Георгиевский кавалер. Часть 2-я.

Заканчивался 1915-й – тяжелый год для Российской империи: фронт откатывался на восток, были оставлены Польша и Галиция. Патриотический угар первого года войны давно прошёл. Изменилось настроение и в русской армии. Из воспоминаний Георгия Кульчицкого, опубликованных в сентябре 1973 года в парижском журнале «Военная быль»[1] № 124: «Прапорщиками были все, кто имел 4-классное и выше образование, призвали и студентов, имевших по закону отсрочку от призыва, и таким образом офицерский состав демократизировался и потерял свой замкнутый, классовый состав. Ни офицерский состав, ни прапорщики, ни солдаты не блистали военными знаниями, оружия и боеприпасов не хватало, сколько-нибудь талантливых полководцев не было. Чего же можно было ожидать? Все видели, что творится, и молчали. В памяти был ещё свеж позор русско-японской войны, а один из её «героев», генерал Куропаткин, был назначен командующим фронтом… Старый мир медленно, но верно разваливался на наших глазах, но сильна ещё была, казалось несокрушимая, вера в «три кита» — «Вера, Царь и Отечество». А на фронтах народ воевал «большой кровью», противопоставляя немецкой превосходящей технике свою грудь. Несмотря ни на что, русский солдат воевал с доблестью прославленных суворовских орлов…».

Быстро пролетели три месяца учёбы, и 19-го января 1916 года телеграммой № 1630 командующего Казанским военным округом генерала от инфантерии Сандецкого фельдфебель Фома Домашов был произведён в прапорщики с зачислением по армейской пехоте. Назначение новоиспечённый младший офицер получил не на фронт, а в 109-й запасной пехотный батальон – в Челябинск[2], куда и направился 24-го января.

Обычно время пребывания в запасном полку ограничивалось двумя-тремя месяцами, после чего человек направлялся на фронт в составе маршевого пополнения. Но как сложилась дальнейшая судьба Фомы Домашова в мировой войне, и в какую часть русской армии он был направлен, к сожалению, пока остаётся неизвестным.

Владимир Поликарпович Домашов, родной внук Фомы Алексеевича, живёт и работает в Минске. Так сложилось, что в 1947 году его отец Поликарп Фомич уехал жить в Белоруссию – на родину своей жены Лидии Станиславовны. Там и родился Владимир. Своего деда он видел считанное число раз, но остались воспоминания – Фома Алексеевич рассказывал внукам о своей интересной жизни.

Владимир Поликарпович поведал об одном из таких не придуманных случаев: «Мой дед был не из робкого десятка. Один раз, когда дед Фома шёл по городу Калачу (это было в 1916 году, когда он пришёл в отпуск, положенный Георгиевскому кавалеру), на противоположной стороне улицы шёл генерал, и он не отдал честь моему деду. Оказывается, что в царское время все офицеры вплоть до генералов должны были первыми отдавать честь кавалеру четырёх Георгиевских крестов. Фома подошёл к генералу и спросил, почему он не отдал ему честь. Фома Алексеевич сказал: «Я вас поведу в комендатуру». Генерал извинился и сказал, что не заметил его. Так они мирно разошлись».

Кстати, и внучатый племянник Домашова – Павел Иванович Коржов из села Прогорелое тоже вспоминает, что в семье говорили о четырёх «Георгиях» Фомы Домашова. Видимо, недостающий до банта полного Георгиевского кавалера крест 2-й степени он получил уже после того, как завершил свое пребывание в запасном батальоне.

«Комиссар» Фома

Наплевать, наплевать, надоело воевать,

Ничего не знаю, моя хата с краю.

Моя хата маленька, печка да завалинка,

Зато не казённая, а своя законная…[3]

Но не получилось остаться «с краю» вернувшемуся с фронта домой Фоме Домашову. В годы братоубийственной гражданской войны его судьба во многом повторяла непростую судьбу Григория Мелехова. Как и главный герой «Тихого Дона», Фома, выросший на вольной донской земле, долго выбирал между старым и новым миром. Но в конце концов принял «красную» сторону – и сражался за неё «комиссар» Фома (так его долгие годы называли в селе Прогорелое) не щадя своей жизни.

