряд «Память» г.Богучар

«Был озабочен очень воздушный наш народ —

К нам не вернулся ночью с бомбёжки самолет...»

Несколько лет назад богучарскому фотографу и краеведу Николаю Фёдоровичу Дядину попала в руки старая фотография. Время не пощадило карточку, и Николаю пришлось приложить максимум умения, чтобы отреставрировать покрытый сетью трещинок снимок. На нём - трое молодых военных, один из которых в лётном шлеме. На реверсе фотографии проступила четко различимая подпись: «21-1-1942г. Кирсаново. На долгую и добрую память, вспоминайте и не забывайте. Шахунов М. Зименков Н. Агафонов М.»

На снимке М.Шахунов, Н.Зименков и М.Агафонов

Такие фото, присланные с фронтов Великой Отечественной, как бесценные реликвии бережно хранятся в семейных альбомах. Но у этого снимка – своя особая история.

– Многие богучарцы знают, что я занимаюсь коллекционированием и реставрацией старых фотографий, — начал рассказ Николай Дядин. - Так вот, один мой знакомый принес мне эту карточку и сообщил, что нашёл её прямо на улице. Я потом обошел с ней находящиеся рядом с местом находки дома, но никто из хозяев так и не признал фотографию своей.
Николай Дядин смог установить одного из воинов на снимке: им оказался Михаил Андриянович Шахунов, 1919 года рождения. В районной Книге памяти о нём имеется такая запись: «Старшина, в марте 1944г. погиб в бою на Чёрном море».

Скупые строки биографии

С помощью жителей села Радченское Николай разыскал женщину, которая до войны хорошо знала Михаила. Ксения Семёновна Шахунова и сообщила Николаю, что воин в летном шлеме (на снимке) — это и есть Михаил Шахунов, ее земляк, уроженец села Радченское. Умерла Ксения Семеновна совсем недавно, в марте 2014 года.
А в январе 2015 года Николай Дядин передал копию фотографии в Богучарский поисковый отряд «Память» с просьбой отыскать сведения о боевом пути и обстоятельствах гибели Михаила Шахунова.

Сейчас очень сложно найти сведения о довоенной жизни не вернувшихся с фронта воинов. Ведь почти не осталось людей, помнящих события тридцатых и сороковых годов ХХ века. «Детям войны» уже под восемьдесят. Семейные архивы если и пережили пять месяцев оккупации, редко у кого сохранились.
Так и остался бы белым пятном довоенный период жизни Михаила, если бы не его родственники. Жительница села Радченское Ольга Петровна Васильева поведала мне свою родословную: «Моя бабушка, Мария Андрияновна Ревина — это родная сестра Михаила Шахунова. Прабабушку мою звали Анастасия Петровна. Их семья жила в селе недалеко от речки. Анастасия Петровна работала рядом на лодочной переправе, а мой прадед Андриян был механиком в местном колхозе «Серп и Молот». У бабушки Марии были еще сёстры, Варвара и Татьяна, и братья, Иван и Захар. Они так же, как и Михаил, не вернулись с войны».

Из документов Центрального архива Министерства обороны России (ЦАМО), размещенных в сети Интернет в свободном доступе, стало известно, что Михаил в 1938 году вступил в ряды ВЛКСМ, а в 1939 году его призвали в Красную Армию.

– Дед Михаил был очень волевым и даже упрямым, всегда добивался своей цели. Как мне рассказывала бабушка, он очень хотел попасть в авиацию. Никто его не заставлял туда идти. В Каменске Ростовской области он отучился в летной школе.

Михаил был очень красивым, видным парнем спортивного телосложения. И радченские девчата на него засматривались, - продолжила рассказывать Ольга Петровна.

- Дружила я с одной женщиной - Ксенией Семеновной Шахуновой, она часто ходила ко мне, и рассказывала о своей жизни. Ксения Семеновна и призналась как-то мне: «Любовь у нас была с Михаилом! Очень я его любила!». Разлучила их проклятая война!

На фото Анастасия Петровна Шахунова

(фото из архива Ольги Васильевой с.Радченское)

Под крымскими звёздами

С августа сорок первого Михаил Шахунов воюет в Действующей армии. А с мая 1942 года – в авиации дальнего действия (АДД), в 325-м бомбардировочном авиационном полку (325-м БАП). Полк был оснащен «небесными тихоходами» – бомбардировщиками ТБ-3. На момент начала войны эти огромные четырёхмоторные самолеты уже считались устаревшими, и уступали немецким бомбардировщикам по своим характеристикам, прежде всего, скоростным. На таких воздушных кораблях и пришлось летать стрелку-радисту Михаилу Шахунову.
Основная задача стрелка-радиста – бесперебойное обеспечение самолета радиосвязью. Свою радиостанцию Михаил знал на «отлично», по его вине не было случаев «отказа материальной части и отсутствия связи при выполнении боевых заданий».

Огнём из крупнокалиберного (12,7 мм) авиационного пулемета системы Березина Михаил помогал воздушным стрелкам экипажа отбивать атаки вражеских самолетов, а также обстреливать наземные объекты противника. Так, 1 мая сорок второго при выполнении боевого задания по бомбёжке скопления войск противника в районе города Старая Русса он огнем своего пулемета «потушил» три прожектора, и вместе с воздушными стрелками экипажа отбил атаку налетевших немецких истребителей.
А 6 июня 1942 года, возвращаясь с боевого задания, обнаружил автоколонну противника и обстрелял ее из пулемета, в результате чего фашисты не досчитались трёх автомашин.
С мая 1942 года 325-й БАП использовался командованием АДД для снабжения крымских партизан. Летчики на парашютах ночью сбрасывали партизанам боеприпасы и продовольствие. А вот решить проблему вывоза больных и раненых на Большую землю оказалось очень сложно — небольшие самолеты- "кукурузники" других авиационных соединений не могли взять в обратный путь много раненых, а большегрузные самолеты ТБ-3 слишком рискованно было сажать на небольшие площадки.

Самолёт бомбардировщик ТБ-3

Но командир одного из экипажей, Фёдор Андреевич Жмуров, твёрдо решил попробовать посадить свой воздушный корабль на один из партизанских аэродромов и вывезти сколько возможно раненых. В состав экипажа вошёл и стрелок-радист Михаил Шахунов.

В ночь с 21 на 22 июля 1942 года «небесный тихоход» ТБ-3 оторвался от аэродрома и взял курс на полуостров. Вот как описывает случившееся в ту ночь Иван Гаврилович Генов, один из руководителей партизанского движения Крыма, в своей книге «Дневник партизана»:
«22 июля 1942 г. ночью на одну из наших площадок прибыл самолет. Экипаж блестяще посадил большегрузную машину. Началась посадка раненых и больных. Руководил ею старший бортмеханик Михаил Мац. С болью в душе глядел он на своих «пассажиров», которых на руках вносили внутрь самолета.
— Достаточно, — сказал ему командир корабля Жмуров. — Посадили 22 человека. Больше нельзя... Перегрузимся...
Мац понимал это, но невозможно было выдержать обращенных к нему молящих взглядов измученных недугом людей. Посадка продолжалась. Загрузили кабины штурмана и стрелка-радиста, задние и передние плоскостные переходы, проходы между отсеками бомболюков.
Вдруг послышался крик: «Немцы! Немцы!» Вскоре донеслись звуки автоматных очередей.
— Приготовиться к взлету! — отдал команду Жмуров.
Костры, которые горели при посадке, уже погасли. В суматохе их оставили без пригляда.
— Куда лететь? — спросил пилот Маца. — Кругом темь. Ничего не видно.
— Сейчас спрошу, — ответил Мац.
Встреченный им партизан показал направление, предупредив:
— Держитесь правее. Влево — скала.
Взревели мощные моторы. Колеса плавно покатились по земле. Самолет уже поднимался в воздух, как вдруг страшный удар потряс машину — левым колесом задели скалу. Машину удалось посадить. Это сделал Жмуров, хотя у него были перебиты обе ноги. Экипаж своими силами вынес партизан. В это время появился командир района Иван Кураков.
— Фрицы совсем рядом, — сказал он, — самолет надо сжечь!
Жаль было машину, но иного выхода не оставалось».

Михаил Шахунов снял с самолета рацию, а воздушные стрелки – всё вооружение. Через минуту гигантский костер запылал в крымских горах. С болью смотрел Михаил Шахунов на пылающие останки своего воздушного корабля.
- Что теперь нас ждёт?
Из тяжелых раздумий лётчиков вывели звуки пулеметных и автоматных очередей. Враги были на подходе.

На снимке командир крымских партизан Иван Генов (второй слева) с лётчиками

(источник фото http://krymology.info)

Так началась партизанская жизнь Михаила Шахунова, полная опасностей и лишений. Снятые с самолета пулеметы уже очень скоро пригодились партизанам. После падения Севастополя 4 июля 1942 года немецкое командование решило уничтожить отряды крымских партизан. Освободившиеся от боёв в Крыму две немецкие дивизии и горно-стрелковая бригада получили задачу – двигаться в район Керчи и по пути прочесать лес от Севастополя до Феодосии, и, таким образом, очистить тыл от партизан. 24 июля ровно в 8.00 началось наступление.

Партизаны идут на задание

Командир одного из отрядов Иван Юрьев сделал в тот жаркий день такие записи в своём дневнике:

«8.00. В бой вступили все наши боевые группы. Противник наступает со всех сторон...

8.30. Отбиваем уже третью атаку. Потери у немцев огромные, но они идут, как ошалелые. Держись, «курилка», это еще только начало.

9.30. Более двухсот солдат бросил противник против группы Яши Крыма. Партизаны пустили в ход пулемет, снятый с самолета. Это так ошеломило немцев, что они бросились бежать, устилая землю своими трупами. 10.00. Отбили пятую атаку. Особенно хорошо идут дела в группе Гриши Рыженко. Здесь немцы залегли. Офицер пытался поднять своих солдат и даже охрип от крика. Его «успокоил» Рыженко, прошив очередью из своего ручного пулемета.

11.00. Обстановка осложняется. Противник обложил нашу высоту со всех сторон. Но партизаны дают ему жару. Пропуская вражеских солдат, то та, то другая наша группа обрушивает на них огонь с тыла. Молодцы, ребята!

15.00. Все еще держимся. Отбили восьмую атаку...»
После ожесточенных трехдневных боев партизанам удалось вырваться из окружения.

Семьдесят один день пробыл Михаил Шахунов в партизанском отряде. Вместе с партизанами участвовал в боевых операциях. На его личном счету — десять убитых фашистов.
Большой проблемой для партизан стало отсутствие еды. Вместе со всеми голодали и летчики жмуровского экипажа. Иван Генов вспоминал: «28 июля 1942 г. Потеря баз сказывается. Мы перешли на «подножный» корм. Щавель, крапива и дикий лук — наша единственная еда.

Крымские партизаны идут на боевое задание. Фото из Госархива Республики Крым

На получение продовольственной помощи с Большой земли надежд мало. Самолеты не летают. 4 августа 1942 г. Мы сидели под большим буком, когда мимо нас два бойца провели под руки своего товарища.

