Литература о войне

Тип статьи:
Авторская

Статья Алексея Суркова из г. Богучар в газете Красная Звезда.

Статья Алексея Суркова из г. Богучар в газете Красная Звезда.
0
851
0
Тип статьи:
Авторская

Монография посвящается знаменитой Острогожско-Россошанской наступательной операции войск Воронежского фронта, вошедшей в историю Великой Отечественной войны как «Сталинград на Верхнем Дону».
Исследуя гибель под Воронежем 2-й венгерской армии, итальянского альпийского и 24-го немецкого танкового корпусов авторы освещают новые страницы истории Второй мировой войны, связанные с разгромом на советско-германском фронте армий сателлитов фашистской Германии.

Читать в электронном варианте

Книга об Острогожско-Россошанской наступательной операции войск Воронежского фронта, вошедшей в историю Великой Отечественной войны как «Сталинград на Верхнем Дону».
0
2.51K
0
Тип статьи:
Авторская

К обеду на перекладных из Богучара Олег добрался в Лебединку, быстро перекусив, несмотря на уговоры матери отдохнуть, сразу же пошел в Попасное. Было как-то тревожно. Уже у хутора, где пахло сиренью и жасмином, наконец, он услышал знакомый голос, Вера пела:

Зажглась звезда далекая,

Цветет сирень в саду…

Я к речке одинокая.

Тропиночкой иду.

Вечером ребята всегда собирались у ставка[1]. Вера лучше всех играла на гитаре, вокруг нее собирались ребята не только их хутора, но и из ближайшего хутора Перекрестово и села Лебединка.

Совсем недавно в Лебединку приехал парень из города Сыроваткин Вовка, который стал ухаживать за Верой. Олегу не нравилось, что на «тропинке» к его девушке появился соперник. Частенько, приходя на свидание, он спрашивал у нее:

- А Вовка был?

- Был, был, ну и что? – отвечала Вера.

Ей это нравилось. Игриво улыбаясь, давая понять, что любит его, брала его за руку, и они шли на гору, что была на краю хутора в степи, провожать закат.

Вот и в этот раз, подойдя к ставку, увидел, что Вовка уже сидел в компании рябят и пел. Вера, увидев Олега, передала «семиструнку» Вовке. Тот язвительно и радостно запел:

Костры горят далекие,

Луна в ставке купается,

А парень с милой девушкой

На лавочке прощается…

Вера подошла к Олегу, взяла его за руку, и они пошли на Высокую гору.

Вечером в степи было спокойно и томно, протяжно звенели сверчки, пахло полынью и чабрецом. С запада все летели стаи черных птиц, а когда солнце проваливалось за горизонт, по краям появлялись немые, как в «воробьиную ночь», красные и белые всполохи. Вот уже почти год шла война. В тот вечер они еще не знали, что этот закат и их любовь смешаются с предательством и смертью….

Олег Дробный уже окончил школу и по направлению директора совхоза учился в Богучарском педучилище, ему было уже семнадцать. В детстве его ребята с улицы дразнили «белобрысый», а когда повзрослел, белые волосы стали отливать золотистым цветом. Девчата в хуторе буквально «сохли» по нему. В Веру, младшую дочь директора совхоза, он влюбился, еще учась в Лебединской школе. Все ребята знали: здесь ему не было соперников, да и Вера отвечала на это ухаживание. Невысокого роста, с длинной черной косой и большими темно-карими глазами, она была душой компании и уже заканчивала семь классов.

Так сложилось в жизни Марии Михайловны Орловской, что, будучи директором совхоза «Первомайский», она воспитывала двух своих дочерей, Веру и Таю, и трех приемных сыновей: Николая, Петра и Семена.

Сразу после начала войны всех мужчин призывного возраста забрали на фронт. Ушел на войну и двоюродный брат по отцу Олега, которого тоже звали Олегом, только отчество у него было Данилович. Многие мальчишки двадцать четвертого года уходили на фронт, приписывая себе год, но Олега все знали в хуторе, и в военкомате ему отказали.

сорок втором в селах было почетно иметь профессию тракториста или комбайнера. Несмотря на то, что Олег учился в педучилище, вместе с ребятамииз Лебединки Кимом Чеченевым, Никифором Кривобородовым, Владимиром Сыроваткиным и Михаилом Курдюковым он тоже окончил курсы. С «Сыриком», так по-уличному звали Владимира, отец которого работал заведующим центральным отделением совхоза, Олег познакомился еще раньше, когда тот учился в Богучаре, где они и подружились. В этом году Вовка закончил восемь классов Богучарской средней школы и на лето приехал домой. Тут его и познакомил Олег с Верой, которая жила с матерью на соседнем хуторе Попасное.

Все хутора и села усиленно готовились к уборке урожая, шел июль сорок второго. Всполохи огня при закате солнца с Высокой горы стали видны все чаще, но теперь они были не немые, а сопровождались далекими громовыми раскатами.

Наши войска с боями отходил к Дону. По дороге потянулись колонны отступающих солдат, они шли на восток. Фронт вплотную приближался к хуторам Попасное и Перекрестово.

В середине июля Ким Чеченев встретил друзей: Никифора Кривобородова, Мишу Курдюкова, Никиту Жилякова – и с волнением сообщил, что командир отступающей части сообщил отцу о прорыве фронта и приближении немцев.

- Что делать?

Разгорелся спор: уходить за Дон или оставаться.

- Я останусь. С врагом и здесь можно бороться, - твердил Михаил.

Спор прервал подошедший к ребятам отец Кима, Иван Яковлевич.

- Сынок, - сказал он, - пришли бумаги из райкома комсомола и военкомата. В них указание: комсомольцам и допризывной молодежи отойти за Дон. Быстро собирайтесь. Я подготовил лошадей с повозкой. Семьи Орловских и Сыроваткиных остались в хуторе, остался и Олег.

Ким Иванович ЧеченевСборы были недолгими. Через два часа длинная вереница людей и подвод[2] с нагруженными на них вещами уже ехали по степи далеко от хуторов. Взрывы снарядов стали слышны все ближе, поэтому лошадей пришлось бросить. Взяли самое необходимое: продукты и одежду. Вскоре оказались у Терешковской переправы. Там творилось что-то невообразимое: так как на понтонах все не помещались, кто-то плыл вплавь, держась за деревянные чурки, кого-то перевозили на лодках. К вечеру добрались до села Березняги, где и остановились на жительство.

Через несколько дней их разыскала председатель Неледовского колхоза имени Тельмана Анна Герасимовна Князева, которая тоже эвакуировалась. Она сообщила, что видела здесь, за Доном, первого секретаря Радченского райкома партии Якова Ивановича Цыбина. Он формирует партизанской отряд, командовать которым поручено секретарю райкома партии Михаилу Ивановичу Гениевскому.

На другой день ребята нашли расположение штаба и встретились там с Яковом Цыбиным и Михаилом Гениевским.

- Мы хотим записаться, записаться в отряд, - сказал Ким.

- Да вы еще слишком молоды, и в отряд мы вас не возьмем, - ответил Цыбин.

- Ну и что ж, - упрямился Ким, - раз не можем принести помощь отряду, то будем действовать самостоятельно.

Яков Цыбин после долгих раздумий и совещаний с секретарем райкома комсомола отдельно пригласили Кима на беседу, где сказал, что по поручению обкома комсомола он назначается главным и что ребят включили в состав отряда. Было поставлено условие о том, что они в отряде никому не должны ничего говорить, даже родителям.

Сразу же Киму было дано первое задание: нужно было тайно пробраться на оккупированную территорию, изучить обстановку в тылу врага.

Ночью Ким Чеченев переплыл Дон и к утру, обсохнув, вышел на оккупированную территорию, где сразу приступили к выполнению задания. В течение многих дней он обходили ближайшие села и хутора, запоминали названия, расположение и номера воинских частей. На плохо одетого паренька мало кто обращал внимание. Собрав нужные сведения, благополучно перешел линию фронта. Яков Иванович похвалил Кима. Теперь задание получили все ребята: обосноваться в хуторе Попасное, передаватьсведения связным из-за Дона.

Юные разведчики, Ким, Михаил и Никифор, вернулись в хутор. Ребята добросовестно выполняли задания, собранные данные оставляли в тайниках Мышкиного леса. Туда же к ним приходили и посланцы из партизанского штаба.

Вскоре ребята освоились и осмелели до такой степени, что собирать разведданные им показалось будничным. По окрестностям они видели много брошенного оружия, собирали его и прятали в лесу. Сбором старательно стали заниматься все ребята села. Только двенадцатилетний Жиляков Петр принес более 80 автоматов и дисков. Диски, затворы и автоматы прятали отдельно.

В это время на всей территории оккупантами был установлен Новый порядок.

Пришла осень. Вскоре недалеко от Первомайского совхоза Радченского района был размещен лагерь военнопленных,где содержалось до полутора тысяч человек. По рассказам жителей села Лебединка, которых вместе с ними ежедневно «гоняли» под дулами автоматов на строительство узкоколейной железной дороги, дорогу тянули от станции Шелестовка до Богучара, в строительстве принимали участие и военнопленные, которых жестоко избивали. Однажды принесенные пленным продукты, собранные местными жителями, были переданы охранявшим их фашистам, те отдали всё собакам. Но иногда колхозникам удавалось передавать кое-что из продуктов питания.

Территория лагеря ограждалась колючей проволокой высотой и охранялась немецкими солдатами и полицаями. При строительстве узкоколейки вручную насыпали землю, носили рейки, тяжелые деревянные колоды на расстояние три и больше километров. Обессиленных, их били прикладами и палками, кидали в карцер. Кроме того, фашисты добивали, а то и закапывали еще живыми тех, кто просто уже не мог ходить от истощения. Как стало известно уже после войны, уничтожением пленных руководил полковник СД Пилиц Франц.

На сельском сходе в селе Лебединка, где присутствовали ребята, комендант Радченского района майор Ангис сообщил, что «…районным старостой желает быть Бондарев Пантелей Петрович» и что «мы ему доверяем». Директором МТС им. Горького Радченского района была назначена член ВКП(б)Левченко Александра Алексеевна. Директором Первомайского совхоза был назначен механик совхоза Романов Сергей Иванович. В селе и хуторах появились местные полицаи. Николай Бондренко и Петр Гвозденко, которые жили на одной улице с Олегом Дробным и Михаилом Курдюковым, тоже пошли в полицаи. Петр Иванович Гвозденко был до этого директором Марьевского МТС, Радченкого МТС, еще и членом ВКП(б). Для ребят это было шоком. Ведь с Колькой Бондаренко они учились в одной школе, где вместе прошло детство. Теперь они стали врагами.

Однажды в конце осени в селе Лебединка появился незнакомец. Вечером он подошел к Олегу Дробному и представился инструктором Воронежского Облисполкома Сергеем Баранниковым. Олег недоверчиво спросил: «Чем докажешь?» Сергей показал ему удостоверение. Затем он стал убедительно рассказывать, что необходимо из комсомольцев создать партизанской отряд и что для этого надо. При этом просил никому не рассказывать про его визит, а связь с Олегом он будет поддерживать лично.

На другой день Олег подошел к Киму и рассказал про встречу с Сергеем Баранниковы. Ким, выслушав все, сказал: «А не провокатор ли случайно? Ну, я узнаю через связного».

В начале ноября 1942 года, Киму поступили сведения откомиссара партизанского отряда Цыбина, что скоро придут наши и что Баранников действительно работал в Облисполкоме. Но сведений об его задании у него нет. Посовещавшись, ребята решили связь с Баранниковым держать через Олега, а также выпустить листовку к празднованию Великой Октябрьской революции. Листовку написали от руки в 12 экземплярах и расклеили в селах Радченское и Лебединка.

В листовке сообщалось: «Дорогие товарищи! Поздравляем вас с днем Октябрьской Социалистической революции. Вся страна отмечает этот день своими достижениями. Давайте и мы помогать освобождению района. А чем? Прячьте хлеб, масло и остальные продукты питания. Прячьте теплые вещи. Немцы говорят, что эти вещи для военнопленных. Не верьте немцам. Режьте телефонные провода, поджигайте немецкие склады и дома с немцами. Товарищи! Во избежание жертв среди мирного населения ройте себе бомбоубежища. Оказывайте всяческую поддержку партизанам и красным разведчикам…».

На следующее утро полицаи бегали по селам и сдирали листовки. Никто не подумал, что это сделали ребята. Все подозрение пало на партизан. Итальянцы знали, что в Радченкомрайоне есть партизанский отряд «Народный мститель». Он был сформирован из комсомольцев Радченского района, командовал отрядом Н.К. Романов.

В то время в окрестных лесах и хуторах скрывалось немало солдат, не сумевших перейти линию фронта. При встречах с местными жителями, в том числе с ребятами, они не раз заводили разговор о том, что надо бы организовать партизанский отряд, для чего в первую очередь позаботиться об оружии и боеприпасах. Вот однажды ребята и сознались, что оружие есть, и показали, где оно спрятано.

С того времени на дорогах немцы начали попадать об обстрелы. Это их насторожило. В центрах сел Радченское, Лебединка и хуторах Попасном и Варваровке итальянцы расклеили приказ немецкого командования такого содержания: «Воззвание к местному населению района, занятого германскими войсками. Каждое содействие или попытка в содействии, в получении продовольствия, одежды или предметов всякого рода, а также всякое сношение с партизанскими бандами или выдача всякого рода сведений карается высшей мерой наказания. Смертная казнь последует немедленно: будут повешены … Высшее командование».

В начале зимы 1942 года в селе Лебединка состоялось собрание, на которое согнали всех жителей окрестных хуторов. Комендант Радченского района Кислинг рассказывал о «новом порядке»: «Совхозы и колхозы не оправдали себя и с 1 января 1943 г. будут ликвидированы». Немцы планировали ввести частное землевладение, рассчитанное на кулаков и помещиков. Землю планировалось разделить по количеству едоков – мужчин. Каждые 10 дворов должны были иметь старшего – десятника. «Из числа «лучших людей» создаются особые десятки, которые получают наилучшую землю, скот и инвентарь колхозов (недостающее количество инвентаря, скота, по словам Кислинга, будет завезено дополнительно). Остальным жителям - «лодырям» предоставлено право честно работать, подняться до разряда «лучших», после чего им также будет оказываться «помощь». По словам Кислинга, «львиная доля доходов будет оставаться у землевладельцев» и только «незначительные проценты пойдут в пользу немецкого государства». Особенно распинался на собрании Петр Гвозденко, постоянно кричал на сельчан и угрожал расправой.

После собрания мальчишки решили обсудить план дальнейших действий. Михаил Курдюков предложил убить полицая Петра Гвозденко, но его не поддержал Ким.

Уже в начале декабря в хуторе Криничное Ростовской области, находившемся по соседствус Попасным, в облаву попала группа молодежи из близлежащих хуторов Ростовской области и села Лебединка. В перестрелке был убит один из полицейских и ранен Олег Дробный.

А произошло это так.

Накануне 8 декабря Владимир Сыроваткин под предлогом взять гитару пошел на хутор к Орловским. На пороге дома его встретила Вера.

- Ты чего пришел, - спросила она.

- Да за гитарой, - ответил Владимир.

Вера проводила его в дом, напоила чаем. Отдала гитару и напоследок сказала:

- Не приходи больше! Ты же знаешь, Олегу это не нравится.

Владимир двинулся в направлении Попасного, но не успел он отойти от Манькова, где жила Вера, как навстречу ему на лошади подъехал полицай Гвозденко.

- Ты зачем ходил в Маньково и куда идешь? – бросил, не слезая с лошади, полицай.

- Домой иду, не видно, что ли, - сказал Владимир.

- Дерзишь? Ты чего там забыл,- спросил Гвозденкои потянулся за карабином.

Полицай хотел, видимо, пристрелить давно надоевшего ему сына бывшего заведующего отделением совхоза.