Из воспоминаний внучатого племянника Коржова Павла Ивановича: «Фома Алексеевич был самым младшим ребенком в семье. Моя бабушка Варвара и Фома Алексеевич – были родными братом и сестрой. Она-то постарше него была, точно знаю, что 1887 года рождения. А был ещё старший брат Семён.

Когда в 1971 году умерла моя бабушка, я ездил в город Калач за Фомой Алексеевичем (он тогда жил в Калаче), привозил его на похороны в Прогорелое и отвозил обратно. Тогда он мне по дороге много чего рассказал о своей жизни.

Про 1-ю мировую он говорил только то, что пришел с неё с четырьмя «Георгиями» на груди. Где и как он воевал, за что получил свои награды – дед мне не рассказывал.

Первый отряд ЧОН, сформированный в г. Калач Воронежской губернии. Источник: Историко-публицистический альманах «Лубянка». – 2009, 19 июля, № 11.

В начале 1920-х годов он «комиссарил» в соседнем Калаче. Был в наших краях такой известный бандит Николай Комов (он же Комёнок), так за его бандой и гонялся Фома Алексеевич. Случай интересный был: начальство поручило ему поехать в село Новотроицкое (там жила семья Николая Комова – жена и трое маленьких детей), арестовать и взять в заложники комовскую семью, конфисковать имущество и привезти всё в Калач.

- Приезжаю в Новотроицкое, - вспоминал дед Фома, - нахожу комовский двор. Захожу - пустая хата, оборванные чумазые дети. Вижу, что голодные. Может, это было специально так подстроено, но что-то защемило во мне. У самого такая же семья осталась в Прогорелом, время-то голодное было… Ну, пожалел я их! Стою, молчу, не знаю, что и сказать.

А молодая хозяйка спрашивает: - Дядьку, а чего вы приехали?

- Скажи Николаю, что приезжал Фома Алексеевич! – и быстро вышел из хаты.

- И за мою доброту турнули меня потом с «комиссаров», и вернулся я домой в Прогорелое, - усмехнулся тогда Фома Алексеевич».

О похожей истории рассказал и родной внук – Владимир Домашов: «Дед Фома в первые годы советской власти был начальником милиции в уездном городе Калач. Рассказывал нам, как воевал с бандами. Однажды бандиты окружили броневик, в котором находился дед с несколькими милиционерами. Броневик остановился из-за поломки двигателя. Окружённые отстреливались почти до последнего патрона. Под покровом ночи Фома и его подчинённые с шашками и револьверами с боем прорвались через окружение, оставив броневик, который в те времена для Советской власти представлял большую ценность.

За то, что Фома оставил броневик, его и сняли с должности начальника милиции. Если бы не этот случай, мой дед Фома далеко бы продвинулся по службе…».

А, может, виной тому твёрдый, если не крутой, нрав Фомы Алексеевича. Была у него твёрдая жизненная позиция, в том числе и по вопросу ношения царских наград. Старожилы села Прогорелое вспоминали об одном случае. Даже во время службы в советской милиции «комиссар» Фома не снимал своих Георгиевских крестов. Как-то, гоняясь по округе за бандитами, Домашов наткнулся на конный разъезд красных. Увидев увешанного крестами Фому Алексеевича, те окружили его.

- Ты кто такой?

Домашов предъявил своё удостоверение сотрудника милиции.

- А что с царскими крестами ходишь? – спросил его командир разъезда, возвращая документы.

- Я их заслужил, - спокойно ответил Фома Алексеевич.

- Ты бы снял эти кресты, - посоветовал Домашову красный командир. - А то зарубят тебя наши ненароком.

- Да кто кого ещё зарубит!

С бандой атамана Комёнка (в советских источниках его называли Каменёк) очень долго не могли справиться советская милиция и отряды ЧОН (части особого назначения). Банда действовала на территории нынешних Петропавловского, Калачеевского и Бобровского районов Воронежской области. Будучи местным жителем, Комёнок хорошо знал все укромные места и безопасные тропы, потому и казался неуловимым. Днём милиционеры искали и тревожили бандитов, а ночами те совершали свои ответные вылазки.