— Ранен? — спросил я. Партизаны не ответили. Только один из них как-то безнадежно махнул рукой.
— Отощал, — сказал сидевший возле меня Кураков. — Результат хронического недоедания. Таких в каждом отряде 10-20 человек. Они уже не могут передвигаться самостоятельно. Если нам в ближайшее время не подбросят продуктов с Большой земли, костлявая рука голода всех передушит».
У партизан оставался только один выход из создавшегося непростого положения: с оружием в руках добывать продовольствие у противника и местных предателей. Для этого в каждом отряде формировались специальные «интендантские» группы из добровольцевпартизан. В состав одной из таких групп вошёл и наш земляк Михаил Шахунов. На его счету и несколько самостоятельных операций по доставке так необходимого партизанам продовольствия. До момента вывоза из отряда партизан 2-го района Михаил вёл себя мужественно, и командование партизанского движения Крыма составило о нем хороший отзыв.
Когда через год, в августе 1943 года, командование 325-го БАП представляло Михаила к ордену Красного Знамени, в наградном листе были отмечены и его партизанские подвиги.
Всего Шахунов до представления к высокой награде совершил 14 боевых вылетов по доставке боеприпасов и продовольствия крымским партизанам, за что получил грамоту от имени Президиума Верховного Совета Крымской АССР.

Вывезли Шахунова и его товарищей на Большую землю однополчане - летчики 325-го БАП. Заместитель командира эскадрильи капитан Георгий Васильевич Помазков с 11-го по 16 сентября 1942 года на своём ТБ-3 каждую ночь из Адлера летал к партизанам, но садиться не рисковал, помня о печальной судьбе самолета Фёдора Жмурова. Продовольствие сбрасывали на парашютах. Жизни многих партизан были спасены благодаря Помазкову. Впервые за 50 дней партизаны поели хлеб. Но оставались раненые, которых надо было срочно вывезти.
325-й БАП улетел под Сталинград, но четыре самолета в последнюю минуту удалось выпросить у члена Военного совета фронта Лазаря Кагановича, и они задержались в Адлере.
Один из самолетов был более поздней модификации, командовал экипажем лейтенант Николай Павлович Маляров. Именно этот самолет ТБ-3ФРН решили сажать на партизанском аэродроме, и 27 сентября 1942 года к партизанам прилетал самолет У-2 с штурманом 325-го БАП Николаем Семеновичем Фетисовым на борту.

Руководители партизан встретили гостя холодно:
— Какова цель вашего прилета?
— Посмотреть площадку.
— Смотрели ее не раз, а что толку? Кормите обещаниями, а столько раненых скопилось. Катаетесь зря, только место в самолете занимаете!
Фетисов спокойно выслушал упрёки и объяснил, что капитан Помазков решил посадить ТБ-З ФРН. На этом воздушном корабле легче будет взлететь с горной площадки.

Капитан Г.В. Помазков со своим экипажем

(из архива Натальи Атроховой (г.Севастополь)

- В случае нормальной погоды ждите нас 29-го в 21.30, - сказал на прощание Николай Фетисов.
Наступило долгожданное 29 сентября. Когда стрелки часов показали 21.25, послышался слабый гул, и в небе мигнули навигационные огни. Аэродромная команда партизан зажгла костры. Экипаж сбросил гондолы с грузом, и на земле возникло тоскливое предчувствие, что и сегодня посадки не будет. Маляров повел самолет на север, оставляя за собой линию горевших на площадке костров. За его спиной появился капитан Помазков и тронул Малярова за плечо. Тот уступил ему место.
Сделав разворот, самолет пошел на новый заход, уже ориентируясь на огненную дорожку костров. Все, казалось, шло хорошо. ТБ-3 уже катился под небольшой уклон, покачиваясь на неровностях, и перед самой остановкой вдруг содрогнулся и замер, накренившись на правое крыло. Выключены все моторы, и наступила тишина.
Штурман Фетисов взял с собой группу партизан, и они начали выгрузку продовольствия. Вскоре возник человек в комбинезоне — борттехник Сугробов и что-то шепнул Помазкову на ухо. Тот сразу же направился к самолету.
— Камнем покрышку пробило! — указал он на дыру с кулак в покрышке. Помазков сунул руку в отверстие, и она ушла туда по локоть.
— Запасная покрышка в Адлере есть? — поинтересовался Помазков, но Сугробов отрицательно покачал головой.
— Машину здесь на пару суток оставить можно? — обратился он к партизанам.
— Ни в коем случае! Уже завтра здесь будут каратели!
Оставалось два выхода: либо сжечь самолет, либо попытаться взлететь. Летчик повернулся к Сугробову:
— Как думаешь, Егорыч, на ободе оторвемся?
— Посадки на одном колесе бывали, а вот про взлет слышать не приходилось…
Помазков обернулся к Малярову:
– Может, удастся при разбеге поставить машину на одно колесо элеронами?
— А левое крыло подзагрузить! — добавил Фетисов.
— Сколько человек сможем загрузить в левое крыло?
— Человек двадцать…
Лететь согласилось 23 человека, в том числе и Михаил Шахунов. Помазков с Маляровым заняли прежние места.
— Николай, — сказал Помазков, — будем взлетать «дуэтом»: ты жми на педали и поднимай хвост, а я буду ставить самолет на левое колесо и «играть» газами.
Когда промелькнули последние костры, и корабль погрузился во мрак ночи, единственным ориентиром оказалась висевшая над горой крупная звезда. Прерывать полет уже было поздно, и Помазков включил форсаж всем четырем моторам. Они неистово взревели, из патрубков посыпались искры, летчиков начало заметно вдавливать в сиденья, и тогда они взяли штурвалы на себя — корабль взмыл и на некоторое время вроде бы завис, покачиваясь с крыла на крыло.
В это время Фетисов выпустил ракету, и летчики увидели за бортом черный провал — самолет летел! Маляров почувствовал, как у него по спине побежала струйка холодного пота, а Помазков освободил руку от перчатки и перекрестился.
Когда самолет делал круг, от него отвалилась изжеванная покрышка. Уже над Чёрным морем отказал один из моторов. Но Помазков нашел силы привести корабль на адлерский аэродром и посадить ночью на одно колесо. Партизанская «командировка» Михаила Шахунова благополучно завершилась.

В экипаже капитана Ганюшкина

После Крыма Михаил Шахунов вернулся в родной 325-й БАП. Определили его в экипаж орденоносца Николая Саввича Ганюшкина. О мастерстве и удачливости командира воздушного корабля в полку ходили легенды. Так, в мае 1942 года экипаж, в котором летал Ганюшкин, после выполнения задания возвращался на свой аэродром. День был пасмурный. Небо затянуло плотной серой облачной массой. ТБ-3 спокойно шел на высоте 100 метров над Таманским побережьем. И вдруг из облаков выскочили три фашистских истребителя.

Пользуясь внезапностью, «фокке-вульфы» подожгли ТБ-3 и тут же снова скрылись в облаках. Только благодаря высокому летному мастерству и большой выдержке командира корабля горящую машину удалось посадить на береговую черту.
14 июля 1942 года, возвращаясь после бомбёжки важного для гитлеровцев завода в Мариуполе, Ганюшкина атаковали два «мессершмита» над Керченским проливом. Первые атаки были успешно отражены воздушными стрелками. Но кончились патроны, и фашистские истребители подошли вплотную, открыли огонь из пулеметов и пушек на поражение.
ТБ-3 загорелся, и экипажу пришлось прыгать с парашютами. Всю ночь шестеро летчиков плавали в волнах Азовского моря. Утром их подобрал советский рыболовный баркас и доставил к своим.

На фото Михаил Шахунов, 1942 год

(из архива Натальи Плохих с.Радченское)

Зимой 325-й БАП действовал на Сталинградском направлении — добивая окруженную группировку Паулюса. Экипажи полка бомбили вражеские аэродромы в Тацинской и Гумраке, наносили удары по скоплениям техники противника.
В ночь на 26 января 1943 года полки 54-й авиадивизии дальнего действия бомбили станцию Касторная. Бывший штурман 325-го БАП Александр Иванович Черешнев вспоминал: «25 января наступило резкое похолодание.
Во второй половине дня мороз достигал 35 градусов. Все кругом побелело. Только на аэродроме выделялись темно-зеленые бомбардировщики. На стоянках кипела работа.
Технический состав под руководством старшего инженера полка Максима Георгиевича Попкова готовил машины к боевому вылету. А на командном пункте, в землянке, за длинными столами сидели летчики, штурманы и, развернув карты, внимательно слушали командира.
— По данным разведки, — говорил командир полка подполковник Сабуров, — на узловую железнодорожную станцию Касторная каждую ночь прибывают вражеские эшелоны с техникой и живой силой. Там сильная зенитная оборона, ночью барражируют истребители, в основном «Мессершмитты-110». Наша задача — нанести по Касторной бомбардировочный удар. Бомбовая нагрузка — 2800 килограммов на самолет.

Вскоре бомбардировщики начали взлетать, поднимая снежную бурю. Взяв курс на запад, они один за другим скрылись в ночной темноте. На линии фронта шла ожесточенная перестрелка. Наши беспрерывно «долбили» передний край противника. Гитлеровцы огрызались. Их счетверенные пулеметные установки посылали в черное небо длинные полосы огня.
Слева вспыхнул прожектор, его луч приближается к нам. Командир моего корабля Петр Медведев приглушает моторы, валит машину вправо. Наш бомбардировщик разворачивается, в окно кабины вижу пожары. Но засматриваться некогда, самолет подходит к району бомбометания. Впереди на нашей высоте вспыхивают светящиеся авиабомбы. Это наши осветители сделали свое дело. Открываю бомболюки, подаю команду летчикам: «На боевой!» Капитан Медведев «зажал» рули: курс, скорость и высота строго расчетные. Цель медленно ползет по курсовой черте прицела.
Вижу длинные эшелоны. Два из них горят, в третьем что-то рвется… Впереди три огненных языка лизнули черное небо. Машина вздрогнула и сразу же выровнялась. Переношу руки на рычаг бомбосбрасывателя. И вдруг вместо цели вижу белое полотно. Что такое? Тут же понял: купол парашюта. Кого-то сбили, гады!» И уже после боя все узнали, что в ту ночь не вернулся экипаж капитана Трушкина.
Весной и летом 1943 года 325-й БАП действовал в районе Курского выступа. Экипаж капитана Ганюшкина отличился в этих боях. 22 апреля 1943 года самолеты 325-го авиаполка совершили массированный налет на железнодорожную станцию Орел. Над городом в эту ночь не затухали огненные зарницы. Вражеские зенитки посылали в небо тысячи снарядов. Но экипажи выполнили поставленную командованием задачу.
3 июня 1943 года экипаж Ганюшкина разбомбил вражеские эшелоны на железнодорожном узле Оптуха. Огромный пожар на станции наблюдался другими экипажами за десять километров при подходе к цели. Следующей ночью, получив задание бомбардировать станцию и склады в городе Карачеве, капитан точно вывел самолет на станцию. Девять авиабомб попали в цель. «Ну, дела! Ночь была! Все объекты разбомбили мы дотла!» Этими словами из ставшей очень популярной в годы войны песни «Бомбардировщики» можно было заменять боевые донесения экипажей авиаполка.
20 июня 1943 года при бомбардировании живой силы и техники противника в городе Почепе «зверствовала» вражеская зенитная артиллерия. Бомбардировщику ТБ-3 Михаила Шахунова пришлось сделать на цель два захода.
В окно своей кабины Михаил увидел два разгорающихся в темноте ночи пожара. Самолеты ложились на обратный курс.
А через шесть дней полк бомбил скопление вражеских войск на станции Навля, расположенной в 50 километрах южнее Брянска. В эту ночь с боевого задания не вернулся экипаж флагманского воздушного корабля первой эскадрильи, на котором командиром летал майор Кацюржинский. На борту самолета в эту ночь находился подполковник Сабуров — командир 325-го полка. Он летал на проверку действий экипажа в боевых условиях. В июле 1943 года командование полком принял гвардии майор Афонин.