Владимир опустил руку в карман, там лежала «лимонка»[3]. Полицай понял это и руку отстранил, схватившись за уздечку.

- К Орловской Вере за гитарой ходил, - ответил Сыроваткин.

- Ну ладно, еще поквитаемся, - бросил полицай и поскакал в сторону Маньково.

- Поквитаемся, - бросил вдогонку ему Владимир.

Ветер дул в лицо, Владимир замерз, и, не дойдя до Лебединки, решил заночевать на хуторе у тетки, которая жила на окраине Попасного.

На следующее утро в Лебединке Ким, Михаил, Никифор и Олег шли по селу, обсуждая события на фронте, сведения о которых передал Киму связной. Навстречу им ехал на лошади полицай Петр Гвозденко, поравнявшись с ними, он злобно, с ехидцей, сказал в адрес Олега:

- Болтаешься тут, а твой Сырик с Веркой в Маньково барахтается.

Олег вспыхнул и двинулся в сторону полицая, чувствуя защиту ребят, почти крикнул:

- Подожди, гадина фашистская, наши придут, мы твои сорочьи крылья пообломаем.

Ребята подошли к лошади совсем близко, Гвозденко потянулся было за карабином, но лошадь, как бы почувствовав угрозу, фыркнула и понесла полицая к штабу.

- Вот зараза, - сказал Олег, - я пойду в Маньково, набью ему морду.

- Не ходи. Он специально тебя злит, вон смотри Вовкин отец идет, спроси у него, -пытался удержать его Мишка.

Как только Алексей Сыроваткин подошел к ним. Ким спросил:

-Дядя Леша, а Вовка дома?

-Да нет, - ответил отец, - на хутор пошел, сказал, что за гитарой.

Олег Дробный побежал домой, из тайника достал гранату и отправился в Маньково. Ветер дул в спину, было морозно и солнечно.

В это времяв немецкий штаб села Лебединка вошел разгоряченный Петр Гвозденко и с порога бросил:

- Совсем обнаглела эта «комса»!

За бывшим столом директора совхоза сидели двое итальянцев. Комендант майор Ангис и проживающий в селе гер - лейтенант, над которыми на стене висел портрет Муссолини, подняв голову, гер – лейтенант спросил:

- Кто это тебя так достал?

Офицер был из бывших русских эмигрантов и прекрасно говорил нарусском языке.

- Да, эти колхозные сопляки,- ответил полицай и продолжил, - тут такое дело гер - лейтенант, был сейчас в Маньково, там ночью местная молодежь обстреляла полицейских и ранила одного немца, они планируют в обед провести облаву в Маньково и хуторе Криничном, просят нашей помощи. А сейчас еду, смотрю: наша «комса» кучкуется, а этотОлег Дробный постоянно бывает там, да и сейчас, наверное, пойдет. Не связаны ли они с партизанами.

- Все ясно, - ответил итальянец, - запрягай телегу, подымай всех, едем в Маньково.

Олег тем временем благополучно добрался до села. Не успев зайти в сенцы, где его встретила Вера, Олег спросил:

- Сырик был?

- Был, еще вчера, - ответила Вера, - забрал гитару и ушел.

Они долго разговаривали, то ссорились, то мирились. В конце концов, Олег успокоился, собрался и пошел домой.

Ветер стих, солнце грело спину, под валенками начал похрустывать снег, Олег н спеша шел домой. Пройдя километра два, увидел, что навстречу ему едут сани с полицаями и на лошади, впереди них, злополучный Петр Гвозденко. В голове промелькнули мысли: «Ну, вот и был, Вера!».

Как правило, фашисты, полицаи, чувствуя, что скоро начнется наступление советских войск, имели привычку убивать и детей и взрослых. Олег летом и осенью ходил в солдатской гимнастерке, что страшно раздражало полицаев. Мать просила Олега не надевать форму, но Олег упорно ее не снимал. Тем более, что был известен случай в селе Белая горка: чернорубашечник[4] однажды штыком убил одетого в солдатскую форму Николая Алехина, с криком: «Русский золдат».

Увидев Олега, Гвозденко поднял карабин и выстрелил, но промахнулся. Выхватив гранату, Олег Дробный бросил ее в полицаев. Раздался взрыв, лошадь под полицаем упала. В ответ стали стрелять, Олега ранили в ногу.

К вечеру с избитым и истекающим от крови Олегом полицаи добрались в хутор Попасный. Раненого бросили в школьный погреб, где он пролежал до утра. Вскоре задержали и Владимира Сыроваткина. В подвале уже было несколько человек военнопленных. Допрашивал их местный полицейский, как потом выяснилось, это был немец, потомок бывших колонистов, дезертировавший из армии из-под Харькова. Вот как рассказывал о допросе Владимир Федорович Сыроваткин: «Немец бросился ко мне и с возгласом «Был, участвовал!» замахнулся и ударил меня палкой по голове. Подо мною вспухла земля, и я упал. Не знаю, сколько был без сознания, но когда пришел в себя, то ухватился за борт стоявшей рядом кадки с какими - то семенами. Я поднялся. Увидев это, полицай снова замахнулся палкой, но его остановил итальянский солдат. Потом возили на допрос, допрашивал итальянский офицер на чисто русском языке, видимо, из эмигрантов. На одном из допросов меня привели к нему. На полу лежал Олег. Одна нога в валенке, другая перевязана. Он был бледен, видимо, от потери крови. Глаза закрыты. Следователь подошел к нему и носком сапога в бок растолкал Олега. Олег очнулся, открыл глаза, посмотрел в потолок, потом на следователя. Глаза были мутные, но когда он увидел меня, то принял осмысленное выражение - узнал. Заметив это, следователь подбежал к распростертому телу моего друга и закричал: «Был, участвовал!!!» – показывая на меня пальцем. Олег только прошептал: «Был…».Конечно, Олег вспомнил Веру».

10 декабря, ночью, немцы схватили Мишу Курдюкова, к утру арестовали Никифора и Кима. Допросы в школе хутора Попасный длились 6 дней. Матери, родственники, рвались к школе, просили отпустить ребят. Немцы отгоняли их выстрелами из автоматов, но они не уходили.

Днем и ночью из школы доносились крики пытаемых. Как рассказывали очевидцы тех событий, в обморочном состоянии ребят вытаскивали на снег, а когда они приходили в себя, снова волокли в здание, били, ломали пальцы рук, закладывая их в двери.

У Михаила руки почернели, распухли, разбито все лицо. Так же зверски был избит и Никифор.

- Мне навсегда запомнилось, - вспоминала свидетельница тех расправ, бывшая в те годы еще подростком Ефросинья Никитична Жилякова, - как однажды выволокли на снег Кима Чеченева. Некоторое время он лежал без движения. Затем очнулся, застонал, сел на снег и, увидев нас, с трудом раздвигая разбитые губы, крикнул: «Прощайте, родные! И не унывайте. Скоро загремит из-за Дона, и наши придут! Отомстите за нас!»

Его схватили и снова потащили в здание школы.

16 декабря немцы неожиданно оцепили все дома, у нескольких жителей нашли спрятанных солдат. Всех окруженцев согнали к школе, начали допрашивать их. К вечеру кто-то открыл то, о чем до сих пор молчали ребята: где спрятано оружие. Положение осложнилось. Вечером того же дня был арестован Никита Жиляков. У нихв доме при обыске были обнаружены автоматы, только без дисков и затворов.

- Как я ни уверял, - вспоминал Петр Федорович Жиляков, - что все натаскал я, меня по малолетству не тронули, а брата взяли.

А ночью на двух автомашинах под конвоем двух взводов итальянских фашистов четырех комсомольцев и пленных солдат увезли в Чертково.

Там арестованных разместили в двух помещениях. В том, где был Никита Жиляков, находилось несколько незнакомых солдат, а также директор совхоза «Первомайский»М.М. Орловская с дочками Верой и Таисией. Кима Чеченева, Мишу Курдукова и Никифора Кривобородова поместили в одну камеру, Олега Дробного и Владимира Сыроваткина в другую.

О допросах вЧертковской тюрьме вспоминал Владимир Сыроваткин: «После этого начались допросы с пристрастием. Били шомполами, нашими русскими (они длиннее немецких), до потери сознания, а затем прочитали приговор: «Повесить…»

Дальнейшие события развивались стремительно. Как рассказывал Никита Жиляков: «17 декабря еще продолжались допросы. Требовали сообщить, кто руководил партизанами. 18 декабря об узниках забыли. До этого камеры охраняли немцы. Затем поставили полицейских. Но те вели себя беспокойно, всё посматривая в сторону Дона».

Фашисты так и не узнали, кто руководил отрядом, они думали уже о другом: «Как быстрее убежать».

Уже через сутки арестованным стали слышны канонады. Но радость от того, что наступают наши, омрачалась близостью смерти.

В камере их было трое. Окна камеры были расположены на север. То и дело полыхали зарницы, а через время раздавались канонады.

- Ох, и больно же бьют, - сказал Ким, - жаль, что мы не убили Гвозденко.

- Наши наступают, наверное, уже на хуторе, - ответил Никифор, - может, еще нас освободят, тогда посчитаемся с ним.

- Видел, видел, полыхнуло, - встрепенулся Михаил, - наши уже близко.

Было страшно холодно, кровь запеклась на руках и прилипшей одежде.

- Да, еще бы чуть-чуть, но, наверное, нас повесят?- продолжил Михаил.

- Давайте споем напоследок, - предложил Ким, - «На опушке леса».

И они тихо запели:

На опушке леса

Старый дуб стоит.

А под тем под дубом

Партизан лежит.

Он лежит, не дышит

И как будто спит.

Только ветер тихо

Кудри шевелит…

- Это как про нас, - прервал песню Никифор.

До рассвета оставалось уже чуть-чуть. Михаил бредил. Все чаще всполохи света проскакивали сквозь тюремную решетку, высвечивая ее крестообразную тень на стене.

Днем во дворе усилилась суета. Немцы грузили имущество. Потом во двор, это было видно из камеры, где находился Никита, вывели скованных за рукиКима, Мишу и Никифора. Посадили в душегубку, и машина выехала со двора. Как рассказывает документ, докладная первого секретаря Радченского райкома ВКП (б) Якова Ивановича Цыбина, переданная в Воронежский партийный архив, на расстреле Ким Чеченев, Никифор Кривобородов, Михаилом Курдюков запели «Интернационал».

Уже после войны в городе Харькове состоялся суд над начальником Радченского гарнизона Торино. На него были вызваны в качестве свидетелей командир Радченского партизанского отряда партии Михаил Иванович Гениевский и мать Дегтярева Ивана Степановича, ей надо было опознать своего мужа. Все в селе знали, что он был повешен немцами. Как потом выяснилось, воспользовался партийными документами Петр Гвозденко.

Многих фашистских приспешников постигла суровая кара предателей, они были казнены.

P.S. Прошло уже более 70 лет. Эту историю впервые услышал от своего отца Романова Павла Ильича. Тогда, в семидесятых годах XX века, он написал об этом небольшую статью в местной газете. Работая в 80-е годы в Воронежском партийном архиве, мне удалось найти документы периода оккупации в годы Великой отечественной войны, рассказывающие об этих события. Неоценимую помощь тогда оказала мне Л. Выставкина, которая в нарушении всех инструкций разрешила мне ознакомиться в своем кабинете с документами, не подлежащими выносу в читальный зал архива. Вместе с краеведом Эдуардом Соларевым мы побывали в селе Лебединка, где записали беседы с очевидцами тех далеких событий на диктофон. Мне помогали работники Богучарского краеведческого музея, которые отыскали письма Владимира Сыроваткина; жители села, выпускница Богучарского педагогического училища Ольга Павловна Ушакова, Старков Николай Ильич, Касаткин Владимир Николаевич, рассказавшие о переживаниях и настроениях жителей села в тот период. А также полковнику запаса Кухтину Валентину Васильевичу, разыскавшему могилу Олега Денисовича Дробного. В итоге, получился почти документальный очерк, с некоторыми литературными отступлениями, о неизвестных героях, которые шли на смерть во имя жизни.

P.S.Неоценимую помощь тогда оказала мне Л. Выставкина, которая в нарушении всех инструкций разрешила мне ознакомиться в своем кабинете с документами, не подлежащими выносу в читальный зал архива. Вместе с краеведом Эдуардом Соларевым мы побывали в селе Лебединка, где записали беседы с очевидцами тех далеких событий на диктофон. Мне помогали работники Богучарского краеведческого музея, которые отыскали письма Владимира Сыроваткина; жители села, выпускница Богучарского педагогического училища Ольга Павловна Ушакова, Старков Николай Ильич, Касаткин Владимир Николаевич, рассказавшие о переживаниях и настроениях жителей села в тот период. А также полковнику запаса Кухтину Валентину Васильевичу, разыскавшему могилу Олега Денисовича Дробного. В итоге, получился почти документальный очерк, с некоторыми литературными отступлениями, о неизвестных героях, которые шли на смерть во имя жизни.


[1] Ставок — диалектное название пруда

[2] Повозка, телега для перевозки грузов, двигающаяся конной тягой.

[3] Лимонка (граната) - взрывчатый боеприпас, предназначенный для поражения живой силы и техники противника с помощью ручного метания. Промышленная маркировка - ММГ Ф-1.

[4] Вооруженные отряды фашистского движения в Италии. Свое название получили по черному цвету формы. Отличались собой жестокостью по отношению к мирному населению в период второй мировой войны.

Автор краевед Евгений Романов.

Прошло уже более 70 лет. Эту историю впервые услышал от своего отца Романова Павла Ильича. Тогда, в семидесятых годах XX века, он написал об этом небольшую статью в местной газете. Работая в 80-е годы в Воронежском партийном архиве, мне удалось найти документы периода оккупации в годы Великой отечественной войны, рассказывающие об этих события.
+2
1.5K
1
Тип статьи:
Авторская

РЕЙД К ТАЦИНСКОЙ (Выдержка)

Генерал-майор Э. В. ПОРФИРЬЕВ.

начальник штаба Южной группы войск.

Одной из ярких страниц в боевой летописи танкистов является рейд 24-го танкового корпуса (За боевые заслуги в ходе Среднедонской операции 26 декабря 1942 г. корпус был преобразован во 2-й гвардейский танковый и удостоен почетного наименования «Тацинский».) по тылам врага в декабре 1942 года. Ему и посвящается настоящая статья.

В начале зимы второго года войны важнейшей задачей, стоящей перед войсками Юго-Западного фронта, было не допустить соединения главных сил противника с окруженной сталинградской группировкой и осуществить ее ликвидацию. В связи с этим командующий фронтом генерал-полковник Н Ф Ватутин решил нанести главный удар силами 1-й (командующий генерал-лейтенант В. Н. Кузнецов) и 3-й (командующий генерал-лейтенант Д.Д.Лелюшенко) гвардейских армий по сходящимся направлениям на Тацинскую, Морозовский с целью окружения и уничтожения основных сил 8-й итальянской армии и оперативной группы «Холлидт», а вспомогательный — в направлении Морозовский, Тацинская силами 5-й танковой армии. (История второй мировой войны 1939—1945.—Т.6.—М.:Воениздат, 1976.— С. 65; Советские танковые войска 1941—194,3.— М.: Воениздат, 1973.— С. 86.)

Для проведения операции в первых числах декабря фронт был усилен двумя стрелковыми и тремя танковыми корпусами и большим количеством отдельных частей. Все танковые корпуса — 18, 24, 25 и 17-й — командующий фронтом включил в состав 1-й гвардейское армии. В соответствии с планом операции 18-и (командир генерал-майор танковых войск Б.С. Бахаров) и 25-и (командир генерал-майор танковых войск П.П.Павлов) танковые корпуса вводились в сражение в первый день наступления с задачей совместно с пехотой завершить прорыв вражеской обороны, к исходу второго дня операции во взаимодействии с войсками 3-й гвардейской армия окружить главные силы 8-й итальянской армии и наступать в юго-восточном направлении. 17-й танковый корпус (командир генерал-майор танковых войск П.П.Полубояров) должен был наступать в направлении Кантемировки, Волошино. 24-й танковый корпус генерал-майора танковых войск В. М. Баданова намечалось ввести в прорыв после преодоления обороны противника непосредственно за 18-м и 25-м танковыми корпусами для развития успеха в общем направлении на Тацинскую.