Наверное, Домашов мог подписаться под словами Михаила Шолохова: «Гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами. Всё шло, как положено. Приходилось бывать в разных переплётах...».

Павел Иванович Коржов вспоминал: «Как-то во время одного из редких приездов в Прогорелое, будучи в своём дворе, Фома Алексеевич услышал крик:

- Фома! Беги, кажись, Комёнок едет! Дед бегом за село на мельницу, думал там спрятаться. Но бандиты стали его искать, и нашли. Привязали к лошади и приволокли в село.

- Кого вы привезли? - спросил подручных Комёнок.

- Кого? Самого Фому Алексеевича!

- Отвяжите его, я добро помню, - приказал атаман. Он не стал убивать деда, который пощадил его, Комёнка, семью в Новотроицком».

Феодора Ивановна Домашова с сыном Поликарпом. Фото из семейного архива В.П. Домашова (г.Минск)

Сколько же пришлось вынести жене Фомы Домашова – Феодоре Ивановне! На её руках трое малых детей, хозяйство. А мужу приходилось тайком по ночам пробираться к семье. Ведь у бандитов были свои «глаза и уши» в Прогорелом. Как-то зимой, когда он под покровом ночи пришёл в родное село к своей жене, бандитам стало об этом известно. Перед рассветом они хотели схватить сонного «комиссара», но он чудом успел убежать по льду озера около села и спрятался в камышах. Бандиты схватили Феодору и повели её к проруби.

- Говори, в какую сторону побежал Фома? А не скажешь – утопим, – пригрозили бандиты.

- Да не видела я, - в слезах отвечала им Феодора Ивановна.

Один из бандитов был родом из села Прогорелое. Он-то и пожалел её и не стал оставлять сиротами детишек. Такое, вот, тогда было время…

О гибели атамана Комёнка сообщается в «Сводке результатов деятельности по борьбе с бандитскими шайками Воронежской губернии за 1922 год:

… 5. В июне месяце ликвидирована банда неизвестного наименования в количестве 13-ти человек, оперировавшая в районе Ровенской волости Острогожского уезда и производились операции против банды Жукова, Каменка и Белой Шайки общей численностью в 55 всадников, оперировавшие в Калачеевском и Богучарском уездах.

… 8. В октябре месяце чекистскими мерами произведено разложение известной с 1920 года неуловимой банды Каменька, разновременно насчитывавшей в своих рядах до 15 всадников и оперировавшей в Калачеевском и Богучарском уездах. Из этой банды 3 бандита явились добровольно; сам Каменок 22 октября убит, а остальные бандиты рассеялись и скрываются от преследования милиции.

В настоящее время на территории Воронежской губернии банд с политической окраской ни одной не имеется. Уголовные же шайки и одиночные грабители существуют в следующих районах губернии:

…5) В Калачеевском уезде в районах Ново-Троицкой волости укрываются рассеявшиеся остатки бывшей банды «Каменка», убитого 22 минувшего октября.

Для поимки и уничтожения означенных уголовных шаек надлежащим уездуполномоченным даны предписания в контакте с милицией и войсками ЧОН в месячный срок очистить районы от этих банд...» [4].

Но остатки банды, которую после гибели атамана возглавил некий Шевченко, ещё долго не давали спокойно жить населению южных районов Воронежской области. В месячной разведсводке губернского штаба ЧОН за март 1924 года говорится: «К 1 апреля по губернии числится всего одна банда Шевцова-Шевченко… в Калачеевском уезде, в районе Петропавловской и Березняговской волостей, что в 35-40 вёрст юго-восточнее города Калача»[5]. Но вскоре и эта банда было уничтожена.

Интересный факт: оказывается, у Домашовых ещё с дореволюционного времени в собственности были своя маслобойка, молотилка и даже небольшая мельница за селом, которую во время коллективизации Фома передал колхозу. Остатки этой мельницы сохранились и до сих пор. Благодаря этой мельнице Феодора с детьми худо-бедно выживали, когда её муж воевал в 1-ю мировую и гражданскую войны. Жители близлежащих сёл и хуторов привозили на мельницу молоть зерно, а за работу расплачивались небольшим количеством зерна.