На фото А.И.Черешнев

К сентябрю 1943 года полк вооружили новыми самолетами Ли-2. Александр Черешнев вспоминал: «В новой машине мне многое нравилось. Оборудование штурманской кабины расположено удобнее, чем на ТБ-3. Прямо перед лицом штурмана смонтирован электросбрасыватель: стоит нажать кнопку, и бомбы полетят вниз. Удобно было работать и с членами экипажа: радист сидел сзади меня, летчики чуть впереди, а между ними бортмеханик. Переговоры не требовали специальных аппаратов и устройств. Два мотора с воздушным охлаждением вынесены далеко от пилотской кабины, поэтому разговаривать было легко: мы хорошо слышали друг друга…».

Пиши на мой адрес – полевая почта

… Шла жестокая кровопролитная война, гибли молодые совсем ребята, которым хотелось любить и быть любимыми. Война – войной, а молодость брала своё. Неженатые старались найти себе девушек для переписки, просили сослуживцев поделиться адресами сестёр, одноклассниц, просто знакомых до войны девушек. На адреса воинских частей также приходили от девушек подарки, чаще всего – вышитые кисеты и связанные заботливыми девичьими руками теплые носки и рукавицы «для самых лучших солдат», с просьбой дать адресок для переписки.
Вместе с Михаилом в 325-ом авиаполку служил воздушный стрелок сержант Василий Хрипунов - его земляк из Воронежской области. Родился Василий в селе Пчельники Березовского (сейчас – Рамонского) района. Василий и Михаил вместе летали в экипаже Ганюшкина.
В марте 1943 года Василий получил серьезное ранение при посадке поврежденного самолета. Медицинская комиссия признала Хрипунова негодным к летной работе. Но Василий остался в своей части на должности начальника почтового отдела. Видимо, просматривая входящую корреспонденцию однополчан, он и узнал почтовый адрес Ксении Шахуновой. Между молодыми людьми завязалась обычная для того времени переписка.
«Здравствуйте, Ксения! Извините, что нарушаю покой Вашего сердца, но я все же должен написать. Спешу вам сообщить, что скромный подарок, который вы послали в часть 1-го Мая, был передан мне командованием авиаэскадрильи. За что разрешите вас поблагодарить за ваше уважение к Сталинским соколам. Я этот скромный подарок принял с полной уверенностью и заверил командование, что я оправдаю это в действительности. У меня еще больше разгорается ненависть к проклятому врагу. Не жалея жизни, сил и не считаясь с любыми трудностями, будем продолжать громить врага с воздуха, разрушая его коммуникации, ж.д. узлы, живую силу, технику и аэродромы противника. Тем самым обеспечим нашим доблестным наземным войскам продвижение вперед.
Возложенную на наш полк командованием авиации дальнего действия задачу выполняем отлично. И не далек тот час, когда враг полностью будет уничтожен на нашей родной земле, и за все злодеяния, которые совершили фашистские мерзавцы, они будут расплачиваться своей собственной кровью...
До свидания, Ксения! Ваш земляк Василий Леонтьевич Хрипунов»;

На снимке Ксения Шахунова (1940-е годы)

(фото из архива Аллы Жуковской г.Богучар)

«25-9-43г. …Ксенечка, кратко о себе. В данный момент здоровье хорошее, настроение тоже неплохое. Продолжаем громить врага, тем самым обеспечиваем продвижение наших наземных войск. Ксенечка, вы интересуетесь моей биографией — уроженец я Воронежской области Березовского района. Недалеко от вас, почти земляки. Возраст — 24 года, холост... Если есть какие у Вас сомнения относительно меня, то можете написать Мише Шахунову. Он все напишет относительно меня, он хорошо знает, что я из себя представляю. Мы с ним долго вместе были, вместе летали и т.д. …. Пишите на мой адрес - полевая почта 15424»б»; «19-12-43г... Спешу сообщить, что в настоящее время нахожусь на с-западном фронте, жизнь проходит нормально, по-фронтовому, настроение отличное. Но только одно плохо, что в данный момент выбыл из авиации по состоянию здоровья, и нахожусь в пехотном подразделении...»;
«09-2-44г... Ксенечка, ты в своем письме пишешь, что послала мне фото. Верю, но я до сего времени не получил все письма, которые ты писала по адресу полевая почта 15424»б». Они находятся у Шахунова Михаила... Но с ним связь до настоящего времени не установлена. Какая причина — не известно. От всех товарищей по полку получаю, а от него нет. Вероятно, болеет. Но я все же установлю, и все ваши письма должны поступить по адресату...»
Фронтовые письма из личного архива незадолго до своей смерти Ксения Семёновна передала в музей поискового отряда «Память».

Среди пожелтевших от времени «треугольников» удалось найти только одно письмо от Михаила: «Здравствуй, Ксеня! Прими мой горячий привет и тысячи наилучших пожеланий в твоей жизни! Ксеня, твоё письмо я получил, за которое очень благодарен. Стало ясно из твоего письма, что девушки не так весело проводят время, в частности, и ты. Да, это точно, и я охотно верю. Но что касается на счет переписки, ну, что же, я не против… О себе — я живу хорошо, здоровье пока замечательное. Мои дела, специальность, по-моему, тебе известны. Если что неясно, то пиши. Опиши все подробно, пропиши все новости, передавай привет всем девушкам, подругам.
Пока! С приветом, твой (подпись), целую крепко, крепко жму руки. 19-5-43г.»
Удивительную историю об одном из писем Михаила Шахунова рассказала жительница села Радченское Прасковья Михайловна Фабрицкая.
- Помню, мы с друзьями, такими же детишками 10-12 лет, как и я, купались на речке возле радченской мельницы. Там вода всегда была тёплая, и мы все дни «пропадали» на речке. А бабушка Настя Шахунова работала рядом на переправе. Вдруг видим, летит низко-низко самолет. Он сделал несколько кругов над домом, где жили Шахуновы. Мы все — и детишки, и взрослые – стали смотреть на этот самолет: что он дальше будет делать? Из самолета вдруг что-то выпало и быстро полетело к земле. Как потом мы узнали, таким способом летчик, сын Анастасии Шахуновой, передал письмо своим родным. Мы все кинулись искать письмо, а нашла его внучка Анастасии Петровны. К письму Михаил привязал тяжёлую гайку, чтобы его не унесло ветром. Потом старшие рассказывали нам, что было написано в письме: «Дорогая мама, я жив и здоров. Сесть не могу, потому что гружённый бомбами, нашу часть переводят на другой фронт». Все наше село в тот день радовалось за семью Шахуновых».
Последний полет

В декабре 1943 года полк перелетел на аэродром у города Великие Луки. Планировалась наступление советских войск на Ленинградском фронте. Войскам очень нужна была поддержка авиации, ведь за два с половиной года противник создал в этом районе глубоко эшелонированную систему обороны. И уже 15 января 1944 года летчики 325-го БАП бомбили укрепленный район противника в Красном Селе. Через несколько дней этот важный узел немецкой обороны был взят нашими войсками.

Частям и соединениям, отличившимся при штурме, было присвоено наименование Красносельских. В том числе и 325-му авиаполку. 10 февраля из 54-й авиадивизии поступил приказ нанести бомбовый удар по Котке - финской военно-морской базе. Вылетевшие на задание экипажи полка сбросили авиабомбы на цель и благополучно вернулись на свой аэродром.
Наши войска с тяжелыми боями продвинулись до старой эстонской границы. Упорные наземные и воздушные сражения завязались в районе Нарвы. Около месяца 325-й полк бомбил этот важный узел сопротивления в системе немецкой обороны. Экипажам приходилось по три раза в ночь вылетать на бомбардировку.
В ночь с 19 на 20 марта 1944 года вылетел к Нарве и экипаж капитана Николая Саввича Ганюшкина. Кроме него на борту воздушного корабля находились штурман капитан Василий Авдеевич Алырщиков, штурман-стажер младший лейтенант Иван Данилович Сыпченко, второй пилот младший лейтенант Григорий Андреевич Лямцев, бортовой техник Андрей Илларионович Поздняков, воздушный стрелок старший сержант Николай Александрович Зеленов и наш земляк, стрелок-радист старшина Михаил Андриянович Шахунов. С боевого задания экипаж не вернулся.
- Полк бомбил Нарву несколько раз. Но 20 марта радость успеха была омрачена. Тяжело терять людей, с которыми вместе жили, летали на боевые задания. Три года войны сделали нас близкими, родными, - вспоминал Александр Черешнев.
А 21 марта полк опять вылетел в район Нарвы бомбить войска противника, отступавшие северо-западнее города. В этот день зенитная артиллерия противника бездействовала. Экипажи отбомбились с малой высоты по намеченным площадям. Когда полетели второй раз, немцы успели установить пулеметы, прожекторы. Однако это не помешало выполнить задание. Внизу наблюдались взрывы и пожары.
«Это за экипаж Ганюшкина!» - произносил каждый из участников вылета. Лётчики отомстили врагу за смерть своих боевых товарищей.

Эпилог

Без участия людей, неравнодушных к истории своей Родины, не получилось бы этого материала о боевом пути Михаила Шахунова. Огромное спасибо крымчанам за предоставленные из Государственного архива Республики Крым копии архивных документов: Наталье Атроховой из Севастополя – внучке Героя Советского Союза Я.М. Фадеева, «партизанского» летчика, Сергею Николаевичу Ткаченко – известному крымскому историку и писателю.
Отдельная благодарность жителям села Радченское и города Богучара: Наталье Викторовне Плохих, Ольге Петровне Васильевой, Алле Жуковской, Николаю Фёдоровичу Дядину – за фотографии из личного архива. Командиру Богучарского поискового отряда «Память» Николаю Львовичу Новикову – за сохраненные им фронтовые письма - бесценные документы ушедшей эпохи. Благодаря всем этим людям Михаил Шахунов спустя 71 год «вернулся» из своего последнего полета.
Были использованы книга с воспоминания бывшего штурмана 325-го авиаполка Александра Ивановича Черешнева «Люди мужества», воспоминания крымского партизана Ивана Гавриловича Генова, материалы и факты, опубликованные в книге писателя Владимира Полякова «Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно», а также рассекреченные документы ЦАМО РФ.
Помните и никогда не предавайте забвению тех, кто спас мир от фашизма!

Солорев Эдуард, поисковый отряд "Память"

Научный коллектив Киевского национального музея задался благородной целью – «донести до потомков авторов этих посланий, большинство которых погибли в 1941 году, слова отчаяния, печали, любви, прощания и надежды». Пусть хоть и через 70 лет, но эти послания найдут своих адресатов.

Получатель одного из восьми «воронежских» писем проживал в 1941 году в селе Песковатка Богучарского района. На фотокопии конверта мне удалось разобрать, что письмо направлялось Ивану Михайловичу Кравцову. Отправил же его из Действующей армии П.И.Кравцов, адрес отправителя - полевая станция 356, п/я 18, подразделение № 4.

Это сейчас Песковатка – правобережная часть города Богучара. А в далекие 40-е годы село входило в состав Залиманского сельского Совета. Вот и вся исходная информация, которой я обладал, когда решил разыскать родственников погибшего солдата.