В первые пять дней декабря в штабе фронта, штабах армий, соединений и в войсках началась подготовка к предстоящей операции. Приступили к планированию наступления и организация боевой подготовки соединений и частей командование 24-го танкового корпуса и его штаб, возглавляемый полковником А. С. Бурдейным. В этот период в состав корпуса входили 4-я гвардейская (командир полковник Г. И. Копылов), 54-я (командир полковник В.М.Поляков) и 130-я (командир подполковник С. К. Нестеров) танковые и 24-я мотострелковая (командир полковник В. Л. Савченко) бригады, 13-я инженерно-минная рота и 156-я подвижная ремонтная база. Для выполнения поставленной задачи корпус был усилен 658-м зенитным артиллерийским полком и 413-м отдельным гвардейским минометным дивнзионом.

Каждая танковая бригада состояла из двух танковых и одного мотострелкового батальонов, нстребительно-протнвотанковой артиллерийской батареи и роты управления. В состав мотострелковой бригады входили три мотострелковых батальона, артиллерийский и зенитный артиллерийский дивизионы, минометная батарея и рота управления. Укомплектованность корпуса танками составляла почти 90 процентов, автотранспортом — 50 процентов, а личным составом — 70 процентов.

Командир соединения генерал-майор танковых войск В.М. Баданов решил ввести его в прорыв с Осетровского плацдарма в полосе 4-го гвардейского стрелкового корпуса после прорыва тактической зоны обороны вслед за 25-м танковым корпусом, к исходу первого дня операции выйти в район Твердохлебово, Лофицкое, к концу второго дня продвинуться к Дегтево, к исходу третьего дня подойти к Ильинке, а к концу четвертого дня овладеть районом Тацинская, Апанаскино.

Рейд 24-го тк В первом эшелоне корпуса должны были наступать 130-я и 4-я гвардейская танковые бригады, а во втором — 54-я танковая и 24-я мотострелковая бригады. 130-я танковая бригада имела задачу после ввода в бой наступать в направлении на Маньково — Калитвенскую и, обеспечивая правый фланг корпуса, не допустить отхода противника на юг и юго-восток. К вечеру 19 декабря во взаимодействии с 54-й танковой бригадой ей следовало с ходу овладеть Маньково — Калитвенской и продолжать наступление в направлении Дегтево. 4-й гвардейской танковой бригаде предстояло, наступая на Кутейниково, воспрепятствовать отходу врага в южном и юго-восточном направлениях, обеспечить .левый фланг корпуса. На исходе дня 19 декабря атакой с ходу предполагалось выбить противника из Кутейниково, затем наступать к населенному пункту Дегтсво. 54-я танковая бригада, продвнгаясь за 130-й танковой бригадой по маршруту Твердохлебово. Марьевка, Ново-Степановский, должна была находиться в постоянной готовности во взаимодействии со 130-й танковой бригадой овладеть Маньково — Калитвенской. 24-я мотострелковая бригада получила приказ продвигаться за 4-й гвардейской танковой бригадой по маршруту Марьевка, Ново-Степановский, выйти на рубеж Маньково — Калитвенская и быть в готовности действовать согласно сложившейся обстановке.

Выдвижение корпуса в исходный район и ввод его в прорыв намечалось осуществить по двум маршрутам. По первому должны были следовать 130-я и 54-я танковые бригады, по второму — 4-я гвардейская и 24-я мотострелковая бригады.

Преследование противника планировалось осуществлять по двум самостоятельным маршрутам, выбранным с таким расчетом, чтобы в ходе наступления можно было при необходимости быстро осуществить маневр и развернуть бригады в боевой порядок.

Переправу войск корпуса через Дон при выдвижении в исходный район предусматривалось осуществить на двух участках. В районе Верхнего Мамона по мостам, возводившимся инженерно-саперными батальонами армейского подчинения, командир корпуса решил переправить 130-ю и 54-ю танковые бригады, а на участке в районе Нижнего Мамона — 4-ю гвардейскую танковую и 24-ю мотострелковую бригады. Во избежание скученности войск соединениям второго эшелона надлежало переправляться спустя три часа после переправы бригад первого эшелона.

В ходе организации артиллерийского обеспечения ввода командование и офицеры штабов корпуса и бригад заблаговременно уточнили границы участка ввода, установили сигналы вызова и прекращения огня как по радио, так и с помощью сигнальных ракет. Для корректирования артиллерийского огня были назначены офицеры-артиллеристы, которым вменялось в обязанность осуществлять корректировку огня из радийиых танков.

Авиационное обеспечение возлагалось на 3-й смешанный авиакорпус 17-й воздушной армии (командующий генерал-майор авиации С. А.Красовский).. Задачи авиации на поддержку соединений 24-го танкового корпуса поставил командующий воздушной армией, согласовав их с командующим 1-й гвардейской армией и командиром корпуса.

В штаб 24-го танкового корпуса был выделен офицер штаба 3-го смешанного авиакорпуса со своими средствами связи и кодовой таблицей. Для взаимного опознавания частей танкового соединения и авиации устанавливались общие сигналы опознавания и целеуказания. В соединениях корпуса до роты включительно с целью подачи сигналов авиации танкисты заготовили плащ-палатки, простыни, фонари, ракеты белого, красного и зеленого цветов.

При организации инженерного обеспечения инженерно-саперные подразделения 24-го танкового корпуса и привлекавшиеся для решения инженерных задач подразделения стрелковых войск 4-го гвардейского стрелкового корпуса оборудовали выжидательный и исходный районы, провели расчистку и ремонт путей.

При подготовке к наступлению командующий 1-й гвардейской армией и командир 24-го танкового корпуса особое внимание уделяли вопросам взаимодействия. Командующий провел два занятия с командирами корпусов по вопросам организации взаимодействия между стрелковыми и танковыми корпусами, артиллерией и авиацией, а командир 24-го танкового корпуса ряд занятий с командирами бригад ивофами штабов по отработке вопросов взаимодействия между частями. Кроме того, в соединении было осуществлено шесть поездок на рекогносцировку Осетровского плацдарма, с которого корпус должен был вводиться в сражение, и проведены два занятия на картах на тему «Ввод танкового корпуса в прорыв», на которых отрабатывались вопросы совместных действий соединений и частей корпуса, стрелковых дивизий 4-го гвардейского стрелкового корпуса и артиллерии.

Большое значение в подготовительный период придавалось организации управления войсками. На время выдвижения корпуса в исходный район для наступления и ввода в сражение для управления его войсками был создан наблюдательный пункт командира соединения, который располагался рядом с КП командира 4-го гвардейского стрелкового корпуса. На НП должны были находиться командир корпуса, начальники оперативного и разведывательного отделов, представитель авиации. Командный пункт корпуса в это время оставался в выжидательном районе. На нем надлежало находиться начальнику штаба корпуса с офицерами штаба.

Связь НП и КП корпуса с бригадами, КП 1-й гвардейской армии и 4-го гвардейского стрелкового корпуса при подготовке к наступлению осуществлялась проводными и подвижными средствами связи. В ходе боевых действий в оперативной глубине управление соединениями и частями корпуса планировалось осуществлять с помощью радио и подвижных средств с КП командира корпуса и .места расположения оперативной группы, которой следовало двигаться за бригадами первого эшелона. Командиры бригад должны были управлять частями и подразделениями по радио из командирских боевых машин.

Управлять войсками по радио в звеньях корпус — армия и корпус — бригада намечалось с помощью кодовых переговорных таблиц, а в звеньях бригада — батальон и ниже — открытым текстом. Связь с командующим Юго-Западным фронтом планировалось поддерживать посредством выделенной корпусу штабом фронта специальной радиостанции. В случае большого удаления корпуса от штаба фронта связь между ними предусматривалось осуществлять через промежуточные радиостанции.

Заслуживает внимания опыт решения вопросов боевого обеспечения действий соединения. Так, при подготовке к наступлению разведданные о противнике, которые штаб корпуса получал от штаба 1-й гвардейской армии и от стрелковых соединений первого эшелона, 18-го и 25-го танковых корпусов, постоянно проверялись по различным разведывательным каналам. С началом боевых действий войск 25-го танкового корпуса намечалось выделить разведгруппы от 130-й и 4-й гвардейской танковых бригад в составе разведывательных взводов, усиленных одним-двумя танками Т-34 и одним-двумя танками Т-70. Они должны были находиться непосредственно в боевых порядках частей 25-го танкового корпуса с задачей своевременно установить направление отхода противника.

При действиях 24-го танкового корпуса в оперативной глубине планировалось вести разведку противника высылаемыми разведгруппами.

Предусматривалось также получать разведдаиные от авиации и штаба 25-го танкового корпуса.

Противовоздушную оборону 24-го танкового корпуса в выжидательном и исходном районах намечалось осуществить силами приданного соединению 658-го зенитного артиллерийского полка и штатного зенитного артиллерийского дивизиона. входившего в состав 24-й мотострелковой бригады. Эти же зенитные средства командир корпуса планировал использовать для прикрытия войск и в ходе рейда в тылу противника.

В период подготовки к наступлению с армейских складов были доставлены возимые запасы боеприпасов, горюче-смазочных материалов и продовольствия. К началу операции корпус имел два комплекта боеприпасов всех видов, две заправки ГСМ и пять сутодач продовольствия.

Важное место в работе тыла занимала организация технического обеспечения войск корпуса.

Главная задача партийно-политической работы, проводившейся в соединении при подготовке к наступлению, состояла в том, чтобы нацелить солдат и офицеров на ведение боев в необычных условиях — в глубоком тылу врага при значительном отрыве от главных сил 1-й гвардейской армии, на подготовку техники к работе в условиях длительного преследования противника. Политработники укрепили ротные (батарейные) партийные и комсомольские организации, провели партийные и комсомольские собрания.

Наступление войск 1-й гвардейской армии началось, как и планировалось, 16 декабря в 9 ч 30 мин после полуторачасовой артиллерийской подготовки. К 11 часам стрелковые соединения, несмотря на ожесточенное сопротивление противника, вклинились во вражескую оборону на 1,5-2 км, но дальше не продвинулись. Чтобы ускорить прорыв главной полосы обороны, командующий армией ввел в сражение 18-й и 25-и танковые корпуса. На рассвете 17 декабря сопротивление противника было сломлено и оба танковых соединения устремились в оперативную глубину.

24-й танковый корпус 17 декабря в 11 ч 30 мин по указанию командующего армией начал переправу своих войск через Дон в районах Верхнего и Нижнего Мамона. К 18 ч 30 мин части соединения переправились на противоположный берег реки и приступили к выполнению ранее поставленных боевых задач.

Ввод в сражение осуществлялся в соответствии с решением командира корпуса вслед за 25-м танковым корпусом по двум маршрутам.

Для ведения разведки от бригад первого эшелона были высланы разведывательные дозоры в составе двух-трех танков с мотопехотой, выделены передовые отряды в составе роты танков Т-34 с десантом на борту и приданным саперным взводом. Передовой отряд 130-й танковой бригады был усилен минометной батареей из состава 24-й мотострелковой бригады. В сторону открытых флангов каждая танковая бригада первого эшелона высылала боевое охранение в составе одного — трех танков Т-34 и до двух танков Т-70 с десантом пехоты.

Продвигаясь за 25-м танковым корпусом, 24-й танковый корпус 18 декабря к 2 часам вышел в район Твердохлебово, ведя одновременно разведку противника в районе населенных пунктов Расковка, Лофицкое, Поповка. Успешно действовали разведгруппы, высланные в направлении Лофицкого и Поповки. Разведка Расковки оказалась неудачной: дважды высылавшиеся туда разведгруппы были обстреляны, понесли потери и не смогли добыть никаких данных.

В этих условиях генерал В. М. Баданов решил не ввязываться в бой с фашистами, засевшими в Расковке, а атаковать опорные пункты Лофицкое и Поповку. Эта задача была возложена на 4-ю гвардейскую и 130-ю танковые бригады. Внезапной атакой танкисты выбили врага из этих населенных пунктов и, продолжая наступление, 18 декабря во второй половине дня перерезали пути отхода богучарской группировке противника в направлении на совхоз №397, Талы. Создались благоприятные условия для преследования фашистов.

130-й и 4-й гвардейской танковым бригадам командир корпуса приказал, ведя преследование противника, 19 декабря к исходу дня овладеть Маньково—Калитвенской, захватить важный узел дорог Дегтево и отрезать гитлеровцам пути отхода на Миллерово. 130-й танковой бригаде ставилась также задача: с выходом на рубеж Бакай, Кадамов частью сил преследовать противника в направлении Чертково и атаковать его в этом населенном пункте с северо-запада.

Обойдя совхоз № 397 с запада, части 130-й танковой бригады 18 декабря к 19 часам вышли в тыл обороняющимся в нем фашистам и внезапной атакой с фронта и тыла овладели этим опорным пунктом. В ходе боя были захвачены склады с горючим и взяты в плен вражеские. солдаты и офицеры. К 20 часам бригада продвинулась на 25 км и с ходу захватила сильный опорный пункт противника Марьевка. Корпус получил возможность преследовать противника в направлении на Маньково—Калитвенскую. Пройдя ночью с боями более 40 км, утром 19 декабря передовой отряд 130-й танковой бригады подошел к этой большой станице. Разведка установила, что в ней находится сильный гарнизон врага. Командир корпуса решил силами 130-й и выдвинутой из второго эшелона 54-й танковых бригад овладеть опорным пунктом с ходу.

1-й и 3-й батальоны 130-й танковой бригады по приказу командира соединения подполковника К.С.Нестерова на больших скоростях подошли к северной окрине Маньково - Калитвенской и сразу открыли огонь по противнику. Одновременно части 54-й танковой бригады полковннка В.М.Полякова, обойдя станицу с востока и юго-востока, стремительной атакой ворвались в Маньково—Калнтвенскую, отрезав фашистам пути отхода. Гарнизон был полностью разгромлен. Танкисты захватили 300 исправных автомашин, которые генерал В. М. Баданов распорядился передать в основном 24-й мотострелковой бригаде полковника В. Л. Савченко.

2-й батальон 130-й танковой бригады в период боя за Маньково-Калитвенскую должен был захватить станцию Чертково, но, встретив организованное сопротивление неприятеля, перешел к обороне. Связав фашистов боем, он лишил их возможности оказать помощь гарнизону в Маньково—Калитвенской.

4-я гвардейская танковая бригада полковника Г. И. Копылова получила задачу обойти Расковку и преследовать противника в направлении на Шуриновку, Кутейниково, обеспечивая действия 130-й и 54-й танковых бригад с востока. К вечеру 18 декабря соединение смяло вражеский гарнизон в Шуриновке и после непродолжительного отдыха личного состава, заправки техники горючим и пополнения боеприпасов двинулось в сторону села Кутейниково.

В 11 часов 19 декабря танкисты бригады с ходу захватили Кутейниково и полностью разгромили расположившийся там вражеский гарнизон. Противник потерял здесь 417 солдат и офицеров убитыми и ранеными. Гвардейцы же не досчитались 46 человек. Бригаде было приказано закрепиться в деревне и ждать указаний о дальнейшем наступлении.

20 декабря после заправки горючим и пополнения боеприпасов корпус продолжил преследование врага. В первом эшелоне наступали 4-я гвардейская и 54-я танковые бригады, во втором — 130-я танковая бригада. 24-ю мотстрелковую бригаду генерал В. М. Баданов оставил в Маньково—Калитвенской для обеспечения тылов.

