РУБЕЖ НА КРОВИ. Часть пятая

24.06.1943

…С утра поехал с Алексеевым на новый РОП. У Эстрина минометы просто хороши, особенно тщательно делает изоляцию бригада Ткаченко. Сама Ткаченко, среднего роста, плотная, энергичная женщина лет 38-40, лихо козыряет и уверяет, что «девочки» стараются. Работают верно очень хорошо. И дружно, и весело.
Заехали на немецкий артпункт. Стоит десятка два дальнобойных орудий: длина ствола около 8 м, снаряд 152 мм – эдакие поросята, к тому же розовые с зелеными носиками. Огромные машины, вполне целые. Одну разворотило разорвавшимся в дуле снаряда – вскрыло внутренность.
Толщина стенок около 5 см чугуна и 3 см стали. И их разбило и развернуло как картон - вот сила!
Мы все искали машинного масла или солидола – нужно для авто. В этих же целях осмотрели земляной городок в овраге. Землянки неважные: бегство тут было более организованным, так как от фронта было км 15-20 и все убрали, бросив машины и пушки.
…Вернулись в село – новость: сгорела наша хата и еще один дом. Хозяйка в отчаянии – осталась безо всего. Наше барахло частично успели вытащить ребята. Особо отличились Яша Дроздов (инженер, наш нормировщик), Чмелев (нач. ПЖЧ, инженер), Воскобойников (нач. снабжения), бойцы Славкин и Сокотов.
При пожаре оказались кое-где запрятанными ракеты, патроны, гранаты. От огня начались взрывы и шум: пули свищут, как на войне. Такова разновидность пожара военного времени.
…Рассказывают, что одна бабка все время кричала: «Тащи офицерские сапоги!». В общем, шинель, сапоги, бушлат, рюкзак – целы, а хозяйка-бедняга пострадала здорово.
Сходили на пепелище, послали людей дотушить пожар. Хозяйке обещали помочь и потом дали ей лес и плотников.
К вечеру нашли новую квартиру. Всю ночь шуруют на небе самолеты – чьи не разберешь. Люди уверяют, что видели ракеты.

25. 06. 1943

На утро в новой квартире хозяев не видели. Председательствует за них девочка Лена, лет 12.
Все бьемся с прорабами: Литвиновым, Гребняком и Кашпар. Правда замотали и их, но и нам нелегко. Второй месяц исключительно напряженной работы, почти без сна.
 

26.06.1943

В начале 4-го часа разбудили – нарочный из Управления. Привез дополнительный план работ и недвусмысленное письмо Кирьянова с предложением подать в отставку. Учтя свою работу и помощь нам от Управления, и я, и Алексеев сейчас же написали рапорты об освобождении и послали. Оба были крайне возмущены: участок держится на первом месте и вывозит все Управление, нами же недовольны. Транспорт стоит – нет масла.

27.06.1943

На сегодня был назначен субботник силами многих сел, но народа собралось 320 человек - попусту пропала подготовка.
Пришел с почтой ответ Кирьянова на рапорта: "оставляет без рассмотрения", делает комплименты, посылает обратно рапорта - в общем "пряник".
А мы тут подсчитали, что без всякой помощи сами заготовили: 2000 кв.м. (в безлесной полосе, почти целиком от разборки сооружений противника), 30 т колючей проволоки, 13 тыс скоб, в том числе скобочек, 600 кг гвоздей и пр - все это за счет поисков трофев. Все сделали - целый рубеж из своего материала - и все мало!!!!
Бориса Эстрина от нас перевел Буренков в другой отряд.
Отпустили из милиции хозяйку (брали за пожар), извинились.

28.06.1943

В почте получили 25NN бумажек из Управления: сведения, сводки, обследования, донесения и пр. Аппарат, как говорится, работает.
На нашей квартире зимой стоял итальянский "пип" (поп). Хозяйка рассказывает: "целый дiнь скризь" печатал на машинке, кормил внученка Николая Ивановича (годовалого) шоколадом.
Вспомнился конец июня 1942 г в Афанасьевке. Девушка в шинели с противогазом через плечо стоит на вышке наблюдателя, устроенной на крыше хаты. Палит солнце. Окончен голосистый разговор с подружкой телефонисткой, стоящей внизу. Ей скучно. Запела на украинском языке "Виют витры". Песня далеко несется по селу. Небо безоблачно, самолетов нет.
Это было затишье. Через 3-4 дня началось немецкое наступление. 3 июля эта девушка с другими уже ехала в тыл.

29.06.1943

Отправляюсь с утра один с заданием обойти около 50 км и выявить оборону противника, оставшуюся перед нашим передним краем. Начал с Дона.
На скате противника - траншеи. Валяются ручные и станковые пулеметы, битые итальянцы, масса гранат, патронов, винтовок и пр. А рядом - скат оврага, кустики и буйно зреет крупная клубника.
Резкий запах тления, от которого захватывает дух, сменяется приносимым порывами ветра свежим лесным воздухом сырого и прохладного оврага.
Как всегда - тишина, только доносится пальба, взрываемых минных полей, а другие поля тут рядом, в овраге и сзади окопов.
Пошел дальше напрямик по чистому полю. У лощинки - артпункт. В землянке - масса бумаги, все брошено второпях, но народ удрал - тут успели, не передовая. Пушки побросали немного дальше, а часть машин и пушек испортили на месте.
Землянки обложены камнем, врезаны в скат, приготовлены к удобной и долгой жизни. Как-то возникла мысль: вхожу один в землянку, полутемно, свет едва проходит через оконце, обезоружен - вот выскочит какой-либо сумасшедший фриц или дезертир, стукнет гранатой или камнем. Но долг, служба прежде всего. Надо все исследовать.
По долине засекаю еще ряд пунктов. Прохожу по дороге мимо 2х красноармейцев-ремонтников. Потом один из них нагнал меня, задержал, проверял документы - показался подозрителен мой вид, трость из подсолнуха и картавый выговор.
Долго объяснялись. Ребята оправдались, что, дескать, ловили парашютистов, переодетых в офицеров. Ну, я не рассердился - бдительность должна быть.
Пошел дальше через РОП 344. Вечереет. Спрямляю по полям - по принципу: кому быть повешенным, тот не потонет.
В штабе возня со сводкой до часу ночи.
Сегодня наших рабочих в лесу обстреляли из пушки 16 мм. Выпустили 12 снарядов, пришлось прятаться в блиндажах, благо их много. Это все баловство шоферов-ремонтников, которые возятся по дорогам с трофейными машинами.
Иван Иванович Черемисинов по этому поводу пишет ЧП.

Продолжение следует...