Конверт письма Петра Кравцова, адресованного отцу

Работники администрации Залиманского сельского поселения «подняли» похозяйственную книгу по селу Песковатка. Книга эта являлась основным документом первичного учета сельского населения: в том числе наличия у него земли, скота, жилых построек и другого имущества.
Из неё удалось узнать, что в селе Песковатка в 40-х годах проживала многодетная семья Кравцовых: глава семьи, Иван Михайлович, 1885 года рождения, и его жена, Марфа Фёдоровна, 1887 года рождения. Оба - украинцы. Их сыновья – Иван, Петр и Егор, дочери – Галина и Елена. Так вот, один из их сыновей - Петр Иванович Кравцов, родившийся в 1919 году, вполне мог быть отправителем письма, хранящегося в фондах киевского музея. К сожалению, ответа на вопрос, на какой улице и в каком доме проживала семья Кравцовых, похозяйственная книга не дала.
Дальше пошла работа с базой данных Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации. Фамилия Кравцов очень распространенная в Богучарском районе. В районной Книге памяти увековечены два пропавших без вести Кравцова Петра Ивановича – 1901 и 1908 годов рождения. Я предположил, что Петр Иванович мог быть призван в ряды Красной Армии не по месту своего рождения, а потому не вернувшийся с фронта воин мог выпасть из поля зрения составителей Книги памяти.
Так и оказалось: в «недрах» базы Мемориал удалось найти информацию о том, что в 1953 году Иван Михайлович Кравцов из села Песковатка разыскивал через Богучарский райвоенкомат своего сына Петра Ивановича, 1919 года рождения. Заполнявшему бланк анкеты работнику военкомата Иван Михайлович рассказал все, что было ему известно о судьбе сына.
Место его рождения – село Терешково Богучарского района, до призыва в январе 1940 года в ряды Красной Армии Петр Кравцов работал в шахте №10 Краснолучского района Ворошиловградской области. Оттуда и призвался в армию, в город Николаев Украинской ССР в 255-й гаубично-артиллерийский полк (255-й ГАП), служил в звании сержанта. В последнем полученном родителями письме сын указал, что его часть передислоцируют в район Москвы. Само письмо, как сообщал в анкете Иван Михайлович, не сохранилось.

На фото родители Петра Кравцова

Проводился ли действительно поиск в первые послевоенные годы, когда миллионы советских людей разыскивали своих не вернувшихся с войны родных и близких, неизвестно. На бланке анкеты сделана сухая резолюция: «Учесть без вести пропавшим в марте 1943г.».
После того как узнал место службы Петра Кравцова, моя уверенность возросла: он и есть отправитель послания.
Дело в том, что в Киевском национальном музее среди многих полученных из Вены писем хранятся и те, которые отправляли воины, служившие в 255-м ГАП. Судьба полка оказалась трагической - в составе 116-й стрелковой дивизии Юго-Западного фронта полк в июне – июле 1941 года вел оборонительные бои, отходя от берега Днестра к городу Черкассы. Осенью сорок первого дивизия попала в так называемый киевский котёл, почти вся там и погибла. Петру Кравцову посчастливилось выйти из окружения, и родители позднее получили от него весточку.
Сомнений практически у меня не осталось, когда удалось найти информацию о втором письме Петра Кравцова, которое он отправлял в город Красный Луч (шахта №10). Именно там он работал до призыва. Вероятно, письмо Петр направлял своей невесте Евгении Денисовне Чередниченко.
Оставалось самое сложное – найти родственников и вручить им послание из 41-го. Обращался в официальные инстанции – не «футболили», старались помочь, но наибольшую помощь оказали простые люди. Благодаря им и удалось найти родственников Петра Кравцова. Огромная благодарность жительнице села Залиман Любови Тихоновне Звозниковой, которая и направила мои поиски по нужному руслу.
Благодарен и Татьяне Пантелеевне Крайнюченко – именно она сообщила информацию о живущих в Богучарском районе родственниках семьи Кравцовых.
Связался со старшим научным сотрудником Киевского национального музея Ярославой Леонидовной Пасичко и сообщил ей все найденные сведения. В ответ она сердечно поблагодарила за информацию и пообещала отправить почтой родственникам точную копию письма. По ее словам, вышлют муляж письма, изготовленный с использованием похожей бумаги, такого же цвета чернил.

По электронной почте уже пришла из музея фотокопия письма Петра Кравцова.

…И вот направляюсь на песковатскую улицу Заречную: там живет Любовь Андреевна Цурикова – родная племянница Петра Кравцова. Она немного взволнована. Читает: «Пущено письмо 28/VII/41. Письмо от вашего сына и брата К.П.И. Во-первых, дорогие папаша и мамаша, братья и сестры, я вам сообщаю, что в данный момент я жив и здоров, чего и вам желаю, и передаю свой письменный привет всем - братьям и сестрам, папаше и мамаше. Еще раз всем низкий поклон, а также передавайте братьям А.И. и И.И. и их женам Фросе и Клаве, Любе и Толе…»
У Любови Андреевны повлажнели глаза, она отложила письмо в сторону:
- Дядя Петя передает привет моим родителям и … мне! Брат А.И. – этой мой отец Андрей Иванович, его жена Фрося – моя мама, а Люба – это я! Своего дядю Петра я помню хорошо. Вот, как сейчас помню, захожу я в первую комнату, это было в Терешково, чуть прошла, а он стоит перед зеркалом. Увидел меня: «А, это ты, Любаша!» – «Дядь Петь, а вы куда собираетесь?» Он и отвечает: «Да гулять пойду, я же молодой!» Мой отец и дядя Петя были очень похожие: оба невысокие, стройные и темноволосые. Жаль, что не сохранились фотографии дяди Пети. Он очень любил детей, спрашивал у меня, кем я хочу быть, когда вырасту? Я ему и отвечаю: «Продавцом - конфетами буду торговать!» Ну что еще хотелось тогда ребенку?
Чуть помолчав, продолжает:
- У моей мамы был старший брат Алексей, он жил в Луганской области. Дядя Петя перед войной сказал: «Я, наверное, до Алексея поеду подработать!» Семья у нас была работящая, никто работы не боялся! А был ли женат дядя Петр, я, к сожалению, сказать не могу. Но, говорили, что девчата на него заглядывались!
Любови Андреевне было 10 лет, когда началась война. Отец писал им с фронта письма: «Знаю, что он погиб в конце 41-го под Москвой, - говорит она. - В самом начале нашего наступления».
А её дедушка и бабушка жили в конце Песковатки, в районе современного хлебозавода. При немцах у них, у единственных, в селе сохранилась корова. Немцы знали это, и, бывало, приходили за «млеком».
- Мою маму и многих других жителей фашисты гоняли на работу, они строили дорогу по селу Залиман к линии фронта, - продолжает Любовь Андреевна Цурикова. - И я часто оставалась дома одна, а жили мы с мамой на улице Кирова в Богучаре. А когда пришли наши солдаты – это было такое счастье! Я оставил Любовь Андреевну наедине с письмом и с нахлынувшими на неё воспоминаниями.
Неизвестной осталась судьба солдата Великой Отечественной Петра Кравцова, одного из многих миллионов советских людей, которые летом 41-го верили в Победу. «Скоро выйдут концы у нашего противника! И будем строить цветущую, молодую жизнь!» – это последние строки из его письма.
Письма из сорок первого.

Солорев Эдуард, поисковый отряд "Память"

Весной 2013 года мне посчастливилось принять участие в военной реконструкции на окраине села Залиман. На том самом месте, где в июле 1942 года отход отступающих частей Красной Армии к донской переправе прикрывали бойцы 8-й роты 1-й стрелковой дивизии. И тогда, сидя с винтовкой в старом окопе, решил для себя, что нужно сделать всё возможное, чтобы стали известны имена погибших на этом месте воинов. И спасибо всем, кто помогал богучарским поисковикам спустя многие годы узнать фамилии, имена простых бойцов и командиров, навсегда оставшихся на этой безымянной высоте.

Солорев Эдуард.

В апреле 2013 года, где-то за месяц до Дня Победы, командир богучарского поискового отряда «Память» Николай Львович Новиков пригласил меня принять участие в военной реконструкции.

- За наших будешь! – улыбнулся в седые усы Николай Львович, увидев моё удивление. - Форму военную тебе подберем. Репетиция – в субботу. Сбор возле городского Дома ветеранов к десяти часам утра - поедем на место боя 8-й роты. Там и проведем 8 мая реконструкцию. Будут все наши поисковики!
«Диагноз» знакомые мне поставили сразу:
- Видно, в детстве ты в «войнушку» не наигрался!
Но, подъехав к месту сбора, увидел не только молодых пацанов. Мужики под пятьдесят о чем-то горячо спорили: «Я тебе говорю - это итальянская…»
Таких, не наигравшихся, в прохладный апрельский день собралось более двадцати человек. Мне сразу вспомнились строки песни Игоря Растеряева:

…мы из тех мальчишек, что в садиках советских,

после запеканки, подтянувши шорты,

начитавшись книжек, шариковой ручкой рисовали танки....

К своему стыду, я тогда почти ничего не знал о 8-й роте.

На фото поисковик из Богучара Николай Дядин

- Найти место боя нам помогла книга нашего земляка, писателя Михаила Грибанова «Отцовские рассказы про войну», в ней есть описание боя на высоте между Залиманом и Галиёвкой в июле сорок второго – рассказал мне перед репетицией реконструкции знакомый поисковик Николай Алексеевич Дядин из Богучара.
Я сел в его автомобиль, и мы поехали по объездной дороге к Дону.

- В старых окопах несколько лет назад мы нашли останки шести наших солдат, очень много оружия и боеприпасов. У одного бойца – красноармейскую книжку. Она была в очень плохом состоянии, удалось только прочитать: «8-я рота 1-й стрелковой дивизии». Теперь надо написать запрос в Подольский архив, чтобы уточнить состав 8-й роты! Ведь все её бойцы погибли на той высоте, прикрывая переправу в Галиёвке! – Николай свернул влево на Грушевое. Несколько минут подъёма по разбитой грунтовке – и мы остановились у небольшой лесополосы.

- Всё, приехали! Вот здесь их и нашли! Валунами обозначили места, где мы «подняли» бойцов! – Дядин показал на еле заметные теперь окопы. Отсюда, с высоты, всё было как на ладони – залитые весенним разливом луга, богучарские села на донском берегу, извилистое русло речки Богучарки, окраина Залимана.
- Хороший обзор, удобная позиция для обороны! – я посмотрел с высоты глазами солдата-окопника.
Мы подошли к памятному знаку – большому камню. «Здесь в июле 1942 года ценой своей жизни прикрыли отход частей Красной Армии бойцы 8-й роты 1-й стрелковой дивизии», - значилось на нем. И ни одной фамилии на плите…

Николай Львович Новиков во время репетиции реконструкции боя 8-й роты.

Репетиция реконструкции была в полном разгаре. По сценарию, оставшиеся в живых защитники высоты поднимались в свой последний рукопашный бой. Но что-то не ладилось.
- Не верю! – как великий режиссёр Станиславский Николай Новиков «метал громы и молнии». - Ребята, стойкости побольше! Что вы падаете все сразу? Люди придут посмотреть реконструкцию, да и фильмснимать будут – а вы ничком попадали и лежите! Представьте себя на месте тех бойцов, из сорок второго!
И каждый из нас, наверное, серьёзно задумался: а смог бы я, так же, как они, тогда подняться в атаку?
И какая же это несправедливость, что герои, погибшие здесь на высоте, остаются для нас неизвестными!

Книжка красноармейца

Повезло: фамилию первого бойца удалось установить уже в конце апреля. Как это часто бывает, помог случай. Еще в 2006 году, с помощью Воронежского центра судебной экспертизы, удалось частично прочесть найденную красноармейскую книжку. Фамилия – либо «Васильев», либо «Касимов», отчество – «Харитонович», год рождения – 1897-й, 8-я рота, и номер винтовки, выданной 27 июня 1942 года. К сожалению, «вследствие плохого физического состояния бумаги и полного угасания записей» полностью прочесть книжку эксперты не смогли.
Центральный архив Министерства обороны сообщил, что без указания точной фамилии, имени бойца, военкомата, откуда он призывался, навести справку не представляется возможным. Очень много однофамильцев – Васильевых и Касимовых.
Поиск в базе Мемориала результатов также не дал.
- Может, попробовать найти бойца по номеру выданной ему винтовки? - предложил Новиков Львович.
Он не терял надежды установить хозяина найденной книжки.