На рассвете соединения корпуса подошли к Дегтеву. 20 декабря к 17 часам ударом 4-й гвардейской танковой бригады с севера и 54-й танковой бригады с запада враг был выбит из этого населенного пункта. Важный узел дорог, ведущих на Миллерово и Тацинскую, оказался в наших руках...."

Читать полностью по ссылке

Знаменитый рейд 24-го танкового корпуса к станции Тацинская начинался на Богучарской земле
+1
1.38K
1
Тип статьи:
Авторская

Выдержки из книги В.Г. Сафронова "Итальянские войска на Восточном фронте. 1941-1943 гг.":

Полностью ознакомиться с электронным вариантом книги можно по ссылке.

"... Операция "Малый Сатурн" была проведена за 15 дней - с 16 по 30 декабря 1942 г. По характеру и содержанию боевых действий она может быть разбита на три этапа.

Первый этап - 16-18 декабря: войска Юго-Западного и Воронежского фронтов сломили сопротивление противника в тактической зоне обороны и вышли на оперативный простор.

Второй этап - 18-24 декабря: войска Юго-Западного фронта осуществили полный разгром главных сил 8-й итальянской армии, остатков 3-й румынской армии и немецко-румынской группы Холлидта и, преследуя разрозненные остатки этих сил, в основном вышли на намеченные рубежи.

Третий этап - 24-30 декабря: войска Юго-Западного фронта, отразив контратаки подошедших резервов противника, закрепились на достигнутых рубежах, в основном завершив уничтожение оставшихся в их тылу отдельных очагов сопротивления.

Наступление началось с мощной 1,5-часовой артиллерийской подготовки в 8 часов 16 декабря 1942 г. Из-за густого тумана итальянские позиции не просматривались, огонь велся неприцельно. Авиация подняться в воздух не смогла. В итоге оборона противника оказалась недостаточно подавленной. И когда в 9 ч. 30 мин. передовые отряды стрелковых соединений ударных групп 6-й и 1-й гвардейской армий пошли в наступление, они встретили организованное сопротивление, и наиболее ожесточенное в центре ударной группировки - в горловине осетровской излучины, на высоте 197,0, где оборонялась итальянская дивизия "Равенна".

Фронтальные атаки пехоты на опорные пункты противника успеха не имели. Наступавшие здесь 41-я и 44-я гвардейские стрелковые дивизии несли большие потери, особенно от артиллерии противника, и за первую половину дня только на отдельных участках вклинились в передний край его обороны.

Не намного успешнее развивалось наступление и на левом фланге ударной группировки войск 1-й гвардейской армии. Действовавшие здесь части 1-й стрелковой дивизии вклинились в оборону противника на 1,5-2 км и вели тяжелые бои за опорные пункты Свинюха, Солонцы и высоту 196,0. На ходе боевых действий пехоты отрицательно сказалось то, что к началу операции в 1-ю гвардейскую армию не успели прибыть 126-й и 141-й отдельные танковые полки непосредственной поддержки пехоты и атака проводилась без них.

Наибольший успех был достигнут на правом фланге, в полосе наступления 195-й стрелковой дивизии 4-го гвардейского корпуса 1-й гвардейской армии, и особенно в полосе наступления 6-й армии Воронежского фронта, находившейся за пределами осетровской излучины Дона.

Для развертывания частей первого эшелона на правом берегу Дона 6-я армия использовала небольшой плацдарм, захваченный 12 декабря в ходе разведки боем (были захвачены на противоположном, южном, берегу Дона несколько высот, д. Самодуровка и часть пос. Дерезовка).

Саперы наладили переправу через Дон, и к началу наступления на плацдарм удалось перевести танки 82-го и 212-го танковых полков непосредственной поддержки пехоты и всю артиллерию сопровождения для стрельбы прямой наводкой. Здесь же находились и огневые позиции нескольких дивизионов артиллерии и минометов из полковых артиллерийских групп.

В первые часы наступления передовые части 172, 267 и 350-й стрелковых дивизий 15-го стрелкового корпуса при поддержке танков, несмотря на яростное сопротивление 385-й немецкой пехотной дивизии, взломали передний край, и к 12 часам вклинились в главную полосу обороны противника на глубину 2- 3 км в районе Самодуровки и 4-5 км-в районе Дерезовки. Успешно действовала и правофланговая 127-я стрелковая дивизия, наносившая вспомогательный удар: она овладела восточной окраиной Нов. Калитвы и высотами 197,1 и 199,5 и вклинилась в расположение противника на глубину до 3 км.

Успеху наступления советских войск на правом фланге операции способствовало то, что до 12 декабря (т.е. до начала здесь разведки боем) передний край противника проходил по берегу Дона и был менее укреплен, чем на участке осетровского плацдарма (в частности, здесь не было минных полей). Известную роль сыграло и то обстоятельство, что только в ночь перед наступлением советских войск, на 16 декабря, была произведена замена частей итальянской дивизии "Коссерия" (5-я пехотная дивизия) полками 385-й пехотной дивизии немцев, которые еще не успели освоиться с местностью и занимаемыми позициями..."

.....

Приложение 11

ГЛАВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ ГРУППЫ АРМИЙ "Б" КОМАНДОВАНИЮ 8-й АРМИИ'

17 декабря 1942 г.

Секретно

Настоящим резюмирую все решения, которые были приняты 17 декабря относительно дальнейших действий XXXV и II итальянских армейских корпусов.

1. Повторяю: необходимо добиться, чтобы все итальянские части защищали каждый клочок земли. Рассеянные итальянские части, входящие в состав II армейского корпуса, должны быть немедленно собраны, реорганизованы и направлены в Талы в распоряжение полковника Кинзеля.

2. Все силы должны быть развернуты на рубеже Богучар, Твердохлебовка, Цапково, Нов. Калитва для организации обороны следующим образом:

а) справа в полосе Богучар-Твердохлебовка (вкл.) - 298-я пехотная дивизия, усиленная всеми оставшимися частями дивизии "Равенна";

б) слева в полосе южнее Запково до Нов. Калитва - 385-я пехотная дивизия, усиленная всеми оставшимися силами дивизии "Коссерия".

3. 27-я танковая дивизия (за исключением подразделений, приданных 298-й пехотной дивизии) имеет задачу прикрыть маневренными действиями брешь, образовавшуюся между 298-й и 385-й пехотными дивизиями.

4. Части альпийского корпуса и почти полностью дивизия "Юлия" должны быть как можно скорее переброшены на автомашинах через Зоркий на южный фланг 385-й пехотной дивизии, с тем чтобы прикрыть разрыв между Твердохлебовкой и Белым Колодцем. Чтобы выполнить свою задачу, они должны по возможности атаковать.

5. Группа СС оберфюрера Фегеляйна (усиленная 15-м моторизованным полком полиции) должна выйти через Кантемировка-Талы в долину Богучар, продвинувшись как можно дальше в восточном направлении с задачей прикрыть на первое время долину Богучар от проникновения противника в районе Твердохлебовка и на север от нее, и постоянно атаковать в зависимости от развития обстановки собственными силами или совместно с подходящими частями альпийского корпуса, с тем чтобы закрепиться на оборонительном рубеже, указанном в пункте 2.

Обороняясь на этом рубеже, установить в последующем соприкосновение с левым флангом 298-й пехотной дивизии.

6. Управление всеми войсками в полосе между долиной Богучар и долиной Калитва остается за командованием II армейского корпуса.

Но, поскольку последнее свой штаб преждевременно перевело в Митрофановку, командование 8-й армии должно немедленно наделить полковника Кинзеля, находящегося все время в Талы, всеми полномочиями, необходимыми для того, чтобы он мог оттуда руководить наличными и прибывающими вновь частями для выполнения данного приказа.

7. Порядок использования 387-й пехотной дивизии и других прибывающих резервов будет своевременно определен соответствующими распоряжениями.

8. Задача дивизии "Пасубио" (XXXV итальянский армейский корпус) состоит в удержании любой ценой своих теперешних позиций, тем более что, по нашим точным сведениям, они ни на одном участке не подвергались атакам значительными

силами противника. Для выполнения своей задачи в распоряжение дивизии передается 526-й усиленный пехотный полк'.

Фрейхер фон Вейхс

.......

"Приложение 36

БОЕВОЕ ДОНЕСЕНИЕ ЮЗФ № 055 ОТ 18.12.42 г.

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СТАЛИНУ (ВЫДЕРЖКИ)

Штаб Юго-Западного фронта18.12.42. 24.00 Карта 100 ООО и 200 ООО

1. Войска фронта с утра 18.12.42 в центре и на флангах отразили ряд контратак пехоты и танков противника, продолжали развивать наступление и разгром противника, отходящего в юго-восточном направлении.

За три дня боев прорвана сильно укрепленная оборонительная полоса противника, состоящая из блиндажей с перекрытием свыше 3 метров (по 5-6 блиндажей на роту), проволочных заграждений в 4-5 кольев, с глубокими и широкими минными полями...

Войска фронта... за три дня боев на правом фланге продвинулись стрелковыми соединениями на 60 км и в центре на 20 км.По далеко не полным данным, с 16 по 18.12.42 г. освобождено около 60 населенных пунктов, в том числе г. Богучар.

Захвачено свыше 4000 пленных...

2. 1 гв. армия преодолевала сопротивление противника и отражала неоднократные контратаки пехоты и танков.

В течение 18.12... сломила упорное сопротивление противника, особенно на р. Богучарка. Река Богучарка не замерзла. Пришлось наводить мост 60 м длиной для пропуска танков, обозов и пехоты. Мост наводился командиром 25 тк генералом Павловым под воздействием наземного огня и сильной бомбардировки с воздуха, что задерживало форсирование р. Богучарка.

25 тк начал форсирование в 11.00 и закончил в 14.00 и направился по своему маршруту.

За 25 тк форсировал р. Богучарка 24 тк, закончил в 16.00...

18 тк только к исходу дня приступил к форсированию...

3. 3 гв. армия, преодолевая сопротивление противника... на правом фланге, в полосе 197 сд к исходу дня вела бой на рубеже выс. 204,2 (3 км южн. Сред. Громки), сев. скаты выс.215,9 (3 км юго-зап. Верх. Калининский), выс. 188,0 (2 км юго- вост. Верх. Калининский), вост. скаты выс. 188.

8.На левом фланге, продолжая наступление в направлении Каргинская-Боковская, прорвала фронт, ввела в прорыв 1 гв. мк, продвинулась на 8-14 км и к исходу дня овладела Кривошлыков, Белавинский, Ильин, Вислогубов, Коньков, Боковская, Стар. Земцев (северный).

Противник, прикрываясь небольшими отрядами, отходил в западном и юго-западном направлениях...

Командующий войсками ЮЗФ генерал-полковник Ватутин

Член военного совета полковник Лайок

Зам. начальника штаба ЮЗФ гвардии генерал-майор Иванов..."

В книге подробно описан ход Среднедонской наступательной операции, в результате которой были разгромлены части 8-й итальянской армии. Приведены выдержки из архивных документов.
+1
1.84K
0
Тип статьи:
Авторская

Книга не дает забыть о преступлениях фашистов в Воронежской области во время оккупации правобережной части области. Много в книге информации по Богучарскому району.

В электронном виде книгу можно скачать по ссылке

Книга написана в 1943 году, сразу после освобождения Воронежской области.
+1
1.12K
3
Тип статьи:
Авторская

Глава 1.

19 декабря

В этих записках повествуется о конце 35-го армейского корпуса, одного из трех корпусов итальянской армии, воевавших в России*5, который до начала лета 1942 года был единственным итальянским корпусом на русском фронте*6. Та же судьба впоследствии постигла и два других корпуса, а также некоторые немецкие части, находившиеся вместе с нами на этом участке фронта.

* * *

До начала декабря жизнь на берегах Дона казалась нам вполне терпимой. Даже когда великая русская река полностью замерзла, жизнь продолжала идти своим чередом. Периодически то там, то здесь возникали вялые перестрелки, временами включалась артиллерия, по ночам противник иногда устраивал внезапные вылазки.

Но к середине декабря разрозненные ночные атаки стали значительно интенсивнее, зачастую переходя в короткие яростные баталии. Мы начали понимать, что русские готовят массированное наступление.

35-й армейский корпус располагался на берегу реки. Он состоял из следующих подразделений: 298-я немецкая дивизия на левом фланге, Пасубио в центре и Торино - на правом фланге1*7. Мы, офицеры, знали, что участок, занимаемый Пасубио, имеет длину 35 километров, и считали, что так же обстоят дела и у двух других дивизий.

30-я армейская артиллерийская бригада, в которой я служил, состояла из трех батальонов (60, 61 и 62). У нас были старые орудия 105/32, повидавшие еще Первую мировую войну, а также достаточно современные орудия: 149/40 и 210/22.

В то время я был главным офицером наблюдения2 61-го артиллерийского батальона 80-го пехотного полка Пасубио в местечке Абросимово на Дону. Наши предположения о готовящемся наступлении русских постоянно находили подтверждение. Изрядно потрепанная белорусская дивизия, расположенная напротив нас, внезапно была заменена свежей частью, состоящей сплошь из новобранцев - узбеков и татар. Очень скоро в нашем расположении появились и первые перебежчики. Они в один голос говорили о готовящемся грандиозном наступлении3. Это были маленькие узкоглазые человечки с желтыми морщинистыми лицами. Потомки монголов из Золотой Орды Чингисхана, они с трудом подчинялись жесточайшей дисциплине, которой требовали их русские командиры. На допросе один из дезертиров рассказал, в доказательство продемонстрировав шрамы, что "товарищ офицер" обычно, вместо того чтобы окликнуть солдата по имени, подходил и хлестал его по лицу. Они были плохо одеты и вооружены, видимо, их считали не чем иным, как пушечным мясом, то есть материалом, не обладающим какой бы то ни было ценностью. У них даже не было гимнастерок, поэтому многие, чтобы защитить себя от холода, запихивали под подкладку шинелей сено. Перспектива попасть в плен к таким людям вряд ли могла показаться привлекательной.

Впоследствии мы получили команду из штаба быть наготове. Однако, несмотря на явно превосходящие нас по численности силы противника, никто и не думал о соответствующем подкреплении. На помощь прибыл только сборный немецкий батальон и несколько измученных чернорубашечников. Было очевидно, что у высшего командования отсутствуют резервы. К тому времени они уже сгинули в горниле Сталинграда.

В местах, где наши линии укреплений отклонялись от берега реки, несколько вражеских рот ночью переправились через Дон и окопались в низинах на ничейной земле.

Наши 81-миллиметровые минометы били по ним часами, но, к нашему немалому удивлению, ответный огонь ни разу не был открыт. Не могло не ужасать отношение русского командования к своим солдатам. Казалось, их жизнь не имела никакой ценности. Один из дезертиров рассказывал, как после полного уничтожения личного состава одной из рот ее тут же сменила другая, занявшая те же самые окопы в снегу.

В такой обстановке на рассвете 16 декабря 1942 года началось великое наступление русских войск.

В этой книге я не намерен рассказывать о последующем сражении. Об этой наступательной операции русских написано много. Скажу только одно: вечером 19 декабря дивизия Пасубио при участии чернорубашечников и ряда немецких частей все еще оборонялась, хотя мы и отступили на несколько километров. И только через несколько часов мы получили приказ немецкого командования отходить на Мешков4 и попытаться спасти то, что осталось. Приказ нас очень удивил. Поскольку в дивизии совсем не было топлива, он означал, что вся техника должна быть брошена.

Глава 2.

19 декабря

Мой 61-й батальон начал движение около трех часов пополудни. Зимой в этих широтах световой день длится всего восемь часов, поэтому хотя было довольно рано, но уже начинало темнеть.

Наших скудных запасов дизельного топлива и бензина могло бы хватить не больше чем на 10-20 километров. Но все равно не было надежды завести имевшиеся в нашем распоряжении грузовики (626-е "фиаты" и омки), поскольку они были рассчитаны на работу на дизельном топливе при температуре не ниже 20 градусов по Цельсию. В то же время тракторы (старые добрые "павези") имели бензиновые двигатели и завелись практически сразу же, огласив окрестности оглушительным ревом и треском.