Но первые годы после коллективизации были очень голодные. Из воспоминаний Павла Ивановича Коржова: «Где-то в конце 20-х – начале 30-х годов был страшный недород и голод – люди буквально пухли, а дети, те особенно страдали от недоедания. Дед вместе с сестрой - моей бабушкой Варей - ездили к казакам менять тканое полотно на хлеб.

- Заехали в какой-то казачий хутор в районе станицы Казанской, заходим во двор, сестра и спрашивает у казачки: - Можно ли поменять полотно на хлеб? Я же остался у повозки, - рассказывал дед.

Казачка вдруг как взбеленилась: - Хохлы, такие - разэтакие, когда же вы нажрётесь-то! Убирайтесь отсюда!

- Меня такое зло взяло. Встали перед глазами наши голодные детишки. Я подошёл и ударил её нагайкой. Просто какое-то помутнение было. Мы быстро собрались и уехали из хутора.

- Отъезжаем от хутора, молчим. Умом понимаю, что просто так нам это не обойдётся, мы же не у себя дома, а в Ростовской области, «в казаках». Надо быстрее прятаться, точно будет погоня. Увидели деревянный мост через ярок, подъехали под него, стоим. Слышим топот коней, точно, нас ищут. Слава Богу, не нашли. Благополучно мы вернулись домой…».

Потихоньку жизнь стала налаживаться. Своих троих детей Фома и Феодора Домашовы вырастили, выучили, подняли на ноги. Дочка Лукерья и старший сын Поликарп стали учителями, а средний сын Стефан – агрономом, работал в колхозе села Новый Лиман Петропавловского района.

Как сообщил Павел Иванович Коржов: «В Великую Отечественную войну Фома Алексеевич не воевал. У него, как у хорошего механизатора, наверное, была «бронь». Мужики из Прогорелого и Нового Лимана почти все ушли на фронт, так дед учил работе на тракторе молодых девчат».

Фома Алексеевич Домашов. 1967г.

Из воспоминаний Владимира Поликарповича Домашова: «Долгое время дед Фома работал механизатором в колхозе. Целыми днями и ночами вместе со своим старшим сыном Поликарпом посменно пахали на тракторе. До призыва в армию в начале 1930-х мой отец Поликарп Фомич около трёх лет работал в колхозе трактористом. Он мне рассказывал, как однажды чуть не погиб от тракторного колеса. Во время ночной работы он заснул за рулём. Проснулся от толчка: трактор остановился на краю поля. Это и спасло ему жизнь. Голова свисала вниз и была в паре сантиметров от железного колеса.

В годы войны Фома Домашов пахал землю, сеял зерно, убирал урожай для фронта. Его жена Феодора Ивановна участвовала в укладке булыжниками дороги от села Прогорелое до села Новый Лиман. Работали на дороге почти одни женщины, причём, стоя на коленях. Эта тяжёлая работа потом негативно сказалась на её здоровье. В возрасте после 60-ти лет бабушка Феодора почти не могла ходить».

Фому Алексеевича Домашова, как активного участника гражданской войны, в 1967 году наградили Орденом Красной Звезды - к 50-летию Октябрьской Революции. На склоне лет он переехал в город Калач Воронежской области. Там и ушёл из жизни 9-го июня 1975 года. Судьба его Георгиевских крестов остаётся неизвестной…

[2] Распределение запасных, пехотных и стрелковых полков и батальонов, находящихся в распоряжении Военного министерства, по гвардейский, гренадерским, пехотных, стрелковым и пограничным дивизиям и бригадам : К 1 марта 1916 г. - [Петроград] : Б.и., [1916]. - 20 с.; 18.

[3]«Песня Бумбараша», слова Ю.Кима, музыка В.Дашкевича.

[4] Шамаев В.Г. «Падение бандитизма отмечается как следствие успешной борьбы с ним агентуры ЧОН» // Историко-публицистический альманах «Лубянка». – 2009, 19 июля, № 11.

[5] Литвинов Р.Н. Отряды ЧОН. Очерки истории Воронежских частей особого назначения. Воронеж, 1968.