На фото красноармейская книжка после специальной обработки

Спасибо Интернету - помощь пришла из братской Белоруссии.
«Отсканируйте красноармейскую книжку и отправляйте нам снимок по электронной почте!» – прислал сообщение Александр Дударёнок, командир поискового отряда «Батьковщина» из Минска.
Новиков передал мне книжку утром 26 апреля: «Семь лет у меня в музее под стеклом пролежала!..»
И я долго не решался ее раскрыть, боялся – а если она рассыплется? Но всё-таки отправил. А вечером пришел ответ от Александра. Огромное ему спасибо! Он смог прочесть записи в книжке, используя возможности «Фотошопа». Теперь мы точно знали, кому принадлежал найденный документ: Герасимову Ивану Харитоновичу, призванному Богдашкинским РВК Куйбышевской области - 3-й батальон, 8-я рота. На оттиске печати стало различимо «412-й стрелковый полк 1-й стр. дивизии». Всё сошлось…

Жаркий июль сорок второго…

Пыльными дорогами Богучарщины отходили к донским переправам войска Красной Армии. Уходили на восток мирные жители, не желавшие оставаться «под немцем», угонялся скот. Фашистская авиация непрерывно бомбила переправы, сея смерть и разрушения.
Где наши войска? Где немецкие? Точной картины не представляли тогда и в Ставке Верховного Главнокомандующего. Красноречивое тому подтверждение – директива Ставки от 14 июля 1942 года «Военному Совету Сталинградского фронта о недостатках в его деятельности»: «Ставка считает нетерпимым и недопустимым, что Военный совет фронта вот уже несколько дней не дает сведений о судьбе 28, 38 и 57-й армий и 22-го танкового корпуса. Ставке известно из других источников, что штабы указанных армий отошли за Дон, но ни эти штабы, ни Военный совет фронта не сообщают Ставке, куда девались войска этих армий и какова их судьба, продолжают ли они борьбу или взяты в плен. В этих армиях находились, кажется, 14 дивизий. Ставка хочет знать, куда девались эти дивизии…»

А 14 июля в газете «Красная Звезда» вышла статья Ильи Эренбурга «Отечество в опасности!» Известный прозаик и публицист писал: «…Немцы подошли к Богучару. Они рвутся дальше – к солнечному сплетению страны – к Сталинграду. Они грозят Ростову. Они зарятся на Кубань, на Северный Кавказ… Угроза нависла над всей страной. На берегах Дона, в южной степи сибиряк защищает Сибирь и уралец Урал. Казах сражается за свою степь и армянин за свои горы. Немецкий клинок впился в южные просторы России. Бойцы Красной Армии выбьют клинок, отгонят немцев…»
На следующий день из вечернего сообщения Совинформбюро страна узнала, что «после ожесточенных боев наши войска оставили города Богучар и Миллерово». В действительности, немцы заняли Богучар раньше – 10 июля.
Чтобы не допустить переправы противника через Дон, Ставка Верховного Главнокомандующего приказала дивизиям 5-й резервной армии занять позиции на восточном берегу реки. 1-й Стрелковой дивизии определили участок обороны на участке Гороховка – Сухой Донец, одновременно с задачей закрепиться на западном берегу по высотам от Филоново до Галиёвки на так называемой полосе предполья.
Батальоны зарывались в землю. А мимо них шли и шли к переправам наши отступающие войска...

Продолжение следует...

Первый бой, он трудный самый

В Богучарском историко-краеведческом музее хранятся документы, собранные Степаном Николаевичем Станковым – председателем совета ветеранов 58-й гвардейской стрелковой дивизии. Благодаря помощи тогдашнего директора музея Аллы Максимовны Сахно удалось среди воспоминаний участников боёв, фотографий ветеранов дивизии найти выдержки из документов Центрального архива Министерства обороны. Информации по июльским боям в них немного, да и та довольно противоречивая.
Попробуем восстановить хронологию событий первой половины июля 1942 года.
Во второй половине дня 5 июля 3-й стрелковый батальон 412-го стрелкового полка в составе 7-й, 8-й и 9-й рот занял позиции на участке Филоново – Галиёвка. Батальоном командовал старший лейтенант Фёдор Иванович Комарчев. Заместителем командира был старший лейтенант Николай Семёнович Губанов, а комиссаром – Василий Иванович Егоров.

Известно также, что для усиления огневой мощи защитников плацдарма командир дивизии выделил пулеметный батальон под командованием Тасолтана Моисеевича Битарова. В последствии Губанов и Битаров стали Почётными гражданами Богучара.

Переправу у села Журавка прикрывала 9-я рота. Боевое охранение выдвинули на восточную окраину Богучара, где установили связь с отходившим танковым батальоном под командованием майора. Из трех оставшихся танков в боях с наступающим противником два были подожжены, а один, не имея боеприпасов, удалось переправить на левый берег Дона.
10 июля разведчики сообщили о сосредоточении в Богучаре до роты пехоты противника с мотоциклами и семью танками. На следующий день противник перешел в наступление, на участке 3-го батальона он наносил главный удар в направлении на Галиёвку. Трижды переходил в атаку. Все атаки отбиты.
12 июля силой до 75 машин, мотоциклов с 10 танками при поддержке двух артиллерийских батарей немцы атаковали 3-й батальон, нанеся главный удар на Грушевое, были отбиты четыре атаки противника.

Бой в районе Богучара, июль 1942

Следующий день оказался самым тяжелым для защитников плацдарма. Их силы были на исходе. Яростно отбивались и пали смертью храбрых командир 7-й роты Бекетов, пулемётчики М.С.Кедров и Гришков. Вражеский танк раздавил пулемётчика Королёва. Героически сражались, прикрывая отход 9-й роты на левый берег, Нестеренко, Кривушин и Гончаренко. Батальоном в этот день командовал заместитель командира полка по строевой части майор Николай Нестерович Добриянов. Вероятно, комбат Комарчев выбыл по ранению. Информации о боевых действиях с 14 по 16 июля найти не удалось.

Уже в 2015 году, когда стали доступны ранее засекреченные документы времен Великой Отечественной войны, удалось найти донесение штаба 63-й Армии № 003 от 15 июля 1942 года:

"...1 сд занимает прежние позиции:

3/412 сп (имеется в виду 3-й батальон 412 полка - С.Э.), оборонявший богучарский тет-де-пон, под давлением противника силой до 2-х пехотных батальонов, усиленных танками, понес значительные потери, оставил Грушевка, Галиевка, и к исходу 14.7 занял оборону на левом берегу р.Дон..."

А вот как описывает события июля 1942-го Федор Максимович Беспалов – в те трагические дни командир отделения саперного взвода 412-го Стрелкового полка:
«На Дон наш 412-й стрелковый полк прибыл вечером и расположился на левом берегу в районе населенных пунктов Журавка и Подколодновка... 3-й батальон перебросили на правый берег к селу Филоново. Он должен был преградить путь к переправе….Мой саперный взвод расположился в Журавке, но вскоре нас перевели в соседнюю Подколодновку, где взвод и стоял до начала декабрьского (1942 г.) наступления на Богучар.
По прибытии на Дон стрелковые батальоны стали закапываться в землю, так как с каждым днем артиллерийская канонада становилась слышней, а ночью все ярче светилось зарево на западе….
В то время в батальонах и ротах часто можно было видеть командира дивизии полковника Семёнова. Алексея Ивановича я запомнил высоким, подтянуто-стройным человеком. Ходил он с палочкой, прихрамывая на правую ногу. Еще чаще мы видели майора Добриянова – заместителя командира полка. Беседуя в окопах с солдатами, он ободрял их перед предстоящей встречей с противником.

На фото командир 1-й сд А.И. Семёнов

В июле война пришла и к нам на Дон. Я не помню числа, когда это произошло. Знаю, что погода стояла жаркая, сухая и безветренная. Солнце с самого утра палило нещадно, а солдаты, обливаясь потом, отрывали окопы, строили огневые точки, совершенствовали хода – сообщения и стрелковые ячейки.
Накануне прихода немцев всю ночь через Дон переправлялись отступающие наши войска. А утром появились немцы. Шли они походным порядком, без разведки и боевого охранения. Они были уверены, что на правом берегу наших войск нет. За два дня до этого такой же самоуверенный обер-ефрейтор на мотоцикле один приехал ловить рыбу, и его схватили наши солдаты.

В штабе дивизии он нагло заявил: «Вы уже завоеваны, армия ваша уничтожена, сопротивление бесполезно. Лучше будет, если я вас сдам в плен. Мне дадут крест, а вам сохранят жизнь».
И вот, гремя амуницией и оружием, с гортанными криками и беспрестанным ором, идут они к Дону, к переправе, чтобы с ходу форсировать реку. Вот уже до реки осталось два – три километра. И вдруг тишину утра разорвал артиллерийский гром. По колонне противника ударила полковая артиллерия и минометы с левого берега. Открыли огонь минометы и пулеметы, приданные третьему батальону. Неся большие потери, немцы принялись рассредоточиваться.
Стреляя на ходу, они продолжали движение вперед. Ещё не обнаружив хорошо замаскированные окопы 3-го батальона, противник оказался под шквальным огнем стрелкового и минометного оружия… Первая атака захлебнулась. Оставив на поле боя десятки убитых и ранных, нападавшие отошли. Однако часа через два, после короткой артподготовки, они повторили атаку, но уже под прикрытием танков. Наши солдаты из 3-го батальона, пережив нервное напряжение первой встречи с врагом, приготовились к новой атаке.
И когда немцы, прячась за танками, приблизились к нашим окопам, то их встретил дружный огонь из всех видов оружия и гранаты… Поддержанные артиллерийским огнем с левого берега, используя ПТР, гранаты и бутылки с зажигательной смесью, наши бойцы подбили несколько танков, обратив остальные в бегство вместе с пехотой. В этот день противник предпринял еще две атаки, но все они были отбиты с большими для него потерями. Наши тоже понесли большие потери, но своих позиций не оставили.
Ночью, по приказу командования, батальон, забрав всех убитых и раненых, а также всю боевую технику, переправился на левый берег.
На следующий день немцы захватили позиции, оставленные третьим батальоном, но форсировать Дон не решились…»

Надо понимать, что воспоминания ветеранов Великой Отечественной, оставленные ими в 70-80-е годы прошлого века, а именно такие хранятся в Богучарском краеведческом музее, следует воспринимать с некоторой поправкой. Не обо всем тогда могли они открыто говорить.
И не очень понятно, принимал ли Федор Максимович участие в боях на правобережном плацдарме? Или вместе со своим саперным взводом находился за Доном в Подколодновке? И как стало ясно, не всех убитых и раненых бойцов 3-го батальона смогли забрать при отступлении на левый берег Дона.
Многие навсегда остались в полуразрушенных окопах на плацдарме. Что подтверждают рассекреченные ныне документы: удалось найти донесение о потерях 1-й Стрелковой дивизии в июльских боях. В нем список из двадцати восьми бойцов 3-го батальона 412-го Стрелкового полка, погибших на плацдарме 13 июля, и «оставленных на поле боя, занятом противником».
Сейчас невозможно точно установить, в каком месте оставили наших погибших бойцов, но, в любом случае, память о них должна быть увековечена!