Через некоторое время мы оставили попытки вдохнуть жизнь в мертвые грузовики и выступили пешком. Впереди шествовал майор Беллини. За нашей весьма разномастной колонной шли солдаты из трех батарей, которым не нашлось места на немногочисленных оставшихся в наличии транспортных средствах. Они двигались в строю вместе со своими офицерами. Многие, невзирая на чины и звания, были закутаны в одеяла.

Мы ничего не уничтожили, повинуясь категорическому запрету майора Беллини. Конечно, бросать имущество и вполне исправную технику было очень жалко. Мы не знали, что ждет нас впереди и сумеем ли мы когда-нибудь сюда вернуться... Довольно скоро мы осознали, что испытания только начинаются.

Мы молча двигались по заснеженной дороге. Немногочисленные деревья, молчаливые свидетели самых драматических моментов нашей жизни, казались абсолютно черными на фоне белого снега. Морозный воздух обжигал обветренные лица. Вокруг не было слышно песен, а из труб, задорно торчащих над землянками, не поднимался голубоватый дымок. Мы покидали обжитые, ставшие такими привычными места.

* * *

На итальянской карте пос. Дубрава (Getreide)

Майор Беллини поставил меня замыкающим в группе, сопровождающей командование. Это, несомненно, было знаком доверия, хотя он меня не порадовал. Дело в том, что с самого начала марша я чувствовал нарастающую боль в правом бедре. Я знал, что, если она усилится, через несколько часов я не смогу идти (так уже было несколько месяцев назад во время охоты с друзьями).

Находясь в довольно затруднительном положении, я зато почувствовал и в должной мере оценил трогательную преданность своих солдат. Не тех, которые входили в группы наблюдения и связи, действовавшие под моим командованием на Дону. Все они были новобранцами, только что приехавшими из Италии и сразу же угодившими в бой. Нет, я говорю о ветеранах 2-й батареи, с которыми нам довелось многое пережить вместе5.

Получилось так: я подошел к капралу Джимонди, с которым мы уже много лет вместе воевали, и рассказал о своей проблеме. И не скрыл, что дело может кончиться тем, что у меня на некоторое время отнимется нога. Он сбросил со спины тяжелый мешок с провизией и ответил:

- Signоr tenente*8, я вас не оставлю. Если мы выберемся из этой передряги, то вместе. Если же нет... что ж, тогда тоже вместе.

Парень не отходил от меня в течение многих часов, до тех пор пока я не почувствовал, что могу идти без затруднений.

Позже место рядом со мной занял капрал Джузеппини. Этот резкий, даже, пожалуй, грубоватый мужчина средних лет, командир орудийного расчета, с тревогой следил за моим состоянием и успокоился только тогда, когда убедился, что со мной все в порядке. Старый верный Джузеппини... как много нам пришлось повидать вместе.

* * *

В кромешной тьме на обледеневшей дороге, ведущей в Мешков через Малеванное и Медово, собралась огромная колонна людей. Нас были тысячи. Темные фигуры тянулись по белой дороге, которая вилась через бесконечную заснеженную степь.

В толпе людей можно было заметить несколько саней, которые тянули русские лошади (обычно в каждые сани впрягали по две лошадки), всевозможные самодельные тележки и немало мотоциклов.

* * *

На перекрестке майор приказал колонне повернуть направо по направлению к позициям 62-го батальона, с тем чтобы впоследствии по возможности соединиться с ним. Но оказалось, что 62-й уже ушел, бросив свои 12 орудий. Это был первый случай паники, с которым я столкнулся во время отступления.

Мы заметили, что на затворах большинства из 12 брошенных орудий ударники находились в боевом положении. Подивившись чужому легкомыслию, мы потратили некоторое время на то, чтобы извлечь их и забросить подальше в снег.

Вернувшись на дорогу, мы вскоре увидели одно из орудий нашей 2-й батареи. Очевидно, при движении по скользкой дороге его занесло, и орудие съехало в кювет. Под колесами бесформенной грудой темных тряпок на ослепительно белом снегу лежал человек. Совместными усилиями мы вытащили орудие обратно на дорогу, и тягач затарахтел дальше.

Мы снова влились в бесконечную колонну людей и машин, тянущуюся на юг.

* * *

Примерно через полчаса после начала марша мы вошли в Житрейд (поселок Дубрава - С.Э.), маленькую деревушку, где ранее располагались наши тыловые службы. Теперь она была покинута. Высокое кирпичное сооружение, единственное среди покосившихся бревенчатых, крытых соломой изб, горело, окрашивая ночное небо багрово-красным заревом. Периодически в пламени что-то взрывалось, и тогда ввысь над полыхающим костром вырывались яркие огненные столбы. Это был наш склад боеприпасов, который перед отходом подожгли, чтобы не оставлять врагу. Когда мы проходили мимо, раздалось подряд несколько мощных взрывов, видимо, огонь добрался до ящиков с гранатами. Большинство из нас инстинктивно втянули головы в плечи и пригнулись. Те, кто были ближе к огню, попадали в снег.

Находясь в Житрейде, мы начали понимать: то, что мы делаем, вряд ли можно назвать отступлением. Это самое настоящее бегство. Вокруг виднелась в панике брошенная техника, сани, ящики с самым разнообразным содержимым. Повсюду валялись мешки, одеяла, инструменты, предметы одежды, всевозможное оружие, включая вполне пригодные для использования пулеметы, разобранные минометы. Такую безрадостную картину мы наблюдали на протяжении многих километров.

В Житрейде сходилось несколько дорог с разных направлений, а на юг вела только одна. И она была буквально забита людьми.

До сих пор мы двигались в относительном порядке в колоннах по трое, впереди каждой шел офицер, замыкали строй три батареи, в которых нам, офицерам, с трудом, но тоже удалось навести порядок. Но теперь все смешалось. К нам примкнули пехотинцы из других подразделений, незнакомые чернорубашечники. Некоторые из них участвовали в боях на Дону, где потеряли всех своих товарищей.

Мы продолжали двигаться вперед, упрямо пытаясь поддерживать порядок. Так продолжалось до двух часов ночи. Но перед Медовом нас остановил поток людей, идущих в обратном направлении. Дорога впереди оказалась перерезанной врагом.

Но все по порядку... Строя, как такового, уже не существовало. Майор Беллини больше не останавливался каждые полкилометра, как делал это раньше, чтобы проверить, идут ли солдаты по трое. Несколько офицеров, в том числе и я, шли вслед за ним во главе колонны. Рядом со мной шагали преданные Джимонди и Джузеппини.

Всю дорогу меня не покидало чувство тревоги. Сумеем ли мы выйти из окружения? Или окажемся в ловушке? Правда, остальные офицеры считали, что последнее нам не грозит. А солдатам вообще не разъяснили обстановку. Поэтому одни шли спокойно, слепо полагаясь на отцов-командиров, другие уже начинали паниковать. Лично я придерживался довольно пессимистической точки зрения на наше будущее, но даже она оказалась неимоверно далекой от ужасающей действительности, которая нас поджидала впереди.

Только значительно позже я сумел понять, как развивались события. На протяжении трех дней русские вели массированное наступление на широком участке примерно в 40 километрах к западу от Пасубио через фронт 2-го армейского корпуса, где располагались дивизии Равенна и Козерия. С востока к ним присоединились дополнительные силы, прорвавшие фронт 3-й румынской армии в 100 километрах от нас6. Перед русскими стояла задача замкнуть кольцо. За линией фронта румынской армии лежал Сталинград, окруженный еще с 23 ноября крупнейшими силами врага. А далее им предстояло разобраться с немецкими войсками на Кавказе, которые теперь оказались в крайне невыгодной позиции. Таким образом, речь шла не просто о тяжелой ситуации, сложившейся на отдельном участке фронта. Весь Южный фронт разваливался на части.

* * *

А мы шли дальше.

Несколько раз на перекрестках нам удалось заметить маленькие деревянные указатели с надписью Bellini. Стрелки указывали, как попасть на уже оставленные нами позиции. Часто указатели были сбиты и валялись рядом с торчащими из снега столбиками. А вокруг раскинулась заснеженная степь, которой не было видно конца. Одинокие деревья растопырили свои голые, покрытые льдом ветки, ставшие очень хрупкими на ужасном морозе. Где-то вдали вспыхивали и гасли огни.

Я шепотом молился. Господь должен быть на нашей стороне, особенно в годину тяжелых испытаний. Я просил его о помощи и всем сердцем на нее надеялся.


* * *

Мы шли уже много часов. Позади осталось Малеванное. Стоял жесточайший мороз, думаю, что столбик термометра опустился до 20 градусов ниже нуля. Но мы пока переносили непривычную для нас погоду относительно неплохо.

Я перемолвился несколькими фразами с майором Беллини и младшим лейтенантом Занотти, адъютантом командующего. Последний был недоучившимся студентом-химиком, призванным на фронт из Миланского университета. Как и мне, ему исполнился двадцать один год. Занотти, типичный мальчик из благополучной семьи, нес свой спальный мешок одной рукой на манер чемодана и с истинно миланской учтивостью проинформировал всех о своей уверенности в том, что в самом ближайшем будущем мы будем в безопасности. В беседе принял участие наш офицер-картограф Палациано, а также врач лейтенант Кандела, младшие лейтенанты Лугареци и Карлетти из 2-й батареи и Марио Беллини. Майор, проживший восемь лет в Сомали, считал русский мороз совершенно непереносимым. Но он этого не показывал, всеми силами старался поднять моральный дух своих подчиненных, постоянно шутил и посмеивался над опасностью. Одному Богу известно, как тяжело ему приходилось. Мы знали, что, находясь на позициях, он старался лишний раз не покидать своего убежища, будучи не в состоянии выносить мороз.

* * *

Тем временем жалкие остатки топлива, которые мы сумели раздобыть, подошли к концу. И транспортные средства, принадлежавшие нашей бригаде, одно за другим замирали на обочине дороги. Вместе с грузом. К сожалению, мы их оставили на дороге немало. Хватало здесь и орудий, брошенных нашими артиллеристами. Огромные 149/40 и 210/22 (должен сказать, это очень современные орудия) вместе с тягачами замерли без движения. Толпа обтекала их как досадные препятствия.

У меня буквально разрывалось сердце, когда я смотрел на современную технику, разом превратившуюся в груды металла. Сколько сил и средств затрачено на нее! Как тяжело она досталась моей родной Италии! А теперь приходится все бросать, чтобы выполнить полученный ранее приказ.

Нередко встречались телеги с сидевшими в них пехотинцами. Их лошади были настолько измучены, что не могли сделать больше ни шагу. В огромных влажных глазах этих умных животных отражалась почти человеческая грусть.

* * *

Я узнал, что капрал Тамбурини остался на одном из брошенных грузовиков. Я хорошо знал этого человека. Несколькими часами раньше ему переломало ноги съехавшим в кювет орудием. Оказавшись в одиночестве на грузовике, в баке которого не было ни капли топлива, этот несчастный некоторое время наблюдал за спешащими мимо людьми. Вспомнив о маленьких желтолицых узбеках, в руки которых ему предстояло попасть, он начал плакать и молить проходящих мимо соотечественников, чтобы они не оставляли его одного, но на него не обратили внимания. К сожалению, я узнал об этом несколькими днями позже, причем от тех самых людей, которые бросили бедолагу.

* * *

Мы продолжали свой бесконечный путь в ночи. Каждый час колонна, как этого требовали правила, останавливалась на десятиминутный привал. Многие из нас без сил валились в снег.

Во время одной из таких передышек Занотти уснул - и это при минус двадцати градусах, да еще и в снегу! Но он не спал всю предыдущую ночь и был измотан той всепоглощающей, отнимающей разум усталостью, которая знакома лишь тем, кто был на фронте.

* * *

Отступление...

Перед самым Медовом в нашу колонну влилась большая группа немцев, пришедших по одной из проселочных дорог. Вскоре поток людей четко разделился на две параллельные струи: справа шли люди в темной итальянской форме, слева двигались немцы в своих весьма громоздких светлых одеждах. Причем обувь последних была подбита толстым войлоком.

Разница между нами была очевидна каждому. Между прочим, у немцев было топливо и достаточно большое количество транспортных средств. Все орудия имели тягачи (иногда русские) с изрядным запасом топлива. К тому же у них было много саней и телег, каждую из которых тянули две или даже три лошади. В такие повозки помещалось восемь - десять человек. Это давало возможность солдатам отдыхать по очереди на санях. Кроме того, они ничего не несли на себе, даже оружия. Но если падающий с ног от изнеможения итальянский солдат делал попытку забраться на немецкие сани, его незамедлительно сгоняли прочь.

Но все это были еще цветочки, настоящие испытания ждали нас впереди.

А тем временем число наших грузовиков продолжало неуклонно уменьшаться. Те, которые еще кое-как двигались, были увешаны гроздьями людей. Причем на каждом из них среди одетых в темное итальянских солдат обязательно виднелся одетый в светлые одежды немец. Что поделаешь, итальянцы - добрые люди. Монументальные "бреды", тянущие за собой стасорокадевятки и двухсотдесятки, были сплошь облеплены людьми. Солдаты сидели на капоте, на крыше кабины, на самом орудии - в общем, везде, где можно было за что-то зацепиться. Зачастую свое место приходилось отстаивать в драке, потому что на каждое было слишком много претендентов. От усталости люди едва держались на ногах. Некоторые больше не могли идти. Как-то я увидел темную фигуру, лежащую в снегу на обочине дороги. Руки и ноги несчастного дергались в конвульсиях. В этот момент колонна остановилась. С помощью нескольких солдат мне удалось поднять беднягу и привести его в чувство. Затем я попросил немецких солдат, сидящих в находящемся поблизости грузовике, взять его с собой. Те не отказали, Я тогда еще не знал немцев так хорошо, как знаю сейчас, поэтому счел такое поведение вполне естественным.

Часом позже я заметил солдата в бреду. Дошедший до последней стадии изнеможения пехотинец сидел в снегу на обочине и бормотал нечто невразумительное о зеленых полях и журчащих ручьях. Я попытался остановить один из проезжавших мимо немецких грузовиков, но наши доблестные союзники или делали вид, что не замечают моих сигналов, или отмахивались. Так продолжилось мое знакомство с немцами.

В конце концов, показалась итальянская "бреда" с двухсотдесяткой на буксире. Мы с трудом погрузили упирающегося парня. Прежде чем ехать дальше, водитель сообщил, что ему нетрудно взять еще одного солдата - одним больше, одним меньше... разницы никакой. Но бензина в баке хватит только на 8-9 километров, и потом все равно придется шагать пешком. Но больше я ничего не мог сделать...."

С электронным вариантом книги Э.Корти можно ознакомиться ЗДЕСЬ

Взгляд "с другой" стороны - воспоминания итальянского офицера Эудженио Корти. Для любителей военной истории - очень интересный материал. Упоминаются населенные пункты Богучарского района - Дубрава, Малеванный, Медово, Каразеево.
+1
2.18K
1
Тип статьи:
Авторская

Литература о боевых действиях на территории Богучарского района в 1942 году:

1. Книга о боевом пути 58-й гвардейской стрелковой дивизии, А.Ольшанский, У.Арзымбетов, «Единой семьёй в боях за Родину», «Каракалпакстан», Нукус, 1981г.

В книге собраны воспоминания ветеранов дивизии, а также использованы документы Центрального архива Министерства обороны СССР. С начала июля 1942 года дивизия в течение пяти месяцев занимала оборону на левом берегу Дона на участке Гороховка – Сухой Донец. В ходе операции «Малый Сатурн» в декабре 1942 года освободила хутор Тихий Дон, села Филоново, Перещепное , Дьяченково, районный центр город Богучар.

