ЛЮБОПЫТНЫЕ ЧЕРТЫ ДЕЛОПРОИЗВОДСТВА, ПО ПЕРЕМЕЩЕНИЮ ДОНЕЦКОГО УСПЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ. (Продолжение. Часть 2)
Статья напечатанная в журнале Воронежский Епархиальный вестник за 1866 год. Написана священником Ф. Никоновым. (Приведена в более читаемую стилистику, но весь первоначальный текст сохранён полностью. Курсивом выделены пояснения редакторов статьи, так же приведенные в оригинальном тексте).
Продолжение
После полтавской победы, в 1709 году, одержанной Русскими над Шведским королем Карлом XII, сей король убежал в турецкий город Бендеры, отдался под покровительство турок и всячески старался возбудить их к войне с Россией, в чем, при помощи Франции и успел. Петр I узнав о сем, немедлил и сам: и в 1711 году двинул свои войска против этих своих врагов, имея намерение нетолько смирить их, но и истребовать от них высылки давнего врага своего Карла: но при р. Прут,. еще не приготовленный к встрече с врагами, с войском тольков 24000, неожиданно окружен был 200 тысячным турецким войском под предводительством великого визиря.
Положение Русских столь было опасное (*Не столько по малочисленности них сколько но неимению запасов которыхМолдавский господарь, союзник Петра, не приготовил, а так же потому что Русские отрезаны были турками от р. Прута. История Соловьева стр. 370.), что к концу срока, данного турками на размышление, немогли придумать, на что решиться и только по мысли Государыни Екатерины 1-й. лично участвовавшей в совещаниях и великодушно предложившей в дар врагам все свои драгоценности—решились просить у неприятеля мира. Визирь, приняв дары, вступил в переговоры и первым условием мира постановил уступку туркам Азова и удаление русских от морского берега.
Можно представить себе огорчение Державного Полководца Русского при виде столь тягостного условия; но необходимость неодолима. Клочок земли, на приобретение коего потрачено Петром столько трудов и издержек, на котором сосредоточено было столько гениальных видов Великого Преобразователи-Азов должен был отойти к туркам, а с этим вместе и сообщение России с южными морями прекратиться (**«Дело сие не без печали, писал Петр сенату, потому что мы должны лишиться городов (разумея кроме Азова, Таганрог и другие), на которые столько труда и убытков положено" Там же стр. 377.)—это был величайший перелом в направлении всей деятельности Петровой: адмиралтейские заведения по рекам Воронежу и Дону, стоившие России огромных сумм, с сих пор подают и перемещаются: корабли и другие суда уменьшаются в числе и скоро совсем покидают реку Дон. Река засаривается и мелеет и только одним еще служит России—доставлением донским казакам провианта. Вся деятельность Петра устремляется на север и там взор его ищет новых завоеваний, новых путей в Европу...
Что же с Азовскими учреждениями? Собор, со всем штатом, церковною утварью и с явленною иконою Знамения, Петр переводит в городок Осерсдск на реке Осереде, получивший с этих пор имя Павловска, а Предтечев монастырь, тоже с настоятелем, братиею, утварью, явленною иконою и колоколами в тот пустой юрт—пепелище сожженной станицы. По при самой хлопотливой деятельности Петра, совсем уже в других краях,— основанный им в радостные некогда минуты монастырь не забыт им и не лишен самой теплой любви и заботливости. Он соединен с Успенскою пустынью, от чего до 1754 года носил наименование Азовского, Донецкого (*Название Донецкой (ещё до перевода сюда монастыря Азовского) носила Успенская пустынь. Оно заимствовано не от р. Дона, а от ручья Сухого Донца называемого так в отличие от большой р. Дона (описание Воронежской губернии в епарх. Ев. Болховитинова) Успенского Предтечева, передан в ведомство преосвященного Воронежского, сохраняя по прежнему настоятельство архимандрита и, богатый уже прежде разными угодьями, с этих пор от щедрот Великого Государя еще более обогащен обширными землями и множеством крестьян