Окопная правда

Уже в 90-е годы появились «не приглаженные» воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны. Этой окопной правде нет цены, в отличие от «трудов» многочисленных очернителей истории. В 1998 году газета «Местное время», которая выходит в Димитровграде Ульяновской области, опубликовала статью Дмитрия Михайловича Кузина с воспоминаниями рядового роты противотанковых ружей 1-й Cтрелковой дивизии Геннадия Фёдоровича Болотнова:

Участник боев на Богучарщине Г.Ф.Болотнов. Фото Д.М.Кузина

«4 июля 1942 года наш батальон занял оборонительные укрепления на правом берегу реки Дон в районе Богучара. Разведка боем наступающих немецких войск, которой те прощупывали нашу оборону, оказалась внезапностью. Несколько дней батальон сдерживал атаки пехоты противника, затем немцы ввели в бой танки.
Свою первую и единственную победу над «стальной крепостью» я помню очень хорошо. Немецкий танк неожиданно вынырнул сзади со стороны реки, как-то проскочив по кромке берега в тыл к обороняющимся. Обернувшись, увидел вблизи ясно и отчетливо вражескую махину с немецкими крестами. Пулеметы «плевались» огнем, пушка хищно раскачивалась в поиске подходящей цели. Не успевая перекинуть и установить на сошках ПТРС на другой стороне траншеи, навскидку прицелился из тяжелого 20-килограммового ружья и выстрелил в борт танка несколько раз подряд. Танк загорелся и уткнулся передком в ров траншеи рядом со мной.
Моя личная победа мало чем могла помочь – батальон находился в тяжелом положении. Боеприпасов не хватало, подкрепления не было, а немцы напирали. Замком полка Добриянов в этих условиях принял единственное разумное решение: «Отступить!» И солдаты устремились к реке.
В этот момент рядом с Добрияновым разорвалась мина, и осколок ударил его в шею. Бросив в воду противотанковое ружье, мы с товарищем подхватили командира, и вместе с остатками батальона начали переправляться с раненым через Дон. Многие солдаты под вражеским обстрелом утонули в реке. «Кто плавал хорошо, тот спасся».
На следующий день, на другом берегу, комиссар части построил остатки батальона (64 человека) и начал нас отчитывать: «Как вы могли, предатели и трусы, оставить позиции и бросить оружие!? Да я вас всех расстреляю!» Раненый Добриянов, который лежал рядом и все это слышал, подозвал к себе комиссара, посмотрел ему в глаза и тихо сказал: «Замолчи, я не знаю такой войны, где бы оружие было важнее бойца!» Благодаря его вмешательству никто не пострадал…»
Согласно донесению 1-й Стрелковой дивизии майор Добриянов получил ранение 13 июля. Удалось найти воспоминания очевидцев тех событий – жителей пригородного села Залиман. Из письма Михаила Грибанова, автора «Отцовских рассказов про войну», который в 1942 году жил в селе Залиман:
«… Во второй половине июля 42-го залиманские ребята обследовали места боев, в том числе у кирпичного завода и у оврага Лейкова. Запомнилась, прежде всего, общая картина боя: окопы, трупы, разбитая пушка-сорокопятка… В память врезался «овраг в овраге» Лейкова, где в дикую жару находились раненые бойцы. Мы ничего не брали, так как могли нарваться на немецкий расчет дальнобойщиков, которые дислоцировались в байраке. А вот ребята постарше, в том числе и мой брат Василий, пробирались тайком на «поле боя».
Брат нашел письмо Вани Инюшина (или Июшина) своему отцу Николаю, который воевал в наших местах (за Залиманом). Сын тоже фронтовик, писал отцу из госпиталя (Челябинская область, ст.Аргаяш, п/я 39) … Мы хотели после освобождения найти через госпиталь домашний адрес Вани Инюшина, но все оказалось бесполезным….»
Выдержки из дневника Василия Алексеевича Грибанова: 19 августа 1942 г. Среда. «… Сегодня выехали косить пшеницу яровую на Шпиль. В обеденный перерыв пошли в Лейково, где наши занимали оборону. В три ряда тянутся окопы от яра. Мы осматривали яр. О, ужас! Сколько здесь душ священных, боровшихся за священное дело, погибло. Они уже почти не похожи на людей. Один лежит почти совсем на спине… правая рука его лежит через грудь и держит связанную шинель, левая – винтовку. Другой стоит в окопе (окоп в полный рост) и целится из винтовки. Вот они – русские люди. Мертвый – поражает врага…
… В одном окопе, вырытом во весь рост, я нашел письмо, вот его содержание: «11 июня 1942 г. Письмо от Вашего сына Ивана Николаевича Инюшина своему родному папаше! Добрый день или вечер, дорогой папаша!!! Папаша! Во первых строках моего письма разрешите Вам передать свой горячий чистосердечный командирский привет, также желаю Вам всего хорошего в Вашей жизни на долгие годы. Папаша, я Вам сообщу о своей жизни и здоровье. Здоровье мое пока хорошее, чувствую сам себя хорошо, сейчас нахожусь раненый в госпитале. Ранен я в правую руку, но рана уже подживает, скоро опять выпишут, и опять поедем на фронт громить фашистскую гаду.
Когда приеду в часть, тогда я Вам сообщу… Папаша, наверное, нам с Вами повидаться скоро не придется, а может быть, совсем не увидимся, но я, все-таки, думаю - увидимся… Пока, до свиданья!»

…Погибли и «оставлены на поле боя, занятом противником» 13 июля 1942 года: Шевцов Поликарп Степанович, 1898, рядовой; Козловский Алексей Владимирович, 1910, рядовой; Горбунов Владимир Владимирович, 1918, ст.сержант; Степухин Петр Максимович, 1904, рядовой; Ефименко Иван Павлович, 1918, старший сержант; Сердюк Тихон Александрович, 1918, мл.сержант; Мустапаев Саляр Шахутдинович, 1923, сержант; Жданов Василий Афанасьевич, 1921, рядовой; Мишнев Василий Андреевич, 1923, рядовой; Алшаров Нурлугова Хауч, 1912, рядовой; Червяков Леонтий Александрович, 1918, рядовой; Ипатов Александр Ульянович, 1916, рядовой; Харченов Хута Константинович, 1920, мл.сержант; Кадеров Александр Васильевич, 1906, сержант; Ивайкин Петр Кузьмич, 1918, мл.сержант; Ледяев Николай Андреевич, 1897, рядовой; Гришков Иван Петрович, 1897, рядовой; Суходолов Степан Сергеевич, 1906, рядовой; Казанцев Александр Григорьевич, 1902, рядовой; Ромашкин Михаил Андреевич, 1914, рядовой; Загрядский Николай Иванович, 1907, рядовой; Казаков Иван Григорьевич, 1923, рядовой; Анчин Василий Константинович, 1910, рядовой; Жихарев Павел Григорьевич, рядовой; Томаков Алексей Прокопьевич, 1923, рядовой; Винокуров Николай Николаевич, 1923, рядовой; Кабаргин Егор Кузьмич, 1923, рядовой; Хакин Василий Григорьевич, 1923, рядовой.

Вечная им память!

Окончание следует...

Далекий уже 1985 год. В построенной несколько лет назад школе небольшого богучарского села идет урок: молодая учительница рассказывает детишкам о подвиге двадцати восьми героев-панфиловцев. Девочки слушают, затаив дыхание. Мальчишкам, конечно же, интереснее рассматривать картинку в учебнике – на ней советские солдаты ведут неравный бой: на заснеженном поле горят танки с крестами, боец с перебинтованной головой бросает из окопа связку гранат.

Звучат слова учительницы, которые на всю жизнь останутся зарубкой в памяти ребят: разъезд Дубосеково, Волоколамское шоссе и знаменитая фраза политрука Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва!»
Закончив свой рассказ, учительница спросила у притихших учеников:
- Вопросы есть? Один из мальчишек поднял руку:
- Светлана Ивановна, а если они все погибли, то как же тогда узнали слова Клочкова?
- Эти слова передал военному корреспонденту тяжело раненный боец перед смертью!
Прошли годы. Нет уже страны, в которой родились те ребята. Выросло новое поколение, не лучше и не хуже предыдущего. Просто они другие! Для многих из них 2-я Мировая война - это американский фильм "Спасти рядового Райана"… А как же спасти нашу память? Ведь с экранов телевизоров, со страниц печатных изданий нас пытались убедить, что подвиг двадцати восьми воинов 316-й стрелковой дивизии генерала Панфилова - всего лишь продукт советского мифотворчества. Сталинский пиар!

316-я стрелковая дивизия была сформирована летом 1941 года преимущественно из уроженцев Казахстана и Киргизии. Тем удивительнее было узнать, что среди 28 воинов, принявших неравный бой с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года, оказался и наш земляк, уроженец села Стеценково Воронежской области Дмитрий Митрофанович Каленик (Калейников).
В 1910 году, когда родился Дмитрий Митрофанович, село Стеценково входило в состав Богучарского уезда, сейчас - это Россошанский район. В центре села Стеценково Герою Советского Союза Д.М. Каленику в 1970 году установлен бюст. Благодаря стараниям учителя-краеведа из Новой Калитвы Ивана Ивановича Ткаченко факт участия нашего земляка в бою у Дубосеково стал известен еще в 60-е годы. Тогда и выяснилось, что из-за искажения фамилии в наградных документах и по учету потерь Центрального архива Министерства обороны Дмитрий Митрофанович учтен как Калейников.
В поисках лучшей доли семья Каленика в 20-х годах переехала в Казахстан. Там Дмитрий женился: супругу его звали Александра Николаевна. В Красной Армии отслужил по призыву в 1932 - 1935 годах.
До начала войны работал председателем сельпо в колхозе имени Буденного Гвардейского района Талды-Курганской области. В июле сорок второго призвали в Красную Армию Кугалинским РВК и направили в Панфиловскую дивизию.
Вот что говорит о нем краткий биографический словарь "Герои Советского Союза": "...Стрелок 2-го батальона 1075-го стрелкового полка (316-я стрелковая дивизия, 16-я армия, Западный фронт) красноармеец Дмитрий Каленик 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково Волоколамского района Московской области в составе группы истребителей танков под командованием политрука В.Г. Клочкова и сержанта И.Е. Добробабина участвовал в отражении многочисленных атак танков и пехоты противника. Пал смертью храбрых в этом бою. Всего группа, вошедшая в историю битвы под Москвой и Великой Отечественной войны, как 28 героев-панфиловцев, уничтожила восемнадцать вражеских танков. Похоронен в братской могиле у деревни Нелидово Волоколамского района Московской области. В посмертный наградной лист его фамилия была записана на иной удобозвучный лад - Калейников".
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1942 года "за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм красноармейцу Калейникову Дмитрию Митрофановичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза...".
Противниками и сторонниками канонической версии подвига 28 панфиловцев сломано немало копий. Отсутствие информации об этом бое в советских и немецких документах, а также материалы расследования, проведенного в 1948 году Военной прокуратурой Советского Союза, преподносятся как доказательство того, что боя 28 гвардейцев в реальности просто не было. Воспоминания выживших участников боя, а их оказалось шестеро, которые подтверждают свое участие в бое у разъезда Дубосеково, не принимаются в расчет. Мол, выжившие бойцы - лица заинтересованные.