С печатным вариантом книги можно ознакомиться в краеведческом отделе Богучарской районной бибилиотеки.

2. Книга о боевом пути 41-й гвардейской стрелковой дивизии, А.А.Ярошенко, «В бой шла 41-я гвардейская», «Воениздат», Москва, 1982г.

Дивизия наносила удар с Осетровского плацдарма, освободила населенные пункты Красное Орехово, Гадючье, совхоз "Богучарка" (п.Вишневый), Твердохлебовка, Расковка, Барсуки.

В электронном виде книгу можно прочитать здесь.

3. Еще одна книга А.А.Ярошенко о боевом пути 41-й гвардейской стрелковой дивизии «На скрещениях ударов», Ленинград, 1977г.

4. Книга о боевом пути 38-й гвардейской стрелковой дивизии, Н.В.Куприянов, «С верой в Победу», М. : Воениздат, 1985.

Дивизия освободила населенные пункты Оголев, Красногоровка, Дубрава, Малеваный, Медово, Хлебный, Каразеево.

С печатным вариантом книги можно ознакомиться в Богучарском районной доме ветеранов.

5. Книга о боевом пути 35-й гвардейской стрелковой дивизии, Афанасьев Н.И. «От Волги до Шпрее»:, М., Воениздат, 1982. Дивизия находилась в резерве командования 1-й Гвардейской армии, наступала во 2-м эшелоне с Осетровского плацдарма.

В электронном виде книгу можно прочитать здесь.

6. Книга о боевом пути 57-й гвардейской стрелковой дивизии, СМАКОТИН М.П. «От Дона до Берлина», М. Воениздат. 1962. Дивизия освободила населенные пункты Абросимово, Монастырщина, Сухой Донец, Южный.

7. Книга о боевом пути 44-й гвардейской стрелковой дивизии, Коновалов П.С. «Десять лет в бою : (Краткий боевой путь 5-йстрелковой – 44-й гвард. дивизии, 1918-1945 гг.)». Киров, 1995.

Дивизия наступала с Осетровского плацдарма, освободила Филоново, Лысогорка, Поповка, Дядин, Радченское.


Книги о боевом пути частей и подразделений, участвовавших в Великой Отечественной войне, массово выпускались издательством "Воениздат" в 1960-1980-е годы 20-го века. Пусть книги эти были идеологически выверенными, но другой информации о конкретной армии или дивизии у читателей и любителей военной истории в те времена не было. Доступ в архивы для простых советских граждан был закрыт. Авторами книг о боевом пути чаще всего были сами ветераны этих подразделений. В настоящее время, когда в глобальной сети интернет можно найти практически любую информацию, разыскать электронный вариант книг о боевом пути по-прежнему очень сложно.
+1
2.05K
1
Тип статьи:
Авторская

Восемь часов утра 16-го декабря 1942 года. Осетровский плацдарм. Две гвардейские стрелковые дивизии – 41-я и 44-я – изготовились к атаке. Противник – итальянская пехотная дивизия «Равенна» - занимал заблаговременно подготовленные позиции на высотах. Они тоже ждали нашего наступления. Позади – опорные пункты их обороны: села Филоново, Свинюхи, Красное Орехово, Гадючье.

Всю ночь просидел в снегу, ожидая атаки, Валентин Бакаев – сержант 124-го стрелкового полка 41-й гвардейской стрелковой дивизии. Через пятьдесят лет он оставил эти воспоминания о первых днях нашего наступления в декабре 1942 года.

«В восьмом часу утра начало светать, а в восемь началась полуторачасовая артподготовка. Над нашими головами пролетали тысячи снарядов, потом открыли огонь "Катюши" и "Андрюши".

Жутко было лежать, земля, кажется, колыхалась от беспрерывного грохота орудий и взрыва снарядов. Через час после начала артподготовки мы начали сближение с противником. Изредка, среди наступающих, взрывались снаряды, прилетавшие с немецкой стороны. Стоял туман и шел мелкий дождь, противник был не виден. Не дойдя метров 25 до немецко-итальянской обороны, залегли, ожидая выравнивания остальных подразделений. Наш взвод попал в овраг глубиной метров десять. Залегли по бокам оврага и его скатам.

Перед наступлением свой взвод, с только что прибывшим командиром взвода, разделили пополам по два отделения. Я шел в средине своих отделений. Нужно было преодолеть последние 25 метров заминированной земли. Вдруг сзади нас зарычала "Катюша", а выпущенный ею снаряд упал среди солдат соседней роты. Своим отделениям я тут же дал команду отойти на несколько метров назад и сам первый начал отходить. А командир взвода со своими отделениями остался на месте (он только первый раз попал на фронт и пренебрег моим советом отойти).

Сзади снова зарычала "Катюша" и выпущенные ей 16 снарядов упали среди наших солдат. После этого залпа от двух отделений нашего взвода осталось только двое раненых: комвзвода и его посыльный. От соседней роты лейтенанта Мозгового остались убитые и разорванные в клочья тела солдат. Я лично видел, как снаряд, упавший возле солдата, взрывом поднял его метров на пять вверх. Сверху же падало расчлененное тело: руки, ноги, голова − все летело в разные стороны, а на место взрыва упал обрубок туловища длиной с полметра.

Таким образом, солдатская смекалка и опыт, приобретенный в предыдущих боях, помогли мне сохранить весь личный состав своих отделений. Почему снаряды, выпущенные "Катюшей", упали среди нашей цепи? Это произошло потому, что комбат дал команду на сближение с противником за 30 минут до окончания артподготовки, а не за пятнадцать, как было сказано в приказе комполка. В результате пренебрежения приказом комполка мы потеряли около двухсот солдат и офицеров. Два отделения, оставшиеся от нашего взвода, снова вернулись на то место, откуда только что отошли..."

На этой высотке 197,0 - опорном пункте итальянской обороны - 16-го декабря погиб лейтенант Александр Мозговой, командир 5-й роты 2-го стрелкового батальона. Это подтверждено документами ЦАМО РФ. Там осталась и вся 5-я рота... Вот такой высокой была цена ошибки...

В то утро Валентину Бакаеву посчастливилось остаться в живых!

Высота 197,0 на карте Генштаба Красной Армии

"...Ползком по заминированному полю мы начали сближение с немцами, сидящими в окопах за колючей проволокой. Немцы были парализованы артподготовкой и оказывали слабое сопротивление. Возле проволочного заграждения бойцы сняли шинели, побросали на проволоку, перелезли ее и начали прыгать в окопы, в которых завязалась рукопашная.

За поворотом траншеи, по которой я бежал, на меня наткнулся итальянец высокий и широкий в плечах. Мы обнялись как близкие родственники. Я почувствовал, что он меня быстро подомнет под себя. Обхватил его за талию левой рукой, а правой пытаюсь вытащить из ножны нож. Наконец нож вытащен, с размаху воткнул его "макароннику" (итальянцу) в левый бок. Он отпустил меня и начал падать, когда он упал, я его добил с автомата.

Бой в окопе продолжался минут пятнадцать или двадцать. Оставшийся противник бежал к себе в тыл. А мы начали рвать одеяла, вытащенные из блиндажей и переобуваться, так как весь день шел мелкий дождь и был туман. Кто сколько сумел, взяли галет, консервов и пошли догонять уехавшего от нас противника..."

Посмотрим официальные документы о боях в районе высоты 197.0. Выдержка из донесения штаба 4-го гвардейского стрелкового корпуса №13 от 16.12.1942 по состоянию на 20-00.

"...Начало морозить. На небе появилась луна. Обувь замерзла, шли мы как в колодках, очень хотелось спать. Некоторые солдаты засыпали на ходу. А в сонном виде отставали от колонны, при попадании ногами в ямку или, наткнувшись на кочку, тут же падали и продолжали спать. Подходили к нему два солдата и пинали в зад, а если не просыпался, то брали под мышки и ставили на ноги. Шли всю ночь. За ночь я ни разу не садился, так как боялся обморозить ноги. А все же обморозил большие пальцы. В восемь часов подошли к деревне, из труб некоторых домов шел дым, топились печи.

Немцы с итальянцами еще видели приятные сны. Сходу мы их начали выгонять из домов. Из которых домов стреляли, бросали в них гранаты. В одном дому на кровати обнаружили итальянского полковника с девкой. Мать ее при появлении нас в дому уронила из рук поднос с варениками, который несла к столу для господина полковника. Полковника и шлюху я прошил очередью из автомата прямо на кровати, а мамашу, всячески обругавшую нас − возле печки. К двенадцати часам взяли полдеревни и заняли оборону.

Часа через два к немцам подошло подкрепление, нас начали окружать. Отстреливаясь, мы начали отходить к концу деревни. Пока мы отходили за деревню от кольца, в которое попали, осталась горловина шириной метров двести. Но к нашему счастью по обе стороны дороги остались стебли кукурузы, так что противник стрелял вслепую. Выйдя из кольца метров на пятьсот, мы увидели идущие в нашу сторону танки и зашли в кукурузу..."

Отделение гвардии сержанта Н. Суркова идет в атаку.

Фото А.Устинова, в декабре 1942 года освещавшего наступление 41-й дивизии с Осетровского плацдарма

Источник фото http://1941-1945.at.ua

"...Танки оказались нашими с десантом на борту. Посадили и нас. Танки развернулись и пошли на деревню. Цепи наступающих залегли их давили гусеницами и расстреливали бойцы, сидящие на танках. Через полчаса деревня была взята. Оставшихся в живых немцев и итальянцев взяли в плен.

Начало темнеть, мы пошли дальше. Пришли в соседнюю деревню часам к девяти вечера. В деревне шел бой, немцы начали контратаку, потеснили второй батальон нашего полка. Сходу мы вступили в бой. К полуночи очистили деревню от немчуры. Поступила команда отдыхать. Человек пятнадцать легли на пол в крайнем дому, быстро уснули.

Сон наш оказался коротким, так как противник начал артобстрел деревни. Один снаряд попал в дом, в котором мы спали. От разрыва слетела крыша, провалился потолок. Несколько солдат придавило, а мы шесть человек выбежали невредимыми. Встали за стену дома, так как снаряды рвались вокруг дома. После окончания обстрела вынесли из дома раненых и убитых, раненых отправили в медпункт.

Получили команду занять оборону. Всю ночь, попеременно отогреваясь в ближайших домах, ожидали немцев, но они не появились. Утром, позавтракав тем, что у кого было, пошли дальше. Весь день шли, не встречая противника, к вечеру на подходе к деревне нас обстреляли. Развернулись в цепь, начали наступать. Возле крайних домов подавили две пулеметные точки, вошли в деревню, и начался ночной бой, который шел до утра. Немцы бежали из деревни, нам приказано преследовать. (Все это происходило в Воронежской области. Деревни в ней очень большие, а расстояние между ними по 10-15 и 20 км.)..."

Воспоминания В.Н. Бакаева читать полностью.


... За поворотом траншеи, по которой я бежал, на меня наткнулся итальянец высокий и широкий в плечах. Мы обнялись как близкие родственники. Я почувствовал, что он меня быстро подомнет под себя. Обхватил его за талию левой рукой, а правой пытаюсь вытащить из ножны нож... Воспоминания о первых днях операции "Малый Сатурн" от непосредственного участника тех событий!
0
1.1K
0
Тип статьи:
Авторская



Выдержки из Краткой справки о боевом пути 38-й гвардейской стрелковой Лозовской Краснознамённой дивизии. Авторами справки являются члены Совета ветеранов дивизии. К началу операции "Малый Сатурн" дивизия занимала позиции на левобережье Дона на участке Галиевка - Абросимово Богучарского района.
0
835
1
Тип статьи:
Авторская

3. Прорыв на Дону

....

4 ноября 195-я стрелковая дивизия, восстановившая свою боеспособность, согласно решению Ставки Верховного Главнокомандования вошла в состав 4-го гвардейского стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии.

Армия незадолго перед тем пополнила войска Юго-Западного фронта. В конце ноября дивизия была переброшена в район села Верхний Мамон на Среднем Дону.

В это время войска левого крыла Юго-Западного фронта (командующий генерал Н. Ф. Ватутин), войска Сталинградского фронта (командующий генерал А. И. Еременко), перейдя в наступление, замкнули кольцо окружения крупной немецкой группировки войск под Сталинградом и стремительно продвигались вперед, образуя внешний фронт окружения. Войска же Донского фронта, разгромив румынские соединения в малой излучине Дона, образовали внутренний фронт. Войска 6-й и 4-й танковой немецких армий попали в сталинградский котел.

Войска правого крыла Юго-Западного фронта, в состав которых входила 1-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова, пока держали оборону. Но уже шли приготовления к наступательной операции, получившей название «Сатурн». Замысел ее состоял в том, чтобы разгромить на Среднем Дону 8-ю итальянскую армию и войска, отброшенные к реке Чир и Тормосину, проведя два удара с плацдарма на Дону южнее Верхнего Мамона на юг и с рубежа реки Чир на запад. Эти удары предстояло нанести соединениям левого крыла Воронежского фронта и Юго-Западному фронту. 1-й гвардейской армии предстояло развить наступление на Миллерово, создав ударную группировку на своем правом фланге.

Та сравнительно небольшая полоса действий, которую получила 195-я стрелковая дивизия, пришлась на стык Юго-Западного фронта с Воронежским. Соседом справа у нее оказалась 267-я стрелковая дивизия Воронежского фронта. Соседом слева стала 41-я гвардейская стрелковая дивизия 4-го гвардейского стрелкового корпуса.

195-я стрелковая дивизия развернула свой боевой порядок в ночь на 3 декабря 1942 г. Первую позицию заняли 604-й и 564-й полки, 573-й полк оставался в селе Верхний Мамон. В боевых порядках стрелковых частей заняли огневые позиции 475-й артиллерийский полк и 41-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион.

Еще перед тем как дивизия заняла боевой порядок, командир 4-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майор Н. А. Гаген поставил ей задачу произвести разведку боем и захватить высоту Безымянная восточнее села Красно-Ореховое, улучшив тем самым исходное положение для предстоящего наступления. Командир дивизии решил возложить эту задачу на 2-й батальон старшего лейтенанта Алексея Иванова из 604-го стрелкового полка. Чтобы достигнуть внезапности атаки, было намечено бой начать ранним утром 11 декабря: густые декабрьские сумерки давали возможность батальону скрытно выйти на исходные позиции, а может быть, и приблизиться к противнику. Огневую поддержку должен был обеспечить 475-й артиллерийский полк.

В 4 часа 45 минут 11 декабря 2-й батальон 604-го полка незамеченным выдвинулся на рубеж атаки вдоль кромки левого берега Дона почти напротив высоты Безымянной. А спустя час после короткого, но мощного огневого налета роты поднялись в атаку. Вперед вырвались бойцы 5-й стрелковой роты под командованием младшего лейтенанта М. С. Худякова. Противоположный обрывистый берег Дона был захвачен с ходу. Ошеломленный внезапностью нападения, враг открыл огонь по атакующим цепям, когда они уже приблизились к первой траншее. Вскоре 5-ю роту догнали воины 4-й и 6-й рот. Не мешкая, стрелки устремились вправо и влево от 5-й роты, расширяя захваченный плацдарм. Спустя еще час батальон завладел высотой Безымянной.

Район высоты Безымянной на карте Генштаба Красной Армии (прим. - С.Э.)

В ходе стремительной атаки было уничтожено не менее 350 солдат и офицеров противника, 47 — захвачено в плен. Бойцы завладели 28 дзотами врага, которые сразу начали приспосабливать для обороны (ЦАМО, ф. 1453, оп. 1, д. 172, л. 8).

Разведка боем установила, что перед фронтом дивизии обороняются подразделения 3-й итальянской дивизии «Равенна», 38-й и 37-й полки 5-й итальянской дивизии «Коссерия».

