Юрий Близнюков. Воспоминания минёра.
… Во время войны, то есть 1 марта 1942 года, я с родителями переехал в город Богучар, так как родители мои были оттуда родом, находился там и во время оккупации.
С Женей Седовым познакомился в сентябре 1942 года, когда фашисты заняли город Богучар. Вместе нас гоняли на работу. Сразу после освобождения города я добровольно вступил в истребительный батальон. Командиром истребительного батальона был Лаврененко Григорий. В истребительном батальоне было около 50 человек, возраст которых был 14-15 и 16 лет. Я с 1928 года, но почему-то ребята выбрали меня командиром отделения. Во взводе было три отделения. В отделении, которым я руководил, был Женя Седов, Иван Татаренков, Иван Шкидин, Юрий Каширин, Юлий Личко, Дмитрий Кусуров, Василий Мухин и другие, фамилии которых уже забыл.
В наши обязанности входило охранять военные склады (одни из которых находился в церкви, где сейчас музей), охрана моста, патрулирование по городу, проверка в ночное время документов в городе и прилежащих к нему селах, дежурили по тюрьме, конвоировали военнопленных, водили в военкомат арестованных, где судил ревтрибунал.
Истребительный батальон сначала находился в подвале милиции, потом нам выделил дом на углу против милиции.
В начале февраля месяца 1943 года пришли представители от военкомата, горкома партии и милиции, и сказали, что нужны добровольцы для посылки на курсы минеров в город Россошь. С нашего отделения полностью набралась группа добровольцев. В эту группу попали следующие товарищи: Женя Седов, Жора Зайцев, Иван Татаренков, Юрий Каширин, Юлий Личко, я – Близнюков Юрий и еще двое, фамилии уже забыл.
При выезде на курсы к нашей группе еще присоединились Василий Полтавский[1], Гриша Мануйлов, Петр Жуковский, и две девушки, одну звали Дуся Кондратьева[2], второй фамилию не помню. Старший группы был Понятовский Петр Сергеевич[3], он был инвалид (у него была одна рука протезная). В город Россошь ехали двумя подводами. По приезду в город Россошь мы прошли курсы и практику по разминированию и взрыванию. Курсы преподавал военный инженер. Курсы длились примерно 7 дней. Возвращались мы с курсов пешком. Когда возвращались с курсов, от группы отстали Иван Татаренков и Жора Зайцев, они захотели срезать путь и пошли напрямик через поле, но поле оказалось заминированным. Вернуться назад не захотели, и начали разминировать себе дорогу.
При разминировании подорвался Жора Зайцев, а Татаренкова Ивана ранило, об этом мы узнали на второй день. За трупом Жоры Зайцева поехал Вася Полтавский, Жоры мать и Понятовский П.С. После их возвращения мы сразу стали разминировать дороги поля, чтобы меньше гибло мирных людей. Первые мины мы начали снимать по дороге и возле дороги, которая шла от села Залиман к переправе. В этом месте было очень много мин.
Когда мы проходили курсы, нам говорили, что минеру положено где-то не более 12 мин разминировать в день, нам же в отдельные дни приходилось снимать по нескольку десятков. Я помню, что возле села Филоново мы разминировали по 100 мин на каждого. Правда, это же мины, которые были поставлены зимой под снег, а при расставании снега они оказались наверху и были хорошо видны. Рабочий день у нас был от рассвета до захода солнца. С минами, которые были зарыты в землю, было намного хуже, и разминировать приходилось медленно, потому что каждый метр пробивали штыками.
Миноискателей в группе не было, плохо дело обстояло и с бикфордовым шнуром. Мы знали, что бикфордов шнур горит 1 см в секунду, но из-за отсутствия его в достаточном количестве мы часто нарушали инструкцию по правилам безопасности, то есть делали короткие концы с таким расчетом, чтобы бегом можно было добежать до укрытия, и этим самым сэкономить бикфордов шнур, который у нас был на вес золота.
Сначала мы готовились разминировать себе дорогу до укрытия, но 100%-ой гарантии у нас не было никогда, что все мины мы сняли до укрытия. Не хватало у нас и электродетонаторов. Но несмотря на все недостатки, ребята никогда не унывали, были всегда веселые и жизнерадостные. По над самым Доном были установлены мины в два ряда, напоминающие железнодорожное полотно. Мы такие мины на курсах не изучали, и при разминировании первой мины мы затратили много времени, пока поняли, как она разминируется.
В один день нам сообщили, что в селе Галиёвка возле Дона подорвался на мине мальчишка. Группу нашу подняли по тревоге. Прибыв на место, сразу приступили к разминированию дороги к мальчику. Место, где подорвался мальчик, было сильно заминировано, пока мы добрались до мальчика, по дороге пришлось разминировать около 20-ти мин, буквально каждый сантиметр пробивали песок штыками. Мальчику было 12-13 лет, висел он на колючей проволоке с оторванной ногой. Труп пришлось снимать мне и Васе Полтавскому. Я был не из трусливых, но снимать мальчика с проволоки было свыше моих сил. Я не знал, хватит ли у меня силы притронуться до него руками. Мне тогда казалось, что он откроет глаза и скажет: - Ребята, тише несите, мне больно…
Очень много мин было и на Залиманском лугу, идущем до Галиёвки. Разминировать было плохо и тем, что очень много мин было заилено илом и песком. Большое количество мин мы разминировали возле села Филоново, села Гадючье, и возле Кузьменково[4], где стояла итальянская оборона. Та мпочти на каждом месте можно было найти, если не мину, то снаряд или неразорвавшуюся гранату. Было их очень много и на боевом взводе, и при малейшем соприкосновении с гранатой она взрывалась. После того, как начали подрываться люди в селе Кузьменково и на окраинах, нашу группу направили туда.