(*Вот перечень всех известных угодий и вотчин, дарованных Петром Великим обители Донецкой: 1) в 1700 году по высочайшему повелению Государя пожалована селу монастырю часовня в Москве на каменном мосту, о на Неглинной улице место для подворья, на случай приезда в столицу монастырского начальства; —последнее в 1718 году как неудобное за отдаленностью,— продано, а часовня существовала до И787 года; 2) в 1712 году по именному указу того же Государя пожаловано монастырю пахотной земли и дикого поля— «пустовый Донецкий юрт после воров и бунтовщиков Донецкия станицы казаков—в длину примерно с 55 верст да в ширину с 20 верст. На этой обширной даче в разные времена поселены были следующие слободы и селении: а) близ самого монастыря или вернее еще близ (или вкруг) пустыни успенской—монастырщина из крестьян, отобранных Петром у провинившегося дьяка Ступина, жившего в Рязанской губернии Данковского уезда в деревне. Орловке и, как уже было сказано, в 1700 году в числе 91 душ дарованных сему монастырю—не вернее ли—Успенской пустыне; ибо зачем бы них и селить в столь дольнем (на 100 верст) от негорасстоянии; б) Дедовка, и) Абросимова , г) Березняги, в коих во всех было 120 хат. Все сии крестьяне или платили монастырю оброк, или исправляли для него разные работы. Кроме того монастырю принадлежали значительные поместья и в других отдаленных местах: а) в Бахмутской провинции Новоборовской юрт пожалованный Петром в 1710 году в 131 версту в окружности, где с давнего времени сидели две слободы Верхняя Боровенька в 296 хат, да нижняя Боровая в 274 хаты, в Зарайском уезде деревня Титова в 100 душ, за дальним расстоянием отмонастыря плативших ему оброк и наконец и земля в Данковском уезде, отобранная за вину у дьяка Ступина, в количестве 100 четей пахотной с сенокосными покосами и усадьбами отдаваемая в оброк.).
Около сороковых годов 18-го столетия вместо обветшавшей, деревянной церкви во имя Успения Богородицы, освященной как сказано, еще в 1695 году воздвигнута в оном великолепная каменная церковь, в наименовании коей ненарушимо сохранено воспоминание как об Успенской пустыне, предварившей, так сказать, на этом месте самый монастырь, так и об обретенной в Азове иконе св. Иоанна Предтечи: в храме устроены два престола: во имя Успения Богородицы и предельный в честь Святого Предтечи. Так Великий преобразователь России и первые его преемники умели хранить в благоговейной памяти Божии благодеяния, явленные некогда отечеству в победе над врагами и в обретении св. икон.
Только пятьдесят лет с небольшим Донецкий монастырь изобиловал средствами содержания: в 1764 году марта 30 все населенные поместья и другие угодья монастыря, по повелению Императрицы Екатерины II, отписаны от него в- казну, и монастырь оставлен на своем содержании с землею в 500 десятин, 2-мя рыбными озерами, мельницею и милостинным подаянием от казны. Население окрестных мест и прежде, как мы показали, довольно многолюдное, с сих пор быстро стало возрастать и вскоре вблизи самого монастыря, кроме прежней Монастырщины, Дедовки, Амбросиимовой и Березнягов. образовались новые деревни: Сухой Донец, Пасека и Белая Горка но особых церквей эти деревни до позднейшего времени не строили и жители ближайших из них ходили на молитву в единственную монастырскую Успенскую церковь.
Пока большая часть этих поселян были монастырскими, богослужение и все требы для них исправляли, вероятно, священнослужители монашествующие, ибо в документах, около 40-х годов XVIII столетия встречается имя только одного белого попа деревни Березнягов: но с отходом крестьян в казну потребовалось для них белое приходское духовенство, и в 1780 году в одном только примонастырском селе Донецком, или Монастырицине сочтено было возможным и нужным иметь три полные штата сего духовенства, а храм как у монастыря, так и у этой многолюдной слободы все по прежнему был один. Как уживались вместе монастырская братия и прихожане-миряне, насколько с должным благочинием и согласием отправлялось богослужение и требы как монашествующими для братии и богомольцев, так и белым духовенством для прихожан— письменных сведении не сохранилось. Может быть: и было все благообразно и по чину: а может быть, обитель, быв до 1764 года стороною сильнейшею, начальствующей и даже владеющей, а с этого года сделавшись стороною слабейшею и даже подчиненною,— невыводила только наружу случаев неурядицы в богослужении и других неудобств своих среди селения и молча претерпевала неприятности и урон, наносимые ей бывшими ее крестьянами. По крайней мере дух вражды и осуждения, дух самой злостной насмешки со стороны крестьян в отношении к монашествующим,—каким проникнуты до сих пор местные сказания и народные песни, этот дух не говорит о том, что обитель знала только мирные времена, видела только благодарность и усердие от тех, коим совершенно добровольно предоставляла возможность и право молиться в собственном единственном храме.