Вплоть до 14 декабря противник предпринимал одну контратаку за другой, пытаясь сбросить с плацдарма 2-й батальон. Особенно сильной оказалась контратака, начатая врагом утром 14 декабря. Полк пехоты при поддержке артиллерии и авиации наносил удар сразу с трех сторон: по флангам батальона и в лоб. К этому времени бойцы освоились на укрепленных позициях, оставленных врагом. Бомбежка и артиллерийский обстрел противником высоты Безымянной причиняли мало вреда. Когда вражеские цепи устремились вперед, их встретил губительный ружейно-пулеметный огонь. Хорошо помог батальону 475-й артиллерийский полк. Его беглый огонь заставил солдат противника залечь, а затем и отойти. Больше он контратак не предпринимал.

В то время когда бойцы 2-го батальона 604-го полка, отбиваясь от контратак врага, стойко обороняли высоту Безымянную, на Сталинградском фронте разыгрались события, круто изменившие оперативно-тактическую обстановку. 12 декабря собранные в кулак танковые и механизированные соединения врага перешли в наступление из района Котельниковской на позиции 51-й армии. Противник прорвал ее оборону и стал продвигаться на север. Замысел врага был ясен: он стремился соединиться с войсками 6-й и 4-й танковой армий, тем самым разорвав кольцо окружения.

Ставка несколько сузила размах операции «Сатурн» и перенесла ее начало на 16 декабря. Теперь главный удар Юго-Западного фронта нацеливался не в южном, а в юго-восточном направлении, на Морозовск, во фланг и тыл котельниковской группировки противника. Новая операция получила название «Малый Сатурн».

Еще когда начались бои за овладение высотой Безымянной.командир и штаб 195-й стрелковой дивизии знали: пройдет немного времени — и соединение начнет наступать всеми своими полками. Время даром не пропадало: шли занятия по боевой подготовке, оборудовались позиции батальонов и рот, велось неослабное наблюдение за противником.

Вечером 14 декабря штаб дивизии получил боевое распоряжение о переброске всего 604-го полка на плацдарм к высоте Безымянной. Это означало, что дивизия фактически начинала наступление. Ночью полк скрытно переправился на плацдарм.

Утром 15 декабря в штаб поступил боевой приказ командира 4-го гвардейского стрелкового корпуса о переходе дивизии в наступление с утра 16 декабря. Боевой приказ доставил офицер связи, вместе с которым в дивизию прибыли заместитель начальника оперативного управления фронта полковник А. С. Зайчиков, начальник отдела кадров штаба фронта полковник В. Г. Бочаров, офицеры штаба 1-й гвардейской армии и штаба 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Им было поручено проверить готовность дивизии к наступлению и оказать содействие штабу в согласовании усилий с соседями и приданными частями.

Прибывшие офицеры ушли в подразделения, а командир дивизии и представитель оперативного управления фронта вместе с начальником штаба и начальником политотдела дивизии засели за изучение боевого приказа командира корпуса. Чтобы сэкономить время, было отдано распоряжение к 12 часам собрать командиров полков на рекогносцировку.

Согласно боевому приказу командира 4-го гвардейского стрелкового корпуса дивизии предстояло прорвать оборону противника с плацдарма на правом берегу Дона, что ночью был занят 604-м полком, наступая в направлении на населенный пункт Дубовиковка и далее на Писаревку. На второй день наступления дивизия должна была выйти на рубеж Кантемировка, Просяной, на третий — овладеть рубежом Марковка, Кобычино, Стрельцовка, Великоцк и закрепиться на нем. Все эти населенные пункты располагались в тактической зоне обороны врага. Соседом справа оставалась 267-я стрелковая дивизия, слева — 41-я гвардейская стрелковая дивизия.

Дивизии было приказано иметь передовой отряд, который должен был после преодоления первой позиции противника немедленно идти вперед, захватывая и удерживая промежуточные рубежи обороны до подхода главных сил (ЦАМО, ф. 1453, оп. 1, д. 6, л. 63).

В беседе с командованием дивизии заместитель начальника оперативного управления фронта пояснил, что 195-я стрелковая дивизия входит в ударную группировку войск 1-й гвардейской армии, которой предстоит во взаимодействии с 3-й гвардейской армией осуществить глубокий прорыв обороны противника. Через полосы наступления стрелковых соединений намечено ввести в сражение подвижные войска — танковые и механизированные корпуса.

На рекогносцировке, проведенной командиром дивизии днем 15 декабря, были уточнены исходные позиции полков, согласовано взаимодействие с артиллерией. На ней же командир дивизии отдал устный боевой приказ полкам. Первый эшелон дивизии составляли 604-й и 564-й полки с приданными подразделениями 475-го артиллерийского полка подполковника А. Г. Извекова и 41-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона старшего лейтенанта Т. С. Сухарева. 573-й полк оставался во втором эшелоне.

Поздно вечером 15 декабря на командных пунктах полков были собраны начальники служб, командиры батальонов и дивизионов. Перед ними выступили представители штабов фронта, армии и корпуса. Они высказали свое мнение о состоянии частей и подразделений, которое у них сложилось после ознакомления с дивизией. Общий вывод представителей сводился к тому, что соединение вполне готово к выполнению боевой задачи.

Противник, видимо, догадывался о приготовлениях к наступлению. Днем 15 декабря его авиация подвергла бомбежке плацдарм, занятый 604-м полком, позиции соседа справа, русло Дона южнее Верхнего Мамона. Кое-где лед на реке дал длинные трещины, образовались полыньи. Саперы под командованием старшего лейтенанта М. А. Стативки сразу же принялись за укрепление ледовой переправы: настилали на лед жерди, обливали их водой.

В ночь на 16 декабря 564-й полк двинулся на плацдарм, с тем чтобы занять исходные позиции для атаки. Ночь выдалась безлунной, над Доном и его берегами стелился густой туман. Первой шла 2-я стрелковая рота 1-го батальона под командованием лейтенанта М. М. Спиридонова. Командир выдвинулся вперед, а его заместитель по политчасти старший лейтенант Т. Досполганов передвигался в цепи бойцов. Большинство личного состава роты составляли казахи — мужественные, сильные люди. Сам казах, Досполганов легко находил контакт с ними. То останавливался и пропускал бойцов, то снова уходил вперед, подбадривал воинов, тихо говоря: «Смелее, друзья, берег скоро». Рота, а за ней и весь полк незамеченными подошли к обрывистому правому берегу. К 5 часам утра командир 564-го полка Доложил командиру дивизии, что батальоны заняли исходное положение для наступления.

За несколько часов до атаки во все отделения, расчеты, экипажи были доставлены обращения военных советов Юго-Западного фронта и 1-й гвардейской армии. В них говорилось о том, что настал час расплаты с врагом, пришла пора большого наступления, когда противник, уже познавший сокрушительный удар под Сталинградом, должен быть окончательно разбит и уничтожен. Командование требовало от воинов решительных действий, проявления отваги и мужества в боях за освобождение родной советской земли.

Утром 16 декабря туман не рассеялся. Это было на руку танкистам и стрелкам, так как он надежно прикрывал их от глаз противника. Но для летчиков и артиллеристов туман был совсем некстати. У командиров появилась тревога, не сорвется ли артиллерийская и авиационная подготовка...

В 8 часов утра тишину густых синих сумерек взорвал огонь сотен орудий и «катюш». Артподготовка началась. В течение часа грохочущее пламя разрывов бушевало в стане врага, сметая укрепления, огневые позиции, пулеметные гнезда. А когда артиллерийская канонада переместилась в глубину, передовые батальоны поднялись в атаку. Снова впереди шла 2-я стрелковая рота лейтенанта М. М. Спиридонова. Ей надо было преодолеть крутую прибрежную кручу. Пока еще не обнаруженные противником — так густ был туман — бойцы с трудом взбирались на нее, находя уступы и пользуясь, как альпинисты, веревками. Первыми преодолели кручу самые сильные и ловкие из воинов, среди них был старший лейтенант Досполганов. На гребне кручи располагалась позиция боевого охранения противника. Итальянские солдаты еще не пришли в себя после артиллерийской подготовки, как на них устремились в атаку советские бойцы, ведомые Досполгановым. В скоротечной схватке они овладели позицией боевого охранения и по ходам сообщения пошли дальше.

Атака же 2-го и 3-го батальонов 564-го полка развертывалась медленнее. Еще во время преодоления прибрежного обрыва бойцы попали под огонь уцелевших огневых точек врага, их цепи поредели. Но все-таки они упорно, шаг за шагом продвигались вверх на гребень обрыва. Наконец воины взошли на него и сразу устремились вперед, невзирая на усиливавшийся ружейно-пулеметный и минометный огонь врага.

В это время 1-му батальону (командир старший лейтенант М. И. Синицын) удалось продвинуться приблизительно на километр. Его цепи были вынуждены залечь, настолько сильным стало огневое сопротивление противника. Приостановили продвижение 2-й и 3-й батальоны.

Еще труднее пришлось подразделениям 604-го полка. После артиллерийской подготовки они дружно поднялись в атаку, но цепи не успели пробежать вперед и нескольких десятков метров, как были контратакованы противником. Видимо, он ждал наступления полка с плацдарма у высоты Безымянной и заранее подтянул к нему резервы. Батальоны втянулись в ожесточенный бой с контратакующим врагом.

2-я стрелковая рота лейтенанта Спиридонова, углубившись по ходам сообщения в расположение противника, оказалась правофланговым подразделением дивизии. Она несколько оторвалась от своего батальона, потеряла с ним локтевую связь. Это заметил противник и попытался ударом во фланг отбросить роту назад. В контратаку против роты пошли два танка и до батальона пехоты. Хотя враг имел значительный перевес в силах, бойцы Спиридонова выстояли. Метким ружейно-пулеметным огнем им удалось отсечь пехотинцев от танков, а те без прикрытия продвигаться дальше не посмели.

Дивизия оказывалась в трудном положении, которое осложнилось еще и тем, что задерживалась переброска артиллерии на правый берег Дона. Это хорошо понимал полковник Каруна. Он приказал командиру 604-го полка подполковнику Лукьянову во что бы то ни стало отразить контратаку противника и, развернув один батальон фронтом на запад, ударить во фланг силам врага, препятствующим продвижению 564-го полка. На обеспечение развития атаки этой части была переключена артиллерия обоих полков.

Маневр силами в ходе боя помог дивизии выйти из трудного положения. Удар 604-го полка сковал противника перед фронтом 564-го полка, отвлек его внимание.

Этим воспользовались бойцы 1-го и 2-го батальонов, возобновив наступление. Сопротивление противника было сломлено. К полудню 16 декабря дивизия овладела всей главной полосой обороны врага. К этому времени на правый берег Дона переместилась вся артиллерия стрелковых полков.

Командир дивизии выдвинул свой командный пункт на высоту Безымянную. Командиры частей получили указания до наступления ночи очистить все траншеи от противника, держать полковую артиллерию в боевых порядках батальонов, выставить для стрельбы прямой наводкой до трети всей приданной артиллерии и наступать дальше.

Героических усилий потребовал от артиллеристов разгоравшийся бой в глубине обороны противника. Глубокий снег крайне затруднял смену огневых позиций. В толще снега приходилось пробивать проходы для перемещения орудий. Почти все время это надо было делать под огнем врага.

После полудня противник снова контратаковал дивизию. Теперь удар, в котором приняли участие не менее 20 танков, пришелся на стык 564-го и 604-го полков. Танки врага медленно ползли, пробивая сугробы, останавливались, чтобы произвести выстрел, и снова шли вперед.

Командир 41-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона старший лейтенант Т. С. Сухарев, наблюдательный пункт которого располагался неподалеку от переднего края, отдал распоряжение батареям подпустить танки на расстояние прямого выстрела и бить по ним прямой наводкой. Ползущие вражеские машины оказались ближе к позициям 564-го полка, которому была придана 1-я батарея. Орудию старшего сержанта А. К. Ковалевского потребовалось произвести два выстрела, и первый танк противника был подбит. Почти в то же время загорелся второй танк, подбитый орудием сержанта В. К. Пашкина.

Но вражеские машины, несмотря на понесенные потери, продолжали движение. Теперь можно было открывать стрельбу 3-й батарее под командованием старшего лейтенанта А. А. Никитюка, которая была придана 604-му полку. Третий танк вспыхнул от прямого попадания нескольких снарядов, выпущенных этой батареей.

Направление движения танков круто изменилось. Они теперь пошли прямо на позиции 604-го полка. Увидев это, старший лейтенант Сухарев переместился на огневую позицию 3-й батареи.

Батарея продолжала огневой бой с танками теперь уже под руководством самого командира дивизиона. Огневики воодушевились, увидев рядом с собой храброго офицера. Танки подошли настолько близко, что стрельбу приходилось вести буквально в упор. Противник отошел только тогда, когда потерял еще шесть танков.

Этот бой дорого обошелся 41-му отдельному истребительно-противотанковому дивизиону. Погиб его бесстрашный командир Т. С. Сухарев, были тяжело ранены командир 3-й батареи старший лейтенант А. А. Никитюк, командир взвода младший лейтенант Б. С. Малахов. Полегли на поле боя десятки воинов, получили повреждения орудия. Но дивизион выиграл единоборство с танками врага, тем самым дав возможность стрелковым подразделениям развивать атаку.

Выдержка из наградного листа Трофима Семеновича Сухарева, награжден посмертно Орденом Отечественной войны 1 степени.

Дивизии первого эшелона 1-й гвардейской армии медленно продвигались вперед, ломая упорное сопротивление противника. Не отставали от них и левофланговые соединения 6-й армии. К исходу 16 декабря 195-я стрелковая дивизия была уже в 4 километрах от Дона, но пока еще без нескольких батарей 475-го артиллерийского полка, переправа которых задерживалась: мешали все тот же обрывистый берег реки, на который орудия приходилось поднимать на руках, сугробы снега.

По приказанию командира корпуса полковник Каруна приостановил продвижение частей, приказав немедленно окопаться. Надо было подтягивать артиллерию.

Поздним вечером 16 декабря части 298-й немецкой дивизии и итальянская бригада еще раз попытались контратаковать 195-ю стрелковую дивизию и ее соседей. Снова на позиции 564-го и 604-го полков пошли танки, за ними двигались густые цепи пехоты. Глубокий снег резко снижал маневренность танков, и этим пользовались артиллеристы, первыми вступившие в бой. Только что занявшая огневые позиции в полосе действий 564-го полка 1-я батарея 475-го артиллерийского полка открыла беглый огонь по медленно ползущим машинам. Командир батареи лейтенант И. Г. Скороходов увидел, что снаряды не долетели до цели. Огонь разрывов

сверкнул метрах в 50—60 от танков. Он прибавил придел, стремясь поймать их в вилку. Снова батарея повела беглый огонь, на этот раз разрывы легли за танками, угодив в атакующие цепи противника. Батарея была засечена врагом, на огневую позицию обрушивался снаряд за снарядом. Но расчеты, несмотря на опасность, продолжали вести огонь. В огневом бою батарея лейтенанта Скороходова подбила два танка, однако ей пришлось сменить огневую позицию, так как враг, не считаясь с потерями, упрямо шел вперед.

В оборону 1-го батальона 564-го полка проникли десять вражеских машин. Стреляя из пушек и пулеметов, они утюжили вырытые в глубоком снегу окопы, но те были уже покинуты. По приказанию командира батальона старшего лейтенанта Синицына в бой вступили расчеты противотанковых ружей, в ход пошли связки гранат, бутылки с горючей смесью. Схватка была ожесточенной. От грохота содрогалась земля, а от непрерывных вспышек разрывов было ослепительно светло. Снег плавился, становясь черным...

Бойцы батальона сдержали танковый удар врага.

В полосе 604-го полка на острие контратаки противника оказалась 7-я стрелковая рота, которой командовал младший лейтенант А. С. Иванов. Стрелки без страха встретили медленно ползущие по глубокому снегу танки и цепи итальянских солдат, широким фронтом идущие за танками. Открыли огонь орудия полковой батареи, заговорили пулеметы.