Да и сам факт того, что они вдруг возникли из небытия, по мнению противников, еще раз говорит о пропагандистском характере официально принятой версии подвига, от начала и до конца придуманной корреспондентами и главным редактором газеты "Красная звезда" Давидом Ортенбергом. Именно с публикаций военных корреспондентов Владимира Коротеева и Александра Кривицкого началось "раскручивание" этой истории. Да и список фамилий 28 воинов 316-й Панфиловской дивизии впервые опубликовала "Красная звезда" 22 января 1942 года в статье "О 28 павших героях".
Главное, на что ссылаются не признающие официальную версию - найденная в недрах Государственного архива РФ справка - доклад Главного военного прокурора СССР генерал-лейтенанта юстиции Н.П. Афанасьева "О 28 панфиловцах" от 10 мая 1948 года. В ней приводятся показания бывшего командира 1075-го стрелкового полка Ильи Васильевича Капрова:
"...Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было - это сплошной вымысел. В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах... Никакого политдонесения по этому поводу я не писал... В конце декабря 1941 года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент "Красной звезды" Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Глушко и Егоровым. Тут я впервые услыхал о 28 гвардейцахпанфиловцах. В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками... Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович (командир 4-й роты. - Э.С.), который вел с ним разговоры на эту тему, никаких документов о бое 28 панфиловцев в полку не было и не могло быть. Меня о фамилиях никто не спрашивал. Впоследствии, после длительных уточнений фамилий, только в апреле 1942 года из штаба дивизии прислали уже готовые наградные листы и общий список 28 гвардейцев ко мне в полк для подписи. Я подписал эти листы на присвоение 28 гвардейцам звания Героя Советского Союза. Кто был инициатором составления списка и наградных листов на 28 гвардейцев - я не знаю".
Вот что показал на допросе корреспондент Александр Кривицкий: "Капров мне не назвал фамилий, а поручил это сделать Мухамедьярову (комиссар 1075-го полка) и Гундиловичу, которые составили список, взяв сведения с какой-то ведомости или списка. Таким образом, у меня появился список фамилий 28 панфиловцев, павших в бою с немецкими танками у разъезда Дубосеково. Приехав в Москву, я написал в газету "подвал" под заголовком "О 28 павших героях"; подвал был послан на визу в ПУР. При разговоре в ПУРе с т.Крапивиным он интересовался, откуда я взял слова политрука Клочкова, написанные в моем подвале: "Россия велика, а отступать некуда - позади Москва", - я ему ответил, что это выдумал я сам".

Вроде бы все предельно ясно. Если командир полка утверждает, что боя не было, значит, его действительно не было. Да и признание Кривицкого о многом говорит. Только что-то здесь не стыкуется! Не верится, что Верховный Совет СССР мог наградить высшей наградой страны 28 человек только на основании газетной статьи! А в 1941-1942 годах награждали наших воинов очень скупо. Хотя формально порядок был соблюден: имеются подписанные командиром и комиссаром части наградные листы. Да и полковник Капров сначала подписывает наградные листы и до 1948 года "купается" в славе как командир 28 героев-панфиловцев, а затем на допросе в прокуратуре утверждает, что бой - не что иное, как вымысел.
А после того как материалам расследования не дал ход главный идеолог страны А.А.Жданов, продолжает поддерживать официальную версию подвига.
И уже после войны Александр Кривицкий оставил воспоминания: "Мне было сказано, что если я откажусь от показания, что описание боя у Дубосеково полностью выдумал я, и что ни с кем из тяжелораненых или оставшихся в живых панфиловцев перед публикацией статьи не разговаривал, то в скором времени окажусь на Печоре или Колыме. В такой обстановке мне пришлось сказать, что бой у Дубосеково - мой литературный вымысел". Могло ли быть такое? Вполне, если вспомнить, в какое время происходили эти события: из людей "выбивали" нужные признания. Сколько есть примеров, когда люди оговаривали себя, признаваясь и не в таких прегрешениях.
Тогда возникает вопрос: зачем в 1948 году Военной прокуратуре покушаться на один из символов мужества и стойкости Красной Армии? За год до этого выяснилось, что сержант Иван Евстафьевич Добробабин, один из 28 панфиловцев, был ранен во время боя у Дубосеково и попал в плен. Ему удалось бежать из плена и добраться до своей родной деревни Перекоп Харьковской области, где он поступил на службу в полицию.
Как утверждал впоследствии сам Добробабин, стал он полицаем по заданию партизан. После освобождения Украины, пройдя проверку в особом отделе, Добробабин был призван в ряды Красной Армии.
Иван Евстафьевич храбро воевал до Победы, награжден орденами и медалями. Но в 1947 году его арестовали за измену Родине, и когда выяснилось, что он числится среди 28 героев-панфиловцев, к делу и привлекли Военную прокуратуру. После всех разбирательств в июне 1948 года Добробабина приговорили к 15 годам лишения свободы.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 февраля 1949 года Добробабин (Добробаба) Иван Евстафьевич был лишен звания Героя Советского Союза, с лишением права на государственные награды: медали "За оборону Москвы", "За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 19411945 гг.", "За взятие Будапешта", "За взятие Вены". Освободился Добробабин в 1955 году, жил в Ростовской области.

Такими художник увидел панфиловцев в бою.

Сторонники канонической версии подвига героев-панфиловцев, в первую очередь ветераны Великой Отечественной войны, посчитали себя оскорбленными. Так, в сентябре 2011 года газета "Советская Россия" опубликовала статью Маршала Советского Союза Дмитрия Тимофеевича Язова "Бесстыдно осмеянный подвиг": "...Оказалось, что не все "двадцать восемь" оказались погибшими. Что из этого? То, что шестеро из двадцати восьми названных героев, будучи раненными, контуженными, вопреки всему выжили в бою 16 ноября 1941 года, опровергает тот факт, что у разъезда Дубосеково была остановлена танковая колонна врага, рвавшаяся к Москве? Не опровергает. Да, действительно, впоследствии стало известно, что в том бою погибли не все 28 героев.

Так, Г.М. Шемякин и И.Р. Васильев были тяжело ранены и оказались в госпитале. Д.Ф. Тимофеев и И.Д. Шадрин ранеными попали в плен и испытали на себе все ужасы фашистской неволи. Непростой была судьба Д.А. Кужебергенова и И.Е. Добробабина, также оставшихся в живых, но по разным причинам исключенных из списка Героев и до настоящего времени не восстановленных в этом качестве, хотя их участие в бою у разъезда Дубосеково в принципе не вызывает сомнений, что убедительно доказал в своем исследовании доктор исторических наук Г.А.Куманев, лично встречавшийся с ними.

Как бы то ни было, подвиг 28 героев-панфиловцев в годы войны сыграл исключительную мобилизующую роль. Он стал примером стойкости для защитников Сталинграда и Ленинграда, с их именем наши бойцы отражали яростные атаки врага на Курской дуге.
Главный редактор газеты "Красная звезда" Давид Иосифович Ортенберг на допросе в Военной прокуратуре в 1948 году сообщил следующее: "Вопрос о стойкости советских воинов в тот период приобрел особое значение. Лозунг "Смерть или победа", особенно в борьбе с вражескими танками, был решающим лозунгом. Подвиги панфиловцев и являлись образцом такой стойкости". Важно представлять себе ситуацию на советско-германском фронте середины ноября 1941 года... Немецкие войска стояли у порога столицы, стоял вопрос о существовании не только государства, но и целого народа. Защитникам Москвы нужны были такие поднимающие боевой дух статьи.
То, что бой в районе разъезда Дубосеково 16 ноября был, лично для меня сомнений не вызывает. Еще раз процитирую полковника Капрова: "...К 16 ноября 1941 г. полк, которым я командовал, был на левом фланге дивизии и прикрывал выходы из г. Волоколамска на Москву и железную дорогу... Четвертой ротой командовал капитан Гундилович, политрук Клочков... Занимала она оборону Дубосеково — Петелино. В роте к 16 ноября 1941 г. было 120—140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1 км от позиции 4-й роты... К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 г. немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона.
Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10-12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 56 немецких танков, и немцы отошли...

Немецкая карта, на которой указано расположение 316-й стрелковой дивизии в районе Волоколамска

Около 14:00-15:00 немцы открыли сильный артиллериский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15-20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40—45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа; меня спасла насыпь железной дороги.
Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4-я рота; во главе с командиром роты Гундиловичем уцелело человек 20—25, остальные все погибли".
Главное же доказательство реальности героического боя Панфиловской дивизии - то, что немецкие танковые дивизии, растеряв свою пробивную мощь, так и не дошли до Москвы. ...Чем больше я узнаю о Великой Отечественной войне, тем больше поражаюсь стойкости и мужеству наших солдат. Мне не важно, что панфиловцы подбили на самом деле, может быть, меньше танков, чем принято считать, или политрук Василий Клочков вместо всем известных слов из советского школьного учебника прокричал более короткую и емкую фразу. Главное, что они погибли не зря! Задержав противника на 4 часа, воины 316-й Панфиловской дивизии позволили командованию Западного фронта перегруппировать свои силы и в конечном итоге остановить немецкое наступление на Москву.

В поисковый отряд "Память" нередко обращаются люди за помощью в поиске сведений о боевом пути земляков-богучарцев. Непросто, имея совсем немного исходной информации, проследить судьбу погибшего или попавшего в плен солдата или офицера Красной Армии. И тому множество причин: не все документы сохранились, не все рассекречены… Доступ к некоторым в российских и зарубежных архивах, из-за конфиденциальности информации, доступен только родственникам, причем родство необходимо подтвердить. Разыскивая сведения об одном погибшем воине, случайно обнаружились данные о нашем земляке из хутора Хлебный Владимире Тимофеевиче Боглачеве.

Хлебный располагался в верховье речки Сухой Донец, при балке Хлебной. На хуторе было три ветряные мельницы и деревянный магазин. Более тридцати дворов и около 300 жителей. Сейчас его можно увидеть только на старых топографических картах. Он среди таких же исчезнувших хуторов и умирающих ныне сел.

Можно только мысленно представить, каким был тот населенный пункт, когда в семье Тимофея и Евдокии Боглачевых 25 декабря 1918 года родился сын Владимир. Из документов известно, что в 1938 году Владимира призвали Радченским РВК в ряды Красной Армии. В 1942 году он уже служил в звании лейтенанта.

По данным Книги памяти Богучарского района, Владимир Тимофеевич Боглачев в 1942 году пропал без вести. Уже после окончания Великой Отечественной районные военкоматы проводили подворные обходы, уточняли у родственников информацию о не вернувшихся с фронта солдатах и офицерах. В одном из донесений Радченского РВК сказано, что последнее письмо от Боглачева получено родственниками в 1942 году из Москвы.

Судьба Владимира Боглачева оказалась неразрывно связанной с воронежской землей. Летом сорок второго он командовал взводом 1-го отдельного противотанкового батальона 3-й истребительной бригады. Бригаду сформировали в апреле 1942 года, она входила в состав 2-й истребительной дивизии.

К началу летнего наступления немецких войск находилась в резерве командующего 40-й Армией Брянского фронта. Когда немецкие войска подошли к городу Касторное Курской области, то бригада выдвинулась в полосу обороны 284-й Стрелковой дивизии. А 1 июля заняла отведенный ей участок обороны между селами Евгеньевка и Красная Долина, что южнее Касторного. После ожесточенных боев 4 июля противнику удалось окружить восточнее города части 284-й Стрелковой дивизии и 3-й и 4-й истребительных бригад.

Окруженные пробивались к линии фронта в северном направлении в район села Вторые Тербуны Липецкой области. А 12 июля Владимир Боглачев попал в плен. В одной из найденных персональных карточек военнопленного местом пленения указан Воронеж, в другой – Троицк. Предположим, что речь идет о селе Троицкое Семилукского района Воронежской области. При каких обстоятельствах Боглачев попал в плен? Он не был ранен: в персональной карточке указано «gesund» - здоров.