Как бы то ни было, только до 20-х годов настоящего столетия дел о каком нибудь отделении монастыря от слободы Донецкой—не находится. Но с этих пор крестьяне примонастырской слободы начинают домогаться того, как бы удалить от себя обитель. Домогательства их очень сильны, продолжительны и совершенно недобросовестны. Это опять напоминает о том, какие бурные времена переживала обитель, может быть, еще с прошлого столетия. Столь долго принадлежав приходом к монастырской церкви и сделав весьма немногие только пожертвования на ее починку и благолепие, крестьяне слободы Монастырщины и деревень Пасеки и Глубокой, вдруг вздумали завладеть этою церковью со всею ее утварью, а монастырь удалить; с этою целью избрали поверенного крестьянина Рындина и чрез него подали прошение епархиальному начальству; а когда оно, признав желание крестьян несправедливым, донесло о сем Святейшему Синоду, и Св. Синод подтвердив решение епархиального начальства, предписал от 23-го октября 1822 года понудить сих крестьян к устроению особой церкви; то крестьяне сперва ссылались на свою бедность, неурожаи и с притворным смирением просили позволения до времени но прежнему принадлежат к монастырской церкви, обещаясь при лучших урожаях приняться за постройку, а вскоре за тем в новом прошении, отрекаясь от всякого обещания строить свою церковь, требуют себе монастырскую церковь уже гораздо смелее, прописывая, что на разные поделки церковные, они уже употребили столь значительные суммы, что их достало бы на сооружение новой церкви. Епархиальное начальство, найдя их доказательства опять частию неубедительными, а частию совсем ложными (ибо сумма, о которой говорят просители, по справкам оказалась недостаточной и для порядочного дома) — отказалось снова доносить Святейшему Синоду и в разрешение дела указало на прежний указ Синода.
Поверенный Рындин изъявил на то неудовольствие, и дело поступила на ревизионное рассмотрение Святейшего Синода, который, снять признавая решение епархиального начальства верным, от 8 января 1829 года предписал крестьянам строить особую церковь, хоть бы деревянную. Крестьяне и этим не удовольствовались: чреве помянутого поверенного они отправили всеподданнейшее прошение на Высочайшее имя, и уже Высочайшая резолюция: "оставить как есть" остановила на время недобросовестные и уже совсем не набожные требования крестьян. Что домогательства крестьян были недобросовестные, что они стремились вовсе не к безобидному разделу с монастырем, а имели в виду только отделаться от обязанности строить свою церковь,—это увидим в последствии, а с сих пор они на время успокоились.
Но за то самая обитель не могла уже долее оставаться в покое: пытавшиеся завладеть монастырским храмом крестьяне, уже в большом числе жившие на монастырской земле, все более и более подселялись к самой ограде монастырской и наконец так стеснили ее, что раздвинуть ограды не было никакой возможности а в ограде даже построить новую келью—не было места. Это обстоятельство, и всегда и везде невыгодное, для обители потому особенно было тягостно, что не только отнимало надежду на умножение в оной братии, но и поселившихся уже в оной нередко вынуждало перепрашиваться в другие монастыри; кроме того это же обстоятельство, вместе со всегдашним малолюдством обители, не выгодно как то выставляло ее на глазах духовного начальства и располагало оное считать обитель более других приличною к помещению в оной провинившегося духовенства. Незавидно, значит, было положение Донецкого монастыря в 40-х годах настоящего столетия.
В 1844 году покойный преосвященный Воронежский Антоний, при общем обозрении епархии посетил и обитель Донецкую и наглядно убедился в тех неудобствах, какие она терпела от своего невыгодного положения среди слободы. Посему в видах необходимых для обители тишины и удаления монашествующих от мирских соблазнов, особенно в видах более беспрепятственного приличного обители, церковного молитвословия, преосвященный сей благословил на показанном ему и одобренном им месте в монастырской роще, в 8-ми верстах от монастыря, положить начало постройке как новой монастырской церкви, так и келий и разных служб. Все это новое строение по мысли архиепископа Антония долженствовало служить до времени для обители подворьем, каковое дело не представляло на его взгляд такой важности, чтоб предварительно просить на оное разрешение Св. Синода, почему распорядившись относительно составления чертежей, планов и смет для предположенной постройки, рассмотрев их и утвердив, преосвященный хотел тем ограничиться. Но не так посмотрел на дело преемник Антония преосвященный Игнатий: лишь только прибыл из Новочеркасска, где пред тем служил, в Воронеж, он занялся и положением Донецкой обители вообще и новыми её постройками и немедленно повелел всему делу по предположенным постройкам монастыря дать формальную процедуру. И вот переписка, начавшись в начале 1848 года, тянется по сие время.
Св. Ф. Никонов
(Продолж. будет).