В то время как бойцы 7-й роты сдерживали натиск врага с фронта, командир 3-го батальона капитан И. В. Онищенко вывел 9-ю роту вправо от места схватки для удара противнику во фланг. 9-я рота дружно поднялась в атаку, огонь ее пулеметов отсек цепи вражеских солдат от танков. Те повернули назад.

Была ночь, когда противник прекратил контратаку. Дивизия еще раз выстояла в напряженном бою, а это означало, что ей можно было развивать наступление дальше.

Первый день наступления принес 1-й гвардейской армии в общем-то результаты малозначительные. Удалось прорвать лишь первую полосу обороны на глубину 3—4 километра. Примерно на столько же прошли вперед передовые дивизии 6-й армии. Это встревожило командование, так как операция «Малый Сатурн» предполагала высокие темпы наступления: глубина удара за шесть дней должна была составить 220—250 километров. Было решено незамедлительно ввести в сражение через полосы наступления 6-й армии Воронежского фронта и 1-й гвардейской армии сразу четыре танковых корпуса. Им предстоял допрорыв главной зоны обороны врага и стремительное продвижение вперед.

Командира 195-й стрелковой дивизии предупредили, что через его боевой порядок пройдут соединения 17-го танкового корпуса под командованием полковника П. П. Полубоярова, взяв направление на Кантемировку. Полковник Каруна обрадовался: танкисты этого корпуса крепко подружились с воинами дивизии еще в боях под Воронежем.

Ввод в сражение танковых соединений с осетровского плацдарма — это были как раз соединения 17-го танкового корпуса — несколько задержался из-за того, что они наскочили на «трехэтажные» минные поля, положенные в землю еще летом, по земле — осенью, а в снег — зимой. Это заставило командира 195-й стрелковой дивизии предпринять усиленную разведку второй оборонительной полосы врага.

Перед фронтом дивизии она опиралась на населенные пункты Дубовиковка и Голый. Засев в них, фашисты перекрывали дороги Новая Калитва — Богучар и Кантемировка — Богучар. Важно было выяснить, каковы система огня и укрепления врага.

В ночь на 18 декабря в разведку ушли группы воинов из 564-го и 604-го полков. Разведчикам 564-го полка под командованием младшего лейтенанта Н. М. Правдина удалось незамеченными подобраться к населенному пункту Голый. Они установили, что он окружен траншеями, проволочными заграждениями, а на холме близ него располагались дзоты. От Голого к Дубовиковке тянулась полоса укреплений: колючая проволока в три кола, надолбы.

Проникнуть в населенный пункт разведчикам не удалось. Зато «посчастливилось» подорвать один дзот на скате холма и захватить пленных.

Удачной оказалась вылазка и группы разведчиков 604-го полка. Они принесли важные сведения: перед фронтом полка итальянские фашисты начали покидать позиции.

Полковник Каруна приказал командиру 564-го полка немедленно выдвинуть одну стрелковую роту вперед. Вскоре на его командный пункт прибыл командир 67-й танковой бригады полковник П. П. Голяс. Это означало, что 17-й танковый корпус вступал в бой...

Днем 18 декабря над придонской степью пронесся резкий, оглушающий вой сирен. Это был голос особых устройств, надетых на выхлопные трубы боевых машин. 67-я танковая бригада, построенная в боевой порядок, устремилась в атаку на позиции противника перед Дубовиковкой. За ней цепями вытянулся правофланговый батальон 564-го полка и его сосед — батальон 604-го полка. Противник попытался было оказать сопротивление, открыв артиллерийско-минометный и пулеметный огонь. Но натиск танкистов 67-й бригады и стрелков 195-й дивизии был настолько стремителен, что враг посчитал за лучшее отойти. На плечах отступавших фашистов советские воины ворвались в Дубовиковку и вскоре овладели ею. Несколько позже 604-й полк освободил населенный пункт Голый.

67-я танковая бригада пошла правее, а в направлении на Писаревку воины 195-й стрелковой дивизии продвигались теперь вместе с танкистами 174-й танковой бригады полковника В. И. Шибанкова. Наступление развивалось быстро. Передовые подразделения уже подходили к Писаревке. Между тем в это время правый сосед, 267-я стрелковая дивизия 6-й армии Воронежского фронта, несколько отстал: он встретил сильнейшее сопротивление противника. Правый фланг ушедших вперед подразделений 195-й стрелковой дивизии оказывался открытым. Полковник Каруна решил, поддерживая тесную связь со 174-й танковой бригадой, ввести в бой 573-й полк подполковника Ф. В. Григорьева с задачей развернуть один батальон фронтом на запад и нанести удар по противнику в Писаревке. Выполнение этой задачи выпало на долю 2-го батальона капитана И. В. Коваленко. Две роты этого батальона при поддержке полковой артиллерии дружно атаковали незащищенный фланг врага одновременно с танковыми подразделениями. Боевой порядок противника был смят, и он поспешил оставить Писаревку.

18 декабря противник последний раз попытался оказать сопротивление танковым и стрелковым частям, теперь уже на реке Богучар. Вдоль нее проходил заранее подготовленный рубеж обороны, который успели занять отброшенные немецкие и итальянские подразделения. Им удалось несколько задержать танкистов, подошедших к реке.

Первыми об этом узнали разведчики шедшего впереди 573-го полка, которых вел помощник начальника штаба полка по разведке старший лейтенант А. 3. Яровой. Он немедленно доложил об этом по радио командиру полка и тут же организовал наблюдение за противником. Чтобы выяснить характер вражеской обороны, старший лейтенант пошел на применение военной хитрости: приказал разведчикам вытянуться в цепь, показывая, что они якобы идут в атаку, и спуститься к реке. Фашисты незамедлительно отреагировали на это яростным огнем из минометов и пулеметов. Трижды на разных направлениях разведчики демонстрировали атаку, и каждый раз противник открывал по ним плотный минометный и ружейно-пулеметный огонь... А через некоторое время в руках помощника начальника штаба была точная схема огневых точек противника вдоль вражеской оборонительной линии на реке Богучар.

Когда эту схему изучили в штабе полка, стало ясно: оборона противника носит очаговый характер. Его основные огневые средства сосредоточены на двух высотах, мимо которых проходит дорога. Как видно, враг полагает, что она — главный объект обороны.

Командир 573-го полка подполковник Григорьев приказал 2-му батальону капитана Коваленко побыстрее продвигаться к реке и, не дожидаясь подхода главных сил, с ходу атаковать противника, нанеся удар в обход двух прибрежных высот и дороги. С фронта атаку батальона должен был прикрыть огонь танковых пушек.

Пока танкисты вели огневой бой, командиру батальона удалось вывести роты в тыл противнику. Фашисты, обнаружив бойцов Коваленко у себя за спиной, покинули позиции.

Танковые подразделения после форсирования реки Богучар вышли на оперативный простор. Они обогнали стрелковые части и быстро продвигались вперед, обходя очаги сопротивления и сея панику в тылу врага.

Начавшееся преследование противника здесь, за рекой Богучар, совпало по времени с прекращением его сопротивления на котельниковском направлении. Войскам Манштейна удалось лишь выйти на рубеж реки Мышкова, дальше они продвинуться не смогли, встретив организованную оборону усиленной 51-й армии Сталинградского фронта и подошедшей к этому рубежу 2-й гвардейской армии.

После того как части 195-й стрелковой дивизии перешагнули через реку Богучар, они уже не встречали организованного сопротивления противника. Дивизия, не останавливаясь, шла вперед, она освободила села Рудаевка, Титаревка, Поповка. Дон остался далеко позади, от него части удалились не менее чем на 50 километров.

Больше всего командира дивизии и ее штаб беспокоило, как бы противник не ускользнул из-под удара. Пришлось произвести расчеты движения для каждого батальона, за основу которых был взят среднесуточный темп наступления до 40 километров. Очень острой оказалась транспортная проблема. Ее решить помогли трофеи — автомашины, лошади, мулы, оставленные отступающим врагом.

19 декабря 17-й танковый корпус, безостановочно продвигавшийся вперед, освободил Кантемировку и перерезал коммуникации противника между Воронежем и Ростовом. Это намного облегчило продвижение дивизии к железной дороге между Кантемировкой и станцией Зориновкой.

Наголову разбитый противник метался на заснеженном, продуваемом морозным ветром задонском пространстве, как пойманный в ловушку. Под натиском 195-й стрелковой дивизии и ее соседей он бежал из очагов сопротивления, обойденных танковыми частями, на запад и юго-запад. А от ударов действовавших в его тылу танкистов спасался бегством на восток. Так оказалось, что в полосе наступления дивизии появились разрозненные группы почти всех соединений 8-й итальянской армии. Здесь были солдаты и офицеры из 9-й пехотной армии «Пасубио», 52-й пехотной дивизии «Торино», пехотной бригады «3 января» и даже из 2-й пехотной дивизии «Сфорцеско» и пехотной группы «Диаманта», которые занимали ранее рубежи обороны далеко от полосы действий 195-й стрелковой дивизии, где-то за станицей Мигулинской. Почти все они за лучшее считали сдаться в плен. Задонская степь в то время являла собой впечатляющее зрелище: сотни колонн пленных нескончаемым потоком шли на восток под конвоем советских воинов.

Вечером 19 декабря штаб дивизии разместился в селе Колесниковка. Оно до отказа было забито военнопленными. Не успел начальник штаба И. Ф. Обушенко, ставший недавно подполковником, отправить в тыл новую колонну военнопленных, как получил перехваченное радиодонесение командира одной из разбитых дивизий командующему 8-й итальянской армией. В донесении сообщалось: «Остатки дивизии отходят в беспорядке, потеряна вся артиллерия и другая боевая техника. С фронта, справа и слева — русские. Прошу ваших указаний».

— Интересно, какое же он получил указание? — спросил полковник Каруна, когда Обушенко показал ему радиоперехват.

— Есть и указание,— ответил начальник штаба. И подал командиру дивизии листок, на котором значилось одно слово: «Мужайтесь».

Но обрести мужество итальянцам не удавалось. И фронт, и тыл 8-й итальянской армии разваливались от мощных ударов наступающих соединений. Бойцы и командиры 195-й стрелковой дивизии стали свидетелями, как для спасения от гибели и доказательства желания сдаться в плен итальянские подразделения обращали оружие против тех, кто еще пытался оказывать сопротивление.

19 декабря авангард 604-го полка — 3-й батальон старшего лейтенанта И. В. Онищенко — продвигался в сторону железной дороги Россошь — Миллерово и наткнулся на огневые позиции артиллерийской батареи итальянцев. Командир батальона оставил одну роту перед фронтом противника, а две другие направил в обход. Цель у него была — окружить батарею. Маневр скрыть от врага было нельзя: ровная заснеженная местность это исключала. Командир батальона понимал, что передвижение рот будет замечено и они могут попасть под артиллерийский обстрел. И очень удивился, что его не последовало. Когда батарея оказалась окруженной, итальянцы подняли белый флаг, с огневой позиции стали раздаваться крики «Муссолини капут!». А вскоре батарея открыла стрельбу из всех шести орудий по высоте у железной дороги, на которой — это командир батальона точно знал — занимало позиции итальянское подразделение. Батарея целиком досталась 3-му батальону как трофей, а ее огонь помог полку выйти к железной дороге Россошь — Миллерово.

195-я стрелковая дивизия уходила от Дона все дальше и дальше на юго-запад. Вскоре должны были показаться поля Украины.

В первом эшелоне дивизии двигался 573-й полк подполковника Ф. В. Григорьева, а левее его шла 41-я гвардейская стрелковая дивизия.

Утром 20 декабря полк, не встретив сопротивления, вошел в последний населенный пункт Воронежской области — село Бык. Но здесь был обстрелян артиллерией противника, а затем и пулеметным огнем со стороны станции Гартмашевка. Подполковник Григорьев немедленно доложил об этом командиру дивизии. Тот распорядился прикрыться от противника справа одним батальоном, а остальными силами продвигаться дальше в направлении сел Никольское и Морозовка.

Станция Гартмашевка была приспособлена немецко-фашистским командованием под базу снабжения войск, попавших в сталинградский котел. Неподалеку от нее действовал полевой аэродром противника. И станцию, и аэродром он стремился удержать за собой как можно дольше.

По распоряжению командира 4-го гвардейского стрелкового корпуса 195-я стрелковая дивизия частью сил — их составили 604-й полк и учебный батальон — блокировала противника на станции Гартмашевка и аэродроме. Ее 573-й полк, обойдя станцию, ушел вперед.

Стремительно развивая наступление, полк 20 декабря освободил первые населенные пункты на Украине — села Никольское и Морозовка, Меловского района, Ворошиловградской области. Двое суток спустя он вышел на важные тыловые коммуникации врага — шоссейные дороги Старобельск — Беловодск — Чертково и Беловодск — Марковка.

Фронт боевых действий полка стал не менее 35 километров — он растянулся до села Бондаревки на реке Деркул. Здесь ему пришлось перейти к обороне, ждать, когда подойдут главные силы дивизии.

К 24 декабря в результате успешного наступления 4-го гвардейского стрелкового корпуса и всей 1-й гвардейской армии на правом крыле Юго-Западного фронта образовалась большая дуга, выгнутая к Старобельску.

Здесь соединения правого крыла остановились, встретив сильный контрудар вышедших навстречу свежих сил врага.

Так как 195-я стрелковая дивизия была в это время впереди других соединений 4-го гвардейского стрелкового корпуса, контрудар противника пришелся по ней, а также по частям вырвавшегося вперед 17-го танкового корпуса. Подтянувшиеся на рубеж Марковка, Бондаревка, шоссе Чертково — Беловодск главные силы дивизии стойко оборонялись. По приказанию командующего 1-й гвардейской армией в полосу дивизии была спешно переброшена 106-я стрелковая бригада. Слева от дивизии в бой вступила подошедшая 41-я гвардейская стрелковая дивизия.

Бои сразу приняли ожесточенный характер. Их фронт стал довольно широким. Он проходил южнее Чертково, под Миллеровом и Тацинской, севернее Морозовска. Тот его участок, который достался 195-й стрелковой дивизии, был небольшим, по длине он не превышал и десятка километров. Преодолеть его противник не смог, как не смог он пробиться и через весь фронт обороны 4-го гвардейского стрелкового корпуса.

К новому, 1943 году операция «Малый Сатурн» была завершена.

В первый день нового года в дивизию прибыл работник политуправления Юго-Западного фронта подполковник И. А. Азацкий. Он привез обращение Военного совета фронта ко всем бойцам и командирам, в котором командование горячо поздравляло личный состав с Новым годом, благодарило солдат, сержантов, офицеров за мужество и героизм, проявленные в боях в задонской степи, призывало не давать передышки врагу. Обращение Военного совета было зачитано во всех ротах, батареях, расчетах, экипажах.

Наступление войск Юго-ЗападнОго и Воронежского фронтов до основания разрушило созданный противником еще весной фронт по рекам Дон и Чир на протяжении 350 километров. Глубина же наступления составила 150—200 километров. На этом огромном пространстве нашли гибель пять дивизий и три бригады итальянцев, две немецкие и четыре румынские дивизии

В книге рассказывается о славном боевом пути 195-й Новомосковской Краснознаменной стрелковой дивизии в годы Великой Отечественной войны. Авторы — ветераны дивизии, строго придерживаясь исторической правды, повествуют о делах и людях этого соединения, чья боевая биография началась летом 1942 г. у стен Воронежа, а закончилась в сентябре 1944 г. в Болгарии. Авторы В. С. Вылиток, С. Ф. Лескин 195-я стрелковая дивизия участвовала в операции "Малый Сатурн", с боями освободила населенные пункты Богучарского района: Дубовиково и Данцевку, Краснодар и Голый. О боевых действиях дивизии в декабре 1942 года и предлагаем выдержку из книги.
+1
4.22K
2
← Предыдущая Следующая → 1 2
Показаны 21-31 из 31