Но на войне все могло быть... Думаю, достаточно прочесть строки из повести Михаила Шолохова "Судьба человека", чтобы многое стало понятно: "Нечего греха таить, вот тут-то у меня ноги сами собою подкосились, и я упал как срезанный, потому что понял, что я - в плену у фашистов. Вот как оно на войне бывает... Ох, браток, нелегкое это дело понять, что ты не по своей воле в плену. Кто этого на своей шкуре не испытал, тому не сразу в душу въедешь, чтобы до него по-человечески дошло, что означает эта штука".

Что Владимиру пришлось пережить в немецком плену? Этого мы уже никогда не узнаем! Передо мной его персональная карточка военнопленного, в которой с немецкой педантичностью указаны все его перемещения из одного лагеря в другой: Украина, Польша, Германия.
На лагерных фото земляки Владимир Боглачев и Виктор Стукалов

И бесценные свидетельства эпохи - два его фотоснимка, сделанные лагерным фотографом. О несгибаемом характере нашего земляка говорит такой факт. На титуле его карточки карандашом пометка: 2 побега. Так предупреждали лагерную охрану: будьте особо бдительны и внимательны, совершивший два побега способен и на третий.
До ноября сорок второго он находился в лагере Stalag 301/Z близ города Славута Хмельницкой области Украины. Немцы называли его лазаретом, а на самом деле проводили здесь медицинские опыты над заключенными. 12 ноября 1942 года Боглачева перевели в лагерь Stalag 367 Tschenstochau (город Ченстохов, Польша). Здесь и была, вероятно, сделана первая фотография. В одно время с Владимиром в лагере 367 находился еще один наш земляк уроженец села Костино-Отделец Терновского района лейтенант Виктор Васильевич Стукалов. 27 мая 1943 года вместе с партией военнопленных они были перемещены на территорию Германии в лагерь Stalag XI-A Альтенграбов близ Магдебурга. Как земляки, возможно, они держались друг друга, вместе попадали в рабочие команды (Arbeitskommando).

Персональная карточка военнопленного
В лагерях существовала такая практика: военнопленные направлялись на работу за пределы лагеря в составе рабочих команд. Когда работа заканчивалась, то их возвращали обратно в лагерь. Многие военнопленные стремились попасть в Arbeitskommando, потому что это был шанс вырваться на свободу.

Удалось найти интересный документ немецкой криминальной полиции города Брауншвейга, датированный 30 августа 1943 года - "Экстренное сообщение" о побеге советских военнопленных офицеров: "26 августа 1943 года во время работ в деревне Хюттенроде сбежали четверо военнопленных в советской униформе: старший лейтенант Буравилин Михаил, уроженец Орловской области (лагерный номер 18709), капитан Халтурин Михаил, уроженец Кировской области (39908), воронежцы Боглачев (32512) и Стукалов (30666)". В конце сообщения стояло требование: "FESTNAHME!" (aрестовать!).

"Экстренное сообщение" о побеге

Побег был неудачным, и 2 сентября беглецы были переданы в особую роту.

Глядя на фото из учетной карточки военнопленного, невольно вспоминаются строки из повести "Судьба человека": "А вот откуда у меня, у такого тощалого, силы взялись, чтобы пройти за сутки почти сорок километров, — сам не знаю. Только ничего у меня не вышло из моего мечтания: на четвертые сутки, когда я был уже далеко от проклятого лагеря, поймали меня".
Желание вырваться на свободу не покидало нашего земляка. Второй побег он совершил 25 декабря 1943 года, об этом есть упоминание в его персональной карточке. Неизвестно, один ли он пытался бежать под Рождество, или вместе с другими военнопленными документов найти не удалось. После поимки он опять попал в особую роту.
А вот последняя запись в его персональной карте: "11 мая 1944 года передан в гестапо города Магдебург. Из военного плена освобожден".
Поясню, что означала эта запись: чтобы передать военнопленного в гестапо, его формально необходимо было "освободить" из военного плена. Немецкий "оrdnung", то есть порядок, соблюдался во всем. Человек лишался последних, даже очень призрачных прав, связанных со статусом военнопленного, и гестапо могло поступать с ним по своему усмотрению.
Кого передавали в гестапо? Комиссаров, политработников, всех лиц еврейской национальности, а также тех, кто неоднократно совершал побеги или вел себя "вызывающе " по отношению к лагерному персоналу. Шансов вернуться живыми оттуда практически не было никаких.
А вот его товарищ Виктор Стукалов выжил и был освобожден из плена. Известно также, что по специальности он агроном, а мать его звали Евдокией. Есть документ и на тот счет, что в ноябре сорок пятого он был направлен домой в Терновку, пройдя до этого так называемый фильтрационный лагерь. Только вот, согласно Книги памяти Терновского района, он считается погибшим и похороненным в августе 1942 года под Сталинградом...

Кто-то там впереди навалился на дот,

и земля на мгновенье застыла…

В.Высоцкий

Много интересных и ранее неизвестных фактов узнаёшь, знакомясь с воспоминаниями непосредственных участников боёв на богучарской земле. А также изучая другой важный пласт информации, собранный в базах данных Министерства Обороны в сети Интернет – сведения из оперативных сводок и донесений воинских частей, журналов боевых действий, документов политических отделов дивизий, корпусов, армий.

Понятно, что рядовой красноармеец, поднимаясь в атаку на вражеские пулемёты, не видит и не знает ничего, кроме того, что находится перед его глазами. А у официальных документов свои особенности. Вот, к примеру. выдержка из боевого донесения одной из стрелковый дивизий, наступавших с Осетровского плацдарма: «….дивизия овладела Красно-Ореховое и после продолжительного боя высотой 217,2, обеспечивает левый фланг, и вышла на рубеж 156,0 искл. 182,0, имеет впереди п/о . Точных данных нет».

За сухими строчками документа - сотни жизней советских солдат и офицеров, погибших в первый день общего наступления. Но нет в этом донесении, и ни в одном из других найденных источников сведений о подвиге, во многом благодаря которому, удалось овладеть хутором Красное Орехово.

Только при знакомстве с книгой о боевом пути 41-й гвардейской стрелковой дивизии (именно эта дивизия овладела хутором Красное-Ореховое), мне открылся такой факт: 16-го декабря во время боя за этот небольшой хуторок сержант Кирсанов из 41-й дивизии закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота, позволив своим товарищам захватить первую траншею итальянцев.

Почему об этом случае мало кому известно? О подвиге Василия Прокатова, закрывшего телом амбразуру дзота в районе села Дерезовка, знает каждый уважающий себя житель Воронежской области. За свой подвиг Прокатов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. А тут остались неизвестными даже имя и отчество героя! Почему так случилось? И как же звали сержанта Кирсанова, не пожалевшего своей жизни ради спасения жизней товарищей? И почему награда обошла его стороной? Попробуем разобраться…

Для начала приведу выдержку из книги А.А.Ярошенко «На скрещениях ударов» о событиях 16 декабря 1942 года:

«...На рассвете поднесли в термосах горячий завтрак. Вместе с бойцами находились командиры, политработники, представители политотдела и штаба дивизии. Командир дивизии гвардии генерал-майор Н.П.Иванов и военком А.Е.Анисимов тоже прошли по первой траншее – хотели узнать настроение бойцов. В траншее 3-го батальона 126-го гвардейского стрелкового полка они остановились возле группы бойцов, с которыми беседовал сержант.

- Командир отделения гвардии сержант Кирсанов! – представился он генералу.

- Участник боев, опытный сержант, - отрекомендовал его старшим начальникам агитатор полка гвардии лейтенант Петр Ложников, оказавшийся поблизости...».

Генерал стал расспрашивать бойцов о противостоящем противнике, красноармейцы же спросили генерала: помогут ли им танки и авиация? Поддержит ли наступление артиллерия?

«… Огонёк будет надежный, - ответил генерал. И танки пойдут, но на первых порах за вами – надо пробить им дорогу на простор…

- Товарищ генерал, - ответил сержант Кирсанов, - мы свой долг выполним».

И вот, после полутора часовой огневой артподготовки наши пехотинцы поднялись в атаку. Цитирую далее А.А.Ярошенко:

«Сильное сопротивление оказал противник 3-му батальону 126-го полка, которым командовал гвардии лейтенант М.М.Щусь, награжденный за бои под Сталинградом орденом Красного Знамени. Комбат лично возглавил атаку. Но одну роту враг прижал к земле сильным пулеметным огнем из дзота. Гвардии сержант Кирсанов рванулся вперед, подобрался к нему вплотную. В амбразуру полетела граната. Она разорвалась перед самой щелью дзота, и пулемет умолк, будто подавился этим взрывом. Однако через минуту оттуда снова полоснула длинная очередь. Кирсанов видел, как падали товарищи. Гранат у него больше не было…

Бойцы увидели, что он вскочил на ноги, бросился к дзоту и навалился на его амбразуру грудью… Гвардейцы ринулись вперед и смяли противника, оборонявшего первую траншею. Товарищи подбежали к Кирсанову. Помочь ему было уже ничем нельзя. Герой отдал жизнь ради победы, с честью выполнил свой долг, о котором говорил перед боем».

Кирсанов С.К. в списке личного состава 3-го батальона 126-го полка (Документ ЦАМО РФ)

К сожалению, в базе данных Мемориал не удалось разыскать сведений о гибели гвардии сержанта Кирсанова из 126-го полка 41-й гвардейской стрелковой дивизии. Но нашёлся документ о том, что за период тяжелых боёв под Сталинградом осенью 1942 года получил ранение помощник командира отделения 3-го батальона 126-го стрелкового полка сержант Сергей Кузьмич Кирсанов! Возможно, это и есть тот самый герой, предвосхитивший подвиг Александра Матросова! Но утверждать об этом со 100%-ой уверенностью пока нельзя!

Многие документы 41-й гвардейской стрелковой дивизии периода Среднедонской наступательной операции были уничтожены самими штабистами. Дело в том, что весной 1943 года дивизия попала в окружение в Восточной Украине. Дивизия в тех боях понесла большие потери. Выбыл из строя практически весь комсостав дивизии. Видимо, документы, зафиксировавшие подвиг сержанта Кирсанова, были безвозвратно утеряны весной 1943 года.

Оставалась надежда разыскать документы военкомата по месту призыва. Воинов с такими данными в базе Мемориал оказалось всего двое. По одному из них, уроженцу Горьковской области Семеновского района деревни Аниковка, в донесении райвоенкомата была указана должность «парашютист»! А 41-я гвардейская стрелковая дивизия сформировалась из парашютно-десантной части – 10-го воздушно-десантного корпуса! А непосредственно 126-й полк – из 25-й воздушно-десантной бригады! Вероятность того, что уроженец Горьковской области Сергей Кузьмич Кирсанов, 1915 года рождения, и есть тот самый герой, очень большая! На своей Родине он считается без вести пропавшим в сентябре 1942 года.

Супругу воина звали Клавдия Семеновна, проживала она в городе Горьком по адресу ул.Агрономическая, дом 228 квартира 3.

Нам остается только надеяться, что когда-нибудь станут известными все подробности того боя за хутор Красное Орехово. А подвиг героя обязательно будет увековечен на Воронежской земле!

Солорев Эдуард, поисковый отряд «Память»

"..Еду я так тихо по селу на машине, а они идут рядом. Вижу - бежит навстречу мальчонка. Все ближе и ближе. И узнаю - Шурик мой: видно чуяло сердце женское, что приехал я и послала навстречу сынишку. Вскочил он ко мне в кабину, обвил мою шею ручонками, прижался к небритой солдатской щеке. И мы оба - мужчина и ребенок - заплакали..." - как у Шолохова в "Судьбе человека"!

Иван Ильич прошел всю войну, награжден Орденом Красной Звезды, медалью "За отвагу".