Первые два дня мы снимали мины возле Дона, там было очень много противопехотных мин, которые были начинены 336 шариками и при взрыве такой мины на 25 метров была 100% поражаемость.
На третий день мы разминировали мины в лесу и расстреливали неразорвавшиеся гранаты. В этом лесу проходил сильный бой, было много трупов наших и итальянских солдат. Там я и подорвался на итальянской гранате. Было это 11 мая 1943 года. В руках у меня было две гранаты, которые были брошены, но по какой-то причине не взорвались, такие гранаты мы обычно расстреливали из винтовок. Но некоторые гранаты нельзя было уничтожить на месте, их аккуратно выносили на видное место и там расстреливали. Я выносил две неразорвавшиеся гранаты, нечаянно рукавом шинели зацепился за куст, одна граната выскальзывает у меня из рук, падая, взрывается у ног. Вторую взрывной волной вырвало из рук, но она почему-то снова не взорвалась. Возле меня, сзади в трех метрах был Женя Седов, но при взрыве я прикрыл его от осколков. Осколками побило мне обе ноги – на одной 37 ран, на второй -17.
Когда я увидел свои изуродованные ноги, то попросил Женю, чтобы он истратил на меня один патрон. Женя со слезами начал успокаивать, подбежали и остальные ребята. Вася Полтавский разорвал свою рубаху и перевязал мне ноги. После ребята донесли меня до Дону, переправили на ту сторону в село Журавка, ребята побежали за врачом. Возле меня остался Гриша Мануйлов, он часто носил мне воду пить с Дону. Когда пришел врач, то у него не оказалось медикаментов, он наложил мне на ногу лощеной бумаги и снова забинтовал Васиной рубахой, сказал: - Везите скорей в больницу!
Когда меня снова перевезли на тот берег, там ожидал меня Понятовский П.С. с быками, которыми меня перевезли в Кузьменково. В то время в селе находился уполномоченный, который дал своих лошадей, но сказал, чтобы кто-нибудь сопровождал меня. Сопровождали меня до больницы Женя Седов и Вася Полтавский.
Вот так я оказался в больнице. Часто ко мне приходили ребята. Мелкими осколками были побиты и обе руки, которые были пухлые, и я просил ребят, чтобы они заготовляли самокруток для курения. 28 мая 1943 года меня родители забрали под расписку с больницы. Но на дом приходила медсестра – делать перевязку.
С Женей Седовым мы жили рядом. Утром 29 мая 1943 года он зашел ко мне, сказал, что идут разминировать Залиманский луг, что вечером обязательно придет. В это день Жени не стало – он погиб.
На снимке Женя Седов, погиб в 1943 году.
Девушек мы больше ставили на посты. Были случаи (на Залиманском лугу) когда мы взрывали одну мину, а от детонации начали взрываться другие, которых мы не видели. Так ранили Васю Полтавского. Невдалеке от него взрывается мина, осколком ранило в ногу, а на спине шинель порезало осколками вроде портной ножницами. Я тогда побежал в село Залиман, там стояла воинская часть, попросил лошадей, отвез Васю в больницу и из больницы домой. Вася вышел разминировать через неделю, он очень хромал.
Все мы в это время были молодые – 14-15-16 лет. Мы хорошо знали заповедь минера, что минер ошибается в жизни один раз, но несмотря на это, мы по зову своего сердца шли на такое опасное дело. У нас была одна цель, чтобы как можно быстрей освободить нашу землю от мин, снарядов, гранат, и чтобы как можно меньше гибло мирных людей. А враг, отступая, оставил бесчисленное количество их.
Но были и тогда отдельные ребята, нервишки у которых были слабы. С истребительного батальона они хотя и уходили на курсы минеров, но окончив их, они и не прикоснулись к минам. У них была другая заповедь – «лучше сто раз быть трусом, чем один раз покойником». Это были такие как ….. (имена и фамилии этих людей мы не указываем – С.Э.).
В марте 1944 года с отцом выехал в Ворошиловградскую область, поступил на шахту в качестве электрика – слесаря. В 1946 году поступил в горный техникум, в 1950 году – окончил его, работал горным мастером, помощником начальника участка, механиком участка, долгое время начальником участка, помощником главного инженера. В настоящее время нахожусь на заслуженном отдыхе.
До свидания. С приветом Ю.Близнюков. 08-10-1984г.
Воспоминания Юрия Михайловича Близнюкова хранятся в Богучарском историко-краеведческом музее. Спасибо за предоставленные материалы директору музея Василенко Екатерине Валерьевне. Дядину Николаю Фёдоровичу - за помощь в сканировании документов и фотографий.
[2] Анна (Нюся) Стефановна Беляева (в девичестве – Кондратова), 1924 г.р., в 1984 году проживала в п.Мылва Коми АССР.
[3] Понятовский Петр Сергеевич, 1913 г.р., младший сержант, в августе 1941 года в боях под городом Гомелем получил тяжелое ранение правой руки. По излечении был признан негодным к военной службе. В 1945 году работал в Богучарском райуполнаркомзаге. В 1946 году был награжден медалью «За отвагу».
[4] Хутор Ольховый на правом берегу р.